«Не бойся» 16 ноября 1908 года
Не бойся, токмо веруй, и спасена будет (Лк. 8:50).
Говорить в наши дни о небоязненности и мужестве – значит говорить о предмете самом важном, о добродетели самой необходимой, о свойстве духа, ныне редко наблюдаемом, касаться вопроса, теперь самого жизненного.
Умирал один крупный писатель; много он сделал зла своими произведениями, много поселил он в умах и душах современников сомнений, маловерия и неверия; часто смеялся он над святыней и над Самим Богом; слова его остроумных и игривых произведений подхватили безбожники всех стран и сделали их своим знаменем. И что же? Только пред смертью он сознался, что всю жизнь лгал, что, отрицая Бога и веру на словах, ни одной минуты он не был на самом деле неверующим. Он просил в предсмертном письме прощения у Бога и у людей за оскорбление веры и общественной нравственности, бичевал свой грех и при этом заявлял, что не выступал раньше со словом исповедания своей веры только потому, что боялся насмешек людей, так называемых образованных, во имя науки отрицающих религию. «Воистину, он там убоялся страха, идеже не бе страх» (Пс. 13:5), ибо если бы всех этих отрицателей и безбожников, которых он стыдился, поодиночке допросить и убедить их признаться, по чистой совести, то и они оказались бы в глубине души такими же верующими, как и упомянутый писатель, и такими же, как он, малодушными и боязливыми. И если бы из них явился один смелый и громко пред всеми раскрыл своё сердце и поведал о своём религиозном настроении, то, несомненно, огромное большинство, если не все эти отрицатели, освободилось бы вдруг от робости и объявило о своих настоящих чувствах и настроениях.
Таково всегда действие и страха, и бесстрашия. Нельзя поэтому говорить, как это часто мы слышим, что боязливый вредит только себе самому, и поэтому не грешит пред Богом и людьми. Как во время битвы, дрогнувшие и побежавшее воины, где бы ни были, особенно же стоящие впереди, естественно, расстраивают всё войско, заставляя его недоумевать и мешать ряды, смущают твёрдых и препятствуют делать своё дело даже тем бесстрашным, которые решили наперёд или умереть или победить; так и в духовном воинствовании робкие и боязливые в своём исповедании веры и в своих действиях по вере смущают, заражают страхом верных и мужественных и, делая вид поражения и отступления, даже бегства там, где всё было готово для победы, всё более и более вокруг себя увеличивают всеобщее смятение.
Приложите сказанное к области текущей жизни и наблюдаемой действительности. В общей борьбе добра и зла, непрерывно совершающейся в мире, бывают особые времена и сроки, когда такая борьба наиболее усиливается и обостряется, когда мы наблюдаем как бы некоторые особо напряжённые духовные битвы, необыкновенно ожесточённые духовные сражения. Несомненно, в последние годы мы пережили и переживаем такое именно время. И если борцам за правое дело, за Бога и Его закон, за религиозно-нравственные устои и основы жизни сынам воинствующей на земле православной Христовой Церкви нужен теперь ободряющий призыв, поднимающий дух, выражающий всю сущность необходимого для них настроения, то мы можем найти её именно в словах нынешнего евангелия: «не бойся, только веруй!» Тяжко было положение Иаира: дочь умирала; горе охватило его душу; страх за смертельный исход дорогого существа сковывал его сердце. Но пока ещё не всё было кончено, горела вера и бодрой была надежда. Учитель и Чудотворец с ним идёт в его дом; Он уже стольких исцелил, Он уже в Наине показал, что голос Его властен даже в мрачном царстве смерти; только сию минуту, на глазах у всех, Он явил чудесную Свою силу, исцелив кровоточивую женщину. И вдруг, на пути это ужасное известие, поразившее дух несчастного отца, заполнившее его холодом отчаяния: «умерла дочь твоя, не беспокой Учителя...» Ах, зачем этот народ, что теснил, затруднял и замедлял шествие Господа! Зачем так не вовремя эта женщина, с её просьбой и болезнью! Сомнения, угасание веры, духовная растерянность, досада, отчаяние, горе, беспокойство, – всё это обратило состояние духа Иаира в один сплошной ужас. Но мерцала и теплилась ещё вера, но не падал совсем дух, но не отступил он окончательно, не пал пред нависшим тяжким горем и тяжким искушением. Ещё он был в состоянии услышать и принять слово Господне: «не бойся, только веруй, и спасена будет», не озлобился, не ответил на этот призыв и ободрение словом хулы и безумной злобы, как часто бывает с людьми, которых несчастье духовно побеждает и убивает, что называется, наповал... И вера спасла от болезни, вера не посрамила Иаира; он увидел дочь воскресшей.
Тяжело и ныне положение людей, борющихся за вечные истины веры и жизни, за истины, открытые Богом грешному человеку для его спасения, – да и какая борьба не тяжка?! Все ли, однако, мужественны, все ли не боязливы?
Страшный натиск сделан теперь на самое существо веры, – разумеем отрицание возможности и необходимости самого общения с Божеством. Насмешки, издевательства, нечистые намёки, прямое и наглое отрицание религии, оскорбление святынь и святых, безбожные книжки и листки, безбожные картины, умелое, с тонкой и ядовитой насмешкой раскрытие тёмных сторон в жизни церковных деятелей и учреждений, открытое и вызывающее назло Церкви чествование безбожника и врага православия Толстого... Всё это было и происходит на наших глазах, весь этот поход на святыни и доселе в полном разгаре и в полной силе, – и скольких он отторг от Церкви, скольких запугал и заставил боязливо скрывать свою веру в Бога, Христа и Церковь!
Не бойся, верный! Не отступай от истины, не прячься от врага, не беги с поля битвы! Не смущайся и ядовитым обличением Церкви. Мерзость запустения может быть и на месте святе, но самое место остаётся святым и никогда пустым не будет. В древней скинии свидения совершали безобразия сыны первосвященника, но молитвы верных и чудеса Божией милости совершались по-прежнему в скинии. Среди апостолов нашёлся Иуда, но весь апостольский лик навеки славен. Среди первых христиан были Анания и Сапфира, но церковь Иерусалима всё же была церковью святых. Среди первых верующих были разделения и ереси, но чистота истины от того и не омрачилась, и не погибла. И ныне есть в жизни пастырей и народа много, и очень много недостатков, несовершенств, а Церковь вся – всё-таки свята и непорочна и она только одна спасает... Так умирают всё люди, и каждый в отдельности, а жизнь человеческая вообще не прекращается на земле!
Не бойся же, верный! Не стыдись признать себя верующим, православным и церковным человеком; не бегай за мишурной и гнилой славой, силясь прослыть современным и образованным человеком. Не бойся, не бойся защищать и отстаивать Церковь Божию всюду и всегда: в науке, в писательстве, в книге, на суде, в общественной службе, с публичной кафедры, в государственном учреждении, в обществе тебе близких людей, в твоей собственной семье, среди свихнувшейся и совратившейся в сторону неверия молодёжи! Когда знаменитейшей учёный нашего времени был избран в академию науки, и когда он в первых словах своей, положенной обычаем речи заявили: «я верую в Бога», – все думали, что в ответ послышатся глумления и издевательства. На самом деле все склонились пред этим мужеством его, проявленным в виду ига неверия, и голос веры отозвался в тайниках всех сердец, ибо и они «не веровали», т.е., собственно, говорили о своём неверии только по малодушию и боязливости.
Какой натиск тьмы и нечестия сделан на патриотизм в последние годы! Как злобно современные сыны погибельные отрицали и отрицают всякий долг всякого повиновения родителям, правительству, верховной власти! Мы слышали призыв к восстанию, мы слышали брань по отношению ко всем власть имущим, мы слышали приглашения перебить всех богатых и властных и на развалинах разрушенного порядка, на крови и гибели убитых воздвигнуть новое счастье. Голоса злобы, зависти и ненависти вопили о том, что любовь к отечеству есть не только ненужный пережиток, но прямо преступление, что народности родной, близкой и любимой не должно существовать, что верность долгу, присяге, охотное и любовное повиновение власти есть признак отсталости и глупости. Бороться с правительством, бранить его и всех вышестоящих, нещадно критиковать и осуждать их действия, – это стало дешёвым и всем доступным средством прослыть человеком понимающим и годным к тому, чтобы заместить собой изгоняемых носителей власти. Хуже всего то, что при этом ссылались на учение христианское, на самое евангелие, отрицая, на основе евангелия, всякое наказание за преступление и право власти карать преступников, – как будто и в самом деле Спаситель и Его апостолы отвергали и родину, и государство, и правительство, и порядок царств человеческих, который немыслим без суда и строгих наказаний среди людей, склонных ко греху и пороку.
И сколько оказалось боязливых! Сколько нашлось людей, которые не смели восстать против речей безумия и насилия, и молчанием, попустительством, бездействием, трусливым одобрением таких речей толкнули преступников на преступления, отравили и соблазнили души ближних ложью и сомнениями.
Не бойся, верующий! Стой на страже и исполнении своего долга, не ломай присяги царю и родине, не ищи ограничения чужих прав, чтоб усилить этим свои собственные. – Больше того: и не ищи только своих прав, ищи прежде своих обязанностей, не увлекайся мыслью и желанием самому потянуться к власти и влиянию, оттеснив и ограничив власть законную. Не бойся явиться верноподданным, другом власти, а не её врагом, не бойся прослыть за это необразованным и не понимающим ничего в «новом государстве», в «новом общественном строе». Лучшие быть в старом строе жизни, но с Богом и при верности Его закону и своему долгу, чем жить каким-то новым строем, но без Бога и Его святых велений. Эта новость очень стара: она современна искушению прародителей сатаной.
Какой натиск сделан на всю область добродетели и нравственности христианской в наши тяжёлые дни!
Честность объявлена предрассудком; убийство ради политических целей признано геройством; воровство, грабёж – законным и необходимым явлением; обман и ложь, клевета устная и печатная называются вполне понятной и допустимой «тактикой» и принятым средством борьбы с противниками; повиновение родителям – отжившая глупость, чистота и целомудрие – выдуманная и ненужная тягота. Самая нравственность объявлена временной и условной, смотря по тому, что данные люди в данное время, при данных обстоятельствах считают нравственным или порочным. При таком воззрении прежний порок стал добродетелью по новым учениям, а христианская добродетель признана или пороком или вредной глупостью. Шум так велик, увлечение кругом столь великое и безумное, проповедь низости, особенно в еврейской печати, – а она почти вся еврейская, – такая наглая, натиск на вечную святыню христианской правды и богоугождения столь силён и решителен, что падших оказалось множество, а людей, способных поднять голос против всеобщего умопомешательства, едва видное число. Газеты самые низкие и безнравственные покупаются и читаются, приносятся в дом, развращают семью; бесстыдные рассказы, картины, бесчестные и безнравственные рассуждения нагло и торжествующе выставляются напоказ, не стыдясь света и добрых людей, попадают в руки молодёжи. А те книги, газеты, картины, которыми люди верующие и нравственные борются с этим ужасающим разливом зла, наши современники боятся взять в руки, читают тайком, или, не читая, успокаивают себя теми клеветами, которые относительно их распространяют враги, не стесняющиеся ни в каких средствах борьбы. Они ждут, эти малодушные люди, ждут, пока дьявол станет проповедовать Христа! Они ждут, пока зло будет хорошо говорить о добре! Тогда только они пойдут за Христом и Его светом!
О, не бойся, не бойся, верный! И словом, и жизнью благовествуй высоту, и чистоту, и святость, и сладость, и спасительность нравственного христианского закона. Давай отпор гнилым словам и суждениям о добродетели. Брось малодушие и страх пред врагами истины, взявшими засилье только потому, что кругом их не видится отпора, нет смелого сопротивления.
Откуда эта боязнь? Откуда малодушие?
Изгоняет страх вера, изгоняет страх совершенная любовь (1Ин. 4:18). Укрепляемый верой христианин силен сказать: не боюсь, ибо Господь – сила моя (Ис. 12:2); не боюсь, что сделает мне человек (Пс. 55:12). Страха же вашего не убоимся и не смутимся, Господа же нашего Того освятим, и Той будет вам в страх...
Но этот страх Господень, страх любящего сына, совсем не то, что рабий и унижающий страх пред людьми, требующий отречения от света ради тьмы, требующий молчания там, где надо говорить, и подавления голоса совести, взывающего о Боге, о верности и святости.
Жизнь наша вокруг полна именно таким ничтожным, низменным, животным страхом. Но не бойся, только веруй, – и она спасена будет. Не бойся, только веруй, и твоя безбоязненность, христианин, призывным словом ободрения и примером мужества воспламенит сердца малодушных и боязливых.
Но кто мы, спросите невольно, кто мы, малые обычные люди, и разве можем мы поворотить течение жизни и изменить её русло?
А кто же, как не простые верующие, которые не боялись, а только верили, повернули жизнь древнего мира на новое русло христианства и сокрушили мощь язычества, закованного во все доспехи мира и облечённого всеми возможными человеческими силами? И разве не рыбаки-апостолы покорили Христу царей и царства?
Наше дело – бороться со злом, в окрылении веры и любви; наше дело – творить свой долг. А победу даст Сам Господь. Таково Его обетование: Его сила в нашей немощи совершается (2Кор. 12:10). Не бойся, малое стадо: Отец благоизволил даровать вам царство! (Лк. 12:32). Аминь.
