День памяти святителя Николая, архиепископа Мирликийского, Чудотворца

НИКОЛАЙ

Свт. Николай Чудотворец. Икона. Дар кор. св. Стефана Уроша III. Ок. 1321–1323 гг. (крипта базилики свт. Николая в Бари)

[Греч. Νικόλαος] (260-265 (?) - 334 (?)), свт. (пам. 6 дек., 9 мая (перенесение мощей из Мир Ликийских в Бари), 29 июля - рождество, 22 сент.- в Соборе Тульских святых), чудотворец, один из самых почитаемых святых христ. мира; архиеп. Мир Ликийских. Древнейшие сведения о нем содержатся в ранневизант. «Деянии о стратилатах» (лат. Praxis de stratelatis), известном в 5 редакциях (3 самостоятельных и 2 смешанных).

Агиографическая традиция

Агиографическая традиция, посвященная Н., весьма обширна, сложна и запутанна, что долгое время затрудняло ее изучение и приводило исследователей к ложным выводам.

Начало исследованиям было положено публикацией в 1751 г. архиеп. Николо Фальконе Жития Николая Сионского, к-рое он ошибочно принял за оригинальное Житие Н. Впервые агиографические традиции Н. и Николая Сионского сравнил архим. Антонин (Капустин), он показал, что в Жития Н. были внесены элементы из текста Жития Николая Сионского. Это открытие было подтверждено Г. Анрихом, к-рый издал почти все агиографические тексты, посвященные Н. и Николаю Сионскому. Его труд остается основой для всех позднейших исследований, которые внесли в развитие агиографической традиции Н. лишь небольшие коррективы.

Первый текст о Н.- «Деяние о стратилатах» (BHG, N 1349z - 1350k), по жанру относится к прижизненным чудесам (praxeis) и известен в 5 редакциях, 2 из к-рых смешанные. Это произведение было самым популярным текстом о Н. в визант. мире: Г. Анриху были известны 54 греч. списка, переводы на латинский, сирийский и славянский языки. У цитирующего Praxis de stratelatis (по тексту, промежуточному между 2-й и 3-й редакцией) Евстратия К-польского (2-я пол. VI в.) оно называется Житие (βίος), что указывает на отсутствие к этому времени полного Жития Н. (вопреки мнению Дж. Чоффари - Cioffari. 1987. P. 37-46). «Деяние о стратилатах» датируется временем до VI в., когда оно уже считалось достаточно авторитетным, чтобы быть использованным как аргумент в богословском споре. Наименование правителя Мир и Ликии игемоном (ἡγεμών, лат. praeses) во всех редакциях «Деяния о стратилатах» соответствует реалиям константиновской адм. реформы, когда, не позже сер. V в. были разделены надвое диоклетиановские провинции Ликия и Памфилия; вслед за Памфилией наместник Ликии стал называться консуляром (ὑπατικός). Сюжет Praxis de stratelatis также отражает придворные интриги эпохи Константина, позднее малоизвестные: стратилат Вирий Непоциан, consul prior в 336 г., был, по всей видимости, сыном Непоциана, consul posterior 301 г. (PLRE. Vol. 1. P. 624), и отцом Юлия Непоциана, родившегося от Евтропии, сестры Константина Великого, и провозглашенного в 350 г. в Риме августом, что вызывало зависть его конкурента за влияние на императора - Аблабия, выходца из низов, который ставил на своего воспитанника Констанция II и вынужден был уехать на Восток во время триумфа Непоциана (Ibid. P. 3); в следующем году, после гибели префекта Востока Аблабия, др. стратилат, Флавий Урс, стал consul prior. Эти обстоятельства затрудняют попытку отнести Praxis de stratelatis точно к VI в. на основе схожести с законодательством Юстиниана о заступничестве епископов (Tietz W. San Nicola, Mira e le sue adiacenze in età tardoantica // San Nicola: Splendori d'arte d'Oriente e d'Occidente / A cura di M. Bacci. Mil., 2006. P. 35-46). Обилие местных топографических деталей и отсутствие к-польских заставляют считать родиной «Деяния о стратилатах» Миры Ликийские: в 3-й редакции «Деяния...» стратилаты даже предстают как первые паломники, отправившиеся к святителю.


Три мужа в темнице. Клеймо иконы «Свт. Николай Чудотворец, с житием». Кон. XII в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

«Деяние о стратилатах» было долгое время основным житийным текстом о Н.: между временем его создания (IV-V вв.) и появлением первых Житий Н. (нач. IX в.) не известно ни одного точно датированного текста неэнкомиастического характера. Однако наличие исчезнувших позднее ранневизант. реалий в Encomium Andreae (Энкомий Андрея) нач. VIII в. (в рукописях приписывается Андрею Критскому; в Hieros. Sab. 226 - Епифанию Кипрскому) и в Житии, написанном архим. Михаилом в нач. IX в. (напр., существование маркионитской иерархии в Ликии, термин «onus publicum» и роль Андриакского гранария), позволяет предположить, что при храме Н. в Мирах собирались и, вероятно, записывались его прижизненные деяния и посмертные чудеса, независимо отражавшиеся в позднейших текстах вплоть до Encomium Neophyti (Энкомий Неофита), написанного ок. 1200 г. Так, автор Энкомия Андрея приводит слушателям на память прижизненные чудеса святителя: «Деяние о стратилатах», «Деяние о моряках», «Деяние о кораблях с зерном в море», а также эпизоды с обращением в православие маркионитского еп. Феогния, борьбой с арианством и савеллианством, ниспровержением языческих святилищ, описание к-рых встречаются в житийной традиции IX-XI вв. в весьма распространенном виде. К ликийской агиографической традиции несомненно относятся «Деяние о стратилатах» и более позднее «Деяние о подати» (BHG, N 1351- 1351a). В сир. традиции существует сборник чудес (Anrich. 1913-1937. Bd. 2. S. 61-63), вероятно переведенный с греческого: к текстам о стратилатах, о кораблях с зерном в гавани и об Артемиде добавлено известие о кончине святителя (Аничков Е. Св. Николай и Артемида Эфесская // ЗВОРАО. 1895. Т. 9. С. 69-86).

Такого рода сборники деяний Н. в средневизант. время вытесняются Житиями, составленными на их основе. Первое из них - Vita per Michaëlem (Житие Михаила; BHG, N 1348), написанное в кон. VIII или, вероятнее, в нач. IX в. (датировка началом VIII в. (Cioffari. 1987. P. 55-63) основана только на отсутствии упоминаний об иконоборчестве), и широко распространившееся, включая перевод на славянский. После пролога (главы 1-2) автор сообщает очень скупые сведения о ранних годах Н.: родившийся в Патарах Н. был единственным ребенком в семье, получил хорошее воспитание и преуспел в добродетелях, а после смерти родителей раздал имение нищим (главы 3-9); последнюю тему продолжает «Деяние о трех девицах» (главы 10-18). Часть 2-я Жития начинается с нового энкомиастического пролога (главы 19-20), предваряющего рассказ о чудесном избрании Н. во епископа Мир (главы 21-24), и продолжается повествованием о борьбе Н. за Православие против ариан, савеллиан и язычников, включая разрушение храма Артемиды (главы 25-29). Следующий разд. жития посвящен попечению Н. о людях: после вступления (гл. 30), кратко пересказав всем известное «Деяние о стратилатах» (главы 31-33), автор излагает «Деяние о моряках» (главы 34-36) и «Деяние о хлебовозах в гавани» (главы 37-39). Финальная часть Жития открывается новым энкомием (гл. 40), за к-рым следует рассказ о кончине и погребении Н. и его посмертных чудотворениях (главы 41-43), в т. ч. чудо об Артемиде (главы 44-48), и завершается заключением и молитвой к Н. (главы 49-50). Краткое упоминание «Деяния о стратилатах» превращает Житие в своего рода дополнение к самому известному тексту о святом.

Появление 1-го полного жизнеописания Н. вызвало огромный интерес. Патриарх К-польский свт. Мефодий написал для своего друга Феодора, узнавшего о появлении Жития Михаила, риторическую переработку текста - т. н. Methodius ad Theodorum (BHG, N 1352y), без фактических добавлений (противоположное соотношение текстов предполагает Д. Краусмюллер (Krausmüller D. Patriarch Methodius, the Author of the Lost First Life of Theodore of Stoudios // Symbolae Osloenses. 2006. Vol. 81. P. 144-150), однако, лишь на основании совпадений нек- рых расхожих формул). На Methodius ad Theodorum основывается 1 -е лат. Житие Н., написанное Иоанном Диаконом (BHL, N 6104-6113; ок. 880). Др. автор IX в., возможно Василий Лакедемонский (см.: Binon S. La vie de St. Pierre l'Athonite // SBN. 1939. Vol. 5. P. 41-53), ошибочно отождествленный на основании некоторых рукописных заголовков как патриарх Мефодий, составил на основе Жития Михаила т. н. Encomium Methodii (Энкомий Мефодия; BHG, N 1352z), в котором появились некоторые дополнения (напр., кормление младенца Н. только одной грудью, «Деяние о хлебовозах в море») и пространно излагается «Деяние о стратилатах», к нему непосредственно присоединяются 3 посмертных чуда Н., занимающие ок. половины текста. На Житии Михаила основано и фрагментарно сохранившееся Житие в Paris. gr. 1458, XI в. (BHG, N 1350k) и поздневизант. Vita acephala (BHG, N 1348b), добавляющее также пересказ посмертных чудес Н. Сокращенный текст Жития Михаила содержит Синаксарь К-польской Церкви (1-я пол. Х в.; BHG, N 1349s), в к-рый включены новые сведения об участии святителя в I Вселенском Соборе и его смерти в глубокой старости.

Деяние о трех девицах. Роспись ц. Вознесения мон-ря Дечаны. 1348–1350 гг.

Вскоре к сюжету Жития Михаила присоединяются агиографические мотивы из Жития свт. Николая Сионского. В чистом виде такое соединение отражено в московском списке Жития Михаила (ГИМ. Греч. № 379): в середину текста Жития вставлены такие элементы из Жития Николая Сионского, как имена родителей (Епифаний и Нонна) и дяди (Николай), чудесное купание, учеба, исцеление Нонны, основание Св. Сиона, поставление в чтеца. Однако московский список не отражает этого смешения в полной мере: заимствования из Жития Николая Сионского содержатся лишь в 1-й части текста, отсутствуют др. эпизоды из него, имеющиеся в др. «смешанных» Житиях, сокращенные здесь вместе с частями текста Жития Михаила («Деяние о моряках», «Деяние о кораблях с хлебом» и др.). Утраченный текст «чистого» смешения Жития Михаила и Жития Николая Сионского получил, очевидно, большую популярность в Византии и лег в основу «смешанных» Житий Н., в которых эпизоды из обоих источников подверглись авторской переработке, часто с добавлением посмертных чудес: метафрастовское Житие (BHG, N 1349), т. н. Vita compilata (BHG, N 1348c; с элементами из Encomium Methodii), Vita lycio-alexandrina (BHG, N 1349a; с добавлением «Деяния о ниспровержении языческой статуи в Александрии», заимствованного из жизнеописания свт. Спиридона Тримифунтского), Βίος ἐν συντόμῳ (BHG, N 1349u), Vita acephala (BHG, N 1348d), Энкомий Неофита (BHG, N 1364), южноитал. Житие из Sinait. gr. 522 (BHG, N 1351s). Судя по тому, что «смешанные» Жития неизвестны до 2-й пол. X в. (тексты Метафраста) и следы этого смешения отсутствуют в Синаксаре К-польской ц., оно возникло примерно в 1-й пол.- сер. Х в. «Смешанное» Житие, составленное Симеоном Метафрастом с учетом новшеств Синаксаря (в XV в. переведено на латынь Леонардо Джустинианом († 1446) с дополнениями), благодаря своему авторитету сделало сюжетную канву «смешанного» Жития к кон. XI в. господствующей и как бы канонической. Соединение обратного рода представляет собой Житие из Sinait. gr. 525 (X в.), в этом тексте к переработке Жития Николая Сионского присоединено «Деяние о трех девицах» Н. (The Life of St. Nicolaos of Sion. 1984).


Свт. Николай Чудотворец. Роспись ц. Вознесения мон-ря Дечаны. 1348–1350 гг.

C XII в. число Житий Н. идет на убыль: редкое исключение - южноитал. Житие из Sinait. gr. 522 (BHG, N 1351s) XII - нач. XIII в., где Житие Н. «смешанного типа» пересказано очень кратко, но дополнено пространным пересказом «Деяния о подати» и текстом о перенесении мощей Н. в Бари (Южноитал. Житиe. 2004. C. 92-110). Возможно, в поздневизант. время составлено анонимное Житие (Meteor. Metamorph. 382, XV в.- BHG, N 1349b).

Особняком стоит апокрифическое Житие Н., т. н. Хождения Николая (Periodoi Nikolaou), сохранившиеся в нескольких редакциях (BHG, N 1349с-k). Согласно этому тексту, оформленному как панегирик, с 5-го года жизни Н. посвятил себя аскезе, так что ему являлись Св. Дух и ангелы (гл. 2); в 14 лет он оставил свой город и 3 года исцелял больных и бесноватых в окрестностях Кесарии Филипповой (гл. 3); во время римско-персид. войны Н. явился в облаке на поле боя и помог римлянам (главы 4-5); затем год (или 7 лет) и 9 месяцев он пребывал в сир. Армении, откуда ушел в Апамею, где невидимым оставался 100 дней в храме арх. Михаила и исцелил от нечистого духа девочку (главы 6-8); оттуда отплыл на Кипр, исцелил 45 бесноватых при помощи помазания и омовения (главы 9-10); из Антиохии Н. направился в Иерусалим и Рим, победив по дороге беса (главы 11-12); торжественно встреченный папой, он остался в Риме на 4 месяца (гл. 13), а оттуда ушел через Египет в Заиорданье, где провел 5 лет в строгом подвиге (гл. 14); в Ассирии Н. освободил от беса сына градоправителя Насараха (гл. 16); пройдя через М. Азию, Аравию и острова, Н. достиг Мир, исцеляя больных и бесноватых и уже при жизни распространяя ощутимое издали благоухание (гл. 17); ему навстречу вышел патриарх, он поставил Н. главой всей Ликии (гл. 18); умирая, Н. увидел арх. Михаила и ангелов и обратил к Богу долгую молитву за своих почитателей (главы 19-20); душу Н. забрали на небо ангелы, а тело погребли жители Мир (главы 21-22). Этот народный текст ориентируется в т. ч. на апокрифические акты.

Первые энкомии Н. появляются еще до IX в.: это тексты, приписываемые Проклу К-польскому (BHG, N 1364с) (к-рый, судя по тексту, был знаком только с «Деянием о стратилатах», но это не может свидетельствовать о том, что энкомий действительно принадлежит Проклу, как считает Дж. Чоффари - Cioffari. 1987. P. 20-21)) и Андрею Критскому (BHG, N 1362; перечисляет Деяния Н., бытовавшие в Мирах); от последнего полностью зависит анонимное Похвальное слово (BHG, N 1364f), сохранившееся в единственном списке XIV в.; 2-й пол. IX - нач. Х в. датируются Похвальные слова Н. Георгия Хартофилака (BHG, N 1364b), имп. Льва VI Мудрого (BHG, N 1363), Никиты Давида Пафлагона (BHG, N 1364d). Все они основаны на Житии Михаила и Praxis de stratelatis. До XI в. написан анонимный Энкомий (BHG, N 1364е), в его тексте использован также Энкомий Мефодия, а в рукописях XII в.- Энкомий, приписываемый Феофану Керамевсу (BHG, N 1364а). Ок. 1200 г. на Кипре прп. Неофитом Затворником был написан Encomium Neophyti (Энкомий Неофита) (BHG, N 1364); он основывался, вероятно, на каком-то несохранившемся Житии Н., к к-рому добавлен краткий пересказ большого количества чудес, в т. ч. из др. источников неизвестных. К поздневизант. времени принадлежат Энкомий Николая Кавасилы (BHG, N 1364g) и анонимные Энкомии из Ath. Iber. gr. 507, XIV в. (BHG, N 1364m); Vat. Ottob. gr. 312, XV в. (BHG, N 1364h) и Marc. I. 605, XV в. (BHG, N 1364n): они основаны преимущественно на метафрастовском Житии. В XVI в. появляются тексты о Н. на новогреч. языке: Житие Дамаскина Студита (впервые описан эпизод с пощечиной Арию), энкомии Нафанаила-Нила Верта (BHG, N 1364k), Варлаама (BHG, N 1364p) и анонимный Энкомий из Bodl. Auct. E 5. 15, XVI в. (BHG, 1364i).

В поздневизант. период появляются и стихотворные агиографические произведения о Н. Мануил Фил написал стихотворные прологи к энкомиям Андрея Критского и Льва VI Мудрого (BHG, N 1361z, 1362z), Никифор Каллист Ксанфопул - метрическое переложение чудес Н. Неизвестные авторы составили также Житие Н. в додекасиллабах (BHG, N 1350m) и стихотворение о нем (BHG, N 1364z).

«Деяние о стратилатах»

Деяние о стратилатах. Витраж ц. Сент-Этьен в Бурже. XIII в.

Имп. Константин I Великий послал для усмирения бунта во Фригии, в военном поселении тайфалов (древнегерм. племя), троих военачальников (стратилатов) - Непоциана, Урса и Герпилиона - с отрядом. Войско отплыло из К-поля, но сильный шторм вынудил корабли пристать в Андриаке - гавани г. Миры Ликийские. В ожидании благоприятной погоды воины решили купить провизии на торговой площади Андриаки - Плакоме, но из-за грубого поведения солдат между ними и ликийцами на рынке возникла ссора со взаимными оскорблениями и стычками.

Когда весть об этом инциденте достигла г. Миры, среди горожан началось волнение. Узнав об этом, Н. уговорил горожан не совершать опрометчивых поступков против воинов императора и тотчас сам отправился в Андриаку, где его с подобающими почестями встретили как ликийцы, так и стратилаты, к-рые рассказали ему о цели своего похода и попросили помолиться за их успех. Н. ласково поговорил со стратилатами, благословил и пригласил их подняться в город. Его радушие поразило военачальников; им стало стыдно за своих солдат. Они прекратили бесчинства воинов и запретили им притеснять народ.

Воспользовавшись отсутствием Н. в Мирах, знатные горожане Евдоксий и Симонид уговорили игемона Асии Евстафия казнить 3 мужей. Горожане отправили к Н. гонцов с известием об этом. Предстоящая казнь невинных людей заставила Н. незамедлительно отправиться к ним на помощь: он попросил стратилатов сопровождать его. В месте «У льва» Н. встретил гонцов, к-рые в ответ на его вопрос сообщили, что приговоренные еще живы и сейчас их ведут по площади Диоскуров. Н. и стратилаты поспешили к мартирию мучеников Крискента и Диоскорида, но там узнали от встречных, что осужденных уже выводят из города. Однако они не застали их и у городских ворот, приговоренных повели на казнь в Виру. Согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 4), опасаясь опоздать, стратилаты послали вперед 2 солдат с приказом задержать исполнение приговора до их прихода; воины с проводником побежали в Виру и успели остановить палача, уже обнажившего меч над осужденными, к-рые со связанными за спиной руками, с кляпами во рту и завязанными глазами преклонили колени и вытянули обнаженные шеи, ожидая удара мечом.

Н. со стратилатами подошел к месту казни, где собралась большая толпа, вырвал меч из рук палача, бросил его на землю и освободил невинных от пут. Хотя Н. не имел на это права, никто не посмел остановить епископа. Вместе со стратилатами и спасенными от казни мужами, ликовавшими от радости, Н. немедленно отправился в преторий и (согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 5), взломав двери) вошел в резиденцию игемона. Увидев живыми и невредимыми осужденных им невинных мужей в сопровождении Н. и имп. полководцев с отрядом солдат, Евстафий испугался, выбежал и поклонился Н., но тот, отстранив его от себя, обещал сообщить императору, как эпарх грабил Ликию и за взятки казнил людей. Устрашенный угрозами Н., правитель стал на колени и со слезами умолял простить его, но при этом обвинял первых людей города. Однако Н. ответил, что Евстафия убедили сделать это не Евдоксий и Симонид, а 200 литр серебра. Лишь после просьб стратилатов Н. простил Евстафия.

Затем Н. пригласил стратилатов и спасенных мужей на трапезу, после к-рой попрощался с полководцами и благословил их. Они сели на корабли и отправились во Фригию, где быстро подавили мятеж тайфалов, убрали из их среды всех зачинщиков и надолго восстановили прочный мир. Согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 6), на обратном пути стратилаты снова встретились в Мирах с Н., к-рый ласково принял их и пригласил на трапезу, долго увещевал военачальников и предсказал, что их ждут испытания и опасности, призывал их никогда не отчаиваться, но всегда твердо уповать на Бога; однако те не поняли, о каких предстоящих испытаниях он им говорил и, получив благословение от Н., отплыли в К-поль. В столице народ и сенат и сам император устроили стратилатам встречу, подобную триумфу, а имп. Константин принял их во дворце с великим почетом (согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 4), щедро одарил их).

Но расположение императора к стратилатам возбудило зависть у др. военачальников, которые пришли к префекту Востока Аблабию и обвинили 3 стратилатов в заговоре против монарха, пообещав тому 1700 литр золота, чтобы он погубил стратилатов. Коварный Аблабий сказал императору, что, по сообщениям верных людей, вернувшиеся из Фригии Непоциан, Урс и Герпилион устроили заговор, чтобы восстать против него, и пообещали своим сторонникам чины, подарки и много денег. Константин, испугавшись заговора, повелел тотчас схватить стратилатов, заковать и бросить в темницу, но не допросил их, т. к. в те дни занимался неотложными гос. делами. Шло время, и враги стратилатов, боясь, как бы те с помощью друзей не вышли на свободу, пришли к Аблабию и потребовали от него уговорить императора поскорее казнить военачальников. Тот сообщил императору, что находившиеся в заключении полководцы не раскаялись и не отказались от своих замыслов устроить мятеж. Константин поверил Аблабию и приказал без расследования и суда ночью отсечь им головы мечом. Префект послал гонца известить тюремного смотрителя Илариона (согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 10), Илариана), чтобы тот отправил узников к нему на место казни. Сочувствовавший стратилатам тюремщик решил сообщить эту скорбную весть им, что повергло их в полное отчаяние: они горько заплакали, разодрали одежды, стали рвать на себе волосы и, посыпав голову пеплом, недоумевали, за что их будут казнить. Вдруг Непоциан вспомнил о Н. и его заступничестве (согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 11), и о предсказании Н. в Мирах на обратном пути из Фригии) и стал вместе с Урсом и Герпилионом со слезами призывать его на помощь.

Ночью Н. явился во дворец к императору и повелел ему освободить из темницы 3 полководцев, оклеветанных Аблабием, угрожая Константину восстанием в Диррахии. На вопрос императора, кто он такой, Н. ответил, что он митрополит Мир Ликийских, после чего исчез. Затем Н. явился Аблабию и приказал отпустить из темницы стратилатов, угрожая ему болезнью, тяжелой смертью и разорением его рода. Проснувшись, Константин послал протокурсора за Аблабием, но по пути гонец встретил спешившего с подобным известием посланца префекта (согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 14), Аблабий сам поспешил к императору; когда они рассказали друг другу о схожих видениях, Константин раскаялся). Наутро император повелел привести стратилатов из темницы в сенат и стал расспрашивать, к какому колдовству они прибегли, устроив ему и префекту одинаковые видения. Не знавшие о явлении Н. стратилаты с недоумением отказывались отвечать. Когда же Константин спросил их, знают ли они Н., они стали молить Н. избавить их от несправедливой казни, как невинных мужей в Мирах. На вопрос императора, кто такой Н., Непоциан поведал ему историю спасения с участием Н. 3 невинно осужденных на казнь, и потому они молили Н. о заступничестве. Константин сказал, что по заступничеству Н. отпускает военачальников на свободу, и приказал остричь им волосы в знак возвращения на гос. службу (согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 16), также надеть на них пояса стратилатов высшего ранга). Император велел им поблагодарить Н. и вручил стратилатам Евангелие в золотом окладе, богато украшенный потир и 2 золотых светильника, повелев передать их Н. для его храма вместе с письмом к нему, чтобы тот помолился за него.

Стратилаты отправились в Миры к Н., с благодарностью передали ему письмо и дары Константина, остригли волосы и раздали бедным милостыню (согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах», 9 тыс. солидов). Получив от Н. благословение и письма к императору, стратилаты отправились в столицу (согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 18), целый месяц Н. наставлял их не бояться искушений и преждевременной смерти). Согласно 3-й редакции «Деяния о стратилатах» (гл. 19-20), стратилаты и впосл. были в почете у императора (Вирий Непоциан был консулом в 336 г., а Флавий Урс - в 338 г.; PLRE. Vol. 1. P. 1044-1045). Через год они снова отправились в Миры, но Н. уже умер. Тогда они пристроили к месту его погребения портик, длиной до города, и возвели жилища для нищих.

Жития

Н. являются более поздними источниками сведений о Н. по сравнению с «Деянием о стратилатах». Основные данные о жизни Н. содержатся в Энкомии, приписываемом свт. Андрею Критскому (Encomium Andreae) и в Житии, написанном архим. Михаилом в кон. VIII - нач. IX в., а также в последующих Житиях, опирающихся на него, особенно в Энкомии свт. Мефодия I, патриарха К-польского (Encomium Methodii), Житии, составленном на их основе прп. Симеоном Метафрастом, Энкомии прп. Неофита Затворника (Encomium Neophyti), Житии, написанном Л. Джустинианом, а также в Синаксаре К-польской ц. С Х в. к ним стали ошибочно присоединяться сведения из Жития свт. Николая Сионского (см. в ст. Николай, свт., еп. Пинарский, игум. Сионский).


Рождество свт. Николая Чудотворца. Фрагмент пределлы триптиха из Перуджи. Худож. Фра Анджелико. Ок. 1437 г. (Пинакотека, Ватикан)

Н. род. во 2-й пол. III в. в рим. пров. Ликия на юге М. Азии, в одном из крупнейших ликийских городов - Патарах. С первых дней жизни ребенка его поведение было необычным: он брал молоко только из правой груди матери, а, согласно Энкомию Мефодия (гл. 4), по средам и пятницам - лишь один раз вечером, в 9-м часу.

Н. был единственным и потому горячо любимым ребенком в семье богатых христиан, отличавшихся добродетельной жизнью и не состоявших на гос. службе. Они смогли дать Н. хорошее образование. Согласно Энкомию Мефодия (гл. 5), в 5 лет родители отдали Н. учиться. Благодаря природным дарованиям и остроте ума мальчик преуспел и в школьных предметах, и в изучении Свящ. Писания. Он во всем следовал наставлениям родителей и усердно посещал церковь. В отрочестве и юности Н. избегал развлечений, уклонялся от театральных зрелищ и непристойных бесед со сверстниками. До самой кончины родителей он продолжал усердно заботиться об отце и матери. После их смерти (согласно Л. Джустиниану, от чумы) Н. получил большое наследство и употребил его на дела милосердия (Энкомий Мефодия. Главы 5-6).

В Патарах, по соседству с Н., жил с семьей знатный и очень богатый человек, имевший 3 красивых дочерей. Потеряв все свое достояние и прежнее влияние, он постепенно впал в беспросветную нищету: его семье нечего было есть и не во что одеться. Чтобы семья не умерла от голода, сосед решил сделать свое жилище домом терпимости, а дочерей - блудницами (Энкомий Мефодия. Гл. 9). Желая спасти девушек от нужды и греха, Н., тогда еще молодой человек, ночью незаметно бросил мешочек с золотом в окно соседа и быстро скрылся. Найдя золото утром, отец очень обрадовался и отдал его старшей дочери в приданое. Узнав, что его дар пошел во благо, Н. тайно бросил ночью 2-й мешочек с золотом, и отец смог выдать замуж среднюю дочь. Затем Н. кинул ночью в окно 3-й мешочек с золотом и попытался скрыться. Сосед догнал его и стал благодарить, но святой попросил никому не открывать его имени. Согласно Энкомию Мефодия (гл. 10), после этого слава о Н. распространилась по Патарам и он был поставлен во пресвитера.


Избрание свт. Николая Чудотворца архиепископом Мир Ликийских. Витраж в соборе Нотр-Дам в Шартре. Ок. 1215–1220 гг.

Затем Н. был чудесным образом рукоположен во епископа Мир. После смерти предыдущего предстоятеля Собор Ликийских епископов не мог прийти к согласию относительно преемника на кафедре Мир. Ночью в сонном видении голос свыше повелел одному из них поставить в архиереи первого, кто утром придет в городскую церковь. Им оказался Н. Согласно Л. Джустиниану, после рукоположения Н. вел себя кротко, незлобиво и смиренно, одевался очень просто и скромно, без украшений, а питаться продолжал только постной пищей один раз в сутки - вечером, его ужин часто прерывался или отменялся из-за людей, нуждавшихся в его совете, двери его дома были открыты для всех; ежегодно 1 сент. Н. созывал Поместный Собор, а в помощь себе избрал пресвитеров Павла Родосского и Феодора Аскалонского.

Согласно Синаксарю К-польской ц., во время гонения Диоклетиана Н. продолжал проповедовать Христа, за что городские власти приказали схватить его, заковать и бросить в тюрьму, приговорив к дыбе и др. пыткам (согласно метафрастовскому Житию). Вместе с др. христианами он мужественно претерпевал страдания, голод, жажду и тюремную тесноту (исследования останков Н. в Бари показали, что тот, кому они принадлежали, питался только твердой растительной пищей, а костные изменения можно объяснять долгим влиянием холода и сырости - Martino. 1987. Р. 49-53). Благодаря наставлениям Н. многие из заключенных до конца были тверды в исповедании веры. При Максимиане Галерии Н. был освобожден из темницы и Миры встретили его как мученика, принявшего бескровный венец (ср.: Энкомий Андрея. Гл. 9).

После победы имп. Константина над Лицинием в 324 г. Н. разрушил до основания святилище Артемиды в Мирах, построенное в сер. II в. ликийским меценатом Опрамоасом и славившееся как самый величественный храм Ликии. Н. стал известен как борец с савеллианской, арианской и др. ересями. Согласно Энкомию Андрея (гл. 6), проповедью и кротостью Н. обратил к правосл. вере маркионитского еп. Феогния.

Хотя в древних восточных списках участников I Вселенского Собора в Никее 325 г. имя Н. отсутствует среди подписей архиереев (Patrum Niceanorum nomina latine, graece, coptice, syriace, arabice, armeniace / Ed. H. Gelzer, H. Hilgenfeld, O. Cuntz. Lipsiae, 1898. P. 67), оно есть в списке участников Собора в Historia tripartita Феодора Чтеца (ок. 530), правда, сохранившейся только в рукописи XIII в. (см.: Leclercq H. Nicée // DACL. T. 12. Col. 1216; Schwarz E. Über die Bischofslisten der Synoden von Chalkedon, Nicaea und Konstantinopel. Münch., 1937. (ABAW; 13); Honigmann E. Le liste originale des péres de Nicée // Byz. 1939. Vol. 14. P. 17-76); об участии Н. в Соборе сообщается также и в Энкомии Никифора Давида Пафлагона, в Синаксаре К-польской ц. и у Симеона Метафраста. Согласно поздне- и поствизант. традиции (напр., Житию Н., написанному Дамаскином Студитом), на Соборе Н. в присутствии императора дал пощечину Арию, оскорблявшему Св. Троицу, и за это был заключен в тюрьму, где святому явились Христос и Богоматерь, возвратив ему отнятые знаки епископского достоинства: омофор и Евангелие.


Успение свт. Николая Чудотворца. Икона. 1-я пол. XV в. (Византийский музей, Кастория)

Основные деяния Н. связаны с его помощью своей пастве. Во времена засух и неурожая он помогал страждущим жителям Мир. Однажды, когда из-за неурожая они нуждались в привозном зерне, Н. сообщили о прибытии из Александрии в Андриаку кораблей с зерном (Энкомий Неофита. Гл. 17). Он без промедления отправился в гавань и попросил капитанов отсыпать понемногу зерна с каждого корабля, чтобы жители Мир не погибли от голода. Капитаны ответили, что зерно является гос. грузом - податью из Египта и они обязаны доставить его неприкосновенным в К-поль. Но Н. попросил мореплавателей отгрузить с каждого корабля по 100 модиев зерна, обещая уберечь их от наказания и сделать так, что приемщики в столице не обвинят никого в недоимке. Капитаны поверили Н. и, отгрузив столько зерна, сколько он просил, отплыли в столицу. В К-поле царский чиновник принял у них зерно - к удивлению капитанов, вес груза оказался точно таким же, каким был в Александрии. Н. раздал зерно голодающим в Ликии. Сохранив часть его в семенах, земледельцы засеяли пашни, и собранного хлеба им хватило на 2 года.

Согласно Энкомию Мефодия (Гл. 17), однажды всю М. Азию охватили страшная засуха и голод (вероятно, имеется в виду засуха 333 г.). Из-за неурожая жители Мир остались без хлеба, т. к. в привозном зерне нуждалась не только Ликия, но и другие области на побережье. Н. ночью в сонном видении явился к купцу, плывшему мимо Ликии на нагруженном зерном корабле, и, дав ему 3 золотых в залог, велел продать зерно в Мирах. Купец проснулся и обнаружил в руке золотые монеты. Изумленный, он продал зерно жителям Мир, рассказав им о чуде. По описанию хлеботорговца горожане узнали Н.

Также Жития свидетельствуют о помощи Н. незнакомым людям. Корабль, плывший мимо Ликии, внезапно попал в страшный шторм. Моряки обратились с молитвой к Н., к-рого никогда не видели, но слышали о его помощи попавшим в беду. Н. тотчас явился на корме корабля, усмирил море и, направив судно к берегу, стал невидим. Моряки невредимыми прибыли в Миры, пошли в соборную церковь и там сразу узнали архиерея, явившегося им во время бури. Они рассказали собравшимся в храме о чуде Н. Но Н., прозрев укоренившиеся в моряках пороки, велел им более не грешить.

Н. умер после непродолжительной болезни, дожив до глубокой старости, согласно Синаксарю К-польской ц. (Anrich. 1913-1917. Bd. 1. S. 205-207). Анатомоантропологические исследования останков Н. в Бари показали, что они принадлежат человеку, прожившему не менее 70 лет (Martino. 1994. Р. 30). Святитель был погребен на кладбище рядом с городскими стенами, а над его могилой через нек-рое время был сооружен храм. Согласно Житиям, его мощи стали источать миро. Сирийский сборник чудес Н. датирует его кончину 342 г., а поздние зап. источники - 341-345 гг. Исследователи относили кончину Н. к 325-334 гг. или 341-351 гг. Дж. Чоффари называет 334-й годом смерти Н. (Cioffari. 1987. Р. 203-208), основываясь гл. обр. на отсутствии его имени в составленном свт. Афанасием I Великим в 335 г. списке епископов, боровшихся с учением Ария. А. В. Бугаевский (Добрый кормчий. С. 66-67), основываясь на 3-й редакции «Деяния о стратилатах», также называет 334-й годом смерти Н.; соответственно, родился Н. ок. 260-265 гг., т. к. прожил не менее 70 лет.

«Деяние о подати»

Спасение Димитрия от потопления. Роспись ц. свт. Николая Печской Патриархии. Ок. 1337 г.

Отдельно от житийной традиции Н. (включено в пересказе только в Житие Н. в ркп. Sinait. gr. 522) со средневизант. времени бытовало «Деяние о подати» (Praxis de tributo).

Когда подошел очередной срок переписи населения и земельных налогов (capitatio et jugatio; в правление Константина I в 327 г.), проводившейся раз в 15 лет, один из чиновников, назначив Мирам подать больше 10 тыс. солидов, намного превысил размер налога, к-рый горожане могли уплатить. Др. чиновник приехал взимать эту подать и, действуя твердо, обрек народ на разорение и голод. Жители Мир обратились к Н. с просьбой написать императору прошение о снижении налога, но Н. сам без промедления отправился в К-поль. В столице он остановился при некоем храме (в рукописях назван Влахернским) и утром, возглавив Божественную литургию, произнес: «Святая святым», все в алтаре увидели, что из его уст вышло пламя. На следующее утро Н. отправился во дворец и, войдя в тронный зал, увидел, что солнечный луч, падая сквозь окно, слепит его глаза, тогда Н. снял с плеч мантию и накинул ее на солнечный луч, чтобы ему было видно лицо самодержца. Мантия повисла в воздухе на солнечном луче, ничем не поддерживаемая. Император был поражен чудом и понял, кто перед ним. Н. рассказал ему о налоге, разорявшем Ликию, и попросил снизить его.

Константин повелел написать грамоту о снижении налога до 100 солидов и передал хрисовул Н. Покинув дворец и понимая, что сановники будут против столь значительного снижения подати, Н. решил, что, если документ окажется в Мирах и будет там оглашен публично, император не станет изменять принятое им решение. Митрополит вложил хрисовул в тростник, запечатал его и бросил в море, прося Бога доставить его в Ликию. В тот же час царская грамота оказалась в Андриаке. Н. вернулся в храм и весь день и всю ночь провел в молитве. Той же ночью в сонном видении Н. явился первому из пресвитеров Мир, велел ему спуститься с клириками в Андриаку и, отыскав там хрисовул в тростнике, передать его сборщику подати. Утром пресвитер и клирики отправились на побережье и обрели не поврежденный морской водой хрисовул. Радостная весть быстро облетела город. В храме при большом стечении народа один из клириков прочитал хрисовул. Узнав о значительном уменьшении подати, жители Мир ликовали и, воздав благодарение Богу и Н., отнесли документ сборщику подати, который признал документ действительным и приказал отпустить из тюрьмы людей, арестованных за неуплату налога.

В те же дни сановники императора явились во дворец и стали уговаривать его урезать лишь часть налога, а не отменять подать почти целиком, ибо, списывая очень большие суммы, можно разорить казну. Смущенный этими словами император велел привести во дворец Н. и попросил его вернуть хрисовул, чтобы внести в него исправление и сделать налог приемлемым для казны. Но Н. сообщил Константину, что хрисовул уже прибыл в Ликию и клирики в Мирах его огласили в соборе и предъявили сборщику подати. Император недоумевал, как могла грамота оказаться в Ликии за 3 дня, ведь самое быстроходное судно могло бы добраться туда только за 6 суток. Он повелел гонцам отплыть в Андриаку и там точно узнать день и час, когда документ прибыл в Ликию. В Мирах посланники самодержца своими глазами увидели хрисовул и достоверно установили, что грамоту клирики обрели на морском берегу Ликии наутро после ее вручения Н. государем; сборщик подати также указал точное время получения им документа. По возвращении в К-поль гонцы доложили монарху о чудесном обретении хрисовула в Мирах на следующий же день после того, как он собственноручно его подписал. Узнав о чуде Н., Константин повелел сохранить неизменной низкую подать в 100 солидов и передал Н. для собора в Мирах священные сосуды и др. дары.

Чудеса

Н. почитался в византийском мире как величайший чудотворец, количество его чудес велико. Начиная с исследований Г. Анриха принято делить описания чудотворений Н. на прижизненные деяния (praxeis) и посмертные чудеса (thaumata). В качестве первых часто могли выступать отдельные эпизоды, взятые из Vita compilata (BHG, N 1348d-f), причем из жизни как Н. («Деяние о трех девицах»), так и из Жития Николая Сионского (исцеление больной). «Деяние о кораблях с хлебом» из Жития Михаила и эпизод с уничтожением священного кипариса Артемиды из Жития Николая Сионского превратились в посмертные чудеса Н. (BHG, N 1352с, 1352d), однако первое бытовало и как отдельное прижизненное чудо Н. (BHG, N 1352u) наряду с «Деянием о моряках» (BHG, N 1352t), так же как чудо в Арнабанде и исцеление Николая Пресбейского из Жития Николая Сионского (BHG, N 1352r-s).


Разрушение святилища Артемиды. Роспись ц. свт. Николая Печской Патриархии. 1331 г.

В визант. письменности чудеса Н. включались в состав Житий (напр., Чудо об Артемиде), записывались в виде самостоятельных текстов, к-рые, часто присоединяясь к Житиям, могли и бытовать отдельно, и соединяться в сборники. Наиболее известный из сборников - 3 чуда в составе Энкомия Мефодия (BHG, N 1357-1359; об отце автора Иоанне, о митилинском пресвитере, о схоларии Петре) и присоединенные к нему Thaumata tria, бытовавшие также отдельно (BHG, N 1353; о Димитрии, о крестьянском сыне Василии, о монахе Николае), иногда оба сборника объединялись в разной конфигурации в отдельный сборник Thaumata sex (BHG, N 1352a; подробнее см.: Anrich. 1913-1917. Bd.2. S. 382-385), к к-рому также могли добавлять от 1 до 6 др. чудес Н. (BHG, N 1360a-g), в т. ч. Чудо об Антонии. К поздневизант. времени относятся метрический сборник чудес Никифора Каллиста Ксанфопула (BHG, N 1361), написанные народным языком сборники - Thaumata duo: BHG, N 1352d; о 300 золотых, о винограде, представляющий, вероятно, сокращенную версию пространных чудес, и Monac. Gr. 642, XV в., содержащий чудеса об имп. сокровищнице, о кипарисе, о коливе; тексты 1-го и последнего чуда бытовали также отдельно (BHG, N 1352n - 1352p).

Входящие в сборники чудеса Н. известны и отдельно, напр. переработанное Чудо о схоларии Петре (BHG, N 1352v). К чудесам, бытовавшим только отдельно, относятся тексты о сицилийском пресвитере (BHG, N 1352е-f), Катанское чудо (BHG, N 1352g-h), о хромом Николае (BHG, N 1352i), о расслабленном Льве (BHG, N 1352j), Эврипское чудо (BHG, N 1352k), о пастухе-воре (BHG, N 1352m), о 3 критских мальчиках (BHG, N 1352q).

Анрих (Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 402-440) разделил посмертные чудеса Н. на следующие категории: спасение из плена, от бури, от проч. опасностей, вознаграждение Н. своих почитателей, чудеса от иконы Н., исцеления. Эти тексты имеют разный возраст и происхождение; иногда их темы пересекаются (напр., в Катанском чуде). Попытку уточнить хронологию чудес Н. предпринял А. В. Бугаевский (Добрый кормчий. 2011. С. 56-99).

Особняком стоит Чудо об Артемиде, 1-е посмертное чудо Н., помещенное в Житии Михаила (главы 48-51; в Methodius ad Theodorum, метафрастовском Житии и в Энкомии Неофита) сразу после описания погребения Н. Согласно Житию, вскоре после кончины Н. некие люди из далекой страны решили поклониться его гробнице в Мирах; бес, живший в разрушенном Н. храме Артемиды, явился им в виде женщины и попросил взять сосуд с елеем для лампад в храме, где погребен Н.; в 1-й день пути Н. явился одному из мужчин и велел утром выбросить сосуд в море; после этого поднялось пламя и распространился зловонный дым, море начало кипеть и искриться; качающийся корабль счастливо отплыл от этого места, и путешественники возблагодарили Н. В лат. Житии Н., написанном Л. Джустинианом, уточняется, что паломники плыли из г. Танаиса: действительно, описание горящей в море нефти соответствуют реалиям Приазовья и Танаиса, существовавшего до V в. («Правило веры и образ кротости». 2004. С. 126-134).

Спасения из плена

Спасение юноши Василия. Роспись ц. свт. Николая Печской Патриархии. Ок. 1337 г.

Самое пространное и наиболее популярное чудо Н. со спасением из плена - Чудо о схоларии Петре (ок. 842-843; Добрый кормчий. 2011. С. 82), включенное в Encomium Methodii (главы 47-59), а также пересказанное в Энкомии Неофита (гл. 44), в котором текст ошибочно отнесен к эпохе Константина Великого. Византийский схоларий Петр после поражения в битве попал в арабский плен в Самарре и воспринял случившееся с ним как наказание за то, что дал обет стать монахом, но откладывал пострижение. Через нек-рое время, обещая выполнить обет в случае избавления, он обратился с молитвой к Н., к-рый явился ему через 8 дней и сообщил, что не может никак умолить Бога, но призвал молиться дальше, во 2-й раз посоветовал обратиться к Симеону Богоприимцу; в 3-й раз Н. явился Петру вместе с Симеоном, к-рый снял с него цепи и вывел из города; Н. дал Петру пищу и, напоминая обещание исполнить обет, сопроводил до визант. границы, откуда тот поспешил не домой, а в Рим, где предупрежденный Н. папа Римский узнал Петра и постриг его в монахи. В несколько переработанном виде, как и другие чудеса Н. из Энкомия Мефодия, это чудо было включено в Vita acephala. В Х в. оно вошло в качестве 1-й части в Житие Петра Афонского, написанное Николаем Монахом (BHG, N 1505). Автор, отождествляя своего героя со схоларием Петром, очевидно, опирался на какую-то переработку текста, содержавшего известие о том, что Петр уходил после пострига на Афон (Виноградов А. Ю. Источники, используемые свт. Григорием Паламой // Григорий Палама, свт. Слово на житие прп. Петра Афонского. Св. гора Афон, 2007. С. 135-148). К этой переработке восходит и отдельно бытовавший вариант чуда (BHG, N 1352v; сохр. также в арм. переводе, см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 1. S. 375) с добавленной 1-й частью, в которой Петр стал из простого воина каппадокийским стратилатом и попал в плен, но не к арабам, а к манихеям, т. е. павликианам; остальное повествование в целом совпадает с текстом Чуда о схоларии Петре, но содержит 3 вставки, общие с версией в Vita acephala: Н. дал Петру в дорогу 3 хлеба, папу Римского также зовут Николай (имеется в виду Николай I (858-867)), Петр после пострижения в Риме ушел на Афон (в арм. переводе - в Галилой или Галлиой).

Ряд чудес Н. посвящен освобождению христиан из плена арабов-пиратов, захвативших о-в Крит в 824 г. Чудо из Энкомия Мефодия (главы 33-36), пересказанное также в Энкомии Неофита (гл. 43), повествует о пресвитере из Митилины на о-ве Лесбос, к-рый по пути в Миры на праздник Н. был похищен арабами-пиратами, привезен на Крит и вместе с третью пленников приговорен к смерти; в момент казни он призывал Н., и тот незримо для остальных явился ему; в момент удара меч выпал из руки палача, который после объяснения пресвитера отвез его и 4 др. пленников в Византию. В Thaumata tria (главы 6-19), примыкающем к Энкомию Мефодия, помещено похожее чудо, пересказанное также в Энкомии Неофита (гл. 40): Василий, сын почитавшего Н. крестьянина из окрестностей Мир, на празднике Н. в городе был похищен во время всенощного бдения пиратами и отвезен на Крит, где за красивую внешность был назначен виночерпием у критского эмира; через год в день праздника Н. крестьянин остался по настоянию жены дома, но все же устроил торжественное пиршество; вечером, привлеченный лаем собак и, испугавшись нового араб. набега, он вышел во двор и увидел онемевшего Василия в араб. платье и с полной чашей вина в руках; тот рассказал, что во время пира некая сила подняла его, и он увидел ободряющего его Н.; крестьянин отвел его к жене и гостям, а наутро все соседи сбежались посмотреть на Василия. Аналогичные по сюжету чудеса принадлежат святым Гурию, Самону и Авиву и наиболее часто - вмч. Георгию Победоносцу (см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 408-409). Освобождению из плена критских арабов посвящено также отдельно бытующее Эврипское чудо. Бедный поденщик Иоанн из предместий эвбейского Эврипа, особо почитавший Н. и устраивавший праздники в его честь, попал в плен на Крит, но накануне праздника обратился к Н. с пространной молитвой, и тот во сне перенес его к храму Н. под названием Анафор, на вершине горы у дороги из Эврипа в Фивы; очнувшись и услышав крики, Иоанн подумал, что находится у арабов, но встреченные им погонщики скота объяснили ему, где он; вернувшись домой к горевавшим о его судьбе родственникам, Иоанн рассказал им о чуде и отметил праздник Н. Та же тематика отражена в чуде из Жития прп. Иосифа Песнописца, составленного Феофаном, и в его переработках (BHG, N 944, 947, 947a-d). Попавшему в плен на Крит Иосифу явился Н., передав листок со словами «ускори яко щедрый и поспеши яко милостивый в помощь нашу, яко можеши хотяй»; пропев их, Иосиф вскоре благодаря смерти имп. Феофила неким образом оказался на свободе. В позднейших переработках текста этого чуда у Иоанна Диакона (BHG, N 945-946) и Никифора Каллиста Ксанфопула усилен мотив чудесной силы: Н. обещал в рождественскую ночь Иосифу, что тот вскоре, после смерти Феофила, вернется в К-поль, и дал ему вышеприведенные слова, пропев которые тот вдруг освободился от цепей и перенесся по воздуху в столицу.

В аналогичных сицилийских чудесах Н., бытовавших в 2 редакциях как дополнения к Thaumata sex и попавших в метрическую переработку Никифора Каллиста Ксанфопула, действуют не критские, а североафрикан. арабы, хотя эти чудеса не содержат прямых хронологических указаний, а в рукописях встречаются только с XI в. Согласно Бугаевскому (Добрый кормчий. 2011. C. 74-76), для исторического контекста этих чудес наиболее вероятна датировка 703-753 гг. В одном чуде, рассказанном от лица сицилийского пресв. Филофея, арабы напали на некий сицилийский храм во время литургии, увезли в плен всех прихожан и часть из них приговорили к смерти, включая пресвитера; пленники огорчались, что не отпразднуют через 2 дня праздник Н.; пресвитеру явился Н., взял его за руку и отвел на родину, заповедав совершать его память. В Катанском чуде юноша Леонтий, родственник рассказчика, придя в Катанию, в ночь на воскресенье в церкви подвергся нападению арабов, устроивших там резню и взявших пленных; но юноша, припав к иконе Н. и горячо моля спасти его как единственного ребенка у старых родителей, вдруг оказался чудесным образом на родине.

Спасение от бури

Чудеса со спасением от бури на море продолжают мотив «Деяния о моряках» из Житий Н., а также «Деяния о буре» из Жития Николая Сионского (главы 29-31), включенного Метафрастом в Житие Н. Древнейшее из таких чудес относится к сер. IX в. и содержится в Энкомии Мефодия (главы 36-40), а также пересказывается в Энкомии Неофита (гл. 42): Иоанн, отец свт. Мефодия, заказавший и украсивший икону Н., к-рую всегда возил с собой, попал в бурю по пути в Идрунт; шлюпка перевернулась, он стал тонуть, но на его призыв явился Н. и, укрыв своей фелонью, доставил на берег. К тому же времени относится чудо из Thaumata tria, присоединенное к Энкомию Мефодия (главы 21-22; пересказано также в Энкомии Неофита (гл. 46)). Переплывая Мраморное м. в Катаволу по поручению своего наставника Симеона Декаполита, мон. Николай попал у Тритона в бурю и стал молиться вместе с моряками Н., который пришел к ним по волнам и ободрил их; после его исчезновения шторм утих. Аналогично датируется и др. чудо из того же сборника (главы 2-6), пересказанное в Энкомии Неофита (гл. 45). Почитатель Н., житель К-поля Димитрий из квартала Елевферия, плыл из столицы во фракийский Афир на Мраморном м. на праздник святого; ночной шторм сорвал паруса, и, схватившись за канат, Димитрий упал в море с криками: «Святой Николай, помоги мне!». Чудесным образом он перенесся по воздуху в свой дом, повторяя те же слова, так что на крик сбежались соседи, к-рые обнаружили его в мокрых одеждах; посмотреть на спасенного собрались все жители квартала, приходили и вернувшиеся спутники Димитрия.

Средневизант. периодом датируется чудо, вошедшее в состав Thaumata sex. По пути из К-поля в свой Пелеканский мон-рь на вост. берегу Мраморного м. иером. Антоний попал 3 февр. в бурю между о-вом Халки и Саторовым (Сатировым) монастырем; игумен Фома выслал на спасение корабля лодку, в к-рую Н. посадил, вытащив из-под воды, уже тонувшего Антония.

В Энкомии Неофита (гл. 49, ок. 1200) пересказано еще одно «недавнее» чудо Н. со спасением на море. Араб. рыбак из Египта, к-рого буря унесла в открытое море, призвал на помощь Н. и обещал в случае спасения стать христианином; Н. отвел его лодку в Атталию, в городском храме рыбак узнал на иконе Н. и принял крещение, получив прозвище Мононавт (Моряк-одиночка), которое впосл. носили и его дети. Отдельно бытовавшее поствизант. чудо повествует, как внезапно поднявшаяся буря унесла в море 3 мальчиков, залезших в Великую пятницу в лодку на берегу Крита; родители наняли за большие деньги моряков, но те не смогли найти детей; дети призвали Н., к-рый направил лодку, ободрил их, дал им чудесную пищу и питье и, накрыв, погрузил в сон; очнувшись на Пасху, они снова увидели Н., к-рый привел их лодку обратно в гавань. Еще одно чудо такого рода - о 3 христианах, брошенных в Черное м., сохранилось только в слав. переводе и изобилует фантастическими деталями (см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 419-420).

Спасение от других напастей

К чудесам Н. со спасением от бури примыкает чудо о сарацине в пересказе Энкомия Неофита (гл. 39), относимое автором к правлению императора по имени Лев (вероятно, Лев VI Мудрый (886-911), т. к. он обозначен эпитетом «христолюбивый», мало подходящим к иконоборцам Льву III, Льву IV и Льву V) и рассказанное со слов визант. послов в Селевкии. Возвращавшийся с караваном из Индии араб. купец забрел ненастной ночью в горы и, упав с лошади в пропасть, призвал Н., о к-ром знал от христиан; караван чудесным образом перенесся за 12 миль, а араб стал носить образок Н. на шее. Еще 2 визант. чуда Н. с избавлением от др. невзгод сохранилось только в слав. переводе (см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 422-423). В тексте, примыкающем тематически к чудесам Н. с избавлением из плена, рассказ о богатом жителе К-поля Епифании, к-рый обвинил своего раба в том, что тот якобы не возвращает порученную ему большую сумму денег, и бросил его в тюрьму, где раб стал молиться Н. Святитель освободил его от кандалов и явился Епифанию с приказом выпустить из заключения невинного раба, что тот и сделал. В др. чуде, о гробнице, рассказывается, как богатый человек нашел на одной из дорог у К-поля труп мужчины и похоронил его в соседнем мон-ре Н., а через нек-рое время встретил на той же дороге юношу, к-рый разыскивал убитого отца и показал ему в мон-ре гробницу отца, внутри к-рой оказалось много золота и серебра, избавившего мон-рь от нищеты. Это чудо тематически смыкается с чудесами Н. о вознаграждении его почитателей.

Вознаграждение Н. его почитателей,

Вознаграждение Н. почитателей, его особенно тех, кто устраивают праздники в день его памяти,- эта тема характерна преимущественно для чудес Н., происходящих из поздневизант. К-поля. Она смыкается с чудесами спасения от бури или из плена почитателей святителя, в т. ч. тех, кто плыли на его праздник. Впервые подобное чудо пересказано в Энкомии Неофита (гл. 36). Пожар в столице лишил богатых супругов всего состояния, остались лишь золотые серьги чтобы отпраздновать память Н., муж отправил жену в Эптаскале продать их; в квартале Акакия ее встретил в облике монаха Н., дал ей 24 золотых, оставив ей серьги, и велел ежегодно на память Н. приходить на это место, чтобы получать от него 24 золотых; после этого супруги снова стали богатыми.


Спасение корабля от потопления. Роспись ц. свт. Николая Печской Патриархии. Ок. 1337 г.

Остальные чудеса такого типа относятся к поздне- или поствизант. времени. В метрической парафразе чудес Никифора Каллиста Ксанфопула пересказывается чудо об одном золотом. Обедневший человек, живший у храма Н. в Эмволах, сокрушался, что не может достойно отпраздновать память Н. Тогда святитель передал ему во сне золотой, который император обменял на 24 золотых. С этим чудом и «Деянием о трех девицах» имеет сходство Чудо о 300 золотых в составе поздневизант. сборника Thaumata duo. Обедневший почитатель Н., живший с 3 дочерьми, отдал последний обол, чтобы купить необходимое для праздника Н.; святитель разбудил его ночью, и человек обнаружил 3 мешочка с сотней золотых в каждом. В том же сборнике содержится и Чудо о винограде: некий бедняк, праздновавший память Н., оказался рядом с мон-рем Н.; садовник из обители дал ему корзину с виноградом, который наутро превратился в драгоценные камни.

Та же тематика отражается в Чуде о лютнисте, написанном на народном языке. Бедный лютнист, каждый день игравший в храме знаменитого к-польского мон-ря Иоанна Крестителя в Петре для самого Иоанна Предтечи, увидел, как святой уходит оттуда из-за погребения еретика и переходит в храм Н., расположенный напротив, и святитель торжественно его приветствует. Иоанн попросил Н. наградить своего верного почитателя, и Н. отвел лютниста во дворец Константина Великого, провел в сокровищницу и дал мешок с флоринами; стражники сообщили о пропаже императору, тот вызвал к себе внезапно разбогатевшего лютниста, но после рассказа о чуде отпустил его, попросив у него на память только пустой мешок. Это чудо напоминает бытовавшее как вместе с ним, так и отдельно Чудо о коливе, написанное на народном языке. Обедневший почитатель Н. для празднования его памяти хотел продать свою одежду, но жена уговорила его продать ее платье; на эти деньги они приготовили коливо, к-рое муж отнес в храм и часть к-рого после освящения принес домой и отдал жене; та завернула его в платок и убрала в сундук, открыв к-рый через неск. дней, обнаружила в платке драгоценные камни; один рубин бедняк отнес на пробу к ювелирам, и те готовы были дать за него до 100 флоринов, но затем сообщили об этом имп. Константину, у к-рого как раз пропал рубин; узнав о чуде Н., император дал за камень 100 флоринов.

Под влиянием этого чуда, а также Чуда из Энкомия Неофита (гл. 36), Чуда о Василии и истории Иова возникало Чудо об Иоанне и Фамариде, известное и как отдельный текст на народном языке, и в составе Βίος ἐν συντόμῳ. (Главы 29-32) (XV в.). Из-за набега сарацин богатые супруги лишились детей и всего имущества; чтобы отпраздновать память Н., муж хотел продать нижнюю рубаху, но жена решила продать доставшееся ей от матери платье; торговец был готов заплатить за него 5 золотых, но тут явился Н. в виде монаха и предложил за него 7 золотых; торговец попытался ударить монаха, но у него отсохла рука, а монах дал женщине 7 золотых и вернул платье. Назавтра, в праздник Н., к супругам пришли друзья с угощением, а ночью Н. перенес к ним из Сирии слуг и детей; торговец исцелился в храме Н., прикоснувшись к платью. Такое же соединение мотивов демонстрирует и Чудо о ковре, сохранившееся только в славянском переводе (см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 426). Благочестивый ремесленник в К-поле впал в старости в нищету, и, чтобы отпраздновать память Н., жена посоветовала ему продать последний ковер; по дороге на рынок его встретил Н. в виде старца и купил ковер за 6 золотых, но вернул ковер жене старика, якобы по его приказу; когда тот возвратился домой, жена стала бранить его за обман святого, но тот показал ей покупки и остаток денег и рассказал о случившемся; они поведали о чуде всем, включая патриарха, и устроили большой праздник в день памяти Н.

Чудеса от иконы Н.

Свт. Николай Чудотворец, с житием. Икона. XIII в. (Визант. музей культурного центра им. архиеп. Макариоса, Никосия)

С вознаграждением почитателей Н. тематически смыкаются чудеса от образа Н., к-рые, однако, возникли значительно раньше. Древнейшее из них - отдельное Чудо с образом Н. в Африке, к-рое известно в рукописи XI в. и к-рое Анрих относил к Х в., а Бугаевский - к 455-475 гг. («Правило веры». 2004. C. 73). Во время нападения вандалов на Калабрию один из варваров, сборщик податей, нашел в доме христианина позолоченную и искусно написанную икону Н.; узнав от пленников, чей это образ, он спрятал его и забрал на родину, где, вспомнив впосл. о чудесах Н., поставил икону сторожить свою казну, даже не закрыв ее; недолго думая, воры унесли сокровища, не тронув образ. Когда обнаружилась пропажа сокровищ, варвар ударил образ и грозил бросить в огонь, если Н. не вернет украденное; Н. явился ворам и, угрожая их выдать, приказал вернуть все на место; обнаружив возвращенные ночью сокровища, варвар поцеловал икону Н., крестился вместе со своим домом у местного епископа и построил храм во имя святителя. Так имя Н. стало известно в Африке.

К этому чуду близко по тематике Чудо с пастухом-вором, известное и как отдельный, переработанный текст в рукописи XV в., и как пересказ в Энкомии Неофита (гл. 38) (ок. 1200). Монах, живший при храме Н. около К-поля, собирал милостыню для себя и на лампаду в храме; в его отсутствие пастух обворовал храм и келью монаха и спрятал украденное неподалеку, чтобы забрать ночью; монах вернулся, обнаружил пропажу и стал поносить и бить образ Н.; ночью пастух почувствовал страшные боли, ему явился с угрозами Н.; пастух помог вернуть украденное в храм, после чего Н. его исцелил, а монах возблагодарил Н. Та же тематика повторяется и в Чуде с кровоточащим образом, известным только по Энкомию Неофита (гл. 30) и испытавшим влияние «Деяния о стратилатах». Монахи столичного Моливотского мон-ря, подвергаясь насилию от каких-то людей, обратились в молитве к Н., но один брат, пострадавший больше других, в возбуждении ударил шестом для зажигания свечей образ Н., откуда тотчас начала течь кровь, заливая всю икону; обагренный кровью Н. явился во сне императору, упрекая его за царящее насилие и угрожая наказать, если тот не прекратит беззаконные действия; император отправился в обитель, увидел кровоточащий образ, попросил Н. о прощении и даровал мон-рю привилегии. Антоний Новгородец ок. 1200 г. упоминает, что близ Золотых ворот находилась икона Н. с раной на лбу, закрытой серебром, к-рое снимают при приезде императора, он же целует то место, откуда текла кровь.

Только в слав. традиции сохранились 2 визант. чуда с образом Н. В анонимном рус. описании К-поля, составленном между 1424 и 1453 гг. (Anrich. 1913-1917. Bd. 1. S. 462), рассказывается о том, как потерпевший кораблекрушение человек обратился с молитвой к фресковому изображению Н. в его храме на Золотом Роге; Н. протянул ему кошель со 100 франк. золотыми. Др. Чудо о патриархе также имеет к-польское происхождение (см.: Ibid. Bd. 2. S. 432-433). При имп. Леонтии Н. явился во сне жителю К-поля Феофану и велел ему заказать у художника Аггея 3 иконы: Спасителя, Пресв. Богородицы и Н.- и показать их патриарху Анастасию, а тот приказал не ставить икону Н., «крестьянского сына», рядом с образами Христа и Богоматери. Опечаленный Феофан попросил клирика Каллиста тайком восславить икону Н., пока патриарх славословит Христа и Пресв. Богородицу; по молитвам Феофана Н. умножил угощение. Вскоре богатый человек с некоего острова попросил патриарха исцелить его одержимую дочь. Когда патриарх попал в бурю, он попросил прощения у Н., к-рый, придя по волнам, спас его; впосл. патриарх приказал перенести икону Н. в Св. Софию и основывал в честь Н. церкви и мон-ри. Имена патриарха Анастасия (730-754) и имп. Льва III (717-741) служат своеобразными ориентирами, что текст отражает некие события эпохи 1-го иконоборчества, однако слова патриарха, что Н.- «сын Феофана и Нонны», указывают на составление текста не ранее Х в., когда впервые появляются «смешанные» Жития Н.

К чудесам от икон Н. отчасти примыкает рассказ Феодора, митр. Мир Ликийских, на VII Вселенском Соборе 787 г. (Mansi. Т. 13. Col. 33), сходный с деяниями Н. в пользу этого города. После того как Феодор претерпел обиду от местных властей, его архидиакону в видении явился патриарх, призывавший митрополита прийти к нему для устроения дел; услышавший об этом Феодор показал Н. на индитии храма в Мирах архидиакону, к-рый опознал в нем явившегося ему патриарха; отправившись в столицу, Феодор благополучно решил дела своей епархии.

Исцеления

Визант. чудотворения Н. с возвращением здоровья связанны также с К-полем. В Житиях Н. случаи исцеления не описаны, но они имеются в «Житии Николая Сионского» и вошли в состав «смешанных» Житий Н. Георгий Кедрин (Cedrenus G. Comp. hist. II 511) сообщает, что в 1034 г. фактический правитель империи Иоанн Орфанотроф, отчаявшись вылечить рану во рту, получил во сне указание от Н. отправиться в Миры; одарив храм Н. и окружив Миры новой стеной, Иоанн получил исцеление. Чудо, о к-ром известно только в пересказе Энкомия Неофита (гл. 37),- это рассказ о том, как хромой от рождения столичный нищий получил в Арвикиевом храме Пресв. Богородицы обол и приполз в храм Н. на праздник, прося поставить купленную за этот обол свечу перед образом Н., но никто не обратил на него внимания; внезапно одна его нога исцелилась, и он приподнялся и сам поставил свечу; изумленные люди остановили службу и начал петь: «Господи, помилуй!» вместе с нищим, у к-рого по молитве исцелилась и др. нога. Сходен с ним по содержанию и текст о хромом Николае, в к-ром рассказывается о том, что исцеление хромого было при имп. Романе I Лакапине (919-944) или Романе II (959-963). Этот текст известен как отдельное произведение, в пересказе Энкомия Неофита (гл. 47) и в виде метрической парафразы Никифора Ксанфопула. Юноша по имени Николай, потерявший из-за бесовского наваждения и 6-месячной горячки способность ходить, купил свечу и, опираясь на мотыги вместо костылей, поковылял на праздник в храм Н. в квартале Ивира, но встретил на улице Ктенария близ Св. Софии не узнанного им Н., к-рый пообещал ему исцеление в ц. Н. в квартале Василиды и повел туда. Проковыляв сперва с процессией и войдя в храм, юноша узнал на иконе своего спутника Н., встал, схватился за икону и потребовал обещанного исцеления; проглотив висящий на иконе крестик и снова приникнув к ней, он освободился от живущего в нем беса, а его ноги исцелились. В Энкомии Неофита (гл. 48) есть и 3-е чудо Н. с исцелением Льва, жителя К-поля; оно известно также в кратком варианте в рукописи XVI в.: у Льва были парализованы ноги, он просил милостыню перед иконой Н. в его храме; однажды во сне Н. ударил его рукой по ногам и приказал встать и ходить; нищий тотчас проснулся и пошел.

Мощи

Н. был погребен на кладбище у юж. стен Мир, на дороге в Андриаку, не позже V в. над его гробницей возник храм. Уже в самом раннем по времени строительства храме, в помещении, примыкающем к протесису сохранившейся церкви, в V в. прослеживается почитание св. мира от мощей Н. (Ötüken S. Y. La basilica di S. Nicola a Myra // San Nicola: Splendori d'arte d'Oriente e d'Occidentе / A cura di M. Bacci. Mil., 2006. P. 47-60). Этот храм был разрушен, вероятно, землетрясением 529 г. Новый храм также был разрушен землетрясением в нач. IX в. и затем перестроен в виде купольной базилики, отремонтированной в нач. XI в. и ок. 1042 г. и украшенной наборными мраморными полами и фресками. В храмовый комплекс входили также многочисленные служебные помещения. В храме находился саркофаг Н., в к-ром чудесно скапливалось благоухающее миро (впервые упом. в Житии Михаила. Гл. 41), его местоположение вызывает споры среди ученых (Niewöhner P. Neues zum Grab des Hl. Nikolaus von Myra // JAC. 2003. Bd. 46. S. 119-133).

Первая попытка вскрыть гробницу Н. относится к сент. 807 г., когда араб. флотоводец Хумайд ибн Маюф взял город, но по ошибке вскрыл вместо гробницы Н. соседнюю (Theoph. Chron. P. 483), после чего сильный шторм уничтожил часть араб. флота. В венецианском тексте о перенесении мощей Н. кон. XI в. (Ughello F. Italia sacra, sive De episcopis Italiae et insularum adjacentium. Ventiis, 17202. T. 5. P. 1220-1233), со ссылкой на монахов в Мирах и на некие «Деяния греков» и греч. чудеса Н. говорится о том, что мощи Н. хотел забрать имп. Василий, он сложил их в мантию, но не смог вынести дальше церковных дверей, так что, разгневавшись, спрятал их в никому не известном месте, остался лишь гроб Н.; однако достоверность этого сообщения весьма сомнительна.

Мощи Н. до 1087 г. находились в Мирах, в его храме, откуда их похитили жители г. Бари (подробнее о перенесении мощей Н. в Бари см. ниже).


Гробница свт. Николая Чудотворца в ц. свт. Николая в Мирах Ликийских

На владение мощами Н. в средние века претендовали также венецианцы. Венецианский рассказ о перенесении мощей Н. в Венецию (BHL, N 6200-6201), написанный в 1116 г. и испытавший влияние барийской традиции, повествует, что в 1099 г., в ходе 1-го крестового похода, 200 венецианских кораблей отправились на войну с мусульманами под командованием Джованни Микьеля (сын дожа Витале Микьеля), вместе с еп. Энрико Кастеллани. Миновав Далмацию, Склавонию и Болгарию, войско осталось зимовать на о-ве Родос. Вскоре к Родосу пристали корабли пизанцев и между 2 отрядами крестоносцев произошло морское сражение, победу одержало венецианское войско, сражавшееся на 30 галерах, против 50 у противника. Победив пизанцев, Джованни Микьель отпустил их при условии, что они больше не будут вести торговлю в Романии. С наступлением весны венецианские корабельщики намеревались плыть на Св. землю. Однако еп. Энрико убедил полководцев направить флотилию к городу Миры за мощами Н.

Пристав к побережью Мир, венецианцы узнали, что неподалеку от них расположились ок. 500 турок, они обложили данью мн. селения в округе. Разведчики отправились к церкви, в к-рой лежали мощи Н. и после возвращения рассказали воинам, что город разрушен иноверцами и в нем не осталось жителей. Они узнали, что жители Мир переселились в стоявшую примерно в 2 милях от города крепость на горе и что в храм клирики спускаются поочередно и служат в нем по 4 недели. Не дожидаясь приказа командующего или указания епископа, мн. крестоносцы взяли оружие и отправились к храму (в отличие от небольшой группы горожан, похитивших мощи Н., венецианское войско было очень большим и поэтому могло не опасаться стычки с тур. отрядом). В церкви воины задержали 4 стороживших ее клириков (остальные убежали) и пытались ласками и обещаниями богатства уговорить их показать место, где лежат мощи Н. Клирики хотели утаить от венецианцев оставшуюся в храме после набега барийцев часть мощей Н. и указали на разбитый ими саркофаг. Но крестоносцы не нашли в нем ничего, кроме воды и масла. Разгневанные воины продырявили стены церкви, разбили пол, сорвали престолы.


Открытые мощи свт. Николая Чудотворца. Фотография. 1953 г.

Так венецианцы провели часть предыдущего дня и почти всю ночь, пока один из стороживших храм клириков, устрашенный ужасной пыткой, не попросил их послать к кораблям за епископом, обещая открыть ему всю правду. Ему поверили, отправили гонца за архиереем, и, когда полководец Джованни и еп. Энрико пришли в храм, клирик сказал владыке, что он не знает, где мощи, а позвал его, т. к. хотел избавиться от пыток. Когда епископ отошел в дальнюю часть храма, монаха стали пытать, и он, опять призвав владыку, сказал ему, что в главном алтаре, освященном в честь св. Иоанна Крестителя, покоятся в древнем гробу 2 св. предстоятеля - предшественники Н. Воины разбили пол алтаря и нашли в нем 3 склепа, а в древнем гробу 2 архиереев, облаченных в благоухающие одеяния. Одного из них они отождествили как исповедника Феодора, а другого - как Николая, дядю Н. (фигурирует в Житии Николая Сионского). С песнопениями и славословиями епископ и венецианские клирики и миряне торжественно перенесли святых к своим кораблям. Однако неск. крестоносцев вернулись в храм и около одного из разрушенных ими алтарей почувствовали благоухание, а те из них, кто прежде посещали эту церковь, вспомнили, что на праздничных торжествах греч. архиепископ совершал торжественное богослужение не на алтаре Н., а ставил треножник на ровном месте и совершал на нем таинство. Воины рассудили, что если бы в этом месте не было бы великой святыни, то этот архиепископ не стал бы на нем служить. К тому же они заметили нарисованный над этим местом образ Н. Венецианцы вскрыли пол и с большим трудом пробили неск. слоев затвердевшей массы, под к-рой нашли благоухающую гробницу с надписью на греч. языке: «Здесь покоится великий епископ Николай, славный чудесами на земле и на море». Воины позвали епископа, и он, собрав честные останки святого, с благоговением положил их в свою архиерейскую накидку и перенес на корабль. В это время митрополит Мир спустился из крепости в храм и, пораженный увиденным, стал укорять венецианцев и послал к кораблям правителя города и клириков, чтобы те упросили венецианцев вернуть в храм хотя бы мощи одного из 3 святых. Однако крестоносцы отдали только один из священных предметов, похищенных в храме, и добавили огорченным жителям 100 номисм на восстановление церкви, а затем отправились на Св. землю. Нек-рые из венецианцев тайно взяли для своих храмов частички мощей Н., но, пораженные мучительными недугами во время плавания, раскаялись, исповедали епископу этот грех и вернули их.

Воины возвратились в Венецию в 1101 г., в день праздника Н. Еще до возвращения крестоносцев в Венецию в городе и на кораблях обсуждался вопрос о достойном месте для размещения мощей Н. Предлагали поместить их в соборе св. Марка, построить новый храм на площади рядом или положить их в ц. Сан-Пьетро-ди-Кастелло в патриаршей резиденции, но победило предложение аббата мон-ря св. Николая на о-ве Лидо, откуда воины и отправились в поход. Жители города во главе с дожем и патриархом торжественно встретили крестоносцев вместе с привезенными ими мощами, к-рые с подобающими почестями положили в ц. св. Николая на о-ве Лидо.

В течение 9 столетий жители Бари и венецианцы спорили относительно того, кто владеет подлинными мощами Н. До 1953 г. в Бари никогда не открывали мощи Н. для общего поклонения и исследования; в Венеции их открывали многократно: в 1134, 1282, 1347, 1399, 1449, 1634 и 1744 гг. В 1953 г. проф. Л. Мартино и др. исследователи провели антропологическую экспертизу останков Н. в Бари, к-рая показала, что в базилике хранится ок. 2/3 скелета, преимущественно кости его верхней части, и череп (Martino. 1987). Он же присутствовал на антропологической экспертизе мощей Н. в 1992-1993 гг. в Венеции на Лидо и подтвердил полное тождество части хранящихся там останков в гробу Н. с недостающими костями в скелете Н. в Бари,- очевидно, венецианцам достались части мощей из гробницы Н. в Мирах, к-рые до них не смогли забрать барийцы. Но значительная часть костей и череп, находившиеся в гробнице Н. на Лидо, оказались посторонними, принадлежавшими др. людям (Paludet. 1994). В средние века частицы мощей Н. распространились по всему христ. миру, однако подлинность большинства из них маловероятна.

Почитание в Византии

С Н. по популярности в Византии среди святых мог сравниться только вмч. Георгий Победоносец. В честь Н. было возведено огромное количество храмов, мон-рей, освящено приделов; его образы были практически в каждом визант. храме, часто по нескольку одновременно (так, в Св. Софии Киевской только мозаичных и фресковых изображений Н.- 4, не считая икон). Среди святых Н. изображали обычно на самом почетном месте.

Почитание Н. было широко распространено уже в ранневизант. период (Добрый кормчий. 2011. C. 56-99, 206-317; вопреки Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 441). Его центром естественно была гробница святителя в посвященном ему храме в Мирах, сооруженном не позже V в. Житие Николая Сионского (3-я четв. VI в.) отмечает мартирий Н. в Мирах и праздник праотца Н. 6 дек., называемый Росалии; в этом Житии 9 из 29 муж. персонажей носят имя Николай. В VII в. Н. изображали на печатях митрополитов Мир (En Orient et en Occident. 2015. P. 57-74).

На граффити VI-VII вв. в церкви Н. на ликийском о-ве Гемилер Ада Н., вероятно, представлен благословляющим у руля корабля, очевидно как покровитель мореплавателей (Tsuji Sh. Notes from the Field in Ölüdeniz, Mugla, T. C. // Otemae J. of Humanities. Tokyo, 2001. Vol. 2. P. 1-17). В VI в. на критской надписи из Гортины содержится молитвенное обращение к Н. (Bandy A. The Greek Christian Inscriptions of Crete. Athens, 1970. Р. 24). Литургическое поминание Н. «на Голгофе» отражено в палестинско-груз. лекционарии VII в. (Кекелидзе. Канонарь. С. 145). В Риме Н. упоминается в литургических текстах с VII в.

Спорным остается вопрос о раннем почитании Н. в К-поле: Прокопий Кесарийский (Procop. De acdif. I 6, 4) отмечает строительство имп. Юстинианом I храма во имя мучеников Приска и Николая в предместье Иерон, к-рый позднее был назван храмом Н. во Влахернах (см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 454-459). Позднее в К-поле Н. был одним из самых популярных святых. Помимо чудес об этом свидетельствуют более 20 церквей Н. в столице (Janin. Églises et monastères. P. 368-377; En Orient et en Occident. 2015. P. 49-55). Подавляющее большинство из них упомянуты только в письменных источниках, впрочем далеко не всегда достоверных (напр., храм, построенный патриархом Анастасием). От средневизант. периода известны храмы Н. в кварталах Василида, Вукина, Ивира, Манган, на форуме Константина и во Влахернах, от поздневизантийского - ктиторские храмы Н. Главы, Кливанария, от поствизантийского - храмы Н. «охридцев», Псамафийский, в Богдансарае, Контоскалии, Сиках, Цивалии, у странноприимного дома св. Пантелеимона, в приходе св. Романа (в районе Топкапы). От средневизант. времени известен Моливотский мон-рь Н. близ Золотых ворот, жен. (Опенская) обитель Н., вероятно, на северо-западе города, а также посвященное Н. подворье Оксийского мон-ря. Придел Н. был в ц. Неа, построенной имп. Василием I.

В средневизант. период почитание Н. становится повсеместным, что отражается как в агиографии, так и в посвящении храмов и изобразительном искусстве.

А. В. Бугаевский, А. Ю. Виноградов

Перенесение мощей в Бари

Источники

Свт. Николай Чудотворец. Мозаика кафоликона мон-ря Осиос Лукас в Греции. 30-е гг. XI в.

Важнейшие источники сведений о перенесении мощей Н.- лат. сказания мон. Никифора и архидиак. Иоанна, слав. сказание (Киевская легенда) и сообщения в современных событию лат. хрониках.

Сказание мон. Никифора (BHL, N 6179-6182) известно в 2 основных редакциях, к-рые обычно обозначаются по важнейшим рукописям XII в., использованным при публикации текстов: ватиканской редакции (Vat. lat. 6074. Fol. 5v - 10v; изд.: Falconius. 1751. P. 131-139) и беневентской редакции (Benevento. Bibl. Capit. Cod. I. Fol. 251-266v; изд.: Putignani. 1771. P. 551-568; обе версии изд.: Nitti di Vito. 1937. P. 336-356). Беневентская редакция отличается от ватиканской наличием ряда подробностей, в т. ч. имен действующих лиц и списка участников перенесения; к ней добавлено описание чудес, к-рые совершились в Бари во время строительства базилики во имя Н. По мнению Ф. Нитти ди Вито, авторской версии Никифора в наибольшей степени соответствует ватиканская редакция, однако Чоффари полагал, что первоначальный текст сказания сохранился в беневентской редакции. Согласно прологу, сказание было составлено по инициативе видного горожанина Куркория и «других барийских преторов, а также управителей святых церквей» (возможно, Куркорий - то же лицо, что протоспафарий Григорий, к-рый упом. в документе 1078 г.- Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 8). Автор сказания обычно отождествляется с протонотарием Никифором, работавшим в Бари между 1094 и 1108 гг. По мнению Чоффари, сказание было написано вскоре после перенесения мощей (не позднее 1088), описание чудес было добавлено после завершения строительства базилики в 1103 г. Сохранился перевод сказания Никифора на греч. язык (BHG, N 1361b; изд.: Anrich. 1913. Bd. 1. S. 435-449; 1917. Bd. 2. S. 170-173).


Обретение мощей свт. Николая Чудотворца в Бари. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. 3-я четв. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 161)

Сказание архидиак. Иоанна (BHL, N 6190-6196; изд.: Putignani. 1753-1757. T. 2. P. 217-251; Nitti di Vito. 1937. P. 357-366; Cioffari G. Giovanni Arcidiacono: L'«Historia translationis sancti Nicolai» nell'Europa medievale // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 43-108) сохранилось в многочисленных рукописях, из к-рых самые ранние, возможно, были выполнены в кон. XI в. (Dublin. Trinity College. 174 (B. 4. 3). Fol. 52-56; Paris. lat. 12600. Fol. 256r - 263v; Rouen. Bibl. municip. 1382 (U. 109). Fol. 74v - 81r). В прологе сообщается, что сказание было составлено по указанию Урса, архиеп. Бари (1078-1089). После кончины Урса архидиак. Иоанн находился на службе у его преемника, архиеп. Илии (1089-1105), и написал неск. агиографических произведений: сказание об обретении мощей св. Сабина (BHL, N 7443) и, вероятно, стихотворное Житие св. Сабина (BHL, N 7444), а также сказания о реликвиях, хранившихся в базилике Н. в Бари (о руках мч. Винцентия и ап. Фомы; см.: Babudri. 1949). Сказание Иоанна отличается риторической пышностью и бóльшим вниманием к стилистике изложения, чем сочинение Никифора. Иоанн скорее всего был знаком с сочинением Никифора, но не соглашался с его трактовкой событий и составил новое сказание для того, чтобы изложить т. зр. архиепископа и высшего духовенства Бари на прибытие мощей святого.

Древнерус. Похвальное слово на перенесение мощей Н., известное как Киевская легенда, представляет собой краткое сказание, независимое от лат. источников (изд.: Шляпкин. 1881; Cioffari. 1980). Исследователи начиная с архим. Леонида (Кавелина) считали автором легенды свт. Ефрема, митр. Переяславского, и датировали сказание кон. XI в.; в наст. время составление легенды обычно относят к 1-й четв. XII в. На ней основаны сказания о перенесении мощей Н. в древнерус. Прологах (Лосева О. В. Жития рус. святых в составе древнерус. Прологов XII - 1-й трети XV в. М., 2009. С. 136-145, 381-390). В Киевской легенде сделан акцент на мирном характере перенесения мощей; только в этом источнике упоминается о 2 греч. монахах из Мир, к-рые отправились в Бари вместе с мощами Н. По мнению И. А. Шляпкина, сказание основано на итало-греч. устной традиции, к-рая стала известна на Руси благодаря рус. паломникам, посещавшим Бари. Нитти ди Вито считал Киевскую легенду самым ранним и самым достоверным источником сведений о перенесении мощей, тогда как лат. сказания Никифора и Иоанна, по его мнению, подверглись переработке в XII в. (Nitti di Vito. 1937. P. 306, 386-387, 396-398; критику этой гипотезы см.: Geary. 1978. P. 120-122).

Франко-иерусалимское сказание о перенесении мощей Н. было составлено, по-видимому, в XII в. на основе сочинения Никифора с использованием сказания архидиак. Иоанна (BHL, N 6183-6186; изд.: AnBoll. 1885. T. 4. P. 169-192). Среди внесенных в него дополнений, отсутствующих в др. сказаниях,- сообщение о паломничестве пресвитеров Лупа и Гримоальда в Иерусалим, где они якобы получили благословение от патриарха Анании; в числе участников перенесения мощей назван некий Александр из Оверни. На сказании архидиак. Иоанна основано повествование о перенесении мощей Н. в «Церковной истории» англо-нормандского мон. Ордерика Виталия, составленное между 1115 и 1120 гг. (Orderic. Vital. Hist. eccl. III 7. 9 // PL. 188. Col. 534-539; см.: Bouet P. Orderic Vital et la translation du corps de St. Nicolas // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 109-142; Roach D. Saint-Évroul and Southern Italy in Orderic's «Historia ecclesiastica» // Orderic Vitalis: Life, Works and Interpretations / Ed. Ch. C. Rozier e. a. Woodbridge, 2016. P. 93-97).

О перенесении мощей Н. упоминается в современных событию хрониках и анналах, напр., в «Анналах Лупа Протоспафария» и в Анонимной хронике из Бари (Muratori L. A. Rerum Italicarum Scriptores. Mediolani, 1724. T. 5. P. 154; Churchill W. J. The «Annales Barenses» and the «Annales Lupi Protospatharii»: Crit. ed. and comment.: Diss. Toronto, 1979. P. 155). В летописной заметке под 1087 г. из аббатства Кава-деи-Тиррени сообщается, что «аббат Дезидерий посвящен в понтифика [с именем] Виктор 9 мая, в день, когда тело св. Николая привезли в Бари» (MGH. SS. T. 3. P. 190; ср. заметку в рукописи из Фарфы - Ibid. T. 11. P. 589). О перенесении мощей Н. говорится также в «Беневентских анналах» (Bertolini O. Gli «Annales Beneventani» // Boll. dell'Istituto Storico Italiano e Archivio Muratoriano. R., 1923. Vol. 42. P. 147) и в «Хронике Кассинского монастыря» (Die Chronik von Montecassino / Hrsg. H. Hoffmann. Hannover, 1980. S. 450-451. (MGH. SS; 34)). Краткое сообщение в Хронике Сигеберта из Жамблу основано на сказании Никифора (MGH. SS. T. 6. P. 365-366; о летописных свидетельствах см.: Nitti di Vito. 1937. P. 303-304).

Перенесение мощей

Перенесение мощей Николая из Мир Ликийских в Бари. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. 3-я четв. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 163)

Согласно сказаниям Никифора и архидиак. Иоанна, в 1087 г. из Бари в Антиохию отправились 3 торговых корабля, груженные пшеницей и др. товарами. На них плыли 62 чел., имена к-рых названы в беневентской редакции сказания Никифора и в более поздних источниках. По свидетельству Иоанна, во время плавания жители Бари решили забрать мощи Н., почивавшие в Мирах Ликийских. Пристав к берегу, они послали в Миры на разведку некоего паломника, к-рый выяснил, что в городе собралось множество тюрок, участвовавших в похоронах начальника местной крепости (имеется в виду акрополь, находившийся на скалистом холме к северу от города). Из-за этого моряки отказались от намерения похитить святыню и продолжили плавание (в сказании Никифора этот эпизод отсутствует). В Антиохии жители Бари встретили торговцев из Венеции и, узнав, что они также намерены захватить мощи Н., решили опередить их. Завершив торговые дела, моряки вернулись в Миры и пристали в гавани Андриака (примерно в 5 км к югу от города). Опасаясь тюрок, занимавшихся в тех местах грабежами, жители Бари послали на разведку 2 паломников, грека и франка, к-рые возвращались вместе с ними из Иерусалима. Разведчики сообщили, что храм, в к-ром покоились мощи Н., находился в уединенной местности, вдали от поселения. За мощами отправились 47 вооруженных моряков, прочие остались на кораблях, чтобы охранять их от нападения тюрок.

В храме жителей Бари встретили греч. монахи, к-рых Никифор называет хранителями (custodes; в сказании Никифора и в Киевской легенде говорится о 4 хранителях, в сказании Иоанна - о 3 монахах). Они показали итальянцам бассейн, из к-рого черпали св. миро, истекавшее от мощей Н. Жители Бари стали расспрашивать хранителей о местонахождении гробницы святого, но те заподозрили неладное и вскоре догадались об истинных намерениях паломников. Уговаривая греков показать место погребения Н., итальянцы прибегли к «благочестивому обману» (bona est fraus que nemini nocet). Они заявили, что желают забрать святыню по указанию папы Римского, к-рому якобы явился Н. и велел перенести мощи в Италию. Однако эта выдумка, как и щедрое вознаграждение, к-рое сулили итальянцы, не заставили хранителей уступить: монахи заявили, что местонахождение гробницы им неизвестно, а предпринимавшиеся ранее попытки отыскать мощи Н., по их словам, были безуспешными. Тогда жители Бари решили прибегнуть к угрозам. По словам Никифора, они взяли хранителей под стражу и расставили вокруг храма дозорных. Стеклянный сосуд с миром, к-рый пресв. Луп поставил на невысокую колонну перед алтарем, упал на мраморные плиты пола, но не разбился. Итальянцы восприняли это как знамение, указывавшее на местонахождение мощей. Разгневанный упорством хранителей, юноша Матфей замахнулся на одного из монахов мечом. Чтобы успокоить его, др. хранитель заявил, что мощи Н. покоились в том месте, откуда истекало миро, но еще никому не удавалось их отыскать. Однако, по его признанию, за год до этих событий хранителям было видение, в к-ром святой предупредил их о нашествии тюрок и сообщил, что намерен покинуть Миры. Узнав о предполагаемом местонахождении гробницы, Матфей схватил молот и разбил пол базилики. На небольшой глубине под полом был обнаружен саркофаг из белого мрамора. Когда Матфей отбил кусок крышки, выяснилось, что гробница была полна мира, к-рое благоухало так сильно, что запах достиг морского берега, находившегося в 3 милях от храма. Забравшись в гробницу с ногами, Матфей вынул останки из мира и передал их стоявшим рядом пресвитерам. Хранители признали, что итальянцам удалось обнаружить мощи Н. и что такова была воля святого. Жители Бари хотели забрать также чудотворную икону Н., но не смогли это сделать, т. к. святой пожелал оставить ее в Мирах (вероятно, именно эта икона упом. в более позднем сказании о перенесении мощей Н. в Венецию; в 1362 кипрский адмирал Жан де Сюр вывез ее из Мир в Фамагусту).


Центральный неф базилики свт. Николая Чудотворца в Бари

Архидиак. Иоанн описывает эти события немного иначе. По его словам, день клонился к закату, поэтому итальянцы желали покинуть Миры до наступления ночи. Они взяли монахов под стражу и расставили дозорных. Когда пресвитеры Луп и Гримоальд усомнились в успехе предприятия, произошло чудо со стеклянным сосудом; юноша Матфей разбил пол храма и обнаружил саркофаг. Он вынул кости Н. и отдал их священникам, но, чтобы найти череп святого, ему пришлось забраться в гробницу с ногами. Пресв. Гримоальд завернул мощи Н. в тунику и вместе с др. моряками поспешил к кораблям. Когда они приготовились к отплытию, на берегу появились местные жители, которые умоляли итальянцев вернуть святыню и тщетно пытались задержать их. По свидетельству Никифора, в гневе они набросились на одного из парамонариев (хранителей), обвинив его в предательстве, но Н. чудесным образом спас своего служителя. Иоанн упоминает о споре между итальянцами о том, на каком судне следовало поместить святыню. В обоих лат. сказаниях подробно описывается обратный путь мореходов вдоль южного побережья М. Азии, по Эгейскому м. и вокруг юж. оконечности Пелопоннеса (см.: Spagnoletti. 1986. P. 106-111). Из-за волнения на море итальянцам пришлось сделать остановку в Патарах, на родине Н. Они решили, что причиной неблагоприятной погоды был гнев Н. на тех мореплавателей, к-рые присвоили частицы мощей (согласно Иоанну, об этом возвестил святой, явившийся во сне некоему Евстасию). По приказу капитанов (науклериев) реликвии были возвращены, и все мореходы поклялись, что у них не осталось ни одной частицы. После этого буря прекратилась. Некоему Дизигию во сне явился Н. и предсказал, что через 20 дней они благополучно вернутся в Бари. Во время плавания по Эгейскому м. над кораблем, на к-ром везли мощи святого, стала кружиться небольшая птица: она села на руль судна и на руку одному из моряков и, наконец, подлетев к мощам, сладко запела. Последнюю остановку мореплаватели сделали в гавани св. Георгия, находившейся в 4 (по Иоанну, в 5) милях от Бари.

Наиболее существенные расхождения между сказаниями Никифора и Иоанна относятся к описанию событий, последовавших за прибытием мощей Н. в Бари. Согласно Никифору, жители города устроили мореплавателям торжественную встречу в гавани. Однако те отказались передать святыню клирикам, желавшим отнести ее в кафедральный собор (episcopium). Они заявили, что дали обет построить церковь во имя Н. «на дворе катепана» (in curte domnica, que dicitur catepani), т. е. в бывш. резиденции визант. наместника. Пока мореплаватели пререкались с клириками, появился Илия, аббат мон-ря св. Бенедикта, и уговорил моряков передать святыню на хранение ему; мощи Н. под вооруженной охраной доставили в обитель. Узнав о прибытии святыни, архиеп. Урс, находившийся в то время в Каносе (ныне Каноса-ди-Пулья), поспешно вернулся в Бари и велел перенести мощи в собор. Мореплаватели воспротивились ему, но архиепископ настаивал на своем. Горожане взялись за оружие, завязалась схватка, в к-рой погибли двое юношей. Тем временем моряки унесли мощи в ц. св. Евстратия, к-рая находилась в бывш. резиденции катепана, и расставили вооруженную стражу, чтобы архиепископ и его сторонники не захватили святыню. Хранителем мощей назначили аббата Илию, который вместе со знатными горожанами приступил к строительству базилики во имя Н. на месте дворца катепана.

В сказании архидиак. Иоанна сообщается, что мореплаватели сделали остановку в гавани св. Георгия и известили жителей Бари о своем скором прибытии. Горожане не знали, кому поручить хранение мощей, т. к. в то время архиеп. Урс находился в Трани, намереваясь отплыть в Иерусалим (как утверждает Иоанн, «и мы были вместе с ним в тот день»). Узнав о прибытии мощей, архиепископ вернулся в Бари. Тем временем мореплаватели отдали святыню аббату Илии, к-рый поместил ее в мон-ре св. Бенедикта, но через 3 дня мощи перенесли «на двор, именуемый катепановым» (ad curiam, que dicitur catepani). Конфликт, вспыхнувший между жителями Бари из-за вопроса о месте хранения мощей, был улажен ко времени возвращения архиепископа: мореплаватели и горожане упросили Урса оставить мощи во дворце наместника и построить там церковь. Получив согласие архиепископа, они временно поместили святыню в ц. св. Стефана и назначили ее хранителем аббата Илию, который по благословению еп. Урса приступил к строительству базилики. В Киевской легенде не упоминается о конфликте; там сказано, что горожане после торжественной встречи мощей положили их в ц. Иоанна Предтечи «при мори».

Во всех сказаниях сообщается об исцелениях от мощей Н., к-рые начались сразу же после прибытия святыни в Бари; наиболее подробно чудеса описаны в сочинении Никифора, кратко - в сказании архидиак. Иоанна и в Киевской легенде. В сказаниях упоминается 100-125 чудес, к-рые произошли в неделю, последовавшую за перенесением, и о паломниках, к-рые приходили в Бари из разных мест, преимущественно из Юж. Италии (см.: Oldfield. 2014. P. 231-232, 248-249). Согласно беневентской редакции сказания Никифора, на 6-й день епископы Апулии собрались в Бари, чтобы поклониться святыне. Уже 8 июля 1087 г. под рук. аббата Илии началось строительство базилики во имя Н. В Киевской легенде сообщается, что «многа же даяния приношаху к святому, злото и сребро и ризы многоценныи»; благодаря щедрым пожертвованиям «създаша... церковь преславну и велику и красну сущю».

Изучение сказаний

Исцеление от мощей свт. Николая Чудотворца в Бари. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. 3-я четв. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 165 об.)

Обстоятельства перенесения мощей Н. стали предметом полемики между исследователями, к-рые по-разному интерпретировали сведения, изложенные в сказаниях. Твердо установленной можно считать дату перенесения мощей Н.- 1087 г., к-рая указана во всех лат. сказаниях и хрониках. Согласно Киевской легенде, перенесение мощей Н. состоялось во время правления визант. имп. Алексея I Комнина (1081-1118) и при К-польском патриархе Николае III Грамматике (1084-1111), в княжение Всеволода (Андрея) Ярославича в Киеве (1078-1093) и Владимира (Василия) Всеволодовича Мономаха в Чернигове (1078-1094), т. е. между 1084 и 1093 гг. По свидетельству Никифора, мощи Н. были вывезены из Мир вечером 11 апр. (в сказании Иоанна - 20 апр.) и доставлены в Бари утром 9 мая, в воскресенье (согласно Киевской легенде, это произошло вечером). Попытка Дж. Праги доказать, что перенесение мощей Н. состоялось в 1071 г. (Praga. 1931-1937), была убедительно опровергнута Нитти ди Вито (Nitti di Vito. 1937; Idem. 1942. P. 147-221).

Согласно лат. сказаниям, торговцы и моряки из Бари, отправляясь в Антиохию для продажи зерна, не думали о захвате мощей Н.; это намерение возникло у них во время путешествия и укрепилось после того, как они узнали о стремлении венецианцев завладеть святыней. Однако Нитти ди Вито, опираясь в т. ч. на Киевскую легенду, пришел к выводу, что экспедиция была тщательно подготовлена еще в Бари и наст. целью плавания было получение мощей (Idem. 1937. P. 308, 394, 399-401). Непосредственной причиной перенесения мощей Н. мн. исследователи считают трудное политическое и экономическое положение, сложившееся в Бари к 1087 г. В X-XI вв. город был адм. центром визант. владений в Юж. Италии, здесь находилась резиденция визант. наместника. После длительной осады в 1071 г. город был захвачен норманнами под рук. герц. Робера (Роберта) Гвискара и включен в состав норманнского герц-ства Апулия. Нарушение торговых связей Бари с Византией привело к обострению конкуренции с венецианскими купцами, которые стали играть ведущую роль в морской торговле и контролировать экспорт апулийского зерна. Чтобы укрепить престиж Бари, горожане решили привезти в город важную святыню и т. о. привлечь паломников, вступив в «духовное соперничество» с венецианцами (см., напр.: Geary. 1978. P. 115-116, 124-126; ср.: Spagnoletti. 1986. P. 126). Венецианское сказание о перенесении мощей ап. Марка было среди лит. образцов, к-рые использовали Никифор и архидиак. Иоанн (Geary. 1978. P. 122; Spagnoletti. 1986. P. 127).


Церковь Сан-Николо-аль-Лидо, Венеция. XI, XVI вв., кампанила XVII в.

После кончины Гвискара в 1085 г. разгорелся конфликт между его наследниками, сводными братьями Рожером I Борсой и Боэмундом Тарентским, к-рые оспаривали в т. ч. власть над Бари; конфликт окончательно прекратился лишь после того, как Боэмунд решил присоединиться к участникам 1-го крестового похода (1096-1099). Кроме желания горожан упрочить положение Бари, перенесение мощей Н. могло быть связано с широким почитанием Н. не только в городе, но и во всей визант. Апулии. Также исследователи указывали на восстановление почитания древних святых и утверждение новых культов, повсеместно наблюдавшиеся в посл. четв. XI в. и в 1-й четв. XII в. в Юж. Италии, особенно на территориях, перешедших под власть норманнов: новые правители способствовали реорганизации церковного управления и оказывали покровительство иерархам, стремясь легитимировать свою власть и наладить сотрудничество с местным населением (Oldfield. 2014. P. 58-59; ср.: Martin. 1993. P. 618-621). Однако др. исследователи считали достоверными сведения лат. сказаний о том, что решение захватить мощи Н. было принято моряками уже во время плавания; вопреки предположению Нитти ди Вито, опиравшегося на малодостоверную Киевскую легенду, нет оснований полагать, что перенесение мощей было спланировано и подготовлено заранее (Cowdrey. 1983. P. 265).

Высказывалось мнение, что перенесение мощей Н. состоялось при участии архиеп. Урса, к-рый был заинтересован в укреплении престижа своей кафедры. В эпоху визант. господства архиепископская кафедра была перенесена в Бари из Каносы, древней столицы Апулии; жители обоих городов считали своим покровителем св. Сабина, к-рый был епископом Канузия (Каносы) в VI в. Согласно А. Пертузи, архиеп. Урс стремился утвердить свою власть над Каносой и получить мощи Н., чтобы провозгласить его новым покровителем кафедры (Pertusi. 1978). Др. исследователи, не отрицая желание Урса приобрести значимые святыни (по его указанию были предприняты поиски мощей св. епископов Мемора и Руфина, в 1091 его преемник Илия обрел мощи св. Сабина), указывали на то, что почитание Н. и Сабина в тот период имело неодинаковое значение: Н. был широко известным святым, исторически не связанным с Апулией, тогда как Сабин почитался прежде всего как покровитель кафедры, обладание его мощами позволяло упрочить позиции архиепископа Бари. Т. о., речь вряд ли могла идти о попытке «замены» культа Сабина на культ Н. в интересах церковной политики (Oldfield. 2014. P. 70, 100). Участие архиеп. Урса в перенесении мощей Н. практически исключено. Неясной остается роль аббата Илии, ставшего хранителем мощей: ни в сказаниях, ни в эпитафии Илии не упоминается о его участии в перенесении мощей Н., хотя впосл. он руководил строительством базилики в честь святителя (Nitti di Vito. 1937. P. 403).

Вероятно, перенесение мощей Н. было осуществлено имевшими влияние в городе мирянами, которые составляли верхние слои общества; среди них были городские патриции и торговцы (Babudri. 1950. P. 63-89). В лат. сказаниях сделан акцент на значении этого события для процветания Бари, ставшего одним из важнейших духовных центров не только Италии, но и всего Запада (Oldfield. 2014. P. 97-98). Во всех сказаниях, особенно в сочинении архидиак. Иоанна и в Киевской легенде, присутствует тема Божественного провидения, характерная для агиографических произведений, посвященных «кражам» мощей. Экспедиция жителей Бари не могла бы завершиться успехом без покровительства Бога и Н.; на это указывали пророческие видения, чудеса и само обретение мощей, к-рое ранее считалось невозможным. В сказании архидиак. Иоанна сообщается, что визант. императоры и др. лица неоднократно пытались найти мощи святого. Некоему высокопоставленному человеку, молившемуся о том, чтобы увидеть мощи, Н. послал свой зуб, к-рый обнаружили в бассейне с миром. Однако вскоре святой явился этому человеку во сне и заявил, что забирает реликвию обратно, после чего зуб чудесным образом исчез (согласно архидиак. Иоанну, это предание было записано в греч. книгах). В Киевской легенде утверждается, что перенесение мощей Н. состоялось по его указанию: Н. явился некоему благочестивому священнику, жившему в Бари. Т. о., мощи Н. были вывезены на Запад по воле самого святого, чтобы обеспечить их безопасность. В сказаниях заметно сочувственное отношение к греч. христианам, к-рые страдали от нашествий иноверцев; такое же отношение, далекое от конфессиональной враждебности, выражено и в др. южноиталийских агиографических сказаниях того времени (ср. речь папы Римского Урбана II на Клермонском Соборе 1095 г.- Ibid. P. 118-119). В 80-х гг. XI в. набеги тюрок-сельджуков привели к упадку Мир; из сказаний можно сделать вывод, что город был покинут большей частью населения. Согласно Киевской легенде, «измаильтяне» разорили не только Миры, но и все визант. владения в М. Азии. В позднейших преданиях, восходящих к XIV-XV вв., подчеркивалось благоволение Н. к жителям Бари, которое он якобы проявил еще при жизни. По одной из версий, святой посетил Бари по пути в Рим, чтобы доставить папе Сильвестру I постановления Никейского Собора, и предсказал, что его мощи будут покоиться в этом городе. Согласно др. преданию, Н. сделал это предсказание, явившись св. Сабину, якобы совершившему паломничество в Миры (см.: Spagnoletti. 1986. P. 115-116; Otranto G. San Nicola e Bari // San Nicola di Bari e la sua basilica. 1987. P. 61-71).

Особое внимание исследователей привлекал описанный в сказаниях конфликт между мореплавателями и архиеп. Урсом, к-рый вспыхнул после прибытия мощей Н. в Бари. Подробно о столкновении сообщается только в сочинении Никифора, тогда как архидиак. Иоанн намеренно опустил детали, чтобы предать эти события забвению. Мн. исследователи связывали фракционную борьбу в Бари с церковно-политическими конфликтами кон. XI в. Так, по мнению В. Хольцманна, архиеп. Урс был сторонником антипапы Климента III; ему противостояли горожане, к-рые поддерживали норманнов и законного папу Римского Виктора III (Holtzmann. 1924/1925). Прага предположил, что перенесение мощей Н. было организовано горожанами, которые выступали на стороне норманнов в противовес провизант. ориентации архиепископа и знати (Praga. 1931-1937). Эту гипотезу развил Нитти ди Вито, к-рый рассматривал архиеп. Урса как сторонника визант. господства и приверженца антипапы (Nitti di Vito. 1937. P. 309-310; Idem. 1942. P. 147-308). Ф. Бабудри также связывал перенесение мощей Н. с фракционной борьбой среди горожан в условиях григорианской реформы и норманнской экспансии в Юж. Италию (Babudri. 1949). Однако архиеп. Урс был ставленником и доверенным лицом герц. Робера Гвискара, поэтому нет оснований приписывать ему симпатии к византийцам (Hayes. 2016. P. 505-506). На несостоятельность гипотезы Нитти де Вито указывал, в частности, П. Гири. По его мнению, жители Бари вряд ли поддерживали власть норманнов, т. к. им было выгодно оставаться подданными Византийской империи и сохранить торговые связи с Востоком. Маловероятным представляется и конфликт между землевладельческой аристократией и влиятельной частью горожан, состоявшей из торговцев, т. к. между этими группами не было четкой границы. Среди участников перенесения мощей Н. были представители разных общественных слоев, в т. ч. аристократы визант. происхождения (Geary. 1978. P. 116-117, 123-124). Пертузи также считал ошибочным предположение о том, что горожане делились на провизантийскую (архиепископ, клир, аристократия) и пронорманнскую (аббат Илия, мореплаватели, торговый патрициат) партии. По мнению исследователя, конфликт был связан с тем, что организаторы и участники перенесения мощей Н. рассматривали свои действия как «частную операцию», намереваясь сохранить контроль над почитаемой святыней. Однако архиепископ потребовал передать мощи духовенству и перенести их в кафедральный собор. В качестве компромисса хранение святыни было поручено аббату Илии. О том, что Илия не был противником власти архиепископа, свидетельствует его избрание на кафедру после кончины Урса (Илия был архиепископом Бари в 1089-1105), к-рое Нитти ди Витто необоснованно рассматривал как торжество «григорианской партии» (Pertusi. 1978; ср.: Spagnoletti. 1986. P. 121-123, 127, 129-132). Т. о., конфликт был связан с разногласиями по поводу юрисдикции архиепископа и автономии горожан, а не с борьбой между сторонниками и противниками григорианской реформы и власти норманнов (Cowdrey. 1983. P. 265-266; Oldfield. 2014. P. 98; о попытках епископов Апулии укрепить свою юрисдикцию в этот период см.: Martin. 1993. P. 624-627).


Собор свт. Николая в Любляне. Фотография. 1890 г.

Продолжением конфликта мореплавателей с архиепископом были споры о юрисдикции архиепископа над базиликой Н., начавшиеся после кончины архиеп. Илии (1105), к-рый одновременно занимал должность аббата базилики. Его преемник - аббат Евстасий (1105-1123), получил от папы Римского Пасхалия II привилегию, в соответствии с к-рой базилика перешла в непосредственное подчинение Папскому престолу. Понтифик подтвердил неприкосновенность имущества храма, духовный и судебный иммунитет его служителей. Грамота, дарованная Евстасию по просьбе Боэмунда Тарентского, содержала отсылку к устной привилегии, к-рую папа Урбан II даровал аббату Илии в 1089 г., во время освящения крипты базилики (папская грамота датирована 18 нояб. 1105; изд.: Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 79-80; Nitti di Vito. 1937. P. 313-315; см: Kehr P. F. Italia Pontificia. B., 1962. Vol. 9. P. 327-328). Впосл. грамоте Пасхалия II придавалось основополагающее значение при защите привилегий базилики Н. Вероятно, она вызвала недовольство архиеп. Риза (Ризона; 1112-1117), к-рый фактически управлял городом до своей гибели от рук политических противников (см.: Martin. 1993. P. 625, 745). Нитти ди Вито предположил, что конфликт из-за юрисдикции над базиликой стал причиной составления неск. подложных документов и переработки сказаний о перенесении мощей Н. По мнению исследователя, ключевое значение приобрел вопрос о том, кому именно герц. Рожер I Борса передал бывш. резиденцию катепана для строительства базилики («хирограф» герцога упом. в папской привилегии 1105 г.). В грамоте Борсы, датированной июнем 1087 г., адресатом дарения назван архиепископ (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 59-61), однако Нитти ди Вито считал грамоту подложной ( см.: Nitti di Vito. 1933. P. 76-84) . Также исследователь отвергал подлинность грамоты регентши Констанции, вдовы Боэмунда Тарентского (1117), в ней сообщается о дарении резиденции архиепископу, к-рый якобы и предоставил ее для строительства базилики (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 111-112). Согласно Нитти ди Вито, эти грамоты были сфабрикованы по указанию архиепископа, стремившегося использовать их для обоснования своих прав на базилику Н. (Nitti di Vito. 1937. P. 317-327). В то же время, по мнению исследователя, было переработано сказание Никифора; в него внесли дополнения, призванные оправдать действия архиеп. Урса и аббата Илии. Апология действий архиепископа была основной задачей архидиак. Иоанна, к-рый подчеркнул, что кровопролитная схватка между горожанами из-за мощей Н. произошла без участия Урса и что архиепископ способствовал разрешению конфликта, благословив строительство базилики (Ibid. P. 327-335). Однако не все исследователи согласились с гипотезой Нитти ди Вито о неподлинности грамот и о переработке сказаний в XII в. Так, Чоффари полагал, что оба лат. сказания были составлены еще до юрисдикционного конфликта, но уже тогда их авторы рассматривали перенесение мощей Н. с разных точек зрения: в сочинении Никифора представлена позиция горожан, доставивших мощи в Бари, в сочинении архидиак. Иоанна - позиция архиепископа и его окружения.

Вскоре после прибытия мощей Н. в Бари, между маем и июлем 1087 г., «все жители Бари» заключили договор с аббатом Илией, поручив ему хранение реликвий и строительство храма во имя святого (об этом упом. в грамоте архиеп. Илии, датированной нояб. 1089 г.- Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 64). В качестве вознаграждения за перенесение мощей его участники получили от Илии привилегии, к-рые они могли передавать по наследству. Благодаря этому сохранились списки мореплавателей, доставивших мощи Н. в Бари. Один из них содержится в беневентской редакции сказания Никифора, 2-й - в документе из архива базилики, к-рый датируется 2-й пол. XII в. или ок. 1175 г. (Ibid. Vol. 5. P. 279-281; Nitti di Vito. 1937. P. 372-376; о датировке см.: Cioffari. 1984. P. 166). По мнению Нитти ди Вито, список в сказании Никифора является интерполяцией, сделанной во 2-й пол. XII в. в интересах наследников мореплавателей (Nitti di Vito. 1937. P. 331, 338). Нек-рые участники событий упоминаются также в лат. сказаниях, в т. ч. пресвитеры Луп и Гримоальд, юноша Матфей, Евстасий и Дизигий). В обоих перечнях названы 62 чел.; среди них, согласно Бабудри, были 4 капитана (nauclerii), 13 патрициев лангобардского и византийского происхождения (nobiles homines, boni viri), 9 клириков и их сыновей, 10 торговцев (mercatores) и 26 моряков (marinerii, nautae) (Babudri. 1950. Р. 79-88; Spagnoletti. 1986. P. 116-121). По предположению Чоффари, в экспедиции могли участвовать также сервы и рабы, не обладавшие правами горожан, но они не были включены в списки участников. В свою очередь П. Дж. Гири считал, что не все люди, названные в перечнях, участвовали в плавании; возможно, некоторые из них лишь финансировали экспедицию (Geary. 1978. P. 124).


Спасение корабля от потопления. Рельеф купели. XII в. (Уинчестерский собор, Великобритания)

Привилегии участников перенесения мощей Н. перечислены в акте торговца Льва Пилилла, одного из «мореплавателей и мореходов, которые взяли тело св. Николая из города Миры и привезли сюда, в город Бари». В июне 1105 г. по настоянию аббата Евстасия Лев отказался от своих прав за компенсацию в размере 50 солидов (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 73-75). Согласно этому акту, некогда участники перенесения мощей Н. получили от архиеп. Илии грамоту с изложением привилегий. Среди них - право устроить для себя могилу у наружной стены базилики Н.; особые места в храме для мореплавателя и его супруги; возможность быть принятыми в состав церковного клира и получить бенефиций; в трудных обстоятельствах - возможность получить содержание для себя и членов семьи из средств храма; право на долю приношений, к-рые получала базилика в праздник перенесения мощей Н. (9 мая). Участники перенесения могли свободно распоряжаться этими привилегиями, в т. ч. передавать по наследству и уступать иным лицам. Так, в 1095 г. архиеп. Илия подтвердил право Стефана, сына мореплавателя Мела Калоиоанна, быть похороненным у стен храма (см.: Spagnoletti. 1986. P. 116-117). На зап. фасаде базилики Н. сохранились надгробные надписи неск. участников перенесения мощей, в т. ч. Льва Пилилла (см., напр.: Nitti di Vito. 1937. P. 367). Высказывалось мнение, что мореплаватели, доставившие мощи в Бари, основали «общество св. Николая» (societas sancti Nicolai), сыгравшее важную роль в борьбе городской коммуны за автономию (Carabellese F. L'Apulia ed il suo comune nell'alto Medio Evo. Bari, 1905. P. 314-323). Однако др. исследователи отрицали существование такой орг-ции (напр.: Babudri. 1950. Р. 68-79).

Особые права, полученные участниками перенесения мощей Н. по договору с Илией, противоречили нормам канонического права и принципам григорианской реформы (Antonucci. 1934; Babudri. 1950. Р. 63-68). Об этом говорится в акте Льва Пилилла, по-видимому, составленном под давлением аббата Евстасия. Постановления Латеранского I Собора (1123) запрещали мирянам претендовать на долю приношений к алтарю Н. (Jaffé. RPR. T. 1. P. 810; MGH. Const. T. 1. P. 576). Однако в городских статутах, составленных на рубеже XII и XIII вв., оговаривается наследственный и отчуждаемый характер привилегий в соответствии со старинным обычаем (primitiua concessione et continuo inueterato usu - Consuetudines Barenses // Petroni G. Della storia di Bari dagli antichi tempi sino all'anno 1856. Napoli, 1858. Vol. 2. P. 434). Тем не менее в XIII в. участились случаи отказа наследников мореплавателей от привилегий (Spagnoletti. 1986. P. 125). По мнению Нитти ди Вито, в последний раз привилегии упоминаются в документе 1262 г.; окончательно они исчезли к кон. XIII в. (Nitti di Vito. 1937. P. 371-372).

Предметом дискуссии среди исследователей стал вопрос об участии в перенесении мощей Н. жителей др. городов Апулии, прежде всего Трани. Согласно беневентской редакции сказания Никифора, среди участников экспедиции 1087 г. были мореплаватели из Трани, Полиньяно и Монополи. Нитти ди Вито рассматривал имена жителей Трани как интерполяцию, сделанную во 2-й пол. XII в. в связи с соперничеством между городскими общинами Бари и Трани (Ibid. P. 330-331, 380-384; Babudri. 1950. P. 37-59; ср.: Oldfield. 2014. P. 101). Соперничество выражалось в т. ч. в нежелании епископа Трани подчиняться архиепископу Бари как митрополиту (см.: Pratesi A. Alcune diocesi di Puglia nell'età di Roberto il Guiscardo: Trani, Bari e Canosa tra Greci e Normanni // Roberto il Guiscardo e il suo tempo: Relazioni e comunicazioni nelle prime Giornate normanno-sveve (Bari, maggio 1973). R., 1975. P. 225-242; ср.: Oldfield. 2014. P. 70-71). Однако др. исследователи, напротив, полагали, что имена жителей Трани присутствовали в первоначальной версии перечня, но впосл. они были вычеркнуты редактором, работавшим в Бари, к-рый желал приписать честь перенесения мощей Н. только своим согражданам (см.: Spagnoletti. 1986. P. 122-126). По мнению Чоффари, до 1/4 участников перенесения могли быть жителями Трани и др. городов Апулии.

Описание перенесения мощей Н. в сказаниях Никифора и Иоанна завершается сообщением о передаче реликвий на хранение аббату Илии и о строительстве базилики во имя святого. В Киевской легенде сообщается также о торжественном освящении храма папой Римским вместе с итал. епископами. Самое раннее упоминание об Илии как аббате лат. мон-ря Пресв. Девы Марии в Бари содержится в документе 1071 г.; в том же году он возглавил мон-рь св. Бенедикта (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 4. P. 89-92). В мае 1087 г. жители Бари заключили договор с Илией, назначив его хранителем мощей Н. и поручив ему руководить строительством церкви во имя святого (cunctus Barinus populus uno consensu... cum quibus pactus sum, ut ecclesiam... construere curarem - Ibid. Vol. 1. P. 64). Возможно, тогда же Илия гарантировал участникам перенесения мощей и их наследникам привилегии, о к-рых сообщается в акте Льва Пилилла. Герц. Рожер I Борса предоставил для строительства храма бывш. резиденцию визант. наместника. Вскоре была возведена просторная крипта, рассчитанная на многочисленных паломников (Geary. 1978. P. 126). Ко времени освящения крипты (1089) строительство еще не было окончено. Хотя главный алтарь базилики был освящен лишь в 1197 г., работы по возведению храма скорее всего завершились намного раньше, т. к. в документах 1103 и 1105 гг. говорится об уже построенной базилике. В стихотворной эпитафии архиеп. Илии упоминаются его заслуги в деле сооружения церкви; в эпитафии аббата Евстасия сказано, что он позаботился об украшении храма, построенного Илией. Т. о., базилика была возведена в сравнительно короткий срок, по-видимому, благодаря использованию более ранних зданий, стоявших на этом месте (на это указывает, в частности, асимметричный план храма; подробнее см.: Cioffari. 1984. P. 98-108). После кончины архиеп. Урса (14 февр. 1089) горожане с согласия герц. Рожера I избрали аббата Илию на архиепископскую кафедру. Вскоре Рожер I и Боэмунд Тарентский пригласили папу Урбана II посетить Бари для освящения крипты базилики и рукоположения Илии. Высказывалось мнение, что приглашение понтифика было связано с попыткой норманнских правителей упрочить власть над городом (Cowdrey. 1983. P. 266). При большом стечении паломников папа Урбан II возглавил перенесение мощей Н. в крипту и освятил алтарь над гробницей святого. Илия принял епископское рукоположение от понтифика и был назначен на кафедру Бари. Согласно Анонимной хронике из Бари, Илия был рукоположен 30 сент. 1089 г., освящение крипты состоялось 1 окт. Однако в «Анналах Лупа Протоспафария» сообщается, что папа Римский сначала освятил крипту (confessionem sancti Nicolai), затем совершил рукоположение Илии. Сам Илия утверждал, что принял рукоположение на следующий день после перенесения мощей Н. в крипту; об этом упоминается и в привилегии, к-рую папа Урбан II даровал ему как архиепископу Бари и Каносы (5 окт. 1089 - Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 62, 64; см.: Kehr P. F. Italia Pontificia. B., 1962. Vol. 9. P. 319-320). В Киевской легенде также описываются прибытие «папы Германа» с епископами и «с всем крилосом церковним его» по приглашению жителей Бари, перенесение мощей Н., освящение церкви и установление ежегодного празднования в честь этого события. Праздник «перенесения блаженного исповедника господина Николая» (9 мая) вместе с днями памяти святых Н. и Сабина впервые упоминается в привилегии папы Урбана II 1089 г. (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 63) и затем в булле папы Пасхалия II, адресованной архиеп. Ризу (2 апр. 1112 - Ibid. Vol. 5. P. 103-104).

Появление в Бари важнейшей святыни, привлекавшей множество паломников, вызвало своеобразную реакцию в др. городах Юж. Италии (Pertusi. 1978). В 1098 г. в Трани с разрешения папы Урбана II было установлено почитание св. Николая (Паломника) (ср.: Oldfield. 2014. P. 101). Ок. 1100 г. состоялось «повторное» перенесение мощей Н. из Мир в Венецию, где святыню поместили в мон-ре Сан-Николо на о-ве Лидо (см., напр.: Geary. 1978. P. 126-127). Еще раньше в Беневенто при папском наместнике Дакомарии была предпринята попытка установить почитание Н., основанное на идее «духовного присутствия» святого в этом городе. В соч. «Пришествие св. Николая в Беневенто» (BHL, N 6206; изд.: Lepore C., Valli R. L'«Adventus» di S. Nicola in Benevento // Studi Beneventani. 1998. T. 7. P. 3-118) описываются чудеса, совершенные Н. между 1089 и 1091 гг., после строительства церкви во имя святого. Исследователи рассматривают составление этого сказания как попытку привлечь в Беневенто паломников, направлявшихся к мощам Н. в Бари, в условиях церковно-политического соперничества между 2 крупнейшими городами Юж. Италии (напр.: Nitti di Vito. 1937. P. 384-385; Oldfield. 2014. P. 72). Однако особое почитание Н. недолго продолжалось в Беневенто, в т. ч. потому, что в городе уже существовал культ др. св. покровителей (Oldfield. 2014. P. 101-102, 252-253).

Почитание в Зап. Европе

Церковь Сан-Никола-ин-Карчере в Риме. XI, XII, XVII вв.

возникло под влиянием визант. традиции, самые ранние его свидетельства относятся к IX в. Культ святого получил распространение в Германии, Лотарингии, Юж. Италии и др. регионах в X-XI вв. Расцвет почитания Н. был связан с перенесением мощей Н. в Бари (1087), сведения о к-ром почти сразу же распространились по Европе. Начиная с рубежа XI и XII вв. культ святого сложился во всех католич. странах, Н. стал одним из самых известных и почитаемых святых на лат. Западе, особенно в Англии, Германии и во Франции. По свидетельству Цезария Гейстербахского, в XIII в. изображения Н. в церквах можно было встретить чаще, чем изображения к.-л. др. св. епископа (Caesarius Heisterbacensis. Dialogus miraculorum. VII 46, VIII 75 / Ed. J. Strange. Coloniae etc., 1851. Vol. 2. P. 144). Н. рассматривали как покровителя детей, торговцев, ремесленников, моряков, путешественников, заключенных, рабов и др. Так, заступничеству Н. приписывались благополучная переправа Вильгельма Завоевателя через Ла-Манш в 1067 г. и спасение Маргариты Провансальской, супруги франц. кор. Людовика IX Святого, во время шторма у берегов Кипра в 1254 г. (см.: Vauchez. 2009. P. 4-6).

Распространение почитания Н. совпало с развитием торговли и ростом городов в XI-XII вв. С почитанием святого как патрона торговых и ремесленных гильдий было связано посвящение ему городских приходских церквей, напр., в Абердине, Амстердаме (Ауде-керк), Бергене (не сохр.), Берлине, Брюсселе, Булони (ныне Булонь-сюр-Мер), Генте, Голуэе, Лейпциге, Стокгольме (Стурчурка), Таллине. Возведение новых и расширение существовавших храмов во имя Н. в XIII-XV вв. в Сев. Европе отчасти можно объяснить особым почитанием святого в ганзейских городах - Висмаре, Висбю, Гамбурге, Данциге (ныне Гданьск), Любеке (кафедральный собор был посвящен Пресв. Деве Марии, Иоанну Крестителю и Н.), Ростоке, Шверине и Штральзунде (см., напр.: Mänd A. Saints' Cults in Medieval Livonia // The Clash of Cultures on the Medieval Baltic Frontier / Ed. A. V. Murray e. a. Farnham; Burlington, 2009. P. 198, 205-207, 216). Гораздо реже, чем приходские храмы, Н. посвящали кафедральные соборы, напр. епископскую ц. в Гардаре в Гренландии (диоцез основан в 1124, фактически существовал до XIV в.), собор в Фамагусте на о-ве Кипр (ныне мечеть Лала-Мустафа-Паша-джами). Соборы в Монако, во Фрибуре (Швейцария) и в Любляне (Словения) первоначально были основаны как городские приходские церкви.

На укрепление почитания Н. в средневек. Европе повлиял обычай совершать паломничество в Бари, где хранились мощи святого. Хотя мощи Н. почитались и в других местах, прежде всего в Венеции и в Сен-Никола-де-Пор в Лотарингии, именно базилика Н. в Бари стала одной из важнейших святынь, привлекавших множество паломников, наряду со святынями Рима, Иерусалима и Сантьяго-де-Компостела. В позднем средневековье получил распространение обычай пенитенциального паломничества в Бари в качестве искупления за грехи. Мн. паломники останавливались в Бари во время путешествия на Св. землю. Связь между паломничеством в Бари и распространением почитания Н. прослеживается уже в кон. XI в. Так, в 1091 г. Бозон, виконт Тюрена в Лимузене, основал церковь во имя Н., скорее всего после возвращения из Бари (см.: Bull M. G. Knightly Piety and the Lay Response to the First Crusade: The Limousin and Gascony, c. 970 - c. 1130. Oxf., 1993. P. 214-215). В нач. XXI в. базилика Н. в Бари по-прежнему является важным местом паломничества как для католиков, так и для православных.

Латинские агиографические сказания

о Н. почти полностью зависят от визант. традиции. Поминовение святого указано во мн. «исторических» мартирологах эпохи Каролингов, но только в Мартиролог Рабана Мавра включены более подробные сведения о Н.- пересказ греч. «Деяния о стратилатах» (Rabani Mauri Martyrologium / Ed. J. McCulloh. Turnhout, 1979. P. 124-126. (CCCM; 44)). Самая ранняя лат. версия Жития Н., составленная ок. 880 г. неаполитанским агиографом Иоанном Диаконом, основана на греч. Житии, автором к-рого был К-польский патриарх Мефодий (BHL, N 6104-6113; изд.: Falconi. 1751. P. 112-122, 126; Mombrizio B. Sanctuarium seu Vitae Sanctorum. P., 1910. T. 2. P. 296-305, 704; Corsi. 1979). Сочинение Иоанна Диакона получило широкое распространение на Западе (самые ранние сохранившиеся рукописи относятся к X в.; см.: CSLMA.AI. P. 157-158) и долгое время оставалось единственным пространным Житием Н. на лат. языке. Известны как эпитомы (BHL, N 6114-6117), так и многочисленные переработанные и дополненные версии Жития, в основном составленные в X-XII вв.; обычно к ним добавляли сказания о чудесах святого и сведения о перенесении его мощей в Бари (1-е Житие: BHL, N 6118-6120; см.: AnBoll. 1892. Т. 11. P. 249-250; 2-е Житие: BHL, N 6121-6125; см.: AnBoll. 1898. Т. 17. P. 204-210; ср.: BHL, N 6127-6127d, 6129; сказания о чудесах: BHL, N 6130-6176a). Среди дополнений к Житию было сказание о кончине и о посмертных чудесах Н., составленное мон. Иоанном из Амальфи на основе греч. источников (ср.: BHL, N 6156h). В XI в. компилятивную версию Жития составил Отлох Санкт-Эммерамский (BHL, N 6126; ркп.: Monac. Clm. 14419; см.: AnBoll. 1898. Т. 17. P. 204-209).


Свт. Николай Чудотворец, с житием. Икона. Ок. 1270–1280 гг. Худож. Микеле ди Бальдовино (ц. Сан-Верано в Печчоли, Италия)

Сохранилось неск. метрических версий Жития Н. Среди них - краткое стихотворное Житие и описания чудес и перенесения мощей святого, составленные в нач. XII в. в Англии (BHL, N 6215; ркп. Lond. Brit. Lib. Cotton. Tiberius B. V (1). Fol. 55r - 56r, 73r-v, 77r; см.: Campione. 2016. P. 261-262; Shores. 2017). К более позднему времени относится компиляция стихотворных сказаний о жизни и чудесах Н. в рукописи из Вены (BHL, N 6199m; см.: Unterkircher F. Die Kapitelüberschriften der Nikolaus-Vita in Cod. Vind. 416 // AnBoll. 1981. Т. 99. P. 65-73). В сер. XII в. нормандский поэт Вас составил стихотворное Житие святого на старофранц. языке (изд.: Wace. The Hagiographical Works: The «Conception Nostre Dame» and the Lives of St Margaret and St Nicholas / Transl. J. Blacker e. a. Leiden; Boston, 2013. P. 235-353; см.: Le Saux F. H. M. A Companion to Wace. Camb., 2005. P. 51-78). Сохранилось также анонимное старофранц. Житие Н. в стихах (Bohnstedt. 1897).

В XIII-XIV вв. были составлены сказания о Н., включенные в легендарии доминиканцев Жана де Майи, Варфоломея Тридентского, Родриго Серратского, Пьетро Кало и др. Наибольшее распространение получило сказание из «Золотой легенды» Иакова из Варацце, основанное на одной из версий сочинения Иоанна Диакона с добавлением рассказов о чудесах святого (Iacopo da Varazze. Legenda aurea / Ed. G. P. Maggioni. Firenze, 1998. Vol. 1. P. 38-48). Сведения о жизни и чудесах Н. привел Винцентий из Бове в «Историческом зерцале» (Vincentii Burgundi Bibliotheca mundi, seu Speculum maius. Duaci, 1624. T. 4: Speculum historiale. P. 529-533). На различных источниках, в т. ч. на греч. Житии Н., составленном Симеоном Метафрастом, основано лат. стихотворное Житие, автором к-рого был венецианский гуманист Л. Джустиниани (BHL, N 6128; см.: Frazier A. K. Possible Lives: Authors and Saints in Renaissance Italy. N. Y., 2005. P. 422-423). В рукописи XV в. из Неаполя к этому Житию добавлена стихотворная похвала Н., составленная пресв. Джованни Бонелли (BHL, N 6129b; см.: AnBoll. 1911. Т. 30. P. 138).


Свт. Николай Чудотворец коронует Рожера II, кор. Сицилии. Фрагмент кивория. Ок. 1139 г. (ризница базилики свт. Николая в Бари)

Научное изучение агиографической традиции Н. в XVII-XVIII вв. было связано гл. обр. с почитанием мощей Н. в Бари. Иезуит Антонио Беатилло (1570-1642), уроженец Бари, собрал множество сведений о жизни и чудесах Н., о мощах святого и об истории его почитания в Бари (Beatillo. 1620). Труд Беатилло, получивший широкую известность, долгое время оставался основополагающим источником сведений о почитании Н. Книга посвящена приору Фабио Гризоне и каноникам базилики Н. в Бари, к-рые обеспечили автору доступ к рукописям и архивным документам (нек-рые использованные им источники ныне утрачены); среди задач, стоявших перед автором, было обоснование подлинности мощей святого, хранившихся в Бари, и привилегий базилики Н. Полемические задачи ставили перед собой и др. авторы-эрудиты, к-рые сомневались в достоверности агиографических сведений о Н. и в подлинности истории его мощей. Критическое отношение к местным верованиям, напр. в чудотворную «манну», к-рую источали мощи, высказал архиеп. Николо Кармине Фальконе (Falconius. 1751). Достоверность житийных преданий и местных верований отстаивал каноник Никколо Путиньяни (Putignani. 1753-1757; Idem. 1771). На сочинениях этих исследователей, собравших основные исторические источники, было основано научное изучение жизни и почитания Н. в XX в. (см.: Spagnoletti. 1986. P. 104-105, 112-115).


Базилика свт. Николая Чудотворца в Бари. Кон. XI — нач. XII в.

В Англии, Германии и во Франции XI-XII вв. получили распространение мистерии (миракли) о чудесах Н. (см., напр.: Campione. 2016. P. 271-273). О представлениях упоминал в одной из проповедей Теобальд из Клерво: «На празднике св. Николая мы видели, как одни изображали его самого, другие - клириков и девушек, и представляли чудеса, которые сотворил через него Господь» (Hauréau B. Notices et extraits de quelques manuscrits latins de la Bibliothèque Nationale. P., 1892. T. 4. P. 76). Самые ранние образцы таких мистерий сохранились в рукописях кон. XI в. из мон-ря св. Годехарда в Хильдесхайме и рукописях XIII в. из аббатства Флёри (BHL, N 6217-6221; подробнее см.: Young K. The Drama of the Medieval Church. Oxf., 1933. Vol. 2. P. 307-360; Albrecht. 1935; Nine Medieval Latin Plays / Ed. P. Dronke. Camb.; N. Y., 1994. P. 52-79). В 1-й пол. XII в. Иларий Орлеанский, ученик Петра Абеляра, написал пьесу «Представление об иконе св. Николая», основанную на легенде о том, как святой вернул язычнику похищенное у того имущество. Особую известность получила пьеса Жана Боделя «Представление о св. Николае», созданная ок. 1200 г. по заказу братства св. Николая в Аррасе; она посвящена чудесному освобождению пленников и обращению в христианство языческого короля Африки (Bodel. 1925).

Сюжеты мистерий были основаны на агиографических преданиях о чудесах Н., широко известных в средневек. Европе. Сцены чудес святого помещены на фресках XI-XII вв. в капелле св. Эльдрада в аббатстве Новалеза, на рельефах крещальной купели из кафедрального собора в Уинчестере, изготовленной в сер. XII в. в Турне, и рельефах юж. портала шартрского собора (нач. XIII в.) (см., напр.: Dehoux E. Le prélat réformateur: Images de S. Nicolas et mise en ordre(s) de la société (Royaume franc, XIe-XIIIe siècle) // En Orient et en Occident. 2015. P. 146-168). Наибольшую популярность приобрели предания о помощи Н. 3 дочерям бедняка и о воскрешении 3 клириков, убитых содержателем гостиницы (см.: Meisen. 1931. S. 296-310; Fredell. 1995). В Англии начиная с XIII в. засвидетельствован обычай выбирать «мальчика-епископа», который символически занимал кафедру со дня памяти Н. (6 дек.) и до праздника Невинных младенцев (Вифлеемских младенцев) (28 дек.). «Мальчик-епископ» и окружавшие его «мальчики-клирики» могли выполнять те же обряды и церемонии, что и духовенство, за исключением мессы. Этот обычай был широко распространен до Реформации (см., напр.: Davidson C. Festivals and Plays in Late Medieval Britain. Aldershot; Burlington, 2007. P. 5-8).

В европ. фольклоре образ Н. нередко сливался с образом «рождественского деда», к-рый покровительствовал детям и приносил им подарки. В разных странах этот персонаж носил разные имена (англ. Father Christmas, итал. Babbo Natale, нем. Weihnachtsmann, франц. Père Noël). Его необязательно могли отождествлять с Н., рассматривая скорее как персонификацию праздника Рождества. Популярный в массовой культуре образ Санта-Клауса, сложившийся в XIX в., предположительно восходит к образу защитника детей Синтерклааса, привнесенному в Сев. Америку переселенцами из Голландии.

Литургическое почитание

Поминовение Н. 6 дек. значится в каролингских «исторических мартирологах» (см. ст. Мартиролог). Вероятно, впервые оно было внесено в раннюю версию Мартиролога Флора Лионского, составленную в 1-й трети IX в. (Флор-М; ркп.: Paris. lat. 5254. Fol. 67v; см.: Quentin H. Les martyrologes historiques du Moyen Âge. P., 1908. P. 347). Память святого указана также в стихотворном мартирологе Вандальберта Прюмского (40-е гг. IX в.- MGH. Poet. T. 2. P. 600). В Мартирологе Рабана Мавра (между 843 и 854) содержится память «Николая, епископа-митрополита Миррской Церкви», к-рый при имп. Константине Великом противостоял язычникам и арианам (Rabani Mauri Martyrologium. Turnhout, 1979. P. 124-126). Впосл. архиеп. Адон Вьеннский включил поминовение святого в Малый Римский Мартиролог и в Мартиролог Адона (Quentin H. Les martyrologes historiques... P., 1908. P. 449, 483). В Мартирологе Узуарда под 6 дек. также указана память «блаженного Николая, епископа Мир Ликийских», прославившегося многочисленными чудесами (MartUsuard. 1965. P. 354). Поминовение Н. включено также в Мраморный календарь из Неаполя, составленный под влиянием визант. традиции (IX в.- Delehaye H. Hagiographie napolitaine // AnBoll. 1939. Т. 57. P. 42). По данным герм. календарей, литургическое поминовение святого получило более широкое распространение начиная с X в. (Der karolingische Reichskalender und seine Überlieferung bis ins 12. Jh. / Hrsg. A. Borst. Hannover, 2001. Tl. 3. S. 1565-1566. (MGH. Mem.; 2)). В 60-х гг. X в. Регинольд, впосл. ставший епископом Айхштеттским, составил нотированный оффиций в день памяти Н. (Storia de sancto Nicolao; старейшая ркп.: Monac. Clm. 19162. Fol. 179v-186r, кон. X в.; см.: Jones. 1963; Cioffari. 1987. P. 97-100). Позднее были составлены и другие гимнографические произведения в честь святого (перечень см.: Chevalier U. Repertorium hymnologicum. Brux., 1920. T. 6. P. 69-70). Начиная с сер. XII в. поминовение Н. обычно совершали также 9 мая, в день перенесения мощей святого.

В Римском Мартирологе (XVI в.) память Н. была указана под 6 дек., перенесение мощей - под 9 мая. В совр. редакции Римского Мартиролога память перенесения мощей отсутствует (MartRom. Comment. P. 568-569, 180-181; MartRom. (Vat.). P. 624). Во время реформы литургических книг после II Ватиканского Собора поминовение Н. (6 дек.) стало факультативным (ad libitum) (Calendarium Romanum. Vat., 1969. P. 32, 49, 109-110, 148). В 2016 г. по ходатайству итал. епископов день памяти святого получил статус обязательной памяти (memoria), но только в католич. диоцезах Италии.

Местное почитание Н.

Лист из Евангелиария. Дар кор. Карла II Анжуйского базилике свт. Николая в Бари. Ок. 1270 г. (ризница базилики свт. Николая в Бари. Ркп. № XVI)

Самые ранние свидетельства о почитании Н. на лат. Западе связаны с Римом. Вероятно, культ святого сложился в Риме в VIII-IX вв. под влиянием визант. традиции благодаря деятельности греч. монахов. Одно из древнейших изображений святого сохранилось на фреске в левом нефе ц. Санта-Мария-Антиква, выполненной в сер. VIII в. (предположительно в годы понтификата Павла I (757-767)). Ростовая фигура Н. представлена среди фигур вост. святителей по левую руку от восседающего на престоле Христа. Согласно надписи, датированной 755 или 770 г., реликвии Н. были среди святынь, помещенных примицерием дефенсоров Теодотом в ц. св. Павла при диаконии (надпись ныне в ц. Сант-Анджело-ин-Пескерия). Также реликвии Н. хранились в папской капелле «Святая святых» (Санкта-Санкторум) в Латеранском дворце (см.: Lauer Ph. Le trésor du Sancta Sanctorum. P., 1906. P. 17, 36, 74, 134). В жизнеописании папы Римского Льва IV (847-855) упоминаются оратории во имя Н. при храме Пресв. Девы Марии (базилика, построенная при имп. Константине Великом и находившаяся близ ц. Сан-Лоренцо-фуори-ле-Мура) и при ц. Увенчанных мучеников (Санти-Куатро-Коронати) (LP. T. 2. P. 112, 116). Папа Николай I (858-867) построил ораторий во имя святого при восстановленной им ц. Санта-Мария-ин-Космедин (Ibid. P. 161). Среди др. рим. храмов, освященных в честь Н., была капелла в папском Латеранском дворце, к-рую построил и украсил фресками папа Каллист II (1119-1124) (Ibid. P. 323, 325, 378-379). Начиная с XII в. в источниках упоминается диакония с церковью во имя Н. (Сан-Никола-ин-Карчере). Возможно, церковь была возведена еще в VIII в. на основе заброшенных античных храмов на Овощном рынке (Forum Holitorium) (см.: Maskarinec M. City of Saints: Rebuilding Rome in the Early Middle Ages. Phil., 2018. P. 90-93, 186-187). Всего в средние века в Риме было более 20 церквей и ораториев во имя святого (Hülsen Ch. Le chiese di Roma nel Medio Evo: Cataloghi ed appunti. Firenze, 1927. P. 389-408). В рим. богослужебные книги поминовение Н. включали начиная с XI-XII вв. (Jounel P. Le culte des saints dans les basiliques du Latran et du Vatican au XIIe siècle. R., 1977. P. 320-321).

Сведения о почитании Н. в итало-греч. традиции относятся в основном к XI в., хотя канон в честь святого составил еще визант. гимнограф Георгий Сикелиот, работавший на о-ве Сицилия предположительно в VIII в. Храмы, освященные во имя Н. в Юж. Италии, упоминаются в документах XI-XII вв. из крупных лат. мон-рей Монте-Кассино и Кава-де-Тиррени. Так, в грамоте 1029 г. говорится о мон-ре святых Филиппа и Н. в Таранто (Syllabus Graecarum membranarum / Ed. F. Trinchera. Neapoli, 1865. P. 23-24). В 1054 г. визант. катепан Аргир даровал привилегии мон-рю Н. в Монополи (ныне ц. Сан-Никола-ин-Пинна) (Ibid. P. 53-55). В том же году упоминается ц. Н. «in portu Aspero», также находившаяся в Монополи (см.: Rescio P. La Cattedrale di Conversano. Soveria Mannelli, 2001. P. 15). В грамоте 1050 г. из архива аббатства Кава-де-Тиррени упоминается «церковь архимандрита» во имя Н., находившаяся в греч. монастыре Кир-Зосим (ныне сел. Черсозимо, пров. Потенца), к-рый, однако, был посвящен Пресв. Деве Марии (Codex diplomaticus Cavensis. Neapoli, 1888. T. 7. P. 122-123; см.: Visentin B. Fondazioni cavensi nell'Italia meridionale (sec. XI-XV). Battipaglia, 2012. P. 263-275). Особенно много храмов и мон-рей во имя Н. было построено после завоевания Юж. Италии норманнами в XI в. Так, в 1098-1099 гг. греч. мон. Иосиф при поддержке кн. Боэмунда Тарентского основал монастырь во имя Н. в Казоле близ Отранто, который впосл. стал важнейшим центром греч. культуры в Апулии. Обитель пришла в упадок после разорения турками в 1480 г. В Калабрии св. Киприан (XII-XIII вв.) основал мон-рь во имя Н. в Каламицци (не сохр.; ныне в черте г. Реджо-ди-Калабрия).


Гробница свт. Николая Чудотворца в крипте базилики в Бари

Норманнские правители посвящали Н. и лат. храмы. Так, вскоре после завоевания Мессины (1061) гр. Рожер I построил церковь во имя Н. (Сан-Николо-аль-Арчивесковадо), в к-рой первоначально размещалась кафедра лат. архиепископа. По указанию кор. Рожера II была возведена ц. Сан-Николо-Регале в Мадзара-дель-Валло (пров. Трапани, Сицилия). В 1181 г. гр. Танкред (впосл. король Сицилии) основал бенедиктинский мон-рь во имя святых Н. и Катальда в Лечче. Среди основных иконографических свидетельств почитания Н. в Апулии - фрески ц. св. Марины в Муро-Леччесе, предположительно созданные в сер. XI в. (включают сцены жизни и чудес святого). Сцена помощи Н. 3 девушкам представлена в росписях пещерной ц. св. Маргариты в Моттоле (XII в.). Из ц. св. Маргариты в Бишелье происходит житийная икона Н., выполненная в визант. стиле в кон. XII-XIII в. (Провинциальная пинакотека в Бари) (см.: Milella Lovecchio M. S. Nicola nell'arte in Puglia tra XI e XIII secolo // San Nicola di Bari. 1987. P. 81-97).

В Бари особое почитание Н. сложилось еще до перенесения мощей святого в 1087 г. Высказывалось мнение, что культ был введен архиеп. Николаем I (1035-1062), к-рый построил в городе и окрестностях по меньшей мере 2 церкви во имя святого (Guerrieri. 1902). Изображение Н. включено в иконографическую программу свитка для «экзультета» (нотированного гимна на благословение пасхальной свечи), выполненного в Бари в 1-й пол. XI в. (см.: Kelly Th. F. The Exultet in Southern Italy. N. Y., 1996. P. 214-216; Hayes. 2016. P. 498-499). Некая церковь в честь святого упоминается в документе 1048 г. (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 38-39). По некоторым данным, в 1053 г. по указанию визант. имп. Константина IX Мономаха катепан Аргир построил над городскими воротами церковь во имя Н. (см.: Guerrieri. 1902. P. 257). Высказывалось мнение, что к 1087 г. в городе и окрестностях было не менее 5 церквей во имя святого (Gambacorta. 1963. P. 496-497). Изображение Н. было помещено на печати герц. Робера Гвискара (1059-1085), хранившейся в архиве кафедрального собора (см.: Nitto de Rossi G. Di un suggello di Roberto il Guiscardo esistente nell'Archivio del Duomo // Ricordi storici per le feste solenni del compiuto ottavo secolo dalla venuta in Bari delle sacre reliquie di S. Nicolò, Arcivescovo di Mira. Trani, 1887. P. 33-37). В эпоху норманнского господства Н. стал рассматриваться как покровитель Бари. Правитель Гримоальд Альферанит в грамотах 1123 г. именовал себя «князь Бари милостью Божией и блаженного Николая» (gratia Dei et beati Nikolai Barensis princeps) и называл Н. защитником гос-ва (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 121-124; см.: Oldfield. 2014. P. 99). Согласно договору кор. Рожера II с горожанами (1132), монарх гарантировал неприкосновенность базилики и мощей Н., а также церковного имущества, и даровал базилике право убежища (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 137-139). В городских статутах, составленных на рубеже XII и XIII вв., Н. назван покровителем и защитником Бари (custos et patronus noster confessor Nicolaus terram nostram dignatus est inhabitare - Petroni G. Della storia di Bari dagli antichi tempi sino all'anno 1865. Napoli, 1858. Vol. 2. P. 434). По подсчетам Ж. М. Мартена, к 1130 г. имя Н. носили почти 10 % жителей Бари, что исследователь связывал с почитанием святого как защитника горожан, стремившихся получить свободу от королевской власти (Martin J.-M. Anthroponymie et onomastique à Bari (950-1250) // MEFR.MA. 1994. T. 106. P. 683-701).

В то же время сохранилось немного сведений о почитании Н. норманнскими королями. После 1132 г. на алтарном кивории в базилике Н. была помещена эмалевая пластина с изображением святого, возлагающего корону на Рожера II (ныне в музее базилики). Вероятно, Рожер II неоднократно посещал Бари и поклонялся гробнице Н., но об этом нет точных сведений. В 1156 г. в наказание за мятеж кор. Вильгельм I велел разрушить Бари, пощадив только базилику святого. Незадолго до 1182 г. паломничество к гробнице Н. совершил кор. Вильгельм II Рыжий, в апр. 1195 - имп. Генрих VI (см.: Oldfield. 2014. P. 175, 250).

Вскоре после перенесения мощей Н. Бари получил известность как место паломничества. Благодаря успешному завершению 1-го крестового похода город стал перевалочной базой на пути крестоносцев и паломников в Палестину, как сообщается в описаниях крестового похода (Ibid. P. 206-208). Так, Фульхерий Шартрский упоминал о том, что крестоносцы молились в базилике Н. (Fulcheri Carnotensis Historia Hierosolymitana (1095-1127) / Hrsg. H. Hagenmeyer. Hdlb., 1913. S. 166-167) . Альберт Ахенский назвал Бари «городом блаженного Николая» (Albert of Aachen. Historia Ierosolimitana: History of the Journey to Jerusalem / Ed. S. B. Edgington. Oxf.; N. Y., 2007. P. 824). Кн. Боэмунд Тарентский прислал в базилику шатер атабека Кербоги, захваченный крестоносцами в битве при Антиохии (1098). Ок. 1130 г. св. Теотоний 6 недель находился «в гавани св. Николая» (Itinera Hierosolymitana Crucesignatorum (saec. XII-XIII) / Ed. S. De Sandoli. Jerus., 1980. Vol. 2. P. 34, 216; подробнее см.: Cioffari. 2007; Otranto G. La translation de S. Nicolas et l'Europe // En Orient et en Occident. 2015. P. 125-146). В окт. 1098 г. папа Урбан II провел в базилике Н. Собор, на к-ром присутствовали 185 епископов; они обсуждали вопросы об исхождении Св. Духа, о крестовом походе, о светской инвеституре и др. (см.: Hefele, Leclercq. Hist. des conciles. T. 5. Pt. 1. P. 458-460; Il Concilio di Bari del 1098 / Ed. S. Palese, G. Locatelli. Bari, 1999).


Свт. Николай Чудотворец с припадающими Стефаном Урошем III и Марией Палеолог. Икона. 1321–1323 гг. (крипта базилики свт. Николая в Бари)

Базилика Н. в Бари была в основном возведена скорее всего между 1087 и 1105 г., хотя строительные работы продолжались на протяжении всего XII в. Вероятно, это было связано с политической нестабильностью, вызванной стремлением горожан к автономии и повлекшей разорение Бари в 1156 г. (ср.: Martin. 1993. P. 744-746). Так, в 30-х гг. XII в. был изготовлен алтарный киворий, немного позднее - мраморная епископская кафедра; примерно к тому же времени относится резной декор главного портала. Храм был освящен лишь в 1197 г. Конрадом фон Кверфуртом, еп. Хильдесхайма и имп. канцлером. К тому времени вокруг базилики сложился комплекс зданий, включавший жилища клириков, приют для паломников, портики и т. д. До 1105 г. храмом управлял аббат Илия, к-рый с 1089 г. занимал также архиепископскую кафедру; до того он именовался «аббатом и управляющим базилики» (напр., в дарственной грамоте проэдра Маурелиана (февр. 1089); см.: Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 23). Илия обладал большим политическим влиянием (в 1095 горожане поклялись выполнять все его распоряжения «ради общего блага»; см.: Muratori L. A. Rerum Italicarum Scriptores. Mediolani, 1724. T. 5. P. 154); он был похоронен у входа в крипту базилики. Преемником Илии стал аббат Евстасий († 1123), основатель бенедиктинского мон-ря Оньиссанти-ди-Кути в Валенцано; он также совмещал должности монастырского аббата и управляющего базиликой (см.: Kehr P. F. Italia Pontificia. B., 1962. Vol. 9. P. 332-333). В документе 1105 г. Евстасий именуется «аббат, управляющий и хранитель церкви св. Николая, где почивает его священное тело, в городе Бари» (abbatem et rectorem atque custodem ecclesie sancti Nycolai ubi sacrum corpus eius iacet de civitate Bari - Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 73). Вероятно, преемником Евстасия был аббат Симеон, к-рый упоминается в старейшей описи имущества базилики (между 1123 и 1134) вместе с 2 примицериями, 5 пресвитерами, 3 диаконами и 2 субдиаконами (Levy B. E. The Oldest Inventory of St. Nicolas of Bari // Traditio. N. Y., 1965. Vol. 21. P. 363-381). По условиям договора 1132 г., норманнский король гарантировал горожанам свободное избрание архиепископа, а также аббатов базилики Н. и монастыря св. Бенедикта (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 138). После бенедиктинцев Илии и Евстасия руководство храмом, вероятно, перешло к секулярным клирикам. В 1134 г. впервые упоминается «приор церкви св. Николая» (Ibid. P. 139), а также управляющий госпиталем и приютом для паломников (Ibid. P. 141). Клирики храма объединились в капитул секулярных каноников, к-рый упоминается в документах с 1163 г. (см.: Cioffari. 1987. P. 147-149). В то же время в базилике появился «светский приор», который отвечал за управление земельными владениями храма (см.: Martin. 1993. P. 651-652). Структура капитула в основном сложилась в XIII в.: каноников возглавлял великий приор, ему помогали примицерий (заведовал имуществом и персоналом), субсакрист (отвечал за содержание храма и проведение богослужений), 2 капеллана-тезаурария (ризничие), хранитель алтаря гробницы Н. и др. должностные лица, а также синдик, или эконом, к-рый нередко выполнял и обязанности прокуратора капитула (представлял каноников в судебных тяжбах).

Базилика Н. пользовалась покровительством норманнских королей Сицилии (до 1194), с 1266 г.- монархов Анжуйской династии. Согласно договору 1132 г., кор. Рожер II обязался охранять привилегии и имущество храма; преступники, искавшие убежище в базилике, подлежали церковной юрисдикции и их не могли приговорить к смерти или членовредительству (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 138). В XII-XIII вв. храм приобрел обширные земельные владения. С 1105 г. духовенство базилики обладало иммунитетом от юрисдикции архиепископа Бари, хотя архиепископы неоднократно оспаривали эту привилегию. Решение папы Римского Гонория III в 1217 г. передать базилику в пожизненное распоряжение архиеп. Андреа да Челано (Regesta Honorii Papae III / Ed. P. Pressutti. R., 1888. T. 1. N 818) привело к обострению разногласий. В 1238 г. папа Григорий IX подтвердил юрисдикцию архиепископа над всеми храмами диоцеза, кроме «приората церкви св. Николая» (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 6. P. 107). Однако в 1243 г. имп. Фридрих II отменил привилегии базилики Н. и подчинил каноников архиепископу (Nitti di Vito. 1937. P. 317-327). Впосл. каноники добились возвращения привилегий и их подтверждения буллами Римских пап Климента IV (в 1268) и Бонифация VIII (в 1295-1296).

Привилегированное положение базилики Н. было связано с тем, что монархи Анжуйской династии рассматривали храм как придворную капеллу. Известны многочисленные дарения неаполитанского кор. Карла II Анжуйского (1285-1309), к-рый с разрешения папы Бонифация VIII провел реформу капитула: в 1304 г. число каноников было ограничено 42, клириков - 28 и младших клириков - 30. Король оставил за собой право назначать приора и др. должностных лиц, а также половину каноников, и осуществлять контроль над распределением доходов между членами капитула (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 13. P. 196-201). В 1296 г. Карл II ввел в базилике богослужение по «парижскому обряду» и снабдил каноников литургическими книгами, привезенными из Парижа (в 1602 «парижский обряд» в Бари был отменен). Среди святынь, подаренных Карлом II, были шип из тернового венца Христова (Sacra Spina), драгоценный крест-реликварий с частицей Св. Креста, а также частицы мощей Марии Магдалины, свт. Григория Великого, Власия Севастийского и др. святых (в наст. время большинство святынь хранится в серебряных реликвариях XVII в.). В 1296 г. для хранения церковных ценностей король основал при базилике ризницу под рук. тезаурария. Самая ранняя сохранившаяся опись ценностей относится к 1313 г. (Ibid. Vol. 16. P. 42-50), самая подробная - к 1361 г. (Rogadeo E. Il Tesoro della Regia Chiesa di S. Nicola di Bari nel sec. XIV // L'Arte. Mil., 1902. Vol. 5. N 3. P. 320-333; N 4. P. 408-422). В 1302 и 1304 гг. кор. Карл II пожертвовал крупные средства на содержание храма и каноников (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 13. P. 193-196, 205-217). В это время при базилике действовали школы права и, возможно, медицины, а также скрипторий (см.: Melchiorre. 1987).

Важнейшей святыней базилики были мощи Н., перенесенные папой Урбаном II в 1089 г. в крипту храма и хранившиеся под алтарем. Реликвии находились в мраморной гробнице, установленной ниже уровня пола, к-рую можно было увидеть сквозь отверстие в передней стенке алтаря (Nitti di Vito. 1937. P. 404-406). В лат. сказаниях о перенесении мощей Н. сделан акцент на целостности и неразделенности останков святого, однако в Киевской легенде и в «Церковной истории» Ордерика Виталия упоминается о руке Н., которая сначала хранилась отдельно от проч. мощей и использовалась для благословения верующих (Шляпкин. 1881. С. 9; Orderic. Vital. Hist. eccl. III 7. 10 // PL. 188. Col. 540). Согласно ранним сказаниям, в базилике находились также первоначальный саркофаг святого (или его фрагменты) и временный деревянный гроб, в котором мощи были привезены в Бари. В XIV в. мраморный алтарь крипты, воздвигнутый над мощами Н., получил драгоценное убранство, особо выделялись дары серб. правителей. По мнению Дж. Чоффари, «король Урош», т. е. Стефан Урош II (см. ст. Милутин), прислал в Бари серебро, из к-рого, в частности, выполнили покрытие алтаря. В описи 1326 г. упоминаются также подсвечники из серебра, подаренного «королем Урошем» (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 13. P. 129). В 1361 г. среди ценностей базилики были «большая серебряная кадильница» с изображениями, в т. ч. «короля Уроша», и др. кадильница из позолоченного серебра - дар «кесаря Склавонии», т. е., по мнению Чоффари, кор. св. Стефана Уроша III (1322-1331). Из даров серб. монархов сохранилась икона Н. в серебряном окладе, присланная Урошем III; он изображен у ног святого вместе с супругой Марией Палеолог. Впосл. эта икона пользовалась особым почитанием (см.: Cioffari G. Gli zar di Serbia, la Puglia e S. Nicola: Una storia di santità e di violenza. Bari, 1989). В описи 1361 г. упоминаются окованный серебром алтарь над гробницей Н. и заалтарный образ из позолоченного серебра; вокруг алтаря находились золотые и серебряные лампады. С XIV в. сохранились данные о «чудотворной колонне» в крипте. Согласно завещанию королевского советника Никколо Аччайоли (1359), во время строительства базилики эту колонну чудесным образом установил сам Н. Впосл. с колонной связывались и др. предания, напр., о ее чудесном перенесении из Мир в Бари. В базилике хранились и др. святыни. Так, уже при архиеп. Илии в храме поместили руку ап. Фомы, доставленную из Эдессы, и руку Викентия, сщмч. Августопольского (пам. 11 нояб.) к-рую привез испан. епископ (сказания об этих святынях составил архидиак. Иоанн; см.: Beatillo. 1620. P. 878-883); еще более значимые святыни (шип из тернового венца Спасителя и др.) пожертвовали монархи Анжуйской династии.


Процессия с мощами свт. Николая Чудотворца. Фрагмент росписи свода базилики свт. Николая в Бари. 1661–1673 гг. Мастер Карло Роза

Убранство базилики Н. претерпело заметные изменения в XVII в., когда храм получил новое оформление в стиле барокко по инициативе великого приора Хуана Монтеро де Эспиносы (1655-1674). Так, в благодарность за помощь святого во время эпидемии чумы в 1656 г. был изготовлен потолок храма, украшенный резьбой и живописью с изображениями святых, сцен из жизни Н. и его чудотворений (1661-1673, мастер Карло Роза). В 1682 г. вместо средневек. алтаря крипты был изготовлен серебряный алтарь, на к-ром впосл. установили также серебряный бюст святого (после реставрации крипты в 50-х гг. XX в. алтарь установлен в трансепте верхнего храма). Реликварий с деревянным гробом Н. и икона кор. Уроша были установлены у главного алтаря храма (об истории гроба, сохранившиеся фрагменты к-рого были выставлены для поклонения в 1887, см.: Gemma B. La capsella delle reliquie di S. Nicola // Bessarione. Ser. 2. R., 1906. Vol. 10. P. 317-328; Nitti di Vito. 1937. P. 406-410). Барочное убранство базилики было в основном демонтировано в XX в. Во время реставрации храма в 1953-1957 гг. по указанию папы Римского Пия XII мощи Н. были впервые извлечены из гробницы и подвергнуты анатомическому исследованию (подробнее см.: Martino. 1987).

Празднование памяти Н. в Бари совершалось 6 дек. и 9 мая; паломникам, посещавшим в эти дни базилику, даровались папские индульгенции. Особой пышностью отличался праздник перенесения мощей святого 9 мая, когда в присутствии многочисленных паломников на протяжении 3 дней совершались процессии. В годы понтификата Пия VI (1775-1799) утвердился обычай праздновать также день покровительства Н. (31 мая; молитвы мессы и оффиция для всех 3 праздников были утверждены в 1887). С XII в. празднование памяти Н. сопровождалось ярмарками во дворе базилики, о которых упоминается, в частности, в городских статутах (Petroni G. Della storia di Bari... Napoli, 1858. Vol. 2. P. 434) и в грамотах Роберта Тарентского (1359 - Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 18. P. 107-108, 119-120). В средние века ярмарка открывалась за 3 дня до праздника и продолжалась 7 дней; в 1711 г. декабрьская ярмарка была продлена до 15 дней (обе ярмарки были отменены в 1860; см.: Melchiorre. 1985. P. 24-29) .

Кризис Неаполитанского королевства в кон. XVIII в. привел к существенным переменам в положении базилики Н. После захвата Бари франц. революционной армией в 1799 г. ризница храма была разграблена. В 1806 г. франц. власти упразднили сеньориальные права капитула. Включение Королевства обеих Сицилий в состав объединенной Италии (1860) способствовало обострению конфликта между церковными и светскими властями, претендовавшими на юрисдикцию над базиликой. В 1890 г. папа Лев XIII подчинил капитул архиепископу Бари, однако кор. Умберто I не признал это решение и заявил о своих правах как патрона базилики. В 1891 г. итал. власти поручили управление храмом Гражданской администрации палатинских базилик Апулии, состоявшей из мирян, которая подчинялась Мин-ву внутренних дел. Тогда же число клириков храма было сокращено до 48 (в т. ч. 20 каноников); после повторных сокращений к 1919 г. в базилике осталось 18 клириков (в т. ч. 12 каноников). По условиям Латеранских соглашений (1929) гос. патронат был упразднен, контроль над базиликой и церковным имуществом возвращен капитулу. В связи с тем что капитул испытывал финансовые и дисциплинарные затруднения, с 1940 г. управление храмом осуществлял адм. совет, подчиненный непосредственно папе Римскому. После кончины последнего великого приора Николы Марии Савинетти (1918-1945) был поставлен вопрос об изменении статуса базилики. Ходатайство каноников о присвоении храму статуса территориальной прелатуры не было удовлетворено. В соответствии с апостольской конституцией папы Пия XII «Sacris in aedibus» (5 авг. 1951) базилика была передана в управление ордену доминиканцев; храм был подчинен Папскому престолу; архиепископ Бари получил почетный титул великого приора базилики. Папа Павел VI апостольской конституцией «Basilicae Nicolaitanae» (11 февр. 1968) подтвердил статус храма как папской базилики, находившейся в ведении Конгрегации по делам епископов. Управление храмом совместно осуществляли архиепископ в качестве папского делегата и ректор - глава доминиканской общины. Согласно апостольской конституции папы Иоанна Павла II «A seguito del IX centenario» (8 мая 1989), базилика находится в юрисдикции архиепископа - папского делегата, однако служащие в ней доминиканцы подчинены Римской курии. В 1989-1996 гг. базилика находилась в ведении кардинальской комиссии по делам папских святилищ Лорето, Помпеи и Бари, затем была передана в ведение Гос. секретариата.


Капелла для богослужений по вост. обряду в базилике свт. Николая в Бари

В XX в. в Бари неоднократно проводились торжественные мероприятия, связанные с почитанием Н., напр., 4-я Неделя молитвы о христ. Востоке (Pro Oriente Christiano, сент. 1936). В 1937 г. состоялось празднование 850-летия перенесения мощей Н., торжества в честь 1600-летия кончины святого (1942) были отменены из-за второй мировой войны. В 1984 г. базилику посетил папа Иоанн Павел II; в 1987 г. прошло празднование 900-летия перенесения мощей Н., в 1997 г.- 800-летия освящения базилики. С 60-х гг. XX в. базилика является центром экуменической деятельности. В 1966 г. в крипте храма была устроена капелла для богослужения по вост. обряду; вскоре регулярные богослужения на алтаре Н. стали проводиться правосл. духовенством. В 1968 г. при базилике был основан Институт экуменического и патристического богословия, в 1980 г.- Исследовательский центр во имя Н. под рук. пресв. Дж. Чоффари. С 2010 г. при храме действует музей; в архиве базилики хранится ок. 1800 пергаменных (самые ранние относятся к X в.) и ок. 25 тыс. бумажных документов.

Распространение почитания Н. в Зап. Европе к северу от Альп обычно связывают с деятельностью имп. Оттона I, заинтересованного в установлении политических и культурных связей с Византией. Клирик Регинольд, известный муз. способностями, составил нотированный оффиций Н. и тем самым привлек внимание императора, к-рый в 966 г. назначил его на епископскую кафедру Айхштетта (MGH. SS. T. 7. P. 257). Молитвы оффиция были основаны на Житии Н., составленном Иоанном Диаконом (изд.: Jones. 1963. P. 17-41 (по ркп. Lond. Brit. Lib. Cotton. Nero E. 1); см. также: Hohler. 1967). Высказывалось мнение, что на творчество Регинольда, составившего также оффиций св. Власию, чье почитание было принесено на Запад из Византии, повлиял интерес правящих кругов империи к визант. культуре и церковной традиции (Wolf. 1991; о Регинольде см.: Wendehorst A. Das Bistum Eichstätt: Die Bischofsreihe bis 1535. B.; N. Y., 2006. S. 45 -48. (Germania Sacra. N. F.; 45)). Вероятно, решающее значение для распространения почитания Н. имела деятельность имп. Феофано († 991), которая в 972 г. стала супругой Оттона II и с 983 г. фактически правила империей. Предположительно в 997 г. ее сын, имп. Оттон III, основал монастырь святых Аполлинария и Н. в Буртшайде близ Ахена (см. грамоту от 6 февр. 1000 г.- Die Urkunden Otto des III. Hannover, 1893. S. 777-778. (MGH. Dipl. Reg. Imp.; 2/2)). Аббатом монастыря был назначен св. Григорий, калабрийский грек, с которым император познакомился в Италии (Vita Gregorii abbatis // MGH. SS. T. 15. P. 1197). Среди святынь аббатства была мозаичная византийская икона Н. (XII в., драгоценная рама, ок. 1220; ныне в ц. Иоанна Крестителя, Ахен-Буртшайд). Цезарий Гейстербахский называл икону чудотворной и утверждал, что она помогает беременным женщинам (Caesarius Heisterbacensis. Dialogus miraculorum. VIII 76 / Ed. J. Strange. Coloniae etc., 1851. Vol. 2. P. 144-145; подробнее см.: Krickelberg-Pütz. 1982). В 1-й пол. XI в. была построена 8-гранная дворцовая капелла во имя Н. в Неймегене, которая отчасти повторяет формы придворной капеллы в Ахене; возможно, капелла была возведена в память об имп. Феофано, которая скончалась в неймегенском дворце. В нач. XI в. церковь во имя Н. существовала и в Ахене.

После кончины имп. Феофано распространению почитания Н. способствовала ее дочь, Матильда († 1025), к-рая вышла замуж за пфальцгр. Эццона (Эренфрида; † 1034). В 1024 г. Матильда и Эццон основали мон-рь во имя святых Медарда и Н. в Браувайлере близ Кёльна. Ок. 1080 г. было составлено сказание об основании аббатства, к к-рому по указанию аббата св. Вольфхельма (1065-1091) добавили описание чудес, совершавшихся в обители по молитвам к Н. (BHL, N 6178; MGH. SS. T. 14. P. 121-146). Аббатство Браувайлер было усыпальницей Эццона, Матильды и их потомков, в т. ч. польск. кор. Рихезы (Рыксы) Лотарингской († 1063). В бывш. монастырской церкви сохранилась статуя Н. (XII в.).


Свт. Николай Чудотворец. Скульптура в ц. аббатства Браувайлер, Германия. XII в.

В XI в. почитание Н. распространялось на герм. землях не только благодаря покровительству Эццонидов. Так, в кафедральном соборе в Бамберге, построенном по указанию имп. Генриха II и освященном в 1012 г., во имя Н. был освящен юж. алтарь вост. хора; соответствующий алтарь на сев. стороне был посвящен св. Власию. Возможно, с посвящением этих алтарей связано наличие изображений Н. и Власия на переносном алтаре, изготовленном в нач. XI в. в Германии (Париж, музей Клюни). В Магдебурге при архиеп. Хумфриде (1023-1051) была основана коллегиальная церковь во имя Н. С сер. XI в. укрепление почитания святого получило отражение в увеличении числа посвященных ему церквей и капелл в Германии и в сопредельных регионах, прежде всего в Лотарингии. Так, в 40-х гг. XI в. алтари во имя Н. были в кафедральном соборе и в аббатстве св. Витона в Вердене; в Камбре еп. Герхард I († 1051) построил кладбищенскую капеллу во имя Н. и в честь Св. Гроба; ок. 1070 г. упоминается алтарь во имя святого в Меце (см.: Corbet P. Les origines du culte de St. Nicolas dans l'est de la France, principalement en Champagne (XIe-XIIIe s.) // St. Nicolas. 1988. P. 13-25). При аббате Генрихе (1055-1093), сыне пфальцгр. Эццона, в мон-ре Горце был освящен ораторий во имя Н. и др. святых при госпитале (1065); впосл. реликвии мн. святых, в т. ч. Н., поместили в алтарь монастырской церкви (1068) (MGH. SS. T. 15. Pars 2. P. 975-976; подробнее о распространении почитания Н. в Германии и Лотарингии см.: Meisen. 1931; Jones. 1978; Corbet P. St. Nicolas dans le monde ottonien: Quatre-vingt ans après Karl Meisen // En Orient et en Occident. 2015. P. 107-124). К 1-й пол. XI в. относятся самые ранние свидетельства почитания Н. в Эльзасе (Clementz É. Le culte de St. Nicolas en Alsace // En Orient et en Occident. 2015. P. 347-368).

В X-XI вв. особое почитание Н. сложилось в герц-стве Нормандия, вероятно, под герм. влиянием. Так, в 1-й пол. XI в. мон. Иземберт, уроженец Германии, живший в аббатстве Сент-Уан в Руане, переработал оффиций Регинольда и приспособил его для использования в бенедиктинском мон-ре (см.: Hohler. 1967). В то время мон-рь возглавлял аббат Николай (1042-1092), сын герц. Ричарда III; высказывалось мнение, что наречение имени в честь святого свидетельствовало о почитании Н. в семействе нормандского герцога, однако, по др. версии, он получил свое имя при вступлении в мон-рь (см.: Gazeau V. Normannia monastica. Caen, 2007. Vol. 1: Princes normands et abbés bénédictins (Xe-XIIe siècle). P. 188-189). Один из первых в Нормандии алтарей во имя Н., находившийся в кафедральном соборе в Кутансе, был освящен, вероятно, при еп. Жоффруа де Монбре (1048-1093). Помощи святого приписывали благополучную переправу герц. Вильгельма Завоевателя через Ла-Манш в ночь на 6 дек. 1067 г. (Orderic. Vital. Hist. eccl. Vol. 2. P. 208-211). В 1098 г. архиеп. Ансельм Кентерберийский и его секретарь Эадмер присутствовали на Соборе в Бари (Eadmer. The Life of St. Anselm, Archbishop of Canterbury / Ed. R. W. Southern. L., 1962. P. 73, 112-114). Вероятно, посещение Бари способствовало благоговейному отношению св. Ансельма к Н. Среди составленных Ансельмом молитв тем святым, к-рых он особенно почитал, есть пространная молитва Н., «великому исповеднику, чье имя прославлено во всем мире» (Anselm. Opera omnia / Ed. F. S. Schmitt. Edinb., 1946. Vol. 3. P. 55-61; ср.: Ibid. P. 294). По свидетельству Ордерика Виталия, в 1092 г. знатный нормандец Гийом Пантуль получил в Бари зуб Н. и фрагменты его мраморного саркофага. Реликвии были помещены в ц. св. Петра в Нороне (ныне Норон-л'Аббеи) (Orderic. Vital. Hist. eccl. III 7. 10 // PL. 188. Col. 540-541). В 20-30-х гг. XII в. некий монах из аббатства Бек (предположительно Роберт; впосл. приор мон-ря Конфлан) составил сказание о чудотворениях Н. (BHL, N 6207-6208; изд.: Catalogus codicum hagiographicorum Latinorum antiquiorum saeculo XVI qui asservantur in Bibliotheca Nationali Parisiensi. Brux., 1890. T. 2. P. 405-432). В сказании содержатся сведения о паломничестве нормандцев к гробнице Н. в Бари (см.: Oldfield. 2014. P. 205-206; Campione. 2016. P. 262-265) (о почитании Н. в Нормандии также см.: Jones. 1976; Gazeau V., Le Maho J. Les origines du culte de St. Nicolas en Normandie // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 153-160).

В соседней с Нормандией обл. Анжу формирование почитания Н. было связано с деятельностью гр. Фулька III Нерра (987-1040), к-рый, по преданию, благодаря заступничеству святого спасся во время кораблекрушения на море близ Мир Ликийских, совершая паломничество на Св. землю. По данному им обету в 1020 или 1021 г. граф основал в Анже мон-рь во имя Н. (см.: Mailfert. 1931; Bachrach B. Fulk Nerra, the Neo-Roman Consul (987-1040): A Political Biography of the Angevin Count. Berkeley, 1993. P. 163-166). Чудесное спасение Фулька описано в сказании о чудесах Н., составленном в кон. XI в. аббатом Наталисом (BHL, N 6177; Catalogus codicum hagiographicorum Latinorum... Brux., 1893. T. 3. P. 158-162). Согласно Ордерику Виталию, Наталис послал мон. Стефана в Бари за частицей мощей святого. Прожив нек-рое время в городе и завоевав доверие клириков базилики Н., монах похитил реликварий с рукой святого. На обратном пути он заболел и остановился в аббатстве Св. Троицы в Венозе. Когда Стефан попытался продать фрагмент серебряного реликвария, он был изобличен норманном мон. Эрембертом, к-рый отнял у него святыню и поместил в своем аббатстве (Orderic. Vital. Hist. eccl. III 7. 10 // PL. 188. Col. 539-540).

Нормандская традиция почитания Н. оказала влияние на распространение культа святого в Англии и Ирландии. Сведения о почитании святого в англосакс. Англии до нормандского завоевания (1066) немногочисленны (см.: Oldfield. 2014. P. 203-205; Campione. 2016); о почитании Н. в Ирландии до англо-нормандского вторжения (1169-1172) неизвестно (см.: Olivieri L. M. M. St. Nicolas et l'Irlande // En Orient et en Occident. 2015. P. 311-322). Распространение культа святого в Испании в кон. XI в. и в XII в., по-видимому, было связано гл. обр. с франц. влиянием (Cioffari G. St. Nicolas en Espagne, sur le chemin de Saint-Jacques et dans la Reconquista // Ibid. P. 169-193). На рубеже XI и XII вв. почитание Н. засвидетельствовано в сканд. странах, прежде всего в Дании и Норвегии. Так, в нач. XII в. была основана церковь во имя святого при дворе норвеж. короля в Нидаросе (ныне Тронхейм). Вероятно, культ святого проник в Скандинавию из герм. земель, из Лотарингии и в то же время из Византии через Сев. Русь, где он тогда же получил распространение (см.: Garipzanov. 2010). Известны неск. версий исл. Саги о Н., составленных между XII и XIV вв. (см.: Wolf K. The Legends of the Saints in Old Norse-Icelandic Prose. Toronto, 2013. P. 262-272). До Реформации Н. был одним среди самых почитаемых святых в Норвегии (см., напр.: B ull E. Folk og kirke i middelalderen: Studier til Norges historie. Kristiania; København, 1912. S. 24-25, 191, 194-195, 239-240) и Исландии (Cormack M. The Saints in Iceland: Their Veneration from the Conversion to 1400. Brux., 1994. P. 134-138).


Дворцовая капелла свт. Николая в Неймегене, Нидерланды. 1-я пол. XI в.

Среди мест, где хранились частицы мощей Н., особую известность получил г. Сен-Никола-де-Пор близ Нанси в Лотарингии. Согласно краткому сказанию о перенесении мощей Н. (BHL, N 6205; RHC, Occ. T. 5. P. 293-294), почитание реликвии началось после 1-го крестового похода. Некий воин Альберт возвращался из похода на родину через Бари, где он познакомился с земляком, клириком базилики Н., к-рый решил отправиться вместе с ним в Лотарингию. Святой явился клирику во сне и велел взять с собой частицу мощей, хранившихся в базилике. По пути клирик заболел и вскоре умер, передав реликвию Альберту. Тот доставил святыню на родину, но долгое время никому о ней не рассказывал. Лишь чудеса, к-рые начали совершаться от мощей, заставили его поведать о реликвии местному сеньору, аббату монастыря Горце. После этого с разрешения аббата и монахов Альберт построил капеллу, к-рую стали посещать паломники. О перенесении мощей и о паломничестве бургундцев, французов и немцев к святыне сообщается также в Хронике Рихерия Сенонского (XIII в.- MGH. SS. T. 25. P. 284). Вероятно, аббатом, к-рый повелел построить капеллу и установил почитание Н., был Генрих, аббат Горце (1055-1093), сын пфальцгр. Эццона. В 1193 г. вместо капеллы была возведена церковь во имя Н., относившаяся к приорату Варанжевиль, к-рый принадлежал аббатству Горце. В XIII в. вокруг церкви начал складываться небольшой город (Fray J.-L. Villes et bourgs de Lorraine: Réseaux urbains et centralité au Moyen Âge. Clermont-Ferrand, 2006. P. 215-219). Обычай совершать паломничество в Сен-Никола-де-Пор получил широкое распространение в эпоху позднего средневековья. Святого почитали прежде всего как заступника за путешествующих, за беременных женщин и за пленников (подробнее см.: Guyon C. Pèlerins et pèlerinages à Saint-Nicolas-de-Port à la fin du Moyen Âge // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 269-293). По преданию, в 1240 г. Н. чудесным образом перенес в храм Конона де Решикура, к-рый томился в сарацинском плену на Востоке. В память об этом событии была учреждена ежегодная процессия 6 дек. С XV в. храм пользовался покровительством герцогов Лотарингии. Так, герц. Рене II (1473-1508) подарил золотой реликварий в форме руки для мощей Н. (Collin. 2007). После победы над бургундским герц. Карлом Смелым в битве при Нанси (1477), позволившей отстоять независимость Лотарингии, герцог велел построить в Сен-Никола-де-Пор монументальный храм (71,5×31 м) в стиле пламенеющей готики. Подготовка к сооружению церкви началась в 1481 г., строительные работы велись между 1495 и 1560 гг. (см.: Förderer. 2007). В благодарность за победу в сражении Рене II провозгласил Н. защитником герц-ства и «отцом отечества»; его преемник - Антуан Лотарингский Добрый, в 1511 г. впервые объявил святого покровителем Лотарингии (см.: Guyon C. Pèlerins et pèlerinages... // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 272). Число паломничеств в Сен-Никола-де-Пор заметно увеличилось в XVII в. (в 1601, после юбилейного 1600 г., храм посетили почти 200 тыс. паломников; см.: Martin P. Pèlerinage de St. Nicolas // Atlas de la vie religieuse en Lorraine à l'époque moderne / Éd. F. Henryot e. a. Metz, 2011. P. 242). В XVII в. клирики храма (с 1613 - бенедиктинцы из конгрегации св. Витона и св. Хильдульфа) записывали чудеса, которые совершались по молитвам к Н. (сохр. 227 записей о 173 чудесах; см.: Maisse. 1989). В XVII-XVIII вв. был опубликован ряд книг о Н., его чудесах и святыне в Сен-Никола-де-Пор; их издание способствовало укреплению почитания Н. и развитию паломничества к его мощам (см.: Maes B. Les livrets de pèlerinage à Saint-Nicolas-de-Port, sanctuaire national des Lorrains // En Orient et en Occident. 2015. P. 407-422). Богатая ризница была в значительной мере утрачена в результате конфискаций в кон. XVII в. и в годы Французской революции (1789-1799); среди реликвий, хранящихся в наст. время в Сен-Никола-де-Пор,- серебряный реликварий в форме руки с частицей мощей Н. (1892), серебряный бюст-реликварий святого (XVII в.), а также цепи, в которые, по преданию, сарацины заковали Конона де Решикура. В 1950 г. храм в Сен-Никола-де-Пор получил статус малой базилики.

Благодаря известности святилища Сен-Никола-де-Пор в XVI-XVIII вв. Н. почитали как покровителя Лотарингии. В 1571 г. выходцам из этого региона была предоставлена капелла во имя Н. во франц. ц. св. Людовика (Сан-Луиджи-деи-Франчези) в Риме; в 1587 г. было основано братство во имя Н. и Екатерины. Однако из-за напряженных отношений между Францией и герц-ством Лотарингия в 1623 г. папа Григорий XV даровал лотарингской общине ц. Сан-Никола-ин-Агоне, известную с XII в., на месте к-рой к 1636 г. была построена небольшая ц. Сан-Никола-деи-Лоренези (подробнее см.: Roze F. Les Lorrains et le culte de St. Nicolas à Rome: L'église Saint-Nicolas-des-Lorrains // Ibid. P. 437-452).
А. А. Королёв

Славянский агиографический цикл

Монастырь свт. Николая в Анже, Франция. XI в., XVIII в.

Славянский агиографический цикл произведений, посвященных Н., является самым большим как по репертуару, так и по числу сохранившихся рукописей. Введение в научный оборот и систематизация этих произведений, а также их списков до сих пор являются актуальной археографической проблемой. Предпринимавшиеся в разное время попытки такой систематизации не охватывали всего рукописного массива и по той или иной причине оставались незавершенными. Если для южнослав. рукописей эта проблема по большей части решена К. Ивановой, то для восточнослав. рукописей ввиду сложного состава цикла, краткости мн. описаний, отсутствия росписи состава рукописных сборников и большого количества рукописей работа над перечнем всех списков каждого из памятников еще предстоит. Вслед. этого вопросы о происхождении мн. произведений в наст. время не решены.

В слав. традиции, как, по всей видимости и в греческой, Жития одноименных святых соотносились с одним Н., день преставления к-рого праздновался 6 дек. Различающиеся прямые и косвенные хронологические указания текстов слав. книжники по-разному исправляли и переосмысляли, однако описанные события воспринимались скорее как дополнение к биографии только Н. Подтверждением этому могут служить сводные Жития Н., многочисленные контаминированные редакции памятников и многочисленные интерполяции из одних произведений в другие.

Жития

Самым ранним греческим и одним из самых ранних славянских повествований о жизни Н. является «Деяние о стратилатах» (BHG, N 1350a, 1350b, 1350c). Издания: ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 660-665; Мирчева Е. Германов сб. от 1358/1359 г.: Изследване и изд. на текста. София, 2006; Атанасова Д. Реторика на историчното: Деяние на св. Никола в южнославянски контекст. София, 2016. С. 146-196). В слав. письменности памятник засвидетельствован в 2 переводах, восходящих к разным греч. редакциям. Старший список 1-го перевода (нач.: (           ) - Б-ка Румынской патриархии (Бухарест). Слав. № 1, 1358-1359 гг.; Германов сборник. Л. 96-102 об. Старшие списки 2-го перевода (нач.: «          ) - Vindob. Slav. 33. 50-80-е гг. XIV в. Л. 26-31 об.; ГИМ. Хлуд. 195, 50-70-е гг. XIV в. Л. 9-13 об. Оба перевода считаются очень ранними, выполненными в Болгарии. В составе Германова сборника «Деяние...» представлено как единственное чтение на день памяти святого 6 дек. В Венской и Хлудовской рукописях оно помещено вслед за переводом Жития Николая Сионского, как 2-я статья на 6 дек.

Уже в самом раннем восточнослав. списке памятник имеет заголовок «     » (РНБ. F. п. I. 46, XII в. Л. 66а), который относится ко всему сказанию о посмертных чудесах Н., начинающемуся с этого Чуда (в восточнослав. традиции - Чудо о 3 воеводах). И. И. Макеева насчитывает еще 14 восточнослав. списков памятника, датируемых XIV-XVII вв. (Макеева. 2012. С. 7-8), и разделяет мнение о болг. происхождении перевода восточнослав. списков, к-рый считает идентичным переводу Германова сборника; 2-й перевод в восточнослав. списках не обнаружен.


Собор во имя свт. Николая в г. Сен-Николя-де-Пор, Франция. 1495–1560 гг.

Житие Николая Сионского (Vita Nicolai Sionitae; BHG, N 1347) является, по-видимому, древнейшим собственно Житием святого и в греческой, и в славянской традиции. Оно также известно в 2 слав. переводах: 1-й перевод (нач.: «       ») известен в 3 южнослав. списках XIV-XVII вв. и в восточнослав. списке XVI в. Иванова считает его болгарским и датирует временем до кон. X в. (Иванова. 2011. С. 168). Старшие списки - Vindob. Slav. 33, 50-80-е гг. XIV в. Л. 4 об.- 26; ГИМ. Хлуд. 195, 50-70-е гг. XIV в. Л. 1-9. Текст не издан. Применительно ко 2-му слав. переводу удержалось неточное наименование «иное Житие», данное памятнику архим. Антонином (Капустиным) для отличия от более позднего компилятивного сочинения Симеона Метафраста. Этот перевод (нач.: «Въ дни прежняя благоволи Бог възыскати писания…») традиционно считается древнерусским на том основании, что в старшем списке (РГБ. Троиц. 9) кон. XIV - нач. XV в. к Житию присоединены сказание о чудесах, в т. ч. «русские» чудеса, и Слово на перенесение мощей Н. из Мир Ликийских в Бари, написанное современником описываемых событий, как принято считать, в связи с установлением праздника 9 мая на Руси. Изд: Леонид (Кавелин), архим. Житие и чудеса св. Николая Мирликийского и похвала ему: Исслед. двух памятников древней рус. письменности XI в. СПб., 1881. С. 27-78. (ПДПИ; 34); ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 589-624; Крутова М. С. Свт. Николай Чудотворец в древнерус. письменности. М., 1997. С. 95-99; Троицкий список Жития свт. Николая Мирликийского (по ркп. РГБ. Троиц. № 9, кон. XIV - нач. XV в.) / Подгот.: М. С. Крутова // Свт. Николай Мирликийский в памятниках письменности и иконографии. М., 2006. С. 303-403.

По времени событий, описываемых в «русских» сочинениях, архим. Леонид (Кавелин) отнес полную редакцию перевода к периоду не ранее 1087 и не позднее 1091 г. (Леонид (Кавелин), архим. Житие и чудеса св. Николая Мирликийского. СПб., 1881. С. 10), а краткую, сохранившуюся в списке РГБ. Троиц. 791, которую он считал более ранней,- к 60-м гг. XI в. (Там же. С. 12). Эта датировка основывается на предположении, скорее всего ошибочном, что Чудо о Епифании и Чудо о ковре, события которых происходят в К-поле, написаны рус. автором.

Дальнейшее изучение вопроса о времени и месте перевода, по всей видимости, сильно затрудняется большим количеством списков памятника, учет которых сам по себе представляет проблему (на данный момент насчитывается порядка 150 восточнославянских списков, полных и фрагментарных; известен также серб. список XVII в.).

В восточнославянских календарных сборниках «иное Житие» помещается, как правило, в качестве чтения на 6 дек.; в одной рукописи оно помещено под 23 авг. (РГИА. Ф. 834. Оп. 2, № 1312, XVI-XVII вв. Л. 80-127).


Свт. Николай Чудотворец. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. XVII в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 1 об.)

Южнославянская и восточнославянская версии Жития Николая Сионского имеют сюжетные и структурные различия, к-рые могут свидетельствовать об обращении к разным греч. оригиналам: разные имена родителей святого - «от отца же Епифана, матери же Неонилы именем» (южнослав.) и «отца Феофана, матери же Нонны именем» (восточнослав.); разные недуги, от к-рых в возрасте 7 лет святой исцеляет женщину Нонну по дороге на учение - «имоущии соуху ногу» (южнослав.) и «имоущи еи соухоу рукоу» (восточнослав.); вставка из Метафрастова Жития о посте в среду и пятницу (во всех списках восточнослав. версии) и ее отсутствие (южнослав.); большая лакуна на месте глав 55.14 - 58.16 греч. текста (восточнослав.) и ее отсутствие (южнослав.); дата смерти святого соотносится с разными годами правления имп. Константина - с 38-м (южнослав.) и 28-м (восточнослав.). В то же время южнослав. и восточнослав. версии совпадают в некоторых сюжетных и структурных особенностях: в обеих версиях нет лакуны на месте глав 5.8 - 8.4 греч. текста, наблюдающейся в большинстве греч. списков (исключая S); архиеп. Филипп поставляет святого во епископа «Мирского града», а не «Пинарского», как в греч. списке V; в качестве дня преставления святого указано 6 дек., а не 10 дек., как в греч. списке V; дата смерти соотносится со временем правления имп. Константина, а не Юстиниана, как в греч. списке V и латинской версии. Ввиду фрагментарной сохранности греческой версии Жития (из 4 дошедших до наст. времени греческих списков ни один не сохранил полный текст памятника) исследование славянских версий представляет интерес не только для слав. агиографии, но и для византийской.

Краткое Житие (нач.: «        ») представляет собой сокращение «иного Жития» и сохраняет не только сюжетное сходство со своим источником, но и нек-рые особенности его формы, в частности повествование от 1-го л. мн. ч. в описании плавания от Аскалона в Иерусалим и затем в Миры Ликийские (изд.: Пак. 2000. 378-379; Макеева. 2001. С. 166-171). Прямого греч. соответствия этому памятнику не найдено. В этом Житии очень кратко рассказывается о рождении ребенка у праведного мужа Феофана и его жены Нонны, о Чуде в купели, о Чуде младенца, о Чудесном наименовании учителя, об исцелении жены, «уяденной змиею», по дороге на учение, о начале строительства ц. Св. Сион прп. Савватием, о поставлении в чтецы, о принятии иночества, о поставлении во диакона, о чудесном явлении ангела с повелением идти в Ликию, о путешествии в Иерусалим, о поклонении св. местам, о прибытии в Ликию и строительстве церкви и мон-ря Св. Сион во образ Св. Сиона Иерусалима, о поставлении во иерея и во епископа и о Чуде о древе в Плакомидийской веси.


Слово на перенесение мощей свт. Николая Чудотворца 9 мая. Разворот из Троицкого списка Жития свт. Николая Чудотворца. Кон. XIV — нач. XV в. (РГБ. Троиц. 9. Л. 209 об.)

Краткое Житие известно только в восточнослав. рукописной традиции, оно сохранилось в 25 списках XV-XVII вв. Вопрос о времени, месте и авторе перевода не решен.

В восточнослав. рукописной традиции с тем же началом встречается др. Житие, представляющее контаминацию Краткого Жития и «иного Жития», где имя отца и болезнь исцеленной «жены» (сухорукой) читаются по «иному Житию», при этом текст заканчивается на упокоении Савватия и поручении мон-ря Николаю (РНБ. Вяз. F. 84, XVI в. Л. 368-372 об. и др.).

Единственный список слав. перевода Жития, написанного архим. Михаилом (Vita per Michaëlem; BHG, N 1348) (нач.: «    »), сохранился в сербской рукописи РНБ. Гильф. 53, XVI в. Л. 144-153 об. Перевод не издан.

Житие, составленное в X в. Симеоном Метафрастом (BHG, N 1349), сохранилось в 2 слав. переводах с греческого. Оба перевода имеют одинаковое начало: «      », ни один из них не имеет указания на автора.


Перенесение мощей свт. Николая Чудотворца в Бари. Миниатюра из Похвалы на перенесение мощей свт. Николая Чудотворца. XVII в. (РГБ. Тихонр. 484–1. Л. 190 об.)

Перевод, условно называемый 1-м, широко распространен как в южнославянских, так и в восточнославянских рукописях (изд.: ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 695-724). Вопросы о времени, месте и авторе перевода не решены окончательно, однако наиболее вероятным представляется предположение о том, что он был сделан на Афоне в XIII в., поскольку содержащий его старший список Ath. Chil. 473 имеет особенности продолжительной истории текста (Иванова. 2011. С. 169). Как отмечает Кенанов, этот перевод сделан с 1-й греч. редакции памятника (Кенанов. 2004. С. 28). Вместе с «хождением» Н. (Periodoi Nikolaou) Метафрастово Житие вошло в состав т. н. Студийской коллекции (Юфу З. За десеттомната колекция Студион: (Из архива на румънския изследвач Йон Юфу) // Studia Balcanica. 1970. Т. 2. С. 299-343) как чтение на 6 дек. и стало известным на Руси. В отличие от южнославянской традиции текст Метафраста не вытесняет иное Житие, а переписывается вместе с ним и циклом посмертных чудес; отдельные списки Жития в восточнослав. рукописной традиции крайне редки. Позднее включение в состав цикла «иного Жития» приводит к тому, что в восточнославянской традиции Метафрастово Житие иногда воспринимается как «сказание иное»: «В тои же день сказание инако пречюдно и велми дивно и велико о житии и о части чюдесех иже во святых отца нашего Николы, архиепископа Мирскаго, теплаго заступника роду християнскому» (БАН. Лук. 88. XVI в. Л. 241 об.; ГИМ. Увар. 895 (Цар 381), 1514 г. Л. 147 и другие списки).

Известны 17 полных южнослав. списков Метафрастова Жития и 35 восточнославянских. Старшие южнослав. списки: Ath. Chil. 473, 30-40-е гг. XIV в. Л. 146-176 об.; Ath. Zogr. II. в. 3, 80-е гг., XIV в. Л. 261 об.- 282. Старшие восточнослав. списки: РНБ. Кир.-Бел. № 47/1124, XV в. Л. 145-177 об.; РГБ. Троиц. № 749., XV в. Л. 301 об.- 332 об.

В одном из восточнослав. списков в текст Метафрастова Жития сделана вставка из «иного Жития» с датой смерти святого и упоминанием погребения тела в мон-ре Св. Сион, при этом имя имп. Константина, читающееся в ином Житии, было опущено: «     ( )  ()      ()          () ()        () ()   ()    ()    ()        ()       )     ()  ( )   ()  ()      ()     ( )   ()        ()» (РНБ. ОЛДП. F. 229, XVI в. Л. 309с - 309d).

Другой, неизданный слав. перевод Метафрастова Жития сохранился в единственном южнослав. списке кон. XIV в. (Нови Сад. Б-ка на Матица Сръбска. Р. 27. Л. 111б-115б) и восходит ко 2-й греч. редакции памятника (Кенанов. 2004. С. 28). По неизвестной причине этот перевод не был закончен, текст обрывается на словах: «...он же дръзати темъ повелевааше и скором быти темь премене…». Д. Кенанов находит параллели этому тексту в творчестве патриарха Евфимия Тырновского и указывает на необходимость изучения обоих слав. переводов Метафрастова Жития Н. в контексте афонской и тырновской исихастских книжных школ XIV в. (Там же. С. 30-33).


Чудеса свт. Николая Чудотворца. Разворот из Троицкого списка Жития свт. Николая Чудотворца. XIV–XV вв. (РГБ. Ф. 304.I. № 9. Л. 154 об.— 155)

Имя Симеона Метафраста встречается в неск. восточнослав. Житиях, к-рые заимствуют его из текста лат. переработки Л. Джустиниана, перепечатанной у Лаврентия Сурия.

Непосредственно с 1-го лат. печатного издания Сурия 1575 г. Житие Н. было переведено кн. Андреем Курбским ок. 1579 г. В единственной рукописи ГИМ. Син. 219 в заглавие перевода входит имя автора: «Житие святаго Николы, епископа Мирликийскаго, от грецких нарочитых изобретателей, а наипаче же от Симиона Метофраста, собрано и пописано Леонартом Устинияном, патрескием, Венацким епископом, братом святаго Лаврентия Устинияна» (изд.: Калугин В. В. «Житие свт. Николая Мирликийского» в агиогр. своде Андрея Курбского. М., 2003. С. 54-212).

Лат. переработка Л. Джустиниана была переведена на польск. язык и издана в составе сб. «Żywoty Šwiętych» Петра Скарги. Первое издание вышло в Вильно в 1579 г. и многократно переиздавалось впоследствии. Перевод Жития Н. (нач.: «Патара место ест в земли Ликии…») представляет собой местами не столько перевод, сколько транслитерацию польск. текста кириллицей. В заголовке Жития читается: «                   ().       ()» (Warsawa. Bibliot. Narod. Akc. 2996. XVII в. Л. 303). Эта версия Жития известна в 3 юго-западнорус. списках XVI-XVII вв. Вопрос о том, кем и для чего был сделан этот перевод, остается открытым. На основе перевода с польск. языка были сделаны 2 компиляции (2-я и 3-я редакции юго-западнорусского Жития), сохранившиеся в 2 и 1 рукописи соответственно (изд.: Пак. Проблема древнерус. редакций. 2001. С. 52-99).

Второе издание Сурия явилось основным источником одного из самых поздних восточнослав. Житий Н., составленного Димитрием Ростовским для новых Четьих Миней (нач.: «         …»). Том на дек.-февр. «Книги житий святых» с этим Житием был напечатан в 1695 г. в Киеве.

Переложение Метафрастова Жития на новогреч. язык, сделанное в XVI в. Дамаскином Студитом для сб. «Сокровище», было переведено в XVI в. на болг. язык Григорием, еп. Пелагонийским и Прилепским (нач.: «Изредно же нечто ес(ть)...»; изд.: Илиевски П. Крнински дамаскин. Скопjе, 1972), и в XVII в.- на русский язык (нач.: «Приятно есть, благословении христиане, рука живописцев...»), предположительно до 1656 г. (Попов А. Н. Описание рукописей и каталог книг церковной печати б-ки А. И. Хлудова. М., 1872. С. 147). Русский перевод известен в единственном списке ГИМ. Хлуд. 69, XVIII в.

Названия «Хождение», или «Хождения», «Обходы», Periodoi Nikolaou (BHG, N 1349с, 1349d), введенные 1-м издателем греч. текста Анрихом, не содержатся в греческих списках памятника, однако в заглавии одной из широко распространенных восточнославянских его переработок читаются слова «и о хождении»: «Слово иже во святыхъ отца нашего Николы, о житьи его и о хоженiи его и о погребенiи».


Церковь свт. Николая Чудотворца «Большой Крест» в Москве. 1790 г. Фотография. 1882 г.

Слав. рукописная традиция «Хождения» многократно превосходит греческую. В наст. время известно 9 южнослав. и молдавских списков с тырновской орфографией XV-XVI вв. и 36 восточнослав. списков XV-XVII вв., содержащих перевод «Хождения» с греч. оригинала. В одной из молитв говорится о даровании помощи «роду гречьскому и болгарьскому», и на основании этого чтения перевод считается болгарским (Ключевский. Древнерусские жития. С. 220). Иванова относит его появление ко 2-й пол. XIV в. (Иванова. 2011. С. 170).

Один из ранних списков «Хождения» сохранился в составе т. н. Студийской коллекции, во 2-м томе «константинопольского» комплекта (Музей мон-ря Драгомирна (Museul mãnãstirii Dragomirna). № 1795 (706), нач. XV в. Л. 261 об.- 267 (Юфу З. За десеттомната колекция Студион // Studia Balkanica. 1970. Т. 2. С. 319)). Есть все основания полагать, что «константинопольское» издание Студийской коллекции появилось вслед за «афонским», а 2 известные в наст. время рецензии слав. перевода «Хождения» связаны с поэтапным редактированием «Студийской коллекции».

Все слав. версии «Хождения» восходят к одному протографу, к-рый содержал нек-рые испорченные чтения. В частности, греч. текст «σήμερον δὲ θεόδοχος πόλις Λυκία ἱεροπρεπῶς μεγαλύνεται» был передан как « ()     » в 1-й рецензии (Пећ. 93. Л. 221 об.), « ()     » во 2-й рецензии (Драг. 1795 (706). Л. 262), «     ()     ()» в старшей восточнославянской переработке (Редакция Четьей 1489 г., НБУВ ИР. КДА. № 415. Л. 100с). Старшие восточнослав. списки 1-й рецензии: РГБ. Егор. № 926, посл. треть XV в. Л. 243d - 248d; РГБ. Унд. № 567, XV в. Л. 55-64; старшие восточнослав. списки 2-й рецензии: РГБ. Овчин. № 286, XV в. Л. 205-214; РГБ. Ф. 199. № 421, посл. четв. XV в. Л. 42-48; ГИМ. Увар. 71-1°, кон. XV в. Л. 130-135. Слав. перевод имеет заголовок «Повесть о погребении святаго Николы», не встречающийся в греч. рукописях и, по всей видимости, принадлежащий составителю Студийской коллекции (Пак. 2000. 307-312).

Свыше 170 восточнослав. списков сохранили разного рода переработки «Хождения», сделанные на основе болг. перевода. Старший список: НБУВ ИР. КДА. № 415л., 1489 г., Четья Минея. Л. 100a - 110c. Кодекс является уникальным памятником юго-западнорус. письменности XV в. и юго-западнорус. «простого» языка. Редакция «Хождения», входящая в состав Четьей-Минеи 1489 г., дополнена т. н. Никейским чудом, происшедшим на I Вселенском Соборе, и заключительной похвалой с упоминанием «латинских земель» и «Руси» и обращением «рустии сынове и дщери».

Восточнослав. переработка «Хождения», найденная и опубликованная В. О. Ключевским (т. н. некнижное Житие; изд.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 453-459; Крутова. 1997. С. 100-112), восходит к редакции Четьей-Минеи 1489 г. и упоминает имя патриарха Иерусалимского Макария, к-рый поставил Н. во епископа «всея Ликии», заимствованное, по всей видимости, из «иного Жития», где он упоминается при дате смерти святого (в греч. тексте «Хождения» и в более ранних слав. версиях архиерей без имени). В распространенной редакции архиерей носит имя Филипп (РНБ. ОСРК. F. I.2 93, нач. XVI в. Л. 53с - 53d), заимствованное также из «иного Жития», из эпизода посвящения во епископа (изд.: Пак. 2000. С. 367-372).


Чудо о половчине. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. 3-я четв. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 183 об.)

В рукописных Прологах встречаются 3 кратких Жития Н., к-рые обычно различают по начальным словам. Проложное Житие 1-го вида (нач.: «  ()   …») - перевод греч. синаксаря (BHG, N 1349t) (изд.: Славяно-русский Пролог по древнейшим спискам. Синаксарь Т. 1 / Подгот.: Л. В. Прокопенко, В. Желязкова, В. Б. Крысько, О.П. Шевчук, И. М. Ладыженский; под ред. В. Б. Крысько. М., 2010. С. 434-437; Макеева И. И. Проложные тексты о св. Николае Чудотворце // Лингвист. источниковедение и история рус. языка. 2010-2011. М., 2011. С. 138). Проложное Житие 2-го вида (нач.: «( )          ») представляет собой слав. сокращение Жития Николая Сионского и относит время жизни Н. к правлению имп. Константина (изд.: ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 581-582; Макеева. 2001. С. 142-144). Проложное Житие 3-го вида (нач.: «        …») - перевод греч. синаксаря (BHG, N 1349s) (изд.: ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 724-725; Макеева. 2001. С. 155-156). Проложные Жития переписывались не только в составе Прологов, но и в др. календарных и некалендарных четьих сборниках в составе Свято-Никольского цикла вместе с «иным Житием», Метафрастовым Житием и «Хождением».

Похвальные слова

Свт. Николай Чудотворец. Роспись ц. вмч. Георгия в Ст. Ладоге. Кон. XII в.

Наименее изученной частью Свято-Никольского агиографического цикла являются Похвальные слова. Среди них есть переводы с греческого и оригинальные сочинения слав. книжников. Не все Похвальные слова Н. изданы, происхождение, авторство и время написания некоторых из них не установлены; нет исследования рукописной традиции ни одного Похвального слова Н.

В наст. время считается общепризнанным, что не имеющее в рукописях указания на автора Похвальное слово (нач.: «      ...») принадлежит Клименту Охридскому, ученику равноапостольных Кирилла и Мефодия, поскольку содержит ряд текстуальных параллелей с Похвалой Кириллу Философу (изд.: Климент Охридски. Събрани съчинения / Обраб.: Б. Ст. Ангелов и др. София, 1977. Т. 2. С. 76-90).

Др. также анонимное Похвальное слово (нач.: «  ( )    ...») приписывается Клименту Охридскому в исследовательской традиции ошибочно (опровержение этой гипотезы см.: Thomson F. J. The Passio S. Johannis Baptistae and the Laudatio (Secunda) S. Nicolai Episcopi Myrensis Hitherto attributed to Clement of Ochrida // Studia slavica mediaevalia et humanistica R. Picchio dicata. R., 1986. P. 697-703) (изд.:. Климент Охридски. 1997. С. 115-130).


Свт. Николай Чудотворец. Миниатюра из Минология Василия II. 1-я четв. XI в. (Vat. gr. 1316. P. 226)

Оба Слова встречаются как в южнославянских, так и в восточнослав. списках. В восточнослав. рукописной традиции 1-е Слово не получило широкого распространения, 2-е сохранилось во множестве списков как чтение на 6 дек., 9 мая и 29 июля, один из дней памяти рождения Н. В старшем списке оно приурочено к 9 мая, как «      » (РГБ. Троиц. 9, кон. XIV - нач. XV. Л. 213). К памяти рождения Н. Похвальное слово «  » могло быть приспособлено по-разному. В одной из рукописей начало текста читается следующим образом: «  ()   ()  ()     ( )  …» (РГБ. Ф. 445. № 33, 1551 г. Л. 242b). В другой указание на рождение Н. читается в заголовках: «()  ()      ()      ()  (sic!)  » (БАН. Арханг. Древлехран. № 142, 2-я пол. XVI в. Л. 144 об.; то же в списке РГБ. Егор. 263, XVI в. Л. 60); « ()  ()   » (РНБ. Погод. 802, XVI в. Л. 49 об.); «    ()      ()   » (РГБ. Егор. № 1843, сер. XVII в. Л. 84-90); «М()      ()    ()      ()      ()  » (РНБ. Погод. 800, кон. XVI в. Л. 130). Часть этого Похвального слова встречается в рукописях как самостоятельный памятник, с отдельным заголовком (нач.: «Да се ведуще, братие, от всякоя злобы оцещаемся…»).

Перевод Похвального слова Андрея Критского («Человече Божии и верныи рабе...») датируется примерно сер. или кон. XIV в. В нек-рых списках имеется указание на имя переводчика: Закхей Вагил. Сохранилось в 7 южнославянских списках и нескольких восточнославянских. Старшие списки: РНБ. Погод. 259, 1460-1470-е гг. Л. 66-70 об.; Рил. 4/5, 1483 г. Л. 255 об.- 260.

Похвальное слово, подписанное именем Иоанна Златоуста («     ()       ()       ()        »), неверно отождествляется с Похвальным словом, приписываемым Клименту Охридскому (нач.: «Се наста...») (Иоанн Златоуст в древнерус. и южнослав. письменности XI-XVI вв.: Кат. гомилий / Сост.: Е. Э. Гранстрем, О. В. Творогов, А. Валевичюс. СПб., 1998. С. 122. № 366). В действительности это разные тексты. Среди изданных греч. текстов соответствия памятнику не найдено. Старший восточнослав. список -НБУВ ИР. КДА. № 415л. Четья Минея, 1489 г. Л. 197d-199а). Текст не издан.

Неизданное Похвальное слово (нач.: «                ...») известно в серб. списке XV в. и в нескольких восточнослав. списках XVI-XVII вв.

Похвала Димитрия Кантакузина (нач.: «Твоихь чюдесь несказанное мно(ж)ство…») известна только в южнослав. традиции (изд.: Димитър Кантакузин. Събрани съчинения. София, 1989. С. 91-92).

Похвальное слово Андрея Пресвитера («Днесь наста светоносное торжество...») - одно из немногих восточнослав. сочинений Свято-Никольского цикла, имеющее указание на автора: «              () ()    ()  ()    » (РГБ. Овчин. 286, XV в. Л. 214). Сохранилось в неск. списках кон. XV-XVI в. Во всех рукописях приурочено ко дню памяти перенесения мощей 9 мая (изд.: Барсов Е. Вновь открытое «Слово» пресв. Андрея в списке XVI в. // ЧОИДР. 1883. Кн. 1. Отд. 2. С. 5-8; Похвальное слово свт. Николаю Мирликийскому (по ркп. XV в.) / Подгот.: архим. Макарий (Веретенников) // АЕ за 1998 г. М., 1999. С. 351-353).

Перенесение мощей Н.

Свт. Николай Чудотворец. Роспись ц. мон-ря Эски-Гюмюш в Каппадокии, Турция. Сер. XI в.

Древнейшим из многочисленных слав. сказаний о перенесении мощей Н. из Мир Ликийских в Бари является Похвальное слово (нач.: «Присно убо должни есмы, братие, праздникы Божия въ честь творяще держати...»), написанное рус. автором, современником событий (изд.: Макарий (Булгаков), митр., ред. Мат-лы для истории Рус. Церкви // ДВ. 1862. Янв. Прил. С. 1-9; он же. История РЦ. 1995. Кн. 2. С. 555-557; ПСРЛ. Т. 15. Стб. 176-181; Шляпкин И. А. Рус. поучение XI в. о перенесении мощей Николая Чудотворца и его отношение к зап. источникам. СПб., 1881. С. 3-10; Толстой Н. А. Историческая ошибка: (Новооткрытая слав. рукопись в Ватиканской б-ке) // ИОРЯС. 1907. Т. 12. Кн. 2. С. 470-474).

Среди исследователей нет единого мнения в том, является ли Похвальное слово переводом с греческого (Шляпкин И. А. Рус. поучение XI в. СПб., 1881. С. 15-23; Poppe A. Opowiešć o męczeństwie i cudach Borysa i Gleba. Okolicznoşci i czas powstania utworu // Slavia Orientalis. Warsz., 1969. Т. 18. N 3. S. 289) или лат. оригинала (Красовский. 1874) или представляет собой оригинальное сочинение (Thomson F. J. «Made in Russia»: A Survey of the Translations Allegedly Made in Kievan Russia // Thomson F. J. The Reception of Byzantine Culture in Mediaeval Russia. Aldershot; Brookfield, 1999. P. 331). При общем сюжетном сходстве в неск. деталях рус. Похвальное слово расходится со всеми сохранившимися зап. версиями: указан иной год перенесения мощей Н.; в качестве временного места положения мощей в Бари названа ц. Иоанна Предтечи «при мори» (сначала св. Бенедикта, а затем св. Евстратия - в лат. и в греч. версиях); рассказывается об освящении новой церкви в Бари, к-рое отнесено рус. версией к 1089 г., и об установлении ежегодного праздника 9 мая; называется дата освящения новой церкви 29 сент., не засвидетельствованная зап. источниками. Относительно времени создания Похвального слова мнения исследователей разделились, тем не менее оно единогласно считается домонгольским произведением: кон. XI в. (И. А. Шляпкин и др.), по одной версии, или 1-й четв. XII в., по другой (А. В. Поппе и др.).

В отличие от лат. сказаний о перенесении мощей Н. рус. сказание имеет форму Похвального слова. В небольшом вступлении, в к-ром говорится о необходимости праздники Божии «въ честь творяще держати» и, подражая святым, «подвижно» искать спасения, обнаруживаются текстуальные параллели со слав. памятниками - Поучением Климента Охридского «на святое воскресение» и приписываемым Иоанну Златоусту Поучением о причащении, что говорит о том, что зап. источник рус. автора был нелитургическим (скорее всего, хроникальным) и что Похвальное слово изначально создавалось для богослужебных целей.

Текст сохранился более чем в 250 списках, древнейший список первоначальной редакции БАН. Арх. ком. № 163 (312), XIV в. (листы 1-3 дефектны, не имеют начала). Старший полный список РГБ. Троиц. 9, кон. XIV - нач. XV в. Л. 209 об.- 213 представляет собой позднюю переработку текста, в к-рой, в частности, искажена дата описываемых событий. К этому тексту восходят проложные сказания о перенесении мощей Н. (изд.: Лосева. 2009. С. 385-390; ВМЧ. 9 мая. Л. 321a - 321b), южнослав. сказание, неск. юго-западнорус. сказаний, сообщения печатных и рукописных святцев, сказания печатного Анфологиона, печатного Пролога, печатной Службы и Жития Н., Четьих-Миней Димитрия Ростовского, а также 2-го лат. перевода XVIII в.

Сказания о посмертных чудесах Н.

имеются и в греческой, и в южнославянской книжности, но в восточнослав. рукописной традиции цикл чудес достигает наибольшей полноты и получает широчайшее распространение. Полные списки насчитывают до 16 чудес, состав и порядок их варьируются.

В древнейшем слав. списке чудес Н. РНБ. F. п. I. 46, XII в., содержатся Чудо о 3 воеводах («Деяние о стратилатах»), Чудеса о Димитрии, о Симеоне, о крестьянском («Агриковом») сыне Василии, о юноше Николе, о попе Христофоре, о сарацинине, о схоларии Петре; в списке ГИМ. Хлуд. 215, кон. XIII в.- Чудеса о Димитрии, о Симеоне, о крестьянском («Агриковом») сыне Василии, о хромом Николае, о митилинском пресвитере (о попе Христофоре), о схоларии Петре, о ковре, о Епифании. Для последних 2 текстов не найдены греч. оригиналы, но большая часть находит среди греч. текстов сюжетные параллели. Чудо о сарацинине, как установил А. А. Турилов, является извлечением из болг. «Сказания о железном кресте» инока Христодула, повествующем о чудесах вмч. Георгия (это «двойное» чудо Н. и вмч. Георгия).

В более поздних рукописях в состав цикла чудес Н. входят также чудеса о 3 христианах, о ковре, о Епифании, о детище и о половчинине, к-рые не имеют греч. сюжетных соответствий и известны только в рус. версии. На этом основании в XIX-XX вв. высказывались предположения о рус. происхождении 3, 4 или 5 из перечисленных чудес. Но рус. происхождение доказано только для 2 чудес, события к-рых происходят в Киеве (Чудо о детище и Чудо о половчинине), они считаются сочинениями рус. автора XI в.

Позднее в разное время к сказанию о чудесах Н. были присоединены др. сочинения слав. книжников.

Н. В. Пак

Почитание на Руси

широко распространилось вместе с принятием христианства. По сведениям Летописи, ц. во имя Н. была построена на могиле Аскольда (НПЛ. С. 107; см. ст. Аскольд и Дир), что в свете устной традиции, считавшей Аскольда и Дира первыми рус. христ. правителями, давало основание для предположения, будто Аскольд был крещен с именем Николай. Однако сведения, приведенные в летописи, невозможно считать вполне достоверными; их можно рассматривать в качестве предания, которое свидетельствует о том, что почитание Н. проникло на Русь на самом раннем этапе христианизации. Встречается мнение, что центром почитания Н. был Новгород, т. к. там находилось особенно много церквей, посвященных святителю (наиболее известны храмы Николы на Липне (1292), Николы Белого (нач. XIV в.)). Однако вряд ли можно говорить в этой связи о какой-то особой роли Новгорода, т. к., напр., своим покровителем и защитником святителя считали также жители Изборска, где главный храм был посвящен Н., в др. городах средневек. Руси также строились многочисленные храмы и мон-ри во имя Н.

В Москве, по легенде, 1-ю ц. во имя Н. в 1304 г. основали беженцы из Киева от татаро-монгольского нашествия. В 1390 и в 1401 г. упоминается мон-рь Николы Ветхого, к-рый находился на ул. Никольской в Китай-городе, рядом с Заиконоспасским в честь Нерукотворного образа Спасителя муж. мон-рем, напротив муж. мон-ря в честь Богоявления. В разные периоды он именовался «Никола Старый», «Никола Большая Глава», «что на Крещатике», «у Крестного целования» (подробнее см. в ст.: Московский греческий святителя Николая Чудотворца монастырь). В Китай-городе с 1468 г. известен также храм Николы Мокрого (разрушен в 1932). В 1380 г. в 25 км от Москвы основан мон-рь Николы Угрешского. В 1498-1506 гг. в Московском Кремле строилась ц. свт. Николая Гостунского (разобрана в 1817), в 1818 г. в колокольне Ивана Великого переосвящен новый Николо-Гостунский собор. Всего к XVI в. в Москве существовало 6 церквей с посвящением Н.

Частицы мощей Н. начали прибывать на Русь с XV в., вероятно, они привозились послами в качестве даров из Греции. На Руси были восприняты основные аспекты почитания Н., напр., его помощь морякам и терпящим бедствие на воде, что отражено в названии собора, посвященного Н. в С.-Петербурге (Никольский Морской собор, сер. XVIII в.).


Отец трех девиц поклоняется свт. Николаю Чудотворцу. Клеймо иконы «Свт. Николай Чудотворец, с житием». Кон. XII–XIII вв. (Пинакотека, Бари)

Древнейшие рус. чудеса Н. относятся к XI в. и связаны с Киевом. Наиболее известны Чудо о детище и Чудо о половчине. В Чуде о детище рассказывается, как благочестивые супруги из Киева, особо почитавшие святителя, возвращались из Вышгорода домой по Днепру, с ними был их младенец-сын. Жена задремала и выронила ребенка в воду. Несчастные родители стали просить заступничества у Н. На следующий день пономарь собора Св. Софии в Киеве услышал внутри детский плач и обнаружил перед образом Н. младенца в луже воды. Весть об этом быстро разнеслась по городу, в собор прибежали родители, чей ребенок утонул в Днепре, и узнали в младенце свое дитя. Иногда этим сюжетом объясняют происхождение названия образа «Никола Мокрый». Чудо о половчине повествует о наказании, к-рое Н. налагает на пленного за нарушение обещания о выкупе. Половчин, целый год проживший в плену у благочестивого киевлянина, был отпущен на родину с условием, что пришлет выкуп за себя, о чем пленник поклялся перед образом Н. Однако, вернувшись домой, решил нарушить обещания, т. к. не верил в силу христианского святого. Н. явился лгуну с требованием заплатить обещанное 2 раза, а на 3-й раз после явления святителя половчин упал с коня и стал корчится в судорогах. Придя в себя, он рассказал родным о нарушении обещания, и те настояли на том, чтобы он отправился в Киев и выплатил все, что должен. (Подробнее об аргументации датировки этих и некоторых других чудес и возможной истории их создания см.: Хрусталёв Д. Г. Разыскания о Ефреме Переяславском. СПб., 2002).

Чудеса от икон Н. на Руси засвидетельствованы в XIII в.- в 1227 г. упомянута чудотворная икона Н. в Жидичине (см. ст. Жидичинский во имя святителя Николая Чудотворца мужской монастырь). Московская и Псковская традиция чудес от образов Н. возникает в 1405-1440 гг. Наиболее известны чудеса, связанные с образами Николы Можайского, Николы Зарайского и Николы Мокрого (см. подробнее ст. Николая Чудотворца, святителя, чудотворные иконы).

Н. занимал особое место в рус. народном религ. сознании, что неоднократно было отмечено иностранными путешественниками; в народе бытовало представление о Св. Троице, состоящей из Спасителя, Богородицы и Н. (см.: Успенский. 1982. С. 6-14). До реформ патриарха Никона общепринятой канонической формой имени святителя была форма Никола, а после реформ, когда каноническим стало именование Николай, она бытовала в качестве обиходной. Простонародные формы - Микола, Микула использовались как имена людей. По мнению Ф. Б. Успенского, форма Микула была древней канонической, к-рую вытеснила форма Никола, а Микула, Микола сохранились в обиходе (Там же. С. 19). Наиболее обоснованное объяснение появления формы Микола/Микула было предложено Ф. Е. Коршем (Корш Ф. О некоторых слав. словах иноязычного происхождения // Сб. ист.-филол. об-ва при имп. Харьковском ун-те. Х., 1908. Т. 15. С. 61) и М. Ю. Ф. Фасмером (Фасмер М. Этимологический словарь рус. яз. М., 19862. Т. 2. С. 621), к-рые видят в этих формах контаминацию с именем Михаил. Успенский предположил, что данная форма отражает контаминацию культов Н. и арх. Михаила, к-рая произошла на западе слав. территории еще в докирилло-мефодиевсую эпоху (Успенский. 1982. С. 20). Это смешение культов находит отражение как в иконографии, так и в народном почитании, где некоторые аспекты почитания арх. Михаила (проводник душ в загробном мире) придаются Н. (Там же. С. 25-26).

На слав. почве восприятие и трасформация культа Н. были связаны также с замещением культа языческого бога Велеса (Волоса) как покровителя скота и исполнителя др. сельскохозяйственных функций. Н. в народной культуре считался покровителем домашнего скота, земледелия и соответственно - крестьян, простого народа. Наиболее ярко это отражено в сказании о Николе и Касьяне, распространенном сказочном сюжете, имеющем неск. вариаций. Касьян прошел мимо мужика, у к-рого застряла в грязи телега, а Н. помог вытащить телегу, не побоясь испачкать одежду; с тех пор Касьянов день (29 февр.) якобы отмечается раз в 4 года, а Николин день - 2 раза в год (в данном случае образ св. Касьяна восходит к Иоанну Кассиану Римлянину, чья память отмечается 29 февр., но не раз в 4 года, а ежегодно, т. к. в невисокосные годы переносится на 28 февр.).

Лит.: Житие и чудеса свт. Николая Чудотворца / Сост.: Ф. Гусев, А. Вознесенский. СПб., 1899. М., 2002; Успенский Б. А. Филологические разыскания в области слав. древностей: (Реликты язычества в восточнослав. культе Николая Мирликийского). М., 1982; Устинова О. А. Древнейшие рус. сказания о чудесах Николая Мирликийского: Канд. дис. СПб., 2006; Петров Н. И. Киевский кн. Аскольд-Николай в рус. ист. науке и церк. предании XVIII-XX вв. СПб., 2014. С. 41-73; Musin A. Le «second avènement» de St. Nicolas: Les origines du culte d'un saint et sa transformation en Europe de l'Est aux XIe-XVe siècles // En Orient et en Occident: Le culte de St. Nicolas en Europe (Xe-XXIe siècle) / Éd. V. Gazeau, C. Guyon, C. Vincent. P., 2015. P. 195-228.
Почитание на Востоке
В сир. традиции Н. известен не только под греч. именем, но и как Мар-Закка(й) (Победитель - перевод с греческого 1-й части его имени), из-за чего его не всегда можно отличить от др. одноименного святого (святых?) (см.: Fiey J. M. Saints syriaques. Princeton (N. J.), 2004. P. 197) за исключением тех случаев, когда память отмечена под 6 дек. или содержит пояснения (PO. Т. 10. Fasc. 1. P. 67 и др.; Peeters P. Le Martyrologe de Rabban Sliba // AnBoll. 1908. Vol. 27. P. 143, 169). В копто-араб. Синаксаре (XIII-XIV вв.) помимо житийного сказания (под 10 кихака = 6 дек.) под 15 барамуда (10 апр.) отмечена память освящения во имя Н. 1-й в Египте монофизитской церкви (PO. T. 3. Fasc. 3. P. 420-423; T. 16. Fasc. 2. P. 309). В Армянской Апостольской Церкви литургическая память Н. совершается дважды: в субботу перед 1-м воскресеньем Рождественского поста (вместе с 2 др. чудотворцами - святителями Григорием Чудотворцем и Мироном Критским) и в субботу после 2-го воскресенья этого же поста. В средневек. арм. Синаксаре Тер-Исраэла сказание о Н. помещено под традиц. датой - 28 тре (6 дек.; PO. T. 16. Fasc. 1. P. 168-173). Существует также арм. версия Жития и Чудес Н. (BHO, N 808-809).

Э. П. А.

Гимнография

Свт. Николай Чудотворец. Створка триптиха. VII–VIII вв. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

Память Н. отмечена уже в древнегруз. версии (отражает практику V-VIII вв.) Иерусалимского Лекционария под 5 дек. вместе с памятью прп. Саввы Освященного, очень важной для традиции Иерусалимской Церкви и поэтому имеющей здесь приоритет перед памятью Н. (Tarchnishvili. Grand Lectionnaire. § 1399-1400) . В более позднем палестинском календаре, содержащемся в рукописи Sinait. iber. 34, X в., праздник прп. Саввы является единственной памятью 5 дек., к-рая переходит и на 6 дек., когда празднуется уже вместе с памятью Н. (также упомянуты еще неск. святых). В свою очередь память Н. с 6 дек. переходит на 7 и 8 дек., т. е. по сути имеет небольшое попразднство, что говорит о ее значимости (Garitte. Calendrier Palestino-Géorgien. P. 108-109).

В Типиконе Великой церкви, описывающем практику кафедрального богослужения К-поля IX-XI вв., под 5 дек. указана память уже не Н., а прп. Саввы, к-рую предписано праздновать в одной из небольших церквей города. Служба в честь Н. 6 дек., напротив, совершалась в главном визант. храме - ц. Св. Софии. Типикон упоминает тропарь на Пс 50 утрени (Κανόνα πίστεως, εἰκόνα πραότητος̇ -     ) и чтения на литургии (прокимен из Пс 63, Апостол - Евр 13. 17-21, аллилуиарий со стихом Пс 131. 9, Евангелие - Мф 4. 25-5. 12a; также указаны 2 причастна на выбор) в этот день (Mateos. Typicon. T. 1. P. 124). Аналогично кафедральному уставу в визант. монастырских уставах послеиконоборческой эпохи память Н. неизменно помещается под 6 дек., сразу после памяти прп. Саввы 5 дек.


Реликварий в форме десницы для мощей свт. Николая Чудотворца. Киликийская Армения. 1325 г. (Армянский Католикосат, Ливан)

В традиции к-польского Студийского мон-ря, как можно судить на основании Студийско-Алексиевского Типикона (1034 г.), память Н. имела высокий статус: в этот день не только монахи, но и нанятые работники освобождались от всех работ в мон-ре, опускалось чтение дневных часов (     - Пентковский. Типикон. С. 301). При этом служба Н. не отменяла вседневных песнопений Октоиха: стихир на стиховнах вечерни и утрени и канона. Впрочем, в данном уставе то же наблюдается и в отношении памяти большинства др. святых, так что этот порядок нельзя считать признаком вседневного характера службы. Напротив, она отмечена такой яркой праздничной особенностью, как пение в конце каждой песни канона утрени ирмосов Рождества Христова, по образцу службы на Введение во храм Пресв. Богородицы (причем на память Н. в Студийско-Алексиевском уставе указаны ирмосы не 1-го, как на Введение, а 2-го канона Рождества -    - Там же. С. 300), что соответствует катавасии в позднейшем смысле этого термина; Студийско-Алексиевский устав предусматривает ее лишь для самых важных праздников. Составитель устава - патриарх Алексий Студит - также отметил, что в Студийском мон-ре 7 дек. совершалась служба только в честь свт. Амвросия Медиоланского, но сам предписал для своего мон-ря исполнять 7 дек. песнопения как свт. Амвросию, так и Н. (и совершать вечерню и утреню без кафизм), продлевая этим празднование Н. еще на целый день.

В афонском Георгия Мтацминдели Типиконе (ок. 1042) память Н. 6 дек. отмечается по праздничному чину: на утрене вместо кафизм поются 3 антифона из Пс 91, 32, 111, за ними - «Всякое дыхание» и читается Евангелие (Ин 10. 11-16). 7 дек. соединяются последования в честь Н. и свт. Амвросия (Кекелидзе. Литургические груз. памятники. С. 243). В уставах греч. мон-рей Юж. Италии описан аналогичный чин службы. Так, в Мессинском Типиконе 1131 г. богослужение открывается праздничной вечерней, без кафизмы, со входом и паремиями; на утрене вместо кафизм поются 3 антифона из Пс 96, 131, 111, степенны, прокимен, «Всякое дыхание» и читается Евангелие (Ин 10. 9-16); канон поется с рождественской катавасией, в конце утрени - великое славословие без стиховных стихир. Песнопения Октоиха полностью опускаются. Тропарь и кондак на входе во время литургии поются только Н. Ради праздника 6 дек. отменяются все работы, а трапеза устраивается дважды в день, несмотря на пост; упоминается вкушение в этот день даже молочных продуктов - Типикон предписывает ради праздника раздавать беднякам хлеб, вино и сыр в качестве «руги». Праздник продолжается 7 дек., причем Типикон прямо называет этот день «попразднством» памяти Н. В службе этого дня соединяются песнопения в честь Н. и свт. Амвросия Медиоланского (Arranz. Typicon. P. 66-67).

Указания Евергетидского Типикона 2-й пол. XI в., обладавшего большим авторитетом в визант. мире в XII-XIII вв., относительно службы 6 дек. гораздо ближе к оригинальному Студийскому уставу, чем описанный в афонском и южноитал. Типиконах порядок. Память Н. празднуется только 6 дек., без продолжения на следующий день; песнопения Н. звучат вместе с текстами Октоиха. Стихиры и каноны Н. в Евергетидском Типиконе в целом совпадают по своему составу с песнопениями Н. в Студийско-Алексиевском уставе (тогда как, напр., в Мессинском Типиконе набор песнопений Н. значительно расширен); особенностью можно считать лишь дополнительный канон Н. на паннихис - характерной для Евергетидского устава службы (Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 332).

Согласно ранним редакциям Иерусалимского устава, память Н. 6 дек. совершалась с пением тропаря на «Бог Господь», но в целом не имела характера праздничной - утреня оканчивалась по вседневному чину, с пением стиховных стихир; рядовые песнопения Октоиха не отменялись. По сути в отношении памяти Н. ранние рукописи Иерусалимского устава воспроизводили указания Студийского устава (хотя в последнем праздничные и будничные службы не различались по типу окончания утрени), в т. ч. замечание о пении 6 дек. катавасии Рождества Христова (см. рукописи Иерусалимского устава: Sinait. gr. 1095, XII в. Fol. 52-52 об.; Hieros. S. Crucis. 41, XIII-XIV вв. Fol. 41 об. и др.). Согласно нек-рым рукописям, служба 6 дек. не только совершалась по вседневному чину, но и понималась как попразднство памяти прп. Саввы Освященного 5 дек., особо значимой для его Лавры, откуда и происходил сам Иерусалимский устав. В этих рукописях память прп. Саввы 5 дек. была отмечена наиболее торжественным богослужением - всенощным бдением, 6 дек. предписывалось петь песнопения Н. вместе с песнопениями прп. Савве (напр.: Sinait. gr. 1097, 1214 г. Fol. 90-90 об.; Sinait. gr. 1101, 1312 г. Fol. 147 об.).

В позднейших редакциях Иерусалимского устава, включая принятый ныне в РПЦ Типикон, память Н. становится бденной. Память прп. Саввы также сохраняет статус бденной, но бесспорно уступает в популярности памяти Н. На уровне уставных особенностей преимущество службы 6 дек. проявляется в пении именно на праздник Н. ирмосов 1-го канона Рождества Христова в качестве катавасии, тогда как 5 дек. катавасией служат ирмосы 2-го рождественского канона. В нек-рых редакциях устава отражена традиция считать день памяти Н. переломным моментом в течение Рождественского поста, появившаяся не позднее XIV в. (об этом упоминает визант. Типикон мон-ря св. Иоанна Крестителя на горе Меникио 1332 г.- BMFD. P. 1598). Русские дониконовские издания «Ока церковного» предписывают после памяти Н. не вкушать рыбу в будние дни недели (с начала поста и до этой памяти вкушение рыбы дозволяется помимо суббот и воскресений, также по вторникам и четвергам; см. л. 85 об. в изд. «Ока церковного» 1610 г. и л. 77 в изд. 1641 г.; из последнего соответствующие указания перешли в распространенный в старообрядческой среде «Малый устав»).


Свт. Николай Чудотворец с припадающими игум. Макарием и протоспафарием Константином. Миниатюра из Библии сакеллария Льва. Ок. 940 г. (Vat. Reg. gr. I. Fol. 3r)

В основе последования Н. 6 дек. согласно Минеям общепринятого состава лежат в целом те же песнопения, что и в памятниках студийской эпохи. Так, среди перечисленных в Студийско-Алексиевском уставе текстов в совр. Минею вошли те же отпустительный тропарь, кондак, самогласные стихиры (они поменяли свое положение в службе и ныне используются в качестве стихиры по Пс 50 и славников на стиховне великой вечерни и на хвалитех утрени), циклы подобных стихир (на подобен «Егда от древа» - на «Господи, воззвах» великой вечерни; на подобен «Радуйся» - на стиховне великой вечерни (в Студийско-Алексиевском уставе: на хвалитех утрени); на подобен «Небесных чинов» - на хвалитех (в Студийско-Алексиевском уставе: на «Господи, воззвах» 7 дек.)) и канон авторства Феофана, 2-го гласа. В совр. Минее отсутствует лишь 2-й канон Н., указанный в Студийско-Алексиевском уставе (равно как и в Евергетидском и др.), 1-го гласа с ирмосом Διὰ στύλου πυρός̇ (  ) и именем Василий в акростихе богородичнов (но не тропарей); вместо него в печатных Минеях приведен иной канон, также 1-го гласа, с алфавитным акростихом в тропарях и самостоятельными фразовыми акростихами в троичнах и богородичнах (Τριὰς σῷζε (Троица, спаси!) и ῾Αγνὴ σκέπε (Непорочная, заступи!) соответственно). Также в последовании 6 дек., содержащемся в печатных Минеях, имеется большое число стихир и седальнов, отсутствующих в уставах студийской эпохи.

Однако последованием 6 дек. гимнография в честь Н. отнюдь не исчерпывается. В каждый из 8 гласов Октоиха для службы в четверг помимо проч. помещены: 3 стихиры, седален и полный канон Н., поскольку прославление Н. является 2-й литургической темой четверга в седмичном круге богослужения. Первая литургическая тема четверга - прославление апостолов, тогда как посвящение его также и Н. получило распространение уже в поздневизант. эпоху (на слав. материале это подробно показано в кн.: Йовчева. 2004. С. 142-155). Одно из первых свидетельств о еженедельном пении канонов Н. по четвергам - но не на утрене (как предписывает Октоих), а на повечерии - содержится в южноитал. Николо-Казолянском Типиконе XII в. (Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 806; нужно учитывать, что этот памятник происходит из мон-ря, посвященного Н.). В 8 канонах Н. из Октоиха в акростихах встречается имя прп. Иосифа Песнописца; также в акростихах прямо названы порядковые номера канонов; эти факты, наряду со стилистическим единством канонов Н. из Октоиха, позволяют считать их единым циклом - т. н. венком канонов (с др. стороны, поврежденный акростих в канонах 1-го и 3-го гласов свидетельствует о существовании в них изначально вторых песней в отличие от канонов проч. гласов, что ставит под сомнение целостность этого цикла). В греч. печатном Октоихе этот цикл неполон: Иосифов канон 2-го гласа в нем заменен каноном Феофана из минейной службы 6 дек. (в слав. издании Октоиха сохр. Иосифов канон). В Житии прп. Иосифа содержится рассказ о чудесном явлении Н. прп. Иосифу, схваченному араб. пиратами, и последовавшем скором избавлении преподобного из плена (Пападопуло-Керамевс А. И. Сб. греч. и лат. памятников, касающихся Фотия патриарха. СПб., 1901. Вып. 2. С. 6). Вполне возможно, что создание венка канонов Н. прп. Иосифом было проявлением благодарности гимнографа святителю (см.: Рыбаков В., прот. Св. Иосиф Песнописец и его песнотворческая деятельность. М., 2002. С. 271-282; Τωμαδάκης ᾿Ε. ᾿Ιωσὴφ ὁ ὑμνογράφος: Βίος κα ἔργα. ᾿Αθῆναι, 1971. Σ. 52-54; Patterson-Ševčenko N . Canon and Calendar: The Role of a 9th-century Hymnographer in Shaping the Celebration of the Saints // Byzantium in the 9th-Century: Dead or Alive? / Ed. L. Brubaker. Aldershot, 1998. P. 101-114).

По нек-рым рукописям Минеи известен еще один канон Н. с именем Иосифа в акростихе, 4-го плагального (т. е. 8-го) гласа (изд.: AHG. T. 4. P. 196-207 (№ 15)), который также, вероятно, принадлежит прп. Иосифу Песнописцу; проч. каноны Н., приписываемые Иосифу, принадлежат др. авторам (подробнее см.: Желтов. 2010. С. 209-210. Примеч. 13-14). Евергетидский устав называет Иосифа автором еще и канона Н. 1-го гласа с ирмосами Διὰ στύλου πυρός̇ c именем Василий в богородичнах, к-рый мн. богослужебные книги студийской эпохи (см. выше) предписывают исполнять на утрене 6 дек. наряду с каноном Феофана 2-го гласа; однако А. Коминис, подготовивший издание этого канона (AHG. T. 4. P. 52-75 (№ 5)), предположил, что его автором является прп. Андрей, архиеп. Критский, а богородичны были добавлены позднее, чем и объясняется содержащийся в них акростих с именем другого автора (Ibid. P. 789).

Кроме Иосифова осмогласного цикла канонов Н. сохранились еще 2 венка канонов Мирликийскому святителю: авторства свт. Фотия, патриарха К-польского (изд.: Στρατηγόπουλος. 2009), и Иоанна Мавропода, митр. Евхаитского (изд.: Παναγιώτου. 2009). Всего же только в визант. эпоху было написано более 50 канонов Н., древнейшими из к-рых являются канон 1-го гласа с ирмосом Διὰ στύλου πυρός̇ (  ), канон авторства Феофана 2-го гласа, и никольский цикл прп. Иосифа. Имена проч. визант. авторов канонов Н.: свт. Георгий, еп. Никомидийский, Николай (возможно, патриарх К-польский Николай Мистик), др. Николай, Никита Стифат, др. Никита, Иоанн Ставракий, Мануил Фил, Иосиф Апросский, патриархи К-польские Исидор Вухир и свт. Филофей Коккин, свт. Симеон, архиеп. Фессалоникийский; еще более 10 канонов не надписаны. Какие-то из этих канонов изначально предполагалось исполнять за богослужением, др. составлялись в качестве личного приношения Н. того или иного автора. Помимо канонов утрени создавались и молебные (παρακλητικοί) каноны Н.: известны визант. молебные каноны авторства некоего Василия, 2-го плагального (т. е. 6-го) гласа (не издан; см.: Ταμεῖον. Ν 324), и анонимный, составленный по образцу малого молебного канона Божией Матери, 4-го плагального (т. е. 8-го) гласа (изд.: Желтов. 2010. С. 218-221). Каноны Н. продолжали составляться в поствизант. эпоху; в частности, для службы 6 дек. свой канон предложил прот. Николай Малакса, автор получившего большую известность небольшого сочинения об именословном перстосложении (канон сохр. в ркп. Marc. gr. II 140. Fol. 60-61 об.; не издан); а новые молебные каноны Н., неоднократно издававшиеся в составе брошюр-«аколуфий», были созданы еп. Аргиропольским Серафимом и Николаем Анагностом Калогером (подробную информацию об известных в наст. время визант. канонах Н. см.: Желтов. 2010. С. 214-218).

Кроме службы 6 дек., последований Октоиха на четверг и молебных канонов Н. еще целый ряд гимнографических текстов в честь Н. посвящены событию перенесения честных мощей святителя из Мир Ликийских в Бари. Жителями К-поля это событие было первоначально воспринято как трагедия, что в т. ч. видно из переделки канона Н. Никиты Стифата, куда были внесены сетования по поводу утраты византийцами мощей святого (ср. 1-ю и 2-ю редакции этого канона: AHG. T. 4. P. 179-189 (№ 14/1) и Ibid. P. 190-195 (№ 14/2)). В отличие от константинопольцев, греки Юж. Италии считали перенесение мощей Н. праздничным событием, о чем свидетельствуют созданные в этом регионе рукописи. Так, в Минее XI в. Crypt. Δ. α. XIV содержится анонимный канон Н., хоть и не сообщающий прямо о перенесении его мощей, но содержащий упоминания имен святых, празднуемых 9 и 10 мая (изд.: AHG. T. 4. P. 143-152 (№ 11)); в сб. XIV в. Crypt. Β. β. IV, состоящем преимущественно из посвященных Н. житийных и гимнографических текстов, содержится фрагмент канона, созданного неким Василием, и полный канон авторства некоего Стефана в честь перенесения мощей Н. (Fol. 111-122 об.); еще один анонимный канон сохранился в Пентикостарии нач. XVI в. Crypt. 274 (Fol. 324 об.- 329). На рубеже XI и XII вв. день перенесения мощей Н. вошел в число рус. церковных праздников, а к XIV в. был уже достаточно широко известен в слав. мире (Лосева. 2001). В рус. традиции Никола вешний, к-рый отмечается 9 мая,- столь же почитаемый праздник, сколь и Никола зимний 6 дек.; существует целый ряд оригинальных рус. гимнографических произведений для службы 9 мая (подробнее см.: Smyka. 2005; Черкасова. 2010; Легких. 2011). В Новое время празднование перенесения мощей Н. вошло в практику ряда греч. областей, причем под разными датами: как 9, так и 8, 10 или 20 мая. Помимо упомянутых выше южноитал. канонов на день перенесения мощей Н. известны еще 7 греч. последований на тот же праздник, составленных гимнографами Нового времени, в т. ч. прп. Никодимом Святогорцем (подробнее о праздновании перенесения мощей Н. в различных областях Греции и посвященных этому гимнографических последованиях см.: Μάρκου. 1994).


Свт. Николай Чудотворец. Икона. Кон. X в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

Особое почитание Н. на Руси привело к тому, что в Русской Церкви было установлено еще неск. праздников в честь святителя: день Рождества Н. и дни памяти чудотворных икон Н. (Черкасова. 2004). Рождество Н. отмечено во мн. рус. источниках XVI-XVII вв. под 29 июля (в нек-рых месяцесловах вместо этой даты указываются 20 мая, 23 или 24 авг.: Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 377); известны 2 полные рус. службы на этот праздник (изд.: Черкасова. Рус. службы. 2008). Дата и др. празднования в честь принесения Зарайского образа Н. из Херсонеса в Рязанскую землю совпадала с праздником перенесения его мощей 9 мая, тем не менее и для этого празднования были созданы особые песнопения: тропарь, кондак, акафист. День 7 июня - память явления Великорецкого образа Н., ежегодно отмечаемая многодневным крестным ходом из Вятки до с. Великорецкого Орловского у. Вятской губ. и обратно; существует полная рус. служба на этот день (изд.: Явление образа святителя Николая на реке Великой. Киров, [1992]. С. 27-50; см. также: Черкасова. Великорецкий образ. 2008). Еще один праздник в честь Великорецкой иконы - принесение чудотворного образа в Москву, совпадал с Рождеством Н. 29 июля; в совр. рус. изданиях Минеи расширенного состава (в гражданской графике) под этим числом помещаются тропарь и кондак обоим праздникам.

Помимо ряда полных служб и многочисленных канонов и песнопений небольшого объема известны и 3 многострофных кондака Н. Первый из них имеет акростих Αἶνος κα ὁ ψαλμὸς τοῦ ῾Ρωμανοῦ (издания: Pitra. Analecta Sacra. Vol. 1. P. 203-209; см. издание обоих кондаков: Maas P., Trypanis C. A., ed. Sancti Romani Melodi cantica: Cantica dubia. B., 1970. P. 121-130. № 77; см. также: Амфилохий. Кондакарий С. 80 [1-я паг.], 26-28 [2-я паг.]); его проимий является кондаком (в совр. смысле этого термина) службы 6 дек. Из акростиха кондака на первый взгляд следует, что он якобы был создан прп. Романом Сладкопевцем, однако еще Ж. Б. Питра показал, что прп. Роману этот текст принадлежать не может, это было окончательно подтверждено Анрихом (Anrich. S. 361-364), а позже П. Маасом и К. Трипанисом (Maas P., Trypanis C. A. Sancti Romani Melodi cantica. B., 1970. P. 204-205). Во 2-м полном кондаке Н. также упоминается имя Роман в акростихе: ᾠδὴ ῾Ρωμανοῦ (изд.: Ibid. P. 130-134. N 78), но и он не мог быть написан прп. Романом Сладкопевцем (Ibid. P. 205). Предположительное время создания обоих кондаков - X в. Еще один полный кондак, с акростихом Τοῦ Στουδίτου (изд.: Pitra. Analecta Sacra. Vol. 1. P. 355-358; см. также: Амфилохий. Кондакарий. С. 45 [2-я паг.]), из житийной традиции Н. содержит только «Деяние о стратилатах», что указывает на его датировку, вероятно, IX в. Кроме многострофных кондаков среди произведений визант. авторов известен лишь один кондак Н. без мн. икосов (впрочем, нельзя исключать, что они просто не сохр.) - он получил широкое распространение в рус. рукописях и исполнялся обычно или 7 дек. (попразднство памяти Н. 6 дек.), или 9 мая.

К кондакам примыкает жанр, созданный в поздневизант. эпоху на основе уникального ранневизант. произведения - Неседального пения (греч. ᾿Ακάθιστος ὕμνος) Пресв. Богородице. Это жанр акафиста, представляющий собой полный кондак, нечетные икосы которого дополнены хайретизмами - парами строк, начинающихся каждая со слова Χαῖρε (Радуйся). Традиционно считается, что жанр акафиста был создан патриархом К-польским Исидором I Вухиром (занимал кафедру в 1347-1350), к-рый составил 7 циклов «икосов, подобных Неседальному [пению]», т. е. акафистов; среди них и акафист Н. с алфавитным акростихом и проимием, представляющим собой переделку проимия Акафиста Божией Матери «Взбранной Воеводе...»: «Возбранный Чудотворче...». Указанный акафист получил широкое распространение и помещен во мн. издания для келейной молитвы. Впрочем, в рукописных Кондакарях встречается и иной акафист Н., также с алфавитным акростихом и проимием, основанным на проимии Акафиста Божией Матери (изд.: Pitra. Analecta Sacra. Vol. 1. P. 613-614; cм. также: Амфилохий. Кондакарий. С. 82-83 [2-я паг.]). Вполне возможно, что этот акафист древнее никольского акафиста патриарха Исидора. Так или иначе, первые опыты по использованию формы Акафиста Божией Матери для создания новых песнопений, приведшие к возникновению столь популярного в наши дни жанра акафистов различным чудотворным иконам и святым, несомненно были связаны с именем Н.

Сами же службы Н. стали образцом для мн. позднейших песнопений в честь святителей. Это относится и к знаменитому тропарю Н.:                                 («Сама действительность (ἡ τῶν πραγμάτων ἀλήθεια - в древнерус. переводе:    ) показала тебя образцом веры (κανόνα πίστεως), иконой кротости (εἰκόνα πραότητος) и наставником в воздержании (ср. древнерус.:   ). Поэтому-то ты и достиг высоты смирением, богатства - нищетой…» и т. д.). Этот тропарь используется как «общий» тропарь святителям.

Свящ. Михаил Желтов

Иконография

Свт. Николай Чудотворец. Икона. XII в. (ц. св. Иоанна Предтечи в Буртшайд в Ахене)

Византия. Местом почитания Н. в Мирах Ликийских, где он жил и творил чудеса, со 2-й пол. IV в. стала гробница святого в его церкви-мартирии. Устойчивое представление об облике Н., сохранявшееся в Мирах Ликийских как в устных описаниях внешности святителя, так и в его изображениях, зафиксировано в источниках VIII в., а именно в Деяниях VII Вселенского (II Никейского) Cобора 787 г., на к-ром рассматривалось покаяние еп. Мир Ликийских Феодора за отступничество от иконопочитания (акт IV). Прощенный высоким духовным собранием еп. Феодор выступил с сообщением о чудесном видении. Его архидиакон (по др. версии, диакон), «благочестивый и богобоязненный» служитель городского кафедрального храма, в тонком сне увидел мужа, к-рый пообещал благополучный исход неких затруднительных дел епископии. Рассказывая о видении еп. Феодору, архидиакон назвал мужа «наш митрополит», приняв того за предстоятеля К-польской Церкви (патриарха), и описал его как человека с «лицом красноватым, по волосам седым» («...ὅτι ἐρυθρὸς τῴ προσώπῳ, γηραλέος τὴν κόμηγ...», «…rubicundws facie et senili coma»). Однако данная архидиаконом характеристика не соответствовала облику правившего тогда патриарха, но напоминала изображение на алтарном покрове (индитии) с образом «божественного Николая». Клирик уверил епископа в том, что верно передал черты облика чудесного посетителя, и тогда оба решили, что в видении с добрым предзнаменованием явился Н., небесный покровитель города и кафедры (Mansi. 1767. T. 13. Col. 33 (др. версия текста: Ibid. Col. 586-587; ДВС. 1891. Т. 7. С. 125 - в рус. переводе Деяний упоминание об индитии отсутствует)). Древние образы Н. упоминаются в его Житиях (Vita compilata - Anrich G. Hagios Nicolaos. Lpz., 1913. Bd. 1. S. 224; 1917. Bd. 2. S. 393), т. е. они существовали ко времени составления текстов в IX-XI вв., однако подробных описаний этих изображений не было.

Наиболее ранние образы святого известны по сохранившимся произведениям, датируемым не ранее VII-VIII вв. Судя по ним, иконография Н. была вариативна, что свидетельствует о ее становлении в тот период (Баччи. 2011. С. 310). Сохранились 3 печати с образом Н. (погрудные с нимбом), имеющие надписание с его именем: на самой древней, принадлежавшей епарху Николаю (VII в., Дамбартон-Окс, Вашингтон, см.: Там же. Ил. 4. С. 298, 301), у святого короткие волосы и борода (плохо просматривается); на 2-й - Н. показан с омофором, у него высокий лоб, широкие брови, волосы на голове и борода короткие (Национальная б-ка Франции, см.: Там же. Ил. 5). Тот же тип изображения представлен на архиерейских печатях (напр., на печати митр. Комитаса, VII в., Дамбартон-Окс, Вашингтон; В. Лоран датирует ее VII-VIII вв., см.: Laurent V. Le corpus de sceaux de l'empire byzantin. P., 1963. Vol. 1. N 929. Pl. 125; San Nicola. 2006. Cat. 1.2, 1.3, 1.4) и позднее воспроизводился на похожих медальонах, напр. на том, к-рый украшает реликварий в виде правой руки, созданный для частицы мощей Н. по заказу католикоса Киликийской Армении Констандина IV и вложенный в Софийский храм в Сисе (1315 или 1325, Армянский Католикосат Великого Дома Киликии, Ливан; см.: Byzantium. 2004. Cat. 72. P. 136-137). Возможно, к образам на печатях восходит «портрет» Н. в круглом медальоне в свитке «Exultet» из собора в Бари (Епархиальный музей, Бари, 2-я четв. XI в.) - лик святого округлый, с крупными чертами, с короткими волосами, обрамляющими высокий лоб, с короткими усами и бородой.


Чудо спасения Димитрия. Роспись в базилике свт. Николая Чудотворца в Мирах Ликийских. XII в.

Древнейшие иконы визант. периода, на к-рых встречается образ святителя, сохранились только в мон-ре вмц. Екатерины на Синае (Weitzman. 1976. P. 33, 52, 53, 61). На створке триптиха, являющегося в свою очередь 4-частной иконой, выполненной в технике энкаустики (VII-VIII вв.- по мнению К. Вайцмана; нач. IX в.- по мнению Н. Паттерсон-Шевченко), вместе с Н. представлены апостолы Петр и Павел, свт. Иоанн Златоуст. Н. показан седовласым старцем с клиновидной средней длины бородой, в светло-желтой фелони, в багряном подризнике, с узким белым омофором, спускающимся с левого плеча; левой рукой он прижимает к себе закрытое Евангелие, правой благословляет. Сохранилась также икона X в. с образом Н. и прп. Зосимы Палестинского: Н. представлен в епископских одеждах, волосы у него с проседью, борода короткая, заостренная.

К числу самых ранних относятся и созданные по заказу папы Павла I фрески с образом Н. в боковом нефе ц. Санта-Мария-Антиква в Риме (2-я пол. VIII в., 757-767?). Фигура святого, облаченного в далматику, помещена под циклом сцен из ВЗ, в нижнем ряду, где изображены святые, предстоящие Иисусу Христу на престоле (Wilpert J. Die römischen Mosaiken und Malereien der Kirchlichen Bauten vom 4 bis 13. Jh. Freiburg i. Br., 1916. Bd. 2. T. 2. S. 708; Чоффари. 2011. С. 127. Ил. 11).

Еще одно раннее изображение Н. представлено на реликварии-ставротеке (т. н. ставротеке Фиески-Моргана; ок. 700, по др. версии - нач. IX в., Метрополитен-музей, Нью-Йорк), украшенном выполненными сир. мастером в технике эмали портретами апостолов и св. отцов; святитель изображен старцем с короткой седой бородой.

К кон. IX - нач. X в. окончательно сформировалась иконография святителя: от изображения старца-архиерея с заостренной бородкой через тип с округлым лицом к знакомому с XI в. и известному до наст. времени образу седовласого святителя с несколько вытянутым лицом, выпуклым лбом, переходящим в залысину с завитым коротким локоном посередине, и с аккуратной округлой недлинной бородой.

На исключительное почитание Н. во всем христ. мире указывает то, что святитель в средневизант. период мог быть изображен стоящим рядом со Спасителем, причем их фигуры в этом случае давались в одном масштабе (напр., на иконе «Деисус и свт. Николай» XI в. из мон-ря вмц. Екатерины на Синае), или же, подобно Христу, мог быть окружен др. святыми (напр., на иконе с поясным образом Н. кон. X в. из мон-ря вмц. Екатерины на Синае; на фреске XI в. в нише «крипты» ц. Санти-Стефани в Васте, Апулия,- Н. между святителями Василием Великим и Иоанном Златоустом). Н. изображали на предметах, предназначенных для заказчиков самого высокого ранга, вплоть до императора, в произведениях из самых дорогих материалов. Так, в мозаичной декорации собора Св. Софии К-польской (кон. IX в.) образ Н. помещался среди св. отцов Церкви в галерее ростовых портретов в тимпане юж. стены (утрачены, см.: Mango C. Materials for the Study of the Mosaics of St. Sophia at Istanbul. Wash., 1962. P. 49-51. Fig. 57-59). Изображение святителя на тончайшей работы складнях-авориях 2-й пол.- кон. X в. нередко сопоставлялось с образами св. отцов Церкви, напр., Н. стоит рядом со свт. Иоанном Златоустом, их общее святительское, проповедническое служение подчеркивается одинаковым жестом правой руки, когда каждый из них прижимает ладонью к груди Евангелие, поддерживаемое покровенной левой рукой (Музей Виктории и Альберта, Лондон; Музеи Ватикана). На миниатюре в Библии сакеллария Льва, или Библии кор. Христины Шведской (Vat. Reg. gr. 1B. Fol. 3r, ок. 940 г.), Н. показан на фоне 2-ярусной эдикулы-апсиды, украшенной зелеными завесами, с благословляющим именословным перстосложением правой руки; крупный формат фигуры, соотнесенной с пропорциями благородной архитектуры, сияющий силуэт облаченного в белые одежды епископа как нельзя лучше передавали духовную силу и мощь святого, к заступничеству к-рого припадали молящиеся. Кодекс был заказан сакелларием Львом для к-польского мон-ря во имя Н., волю заказчика исполнил его брат, основатель мон-ря протоспафарий Константин. Изображения обоих ктиторов представлены рядом, но на отдельных листах. Если сакелларий Лев припадает на одно колено, поднося Пресв. Богородице (Fol. 2v) в дар кодекс, то его брат и 1-й (?) настоятель к-польской обители игум. Макарий изображены припадающими в земном поклоне (проскинесисе) к стопам Н. Как и образ Божией Матери на соседней миниатюре, образ Н., помещенный с Ней в одно пространство, превосходит по масштабу фигуры донаторов. Это явное композиционное сопоставление позволяет видеть в Н. первого среди святых, заступника и покровителя рода людского. Лик святителя округлый, выражение лица сурово (впалые щеки, уголки губ сильно опущены), волосы короткие, с проседью, как и короткая борода. Белые одежды включают фелонь, нижнюю тунику-столу с пурпурными клавами, омофор с пурпурными крестами, лежащий на плечах в форме греч. литеры «тау» и спускающийся по центру. Общим выражением и отдельными чертами лика этот образ близок к изображению Н. на синайской иконе кон. X в. Помимо миниатюры в Библии сакеллария Льва белый цвет одеяний Н. известен на керамической иконе к-польской работы с поясным образом святителя (30-е гг. XI в., Художественный музей Уолтерса, Балтимор); здесь те же, что на миниатюре, черты облика (короткие волосы, облегающие голову и соединяющиеся с бородкой, короткий локон над лбом, впалые щеки, морщины на лбу), тот же тау-образный тип сложения омофора. Сходный тип лика имеет и рельефная фигура святого на торцевой стороне серебряного с позолотой ковчега для главы св. Пракседы (кон. XI - нач. XII в., сокровищница капеллы Санкта-Санкторум, Латеранская базилика, Ватикан).

Паттерсон-Шевченко не исключает исторической достоверности известного по древнерус. письменности (ВМЧ митр. Макария, сер. XVI в.; повторяет невыявленный греч. источник) текста о Чуде спасения К-польского патриарха Афанасия (входит в число посмертных чудес святого), отказавшегося почтить Н. молитвой, но благодаря к-рому впосл. избежал гибели. В этом тексте упомянуты 3 иконы из Деисуса, в т. ч. и образ Н., к-рый спасшийся патриарх поставил в к-польском соборе Св. Софии (Ševčenko-Patterson. 1983. P. 20 (Not. 14)).


Свт. Николай Чудотворец. Роспись ц. св. Николая Каснициса, Кастория. Кон. XII в.

Стоящим фронтально, в полный рост, на фоне богато украшенной архитектуры, воспроизводящей образцы церковного и дворцового зодчества визант. столицы, Н. представлен на миниатюре из Минология имп. Василия II (Vat. gr. 1613. P. 225, 1-я четв. XI в.) - он обеими руками держит кодекс в роскошном окладе. Подобная же схема была повторена на миниатюре из Евангелия мон-ря Дионисиат на Афоне, написанного и украшенного в К-поле (Ath. Dionys. 587. Fol. 124v, 80-е гг. XI в.). В ту же эпоху образ святителя включался в декор литургических предметов, напр., выносного медного креста с лицевыми медальонами (XI в., НГОМЗ) - изображение Н., вписанное в круглый формат, напоминает образ на печатях: у святителя короткие щетинистые волосы, окладистая короткая борода, расширяющаяся книзу; размещение образа Н. на оборотной стороне медальона с арх. Михаилом тоже свидетельствует о высоком статусе почитания святого, с возможной ориентацией на имп. двор.

Уже в этот период Н. изображают на иконах как великого чудотворца: в Деисусе, рядом с молящимися Спасителю Богоматерью и св. Иоанном Предтечей (на золотофонной иконе XI в., мон-рь вмц. Екатерины на Синае; на медальоне в технике перегородчатой эмали, украшающем нижнюю крышку оклада Евангелия к-польской работы (ныне в Национальной б-ке св. Марка (Венеция) Marc. lat. cl. I. 100, кон. X - нач. XI в.)); в окружении медальонов с образами Спасителя, апостолов, воинов и целителей (на упоминавшейся синайской иконе кон. X в.). Седина волос и бороды святителя может отличаться, цвет фелони - пурпурный или светло-розовый. С изображением Н. на ктиторской миниатюре в Библии сакеллария Льва сходен и образ святителя в росписях Успенской ц. в Эпископи (Эвритания, Греция (нач. XI в., ныне в Византийском музее в Афинах)): на святом белая далматика с 2 пурпурными клавами, белая фелонь, омофор перекинут через правое плечо, правая благословляющая рука поднята перед грудью, на левой - Евангелие; лицо вытянутое, надо лбом залысина, волосы белые. Подобные изображения могли восходить к почитаемому образу Н. в к-польском мон-ре, освященном в его честь, или же к местночтимой чудотворной иконе святителя.

Сохранившиеся на христ. Западе древние, как правило поясные, изображения Н. к-польской работы почитались в качестве чудотворных святынь. К таковым относятся: мозаичная икона XII в., доставшаяся в конце того же столетия аббатству Буртшайд (Burtscheid) от вкладчика-византийца (образ хранится в приходе ц. св. Иоанна Предтечи в Буртшайде в Ахене; см.: The Glory of Byzantium. 1997. Cat. 306. S. 468); иконы-литики к-польской и венецианской работы XI-XIII вв., хранящиеся ныне в разных собраниях: коллекция П. Ламбардоса, Афины (Ibid. Cat. 336. P. 499); фонд Роджерса в Метрополитен-музее, Нью-Йорк; Британский музей, Лондон; Музей изящных искусств, Бостон; коллекция Толбота Райса, Эдинбург; Музей Боде, Берлин; Музей Коррер, Венеция; Археологический музей, Стамбул; Королевский музей, Торонто. Как чудотворная почиталась мозаичная икона Н. XIII в. из афонского мон-ря Ставроникита, известная как икона «с раковиной», к-рая была обретена в море и из-за повреждений на лике считалась жертвой нападения иконоборцев.

С нач. XI в. появляется иконография т. н. Никейского чуда: по сторонам поясной или ростовой фигуры Н. стали помещать полуфигуры Христа и Богоматери, протягивающих святому знаки архиерейского сана: Спаситель - Евангелие, Пресв. Богородица - омофор; это должно было напоминать о событиях, связанных с разоблачением еретика Ария на I Вселенском Соборе в Никее. Наиболее ранними известными примерами являются фреска из Успенской ц. в Эпископи или иконы XIII в. в храмах и ризнице мон-ря вмц. Екатерины на Синае (приписываются мастерам, жившим в мон-ре или работавшим в мастерских крестоносцев, т. е. на территории лат. феодальных гос-в на Св. земле). Судя по изображениям этого извода, возрастная характеристика Н. от нач. XI до XIV в. еще неустойчива: святителя могут изображать средовеком, только вступающим в преклонные лета,- с короткими, но еще пышными волосами и бородой с лишь пробивающейся сединой - или же седовласым старцем с высоким выпуклым лбом, с залысинами, редкими волосами на маковке главы, белой, округлой, чуть разделяющейся надвое бородой; в его чертах проявляются признаки, известные по памятникам византийского происхождения: впалые щеки, крупный нос с горбинкой и широким завершением, миндалевидные глаза. Изображение т. н. Никейского чуда часто помещается при образе Н. в средниках житийных икон, напр.: на иконе из ц. свт. Николая «тис стегис» близ Какопетрии, Кипр (XIII в., Византийский музей культурного центра им. архиеп. Макариоса, Никосия); на иконе из ц. св. Маргариты в Бишелье, Апулия, Италия (XIII в., ныне в Пинакотеке, Бари). Визант. образцы имели большое значение и для памятников всего ареала, на к-рый распространялось влияние Византийской империи. Сохранились изображения Н. в произведениях ювелирного искусства: на геммах (напр., на аметистовой камее визант. работы (IX-X вв., частное собрание, Москва)); на изделиях, выполненных в технике перегородчатой эмали по золоту (на потире имп. Романа, X в., сокровищница собора Сан-Марко, Венеция); на Хахульском складне - окладе Хахульской иконы Божией Матери (кон. X - нач. XI в., Национальный музей Грузии, Тбилиси). Известны примеры резьбы и на др. материалах, которые ценили за их «нетленность» и долговечность (складень из слоновой кости (аворий), к-польской работы, XI в., ГИМ; серебряное блюдо к-польской работы в центре с медальоном с полуфигурой Н., окруженным медальонами с образами ангелов и св. воинов (ок. 1100, Черниговский гос. музей-заповедник)).

С XII в. в декорации церквей, посвященных Н., известны изображения святителя с обращенными к нему в молении одним или неск. донаторами. Такие фрески служили своего рода настенными иконами; Н. в подобных композициях обычно представлен в рост, иногда с т. н. Никейским чудом (напр., в ц. св. Николая Каснициса в Кастории, посл. треть XII в.; в ц. св. Николая «тис Стегис» близ Какопетрии). Н. изображен и в нек-рых композициях ктиторского характера, где привычным является образ Христа. Так, напр., Н. показан возлагающим венец-стемму на голову короля Сицилии Рожера II на медной пластине с эмалью с фронтона алтарного кивория в соборе Бари (ок. 1132, по мнению М. Ваньони - 40-е гг. XII в., Музей при соборе Бари) - Н. в фелони, омофоре, правой рукой возлагает на голову стоящего рядом короля венец-стемму, в левой руке епископский посох; в иллюстрациях Чуда о трех стратилатах в росписях крипты ц. Санта-Мария-де-Олеария близ Майори, Кампанья, Н., подняв десницу, обращается к епарху и императору (ок. 1100 - нач. XII в.).


Свт. Николай Чудотворец. Роспись ц. свт. Николая Чудотворца в Бояне. 1259 г.

Точных сведений о существовании в К-поле чтимых икон святого немного. Икона «Никола пробилоб», упомянутая архиеп. Антонием Новгородским, посетившим Царьград ок. 1200 г. (Книга Паломник. С. 37), почиталась в Моливотском мон-ре у Золотых ворот как чудотворная: образ Н., в к-рый ударил рассерженный брат, стал кровоточить (Энкомий Неофита, гл. 30). В XIV-XV вв. рус. паломники и европ. путешественники писали о существовании в К-поле церквей на местах, связанных с чудесами Н.: придел собора Св. Софии К-польской был устроен позади алтаря на месте дома спасенного из моря Димитрия («у Дмитреевы полаты, где посадил... выимя из моря... Дмитреа»); неназванная церковь рядом с Базиликой («Василкой») в квартале Галаты, где святитель, а точнее написанный на стене его образ, дал некоему христианину 100 «франкских монет чистого золота» (Majeska. 1984. P. 137, 151, 354-355).

В период Латинской империи при усилении культурных контактов Византии с Зап. Европой стали появляться иконы, на к-рых Н. запечатлен в одеяниях лат. епископа - в митре, красном паллии, с омофором, опускающимся по центру, с посохом в руке, конец к-рого закручен спиралью,- как, напр., на створке триптиха (XIII в., мон-рь вмц. Екатерины на Синае). Сохранились и отдельные стеатитовые иконки святителя, как правило поврежденные, но с хорошо узнаваемым ликом и надписью с именем (подобные иконы оказались на Западе, очевидно, после ограбления К-поля в 1204), напр. образ XI в. к-польской работы: святой стоит под аркой и благословляет поднятой правой рукой (Национальная б-ка Франции, департамент монет и медалей). Фигуру святителя в рост вырезали на камеях, оправляли в серебро или золото и использовали их как наперсные иконы (напр., камея на яшме в золотой оправе, X в., Музей изобразительных искусств, Лион), или, имитируя камеи, воспроизводили на литиках, иконах из цветных стеклянных паст (литики венецианской работы XIII в.- подражание к-польским иконам-камеям: прозрачная зеленая - в фонде Роджерса, Метрополитен-музей, Нью-Йорк; непрозрачная красная, вставленная в наперсный крест кон. XVII в. московской работы,- в ГММК).

Возможно, в Византии к XIII в. возник тип изображения Н., сидящего на престоле (известен по фрескам, напр. в ц. свт. Афанасия Великого в Гераки (Ераки), XII-XIII вв.). В XIII в. известны образы святителя в рост, с широко разведенными в стороны руками, напоминающие оранта или, точнее, служащего иерея, благословляющего правой рукой и держащего на левой Евангелие. Подобное изображение сохранилось на фреске в виме ц. во имя Н. и вмч. Пантелеимона в Бояне (1259). Оно также представлено на находящейся в базилике Н. в Бари надгробной иконе ок. 1321-1323 гг. во 2-м слое живописи. Первоначально святой был изображен в рост, с благословляющей правой рукой перед грудью и с прижатым левой рукой Евангелием. Икона была поновлена и украшена в 1327 г. окладом, живопись дополнена фигурами заказчиков - серб. краля Стефана III Уроша Дечанского с супругой, композицией т. н. Никейского чуда - первоначальное положение правой руки святителя было заменено на поднятое, изменилось положение левой руки и соответственно Евангелия на ней - рука была отведена от корпуса в сторону; в чертах лика ярко выражен греч. тип - удлиненный с горбинкой и каплевидным завершением нос, вытянутый овал лика (San Nicola. 2006. Cat. IV. 7. P. 259-261). Возможно, такой извод считался древнейшим, восходящим к надгробному иконному образу святителя, поиски к-рого выходцы из разных стран христ. Запада вели с XIV в. В 1362 г. король Кипра Петр I Лузиньян отправился в экспедицию на поиски чудесного образа святителя в базилике в Мирах Ликийских (считался созданным при жизни святителя), нашел и перенес его в собор во имя Н. в Фамагусте - коронационный храм династии королей Иерусалима Лузиньянов. В 1570-1571 гг., во время тур. осады, этот иконный образ, видимо, погиб в пожаре, но память о нем сохранилась (Баччи. 2011. С. 303-305). Как выглядел этот образ, доподлинно неизвестно, но не исключено, что его извод повторяют нек-рые иконы не только на Кипре, но и в др. регионах христ. мира. Возможно, к почитаемой в Мирах Ликийских иконе восходит извод с образом святого в полный рост, с благословляющим жестом и поднятым Евангелием, как на барийской или древнерус. Корсунской (Зарайской) иконах, либо как на иконе XVI в. из кипрской ц. во имя Н. в Цакистре (San Nicola. 2006. Cat. V. 10; Баччи. 2011. С. 309; о значении жеста: Шалина. 2004. С. 413-438). Надпись «῾Ο ἅγιος Νικόλαος ὁ ἐν Μύροις», сделанная на рельефном фоне, напоминающем об иконах в окладе (см. образ в Бари), сохранилась на иконе с поясным образом святителя в крещатых ризах, благословляющего правой поднятой перед собой рукой и с прижатым Евангелием к груди левой рукой (ок. 1400, из ц. Панагии Одигитрии в Аредью, ныне в Византийском музее культурного центра им. архиеп. Макариоса, Никосия; San Nicola. 2006. Cat. V. 6. P. 117, 289-290).

В поздневизант. время небольшие резные по камню или на кости иконы Н. получали дополнительные украшения: стеатитовый рельеф XI в., верх к-рого имеет форму арки, с образом святителя в рост, в XIII в. был помещен в центр доски с верхом арочного же формата, став центром нового иконного образа; вокруг него были написаны фигуры Деисуса и избранных святых, а сама центральная стеатитовая икона-медальон была раскрашена в XVII-XVIII вв. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае); камеи с образом святителя помещали в оправу, и они служили панагиями - наперсными (воротными) иконами (напр., панагия с камеей на яшме с поясным образом Н., кон. XIII - нач. XIV в., ГММК). Стеатитовые иконки могли повторять древние образцы, напр. авории, как, напр., иконка (ок. 1300, Музей Бенаки, Афины) с фигурой стоящего святителя, прижимающего Евангелие покровенной левой рукой к груди так, что благословляющая правая рука оказывается расположенной перед кодексом, как на авориях X-XII вв. Подобный образ святого в рост, восходящий к образцам X-XI вв.- «золотого века» визант. глиптики,- воспроизводили в камеях (напр., на нефритовой камее, ок. 1300, ГММК).

Наиболее ранние из сохранившихся до нашего времени иллюстраций к событиям из жизни святого и его чудесам известны на иконах и в монументальных росписях, однако их вид и достоверность требуют уточнения. В 1911 г. В. де Грюнайзен атрибутировал на фреске в рим. ц. Санта-Мария-Антиква (по датировке Й. Вильперта, 2-я пол. VIII в.) изображение 3 дев как «Чудо о 3 девицах», что вызывает сомнения у совр. авторов (Чоффари. 2011. С. 127. Ил. 10). Списки Жития Н. стали иллюстрировать уже в XI в., помещая фигуру святителя в начало текста (Ševčenko-Patterson. 1990). Изображения жизни и чудес Н. в иконописи появляются также в XI в. Неск. житийных сцен помещено на складне к-польской работы, к-рый Г. Сотириу и К. Вайцман датировали 2-й пол. XI в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае). На створке (в 50-60-х гг. XX в. ее обнаружил Вайцман в церкви мон-ря во имя 40 Севастийских мучеников на Синае) с образом (в верхней части) Богоматери из композиции «Благовещение»; под фигурой Пресв. Девы написаны 2 сцены - посвящение в сан диакона и в сан епископа; на утраченной створке с фигурой арх. Гавриила, видимо, располагались начальные сцены «смешанного» Жития, иллюстрирующие рождение святого и приведение его в учение. На фрагменте, к-рый по стилю и программе мог быть частью центральной доски складня, помещены 3 эпизода из «Деяния о стратилатах» (явление Н. епарху, имп. Константину Великому и стратилатам, находящимся в заключении) и завершающая сцена с успением святого. Композиции на этом миниатюрном складне имеют архитектурные декорации: базиликальные строения по краям, фоном служат кивории на колонках и сплошные стены, приковывающие внимание к 1-му плану, где разворачиваются события из жизни Н. (Weitzmann K. Fragments of an early St. Nicholaos Triptych on Mount Sinai // ΔΧΑΕ. Περ. 4. Τ. 4. 1966. Σ. 11-23; Idem. 1982; Ševčenko-Patterson. 1983. Cat. 1. P. 29, 32-33. Pl. 1.1-6).


Свт. Николай Чудотворец, с Деисусом и святыми на полях. Икона. Стеатитовый рельеф — XI в., рама — XIV в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

Наиболее древние житийные иконы сохранились на Синае и на Кипре, они датируются кон. XII-XIII в. Это иконы большого формата (от 0,8 до 2 м и более) с поясным или ростовым изображением святого в среднике. Состав их житийных программ указывает на существование определенного смыслового ядра, т. е. иллюстраций тех чудес Н., которые считались главными в «смешанном» Житии святителя, а также добавление ряда сцен, связанных с теми или иными чудесами, не повторяющимися в др. иконных циклах. Так, на 3 монументальных иконах: кон. XII в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае), из ц. во имя мц. Маргариты в Бишелье, Апулия, и из ц. свт. Николая «тис Стегис» близ Какопетрии - представлены основные сюжеты: рождение святого, обучение, поставление в разные степени церковного сана, а из чудес - спасение моряков, посечение Плакомского древа (отсутствует на иконе из Бишелье), «Деяние о стратилатах» с явлением имп. Константину, спасение мальчика Василия, избавление 3 мужей от казни, погребение святителя. На иконе из Бишелье проиллюстрированы ранние чудеса, совершенные Н. еще в миру, до принятия им церковного сана: 2 клейма с Чудом спасения 3 девиц, чудесный выбор святого на место епископа как 1-го пришедшего в храм; среди сюжетов, связанных с изгнанием бесов, 2 клейма посвящены рассказу о сосуде Артемиды. На иконе из Какопетрии присутствуют сюжет с воскрешением 3 клириков-школяров, зверски убитых и засоленных в бочке, и неск. клейм с посмертными чудесами или с молением благочестивых христиан у гробницы святого. На самых ранних и монументальных житийных иконах святого заметны попытки экспериментировать не только с выбором житийных текстов для иллюстрирования, но и с материалом. Так, последние исследования итал. реставраторов показали, что в качестве основы под живописный слой на иконе из Какопетрии был использован пергамен (Η Κύπρος και η Ιταλία την εποχή του Βυζαντίου: Το παράδειγμα της εικόνας του Αγίου Νικολάου της Στέγης του 13ου αι. που συντηρήθηκε στη Ρώμη / Επ.: Ι. Α. Ηλίάδης. Λευκωσία, 2009); возможно, это было связано с необходимостью золочения фона, для чего подходили технологии иллюминирования рукописей. Расположение клейм относительно средника в иконах может различаться: на упомянутой синайской иконе кон. XII в. средник с 4 сторон окружен сценами из Жития и деяний святого, композиции на верхнем и нижнем полях имеют горизонтальный формат, сюжеты на боковых полях вытянуты по вертикали; та же схема расположения - на иконе из Бишелье. На иконе из Какопетрии житийные сцены расположены по обе стороны средника, т. е. по сторонам фигуры Н., стоящего под аркой с 3-лопастным завершением, у ног святителя представлены молящиеся фигуры донаторов, лат. рыцаря в полном доспехе, его супруги и малолетнего сына, в отдельном клейме, сразу за спиной хозяина и по другую сторону семьи, изображен конь землевладельца.

М. Баччи вслед за Паттерсон-Шевченко считает, что именно схема житийной иконы Н. послужила образцом для создания житийных икон др. святых и Пресв. Богородицы (Баччи. 2011. С. 312). Паттерсон-Шевченко предполагает наличие связи между активным развитием житийной иконографии Н. в тех центрах, где особенно тесно взаимодействовали зап. и визант. мастера (К-поль, Кипр, Синай), и формированием во 2-й пол. XIII в. иконографии (в т. ч. житийной) новых зап. святых, таких как св. Франциск Ассизский (Шевченко-Паттерсон. 2011. С. 286).

В нач. 2000-х гг. была подтверждена возможность существования житийного цикла в базилике в Мирах Ликийских: в помещении галереи, примыкающем к базилике с юга, сохранились фрески, к-рые датируют XII в. (Karakaya N. The Burial Chamber Wall Paintings of St. Nicholas Church at Demre (Myra) following their Restoration // Adalya. Antalya, 2005. Vol. 8. P. 287-310). На фресках представлены сцены, к-рые не встречаются или редки в житийной традиции Н. или же восходят к агиографии соименного святого Н.- Николая Сионского, его почитанию в Ликии, в т. ч. в Мирах Ликийских. Сцену, в которой святитель стоит справа, встречая процессию прихожан (впереди идет полуодетый юноша), Баччи вслед за др. авторами рассматривает как изображение Чуда о спасении Димитрия (Баччи. 2011. С. 315. Ил. 28); к Житию св. Николая Сионского восходит Чудо о помощи бездетной семье. Исследование остатков росписей в базилике в Мирах Ликийских, а также в церквах К-поля показывает, что их иконография не имеет близкого соответствия ни с одним известным житийным циклом Н. По мнению Паттерсон-Шевченко, это может указывать на универсальность чудес святителя, что позволяло развиваться его житийной иконографии по-разному, без привязки к чудесным исцелениям у гробницы, как у др. визант. святых (Там же. С. 493).

В синайских житийных циклах, имеющих в основе скорее всего к-польскую традицию, присутствует сюжет с Н., служащим в сопровождении диакона литургию: архиерей стоит у церковного престола, в руках у него литургический свиток, взор устремлен вверх. Эта композиция по житийным текстам точно не соотносится ни с одним из чудес (Ševčenko-Patterson. 1983. Р. 153-154; наиболее близкие житийные эпизоды - поставление Н. в разные степени церковного служения и евхаристическое Чудо из «Деяния о подати»); не исключено, что она восходит к визант. традиции украшения литургических свитков образами св. отцов Церкви и в данном случае позволяет показать Н. как отца Церкви и ревностного служителя, снискавшего Божественную благодать.


Свт. Николай Чудотворец, с житием. Икона. Кон. XII в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

В иллюстрациях к Житию Н. довольно рано выделились мини-циклы, связанные с наиболее популярными чудесами святителя, прежде всего с прижизненным «Деянием о 3 стратилатах» (в древнерус. иконографической традиции - чудо о 3 воеводах). Это чудо иллюстрировали неск. эпизодами, напр., в монументальной живописи к древнейшим таким памятникам относится роспись нартекса ц. свт. Николая Каснициса в Кастории с 4 сценами из этого текста. На иконе с поясным образом Н. с т. н. Никейским чудом в среднике (кон. XII в., мон-рь вмц. Екатерины на Синае) представлены 5 сцен из «Деяния о стратилатах», в к-рых 3 главных героя легко опознаются по цвету одежд и возрасту: стратилаты в темнице; Н. является императору и епарху в тонком сне; стратилаты со связанными за спиной руками предстают перед императором; император отпускает стратилатов; стратилаты припадают с молитвой к сидящему на высоком престоле Н., благословляющему их. Спустя неск. столетий (в XIV или XV в.) житийный цикл этой иконы в точности воспроизвели на др. синайской иконе, где в среднике святитель представлен стоящим и к нему обращены в молении 2 монаха, на крупной раме изображены Деисус и избранные святые (мон-рь вмц. Екатерины на Синае). Детали синайской иконы кон. XII в. повторены также и на иконе из Бишелье, но изменены последовательность сцен цикла «Деяния о стратилатах» и его место среди клейм. Меньше клейм, нежели на синайской иконе, включает это чудо на иконе из Какопетрии; сцены этого чуда располагаются в начале житийного цикла, сохраняя связь с прижизненными деяниями святителя. Показательно, что на древнейших житийных иконах, созданных мастерами высокой визант. художественной культуры, отсутствует изображение перенесения мощей Н., а завершают житийный цикл или успение Н., или положение тела Н. в саркофаг.

Нек-рые сцены из житийного цикла Н. включали в роспись компартиментов алтарного пространства (напр., в жертвеннике ц. Св. Софии (Панагии Одигитрии) в Монемвасии, кон. XII - нач. XIII в.). К Житию св. Николая Сионского восходит рассказ о Плакомском кипарисе, который позднее был превращен в посмертное чудо Н. К иллюстрациям посмертных чудес относится также изображение спасения крестьянского сына Василия из араб. плена - сцены с изображением этого чуда имеются на всех 3 ранних житийных иконах: из мон-ря вмц. Екатерины, из Бишелье и из Какопетрии.


Чудо о трех клириках. Клеймо иконы «Свт. Николай Чудотворец, с житием» из Какопетрии. XIII в. (Византийский музей культурного центра им. архиеп. Макариоса, Никосия)

С XIII в. и на протяжении поздневизант. времени произведения, созданные в различных художественных техниках, зафиксировали вселенские масштабы почитания Н.- от Синая до сев. владений Вел. Новгорода в Др. Руси, от Грузии до Юж. Италии. К ним относятся фрески как в королевских постройках Сербии (в сев. капелле нартекса Радослава в Богородичной ц. мон-ря Студеница, ок. 1233-1237; в диаконнике Троицкой ц. мон-ря Сопочани, ок. 1270; в жертвеннике Успенской ц. мон-ря Грачаница, Косово и Метохия, 1321), так и в скромных церквах, расписанных на средства общины (напр., в Никольской в Кириакоселии, о-в Крит, 1-я пол. XIV в.). В Бояне житийный цикл Н. является самым ранним из сохранившихся и достаточно полных циклов на слав. землях (более ранним примером является не полностью сохранившийся цикл на сев. стене сев. капеллы в Радославовом нартексе Богородичной ц. мон-ря Студеница с композициями: «Явления Николая Чудотворца епарху Аблабию» из Деяния о стратилатах и частично сохранившимся «Посечением древа»). Как и в росписи Радославова нартекса, этот цикл в Бояне располагается в нартексе-притворе, занимая оба склона свода и люнеты на западной и восточной стенах. Он состоит из 18 сцен Жития, т. е. превышает традиц. циклы икон той эпохи: рождество, посвящение в сан диакона и епископа, «посечение» кипариса в Плакоме, спасение на море, 5 сцен из «Деяния о стратилатах», успение и спасение юноши Василия. В него включены также и те сюжеты, к-рые чаще встречаются не в произведениях, восходящих к искусству К-поля, а в местных вариантах, как восточных, так и западных: история о 3 девицах (надпись не сохр.), сокрушение идолов, спасение Димитрия от потопления, Чудо о ковре. Композиции сцен восходят к более ранним циклам, известным по иконам Синая, Кипра, фрескам Кастории, прежде всего в иллюстрациях к «Деянию о стратилатах», напр., тюремный замок показан как пещера или подвал, внутри к-рого беседуют трое заключенных, или благодарная молитва воевод за их спасение изображена как коленопреклоненный или в полный рост проскинесис пред святителем, сидящим на троне. Отличия свидетельствуют об ориентации на дополнительные источники: корабль в морском чуде увешан по бортам щитами, в жестах моряков, закрывающих лица рукавами, отражается намерение авторов передать психологическое восприятие момента, идол в сцене его сокрушения похож не на бесоподобную фигуру, но на античную статую грации или богини. Посмертные чудеса Н. были особенно любимы в слав. странах, напр., спасение юноши Василия в росписях Бояны имеет пространную надпись, называющую чудо страшным и указывающую на быстроту его исполнения - «единым часом»; в сцене спасения Димитрия от потопления совмещены планы с перевернутой на воде лодкой, стоящим над ней святым и спасенным Димитрием у дверей своего дома; появляются иллюстрации Чуда о ковре, где ковер показан развернуто, а по его расцветке и узорам, включающим круги с заключенными внутри тонкими побегами, можно определить, что ковер из богатого храма, каким была Св. София К-польская (Ševčenko-Patterson. 1983. P. 34-35, 69, 73, 76, 86, 98, 100, 101, 107, 132-133, 136, 145, 149, 153). Разнообразны были размеры и формы икон Н.- от больших житийных «досок» до энколпионов. Известны мозаичные иконы Н. поздневизант. периода с поясным портретом святителя в серебряном сканом окладе (кон. XIII в., Музей западного и восточного искусства, Киев) или с портретными бюстами 3 Вселенских святителей и Н. (1-я четв. XIV в., К-поль) в раме с живописными изображениями святых (чьи мощи были вставлены в эту раму), созданные рус. или греч. мастерами в Москве (XIV в., ГЭ).

Судя по сохранившимся памятникам, воспроизводившим житийный цикл Н. на иконах и в монументальных росписях визант. времени на территории империи и стран ее культурного влияния (Сербия, Болгария, Румыния), набор иллюстрируемых чудес почти не пополнялся, разве что могло увеличиться число эпизодов «Деяния о стратилатах» (до 5-6 сцен). Сюжетом для отдельной иконы стала сцена «Успение свт. Николая» (напр., на иконе из неизв. церкви в Кастории, 1-я пол. XV в., ныне в Византийском музее, Кастория).

В памятниках 2-й пол. XIII-XIV в. из новых деяний и чудес появляются следующие: спасение Димитрия от потопления (в росписи Боянской церкви (1259)); сокрушение идолов (там же); исцеление бесноватого (в росписи ц. равноапостольных Константина и Елены (Никольской) в Рамаче, Сербия, ок. 1392); в 2 эпизодах начинают изображать Чудо о спасения юноши Василия - явление Н. Василию во время пира у султана и возвращение юноши домой, причем Н. изображен на лошади (там же), вероятно, под влиянем иконографии аналогичного чуда вмч. Георгия Победоносца. Житийный цикл Н. в росписях может занимать целый ярус в наосе (ц. свт. Николая Орфаноса в Фессалонике, 10-е гг. XIV в.), свод (в ц. свт. Николая Кампинари в Плаце, Греция, 1348/49; в юж. нефе Вознесенской ц. мон-ря Дечаны, ок. 1348-1350). На неск. житийных иконах святителя из синайского мон-ря вмц. Екатерины (все XV в.), в т. ч. на 2-сторонней иконе, созданной уже после падения К-поля, были повторены те же 16 клейм, что и на древней иконе кон. XII в.

В поствизант. иконографии сохранились и древнейшие изводы с поясным изображением Н. без т. н. Никейского чуда, передающие классический облик святого: он предстает благообразным старцем с короткими седыми волосами и бородой, с высоким лбом и залысинами, со впалыми щеками и крупными, твердыми чертами лика. Поясное изображение святителя известно на иконах критского мастера сер.- 2-й пол. XV в. Андреаса Рицоса, напр., створка триптиха, находящегося за престолом капеллы Сан-Мартино в базилике Бари. Др. части этого произведения, продолжая древнюю традицию, представляют святителя рядом со Спасителем и Пресв. Богородицей. Как и ранее, писали торжественные монументальные композиции с образом святого в полный рост: таким Н. изображен на фрагменте полиптиха, заказанного для главного алтаря ц. Санто-Стефано в Монополи, Апулия (ныне в Музее изящных искусств в Бостоне, 1-я пол. XV в.), или на монументальной иконе из частной коллекции на о-ве Керкира, подписанной именем Ангелоса (1-я пол. XV в.). В стиле этих произведений отразилось влияние европ. искусства: «византийская» по облику фигура Н. на иконе из Бостона плотно вписана в узкий формат клейма, увенчанного рельефной стрельчатой арочкой с вимпергом, благодаря чему напоминает готический алтарный образ.

Сохранилось большое количество критских икон Н. XV-XVII вв. разных изводов. Критским мастерам был известен также вариант с изображением сидящего на троне Н. (напр., икона нач. XV в., до 1970 находившаяся в галерее Илиаса Нойферта в Мюнхене, ныне местонахождение неизв.: Katalog der Herbstausstellung, 1970: Russische u. griechische Ikonen, 15.-18. Jh. / Galerie Ilas Neufert. Münch., 1970. N 2. Ил. на обл.). По мнению Е. Хауштайн-Барч, эта икона входила в состав небольшого иконостаса (Haustein-Bartsch E. Die Ikone «Lukas Malt die Gottesmutter» im Ikonen-Museum Recklinghausen // Greek Icons: Proc. of the Symposium in Memory of M. Chatzidakis in Recklinghausen, 1998 / Ed. E. Haustein-Bartsch, N. Chatzidakis. Athens, 2000. P. 11-28. Fig. 12-23). На иконе святитель сидит на деревянном резном обильно орнаментированном троне с 3-лопастной спинкой; он благословляет правой рукой, левой придерживает на колене открытое Евангелие; Н. в белом саккосе с темными крестами, из-под к-рого видны белый стихарь и расшитая епитрахиль, на плечах омофор. Композиции со сценами 2 чудес (Н. спасает 3 мужей от казни; Чудо о 3 девицах) помещены в верхних углах золоченого фона, там, где обычно располагаются изображения Иисуса Христа и Богоматери, подающих святому знаки сана (омофор и Евангелие). Тронный образ Н. представлен и на критской иконе, ныне находящейся в ц. Сан-Никола-деи-Гречи или Санта-Мария-дель-Аммиральо, она же Марторана в Палермо на Сицилии; композиция иконы позволяет предположить, что ее заказчиками были члены братства - миряне и лица духовного звания: справа от трона святителя изображены мужчины, слева - женщины. М. Василаки полагала, что икона была связана с мон-рем, посвященным Н.: за спиной у мужчин показано здание, вход в к-рый украшает икона с образом святителя в фелони, благословляющего поднятой десницей. Тип сидящего на троне Н., благословляющего молящихся, был характерен и для украшения литургических сосудов. Подобного извода рельефная позолоченная фигура Н. украшает серебряный дискос (1622, ныне в ризнице Протата на Афоне). По сторонам святого - Никейское чудо, у подножия - миниатюрная фигурка ктитора или мастера, подносящего этот дискос святому; по краю тарели изображены Христос и Богоматерь, полуфигуры святых, вписанные в завитки растительных побегов наподобие композиций «Древо Иессеево» или «Союзом любви связуемы апостолы...», в целом орнаментика близка к европ. декору таких предметов. Согласно надписи, дискос предназначался для к-польской ц. во имя Н. Контоскалион (греч. «близ лестницы»). Входящий в название эпитет указывает на местонахождение храма, вероятно, в районе новой (для зрелого и поздневизант. периода) приморской гавани К-поля (Стамбула) на побережье Пропонтиды (Мраморного м.), западнее Софийской гавани. О существовании здесь неск. храмов в поздне- и поствизант. время свидетельствуют также древнерус. источники. Царские дары и пожалования, предназначенные для пожертвований в мон-ри и храмы правосл. Востока, купец Трифон Коробейников в 1591 г. дал в 2 Никольских царьградских храма с топонимом «Кум-капи», один из них был армянским; правосл. Никольская ц. была и в соседнем р-не бывш. столицы Византии, Псамафии (с Псамафийскими воротами в крепостных стенах имп. Феодосия), в рус. тексте названа «Николы Псомотея-магаледа» (Посольская книга по связям России с Грецией (правосл. иерархами и мон-рями), 1584-1594 / Отв. ред.: В. И. Буганов. М., 1988. С. 161).

Н. Хадзидаки составила список всех известных житийных икон Н., созданных на Крите в XV-XVI вв., в связи с изучением иконы, приписываемой критскому иконописцу 2-й пол. XVI в. Георгию Клонцасу (Χατζηδάκι Ν. Εικόνα του Αγίου Νικολάου με βιογραφικές σκηνές. ´Ενα άγνωστο έργο του Γεωργίου κλοντζά // ΔΧΑΕ. 2001. Τ. 22. Σ. 393-416, особенно на Σ. 412-414. См. также: Βασιλάκη Μ. Μεταβυζαντινή εικόνα του αγίου Νικολάου // Αντίφωνον: Αφιέρωμα στον καθηγητή Ν. Β. Δρανδάκη. Θεσ., 1994. Σ. 229-245). Наиболее часто в средниках критских житийных икон встречается изображение святого на троне. На одной из наиболее ранних - иконе 30-60-х гг. XV в. (ныне в мон-ре ап. Иоанна Богослова на о-ве Патмос) - Н. в древнем поясном типе, с благословляющей правой рукой перед грудью, с Евангелием, к-рое он крепко сжимает левой рукой, и с Никейским чудом; сцены из Жития святого на ней окружают средник со всех сторон, как и на 2 иконах (ок. 1500 и ок. 1600) из коллекции Р. Андреадиса (Афины), на к-рых в среднике представлен Н., сидящий на троне. На иконе Н. с о-ва Керкира работы мастера Ангелоса 8 житийных композиций были написаны только на вертикальных полях иконы (вероятнее всего, в посл. десятилетия XVI в.). На иконе Н. из венецианской ц. Сан-Джованни-ин-Брагора 12 житийных композиций размещены с 3 сторон, а на верхнем поле расположен Деисус (Христос, Богоматерь, св. Иоанн Предтеча и 2 архангела). Реже 2 сцены из Жития изображаются в верхних углах позолоченного фона средника, как на иконе из галереи Илиаса Нойферта (Мюнхен). Критская икона, сохранившаяся в Епископском дворце греч. г. Янина (ок. 1500), представляет редкий тип с погрудным изображением Н. и 3 композициями с чудесами, к-рые расположены в нижней части иконы. Число и выбор сюжетов могли варьироваться на каждой иконе. Напр., сцена «Успение свт. Николая» отсутствует в нек-рых произведениях (икона с Патмоса); в других (иконы из коллекции Андреадиса) история о 3 военачальниках занимает более одного клейма.

Композиции житийных икон XV-XVI вв. имеют близкое сходство в иконографических деталях, что свидетельствует об общем прототипе, вероятно критской иконе раннего XV в. с ярко выраженным палеологовским обликом, к-рая либо не сохранилась, либо еще не выявлена. Житийная икона работы Георгия Клонцаса (2-я пол. XVI в.), находящаяся ныне в Испании (Каса-Гранде, Торрехон-де-Ардос, близ Мадрида), еще сохраняет связь с традицией критских икон XV - раннего XVI в., но в нек-рых клеймах, напр. «Рождество свт. Николая», проявляется влияние итал. маньеризма. Широкое почитание святого как покровителя на море в критской иконописи отражает тот факт, что островитяне осваивали море еще в визант. период. Заказ произведений, подобных полиптиху в алтаре ц. Санто-Стефано в Монополи, Апулия, 3-частной иконе в алтаре капеллы Сан-Мартино в ц. свт. Николая в Бари, иконе для братства в Пьяна-дельи-Альбанези и иконе в ц. Сан-Джованни-ин-Брагора в Венеции, следует рассматривать как результат условий, сложившихся на Крите в период господства Венеции (1210-1669), благодаря к-рым итал. церквам, мон-рям, братствам и отдельным ктиторам легко было обращаться к критским иконописцам, а им - беспрепятственно путешествовать в Венецию, в др. города Италии и дальше (достаточно вспомнить мастера Эль Греко, ученика Тинторетто и Веронезе, осевшего и прославившегося в Испании во 2-й пол. XVI - нач. XVII в.).

Во многом под влиянием иконографических вариантов и композиций критских икон формировался облик поствизант. икон Н. за пределами острова, что очевидно на примере житийной иконы, некогда находившейся в ц. во имя Н., воздвигнутой мон. Евпраксией (ныне в Византийском музее в Кастории, датируется посл. десятилетиями XV в., возможно, работа мастера Ксеноса Дигениса). Это 2-сторонняя икона с изображением на лицевой стороне Н. в рост и 12 сцен его Жития и плохо сохранившейся композицией «Успение свт. Николая» на обороте.

Мастера критского происхождения, бежавшие с острова после тур. оккупации (1669), как, напр. Николаос Кальбос и Иоаннис Мосхос, принесли сложившиеся на Крите варианты и схемы житийных икон Н. на Ионические о-ва, о чем свидетельствуют сохранившиеся произведения - икона 1674 г. с подписью Кальбоса в частном собрании в Афинах, подписная житийная икона иконописца Иоанниса Мосхоса из собрания Ловерду (ныне в Византийском музее, Афины). Иконы Н. разных иконографических изводов продолжали создавать в XVIII-XIX вв.

Древняя Русь и Россия

Иконы Н. в Киевской, Центральной Руси и на Новгородской и Псковской землях

Местные особенности почитания Н. складывались уже в домонг. период прежде всего в княжеской среде. Для изображений святителя было характерно использование варианта извода, в котором Н. представлен старцем - седым, лысоватым, с короткими, чуть волнистыми волосами и недлинной бородой; правой рукой, поднятой перед грудью, он благословляет, на левой руке - Евангелие, большой, украшенный кодекс; цвет фелони светлый (белый, зеленоватый, розовый).


Поставление свт. Николая Чудотворца во епископа. Роспись ц. Вознесения Господня мон-ря Дечаны. Ок. 1343 г.

Образ святителя включен в программы монументальных росписей главных храмов новообращенной Руси, среди к-рых - мозаики и фресковые росписи собора Св. Софии в Киеве (40-е гг. XI в.). Вопрос о количестве изображений Н. в этом крупнейшем из древнерус. храмов остается спорным в связи с плохой сохранностью нек-рых из них. Дискуссия касалась и истории собора. Укр. исследователи Н. В. Верещагина и Н. В. Холостенко насчитывают 5 изображений святителя и трактуют это не только требованиями программного характера, но и патрональной проблематикой росписи, основываясь на гипотезе о 2-м крестильном имени равноап. кн. Владимира (Василия) Киевского - Николай. С этим мнением не согласны российские историки, к-рые считают, что подобная гипотеза основана на поздней традиции имянаречения и не отражает реалий визант. периода Др. Руси (Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у рус. князей в X-XVI вв.: Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006. С. 502). В. Д. Сарабьянов, насчитывающий в росписях киевской Св. Софии 3 фигуры Н., объясняет включение образа святителя в декор компартиментов храма различными аспектами программы (Сарабьянов В. Д. Образ свт. Николая Чудотворца в росписях Софии Киевской // Бугаевский. 2011. С. 446-463). Так, Н. представлен на мозаике в алтаре под сценой «Причащение апостолов» фронтально в рост в белой фелони 1-м из святителей в левом ряду, сразу за первомч. архидиак. Стефаном (Там же. Ил. 2, 4. С. 448, 450). Суровый лик, благословляющая десница перед грудью на уровне Евангелия в левой руке являются отражением визант. традиции иконографии. Размещение образа Н. рядом с фигурами свт. Климента, папы Римского (чьи мощи были перенесены равноап. кн. Владимиром из Корсуни в Киев), и свт. Епифания, еп. Кипрского (в день его памяти была освящена Десятинная церковь в Киеве), призвано указать на связь избранных святых с началом христианства на Руси и с покровительством их рус. христианам. Еще 2 фресковых образа Н. имеются в наосе в одной из 2 арок, соединяющих юго-зап. компартимент под хорами с подкупольным пространством, и в зап. части юж. внутренней галереи; в обоих случаях святой представлен в том же изводе, что и на алтарной мозаике. Фигура Н. в юго-зап. объеме собора (цвет его фелони розовый, обрез Евангелия - синий) соседствует с патрональными образами святых рус. князей (Там же. Ил. 7, 8. С. 452, 453, 455). При изображении Н. в юж. внутренней галерее надпись не сохранилась, но облик узнаваемый: высокий лоб обрамлен короткими, чуть вьющимися волосами (Там же. Ил. 13, 15. С. 456, 457). Святитель облачен в светлые одежды, зеленоватая фелонь покрывает левую руку, на к-рой он держит Евангелие, на правом плече ткань фелони приподнята, так что виден рукав синего платья с золотым поручем; белый омофор украшен крупными крестами; Евангелие в золотом окладе с зеленым обрезом подобно богато отделанным напрестольным кодексам средневизант. времени к-польской работы. Это фресковое изображение святого было выделено среди других с помощью декоративных приемов: на нимбе живописью исполнена окантовка в виде жемчужин, на одеждах сохранились следы мелких гвоздей, крепивших металлические пластинки, составлявшие драгоценный оклад. Над головой фигуры сохранились следы примыкания сени в виде арочки со стрельчатым завершением, отмечающей это изображение как чтимый образ; возможно, рядом с ним были помещены или вмонтированы в стену мощи. Мнение о том, что этот образ являлся чтимым, высказывали акад. Ф. Г. Солнцев, Г. Н. Логвин, И. А. Стерлигова; В. Д. Сарабьянов считал возможным, что «особое почитание его (Н.- Авт.) образа было обусловлено присутствием здесь частицы его мощей или какой-то реликвии, связанной с именем этого святого» (Попова, Сарабьянов. 2017. С. 97). В этом же компартименте находятся образы св. епископов древних Церквей М. Азии и Понта, регионов, связанных с местом крещения равноап. кн. Владимира,- святителей Климента, папы Римского, и Капитона Херсонесского, Фоки Синопского. Т. о. была выражена тема вхождения Руси в содружество христ. народов; торжественное представление образа Н. отразило во всей полноте преемственное почитание святителя, характерное для Византии (см. также: Там же. С. 54, 97, 103, 221, 363. Ил. 35, 77, 289, 296). Появление иконы-фрески в декоре киевского княжеского собора согласуется с визант. традицией: подобные образы Н. в рост известны в храмах свт. Николая Каснициса в Кастории, свт. Николая «тис Стегис» близ кипрской Какопетрии (обе росписи - кон. XII в.), в Успенском монастыре Милешева, Сербия (ок. 1228).


Избрание свт. Николая Чудотворца епископом в Мирах. Клеймо иконы «Свт. Николай Чудотворец, с житием» из Бишелье. XIII в. (Пинакотека, Бари)

К числу ранних изображений относится фреска с фигурой Н. из собора княжеского Михайловского Златоверхого мон-ря в Киеве (1108-1113, ГТГ). Святой представлен в рост в белом облачении; правой, приподнятой перед грудью рукой он благословляет молящихся, на непокрытой левой - раскрытое Евангелие, к-рое святитель держит перед собой (уникальная деталь для раннего периода древнерус. искусства), по замечанию И. А. Шалиной, подобно Христу Учителю (Шалина. 2011. С. 553); роль Н. как учителя была обозначена также расположением этого образа, к-рый, судя по размерам, находился на предалтарном столбе и был обращен в соборный наос.

В киевском соборе Св. Софии на хорах прославилась чудесами икона Н., называемая «Никола Мокрый», перед к-рой, согласно преданию, был обретен утонувший в Днепре младенец (см. в ст. Николая Чудотворца, святителя, чудотворные иконы). Рассказ о киевском младенце известен из лит. произведения кон. XI или нач. XII в. (Устинова О. А. К лит. истории текста Чуда о детище // Свт. Николай Мирликийский в памятниках письменности и иконографии. М., 2006. С. 49-82). Поздние воспроизведения иконы «Никола Мокрый» из собора Св. Софии представляют собой поясные изображения святителя с т. н. Никейским чудом.

Кон. XI или нач. XII в. датируется еще одно киевское Чудо - о половчине, с к-рым историки связывали церковь на Кирилловской ул. близ Иорданского ручья; обломки ее кирпичей относятся ко 2-й пол. XI в. (Раппопорт П. А. Русская архитектура XI-XIII вв. М., 1982. С. 20).

С княжеской властью был связан древнейший новгородский чтимый образ Н.- круглая икона «Никола Дворищенский» (не сохр., к ее облику восходят неск. круглых икон XVI и XVII вв.), по выражению поздних летописцев - «начальный образ» княжеского собора во имя Н. на Ярославовом дворище (на Торговой стороне) (заложен в 1113). Вошедшее в поздние летописи новгородское Сказание свидетельствует, что в нач. XII в. от этой иконы исцелился кн. Мстислав Владимирович Новгородский, строитель собора на Ярославовом дворище (подробнее см. в ст. Николая Чудотворца, святителя, чудотворные иконы). Написание образа на доске круглого формата является чрезвычайно редким примером для средневек. искусства и восходит к визант. иконным образцам еще доиконоборческого времени.

К древнейшим иконам Н. принадлежит образ святителя с избранными святыми на полях из московского Новодевичьего мон-ря (кон. XII - нач. XIII в., ГТГ; см.: Антонова, Мнёва. Каталог. Т. 1. Кат. 9. С. 69; ГТГ: Кат. собр. 1995. С. 54-56. Кат. 9). По преданию, он был привезен из Новгорода и вложен в московскую обитель царем Иоанном Грозным. Визант. по типу икона - крупный поясной образ святого в среднике с меньшими по масштабу фигурами святых на полях (на боковых - стоящими, на верхнем и нижнем - оглавными или поясными). Лик святого отмечен особенностями искусства комниновской эпохи, с оттенком маньеризма в чертах: вытянутый, яйцевидного очертания овал головы, высокий лоб, причудливый абрис бровей, прямой с горбинкой и мясистым кончиком нос. Научные исследования последних лет показали, что лик был написан по правилам визант. техники иконописания, восходящей к законам античной живописи: многослойно, без санкиря, с тончайшими верхними слоями - лессировками сине-голубого оттенка, положенными поверх охрения, что придавало изображению пластический, правдоподобный эффект. Иначе, без использования лессировок, была написана благословляющая десница святителя (возможно, эта часть иконного образа как предназначенная для поклонения (целования) закрывалась окладом); такой же упрощенностью живописной техники отличаются и фигуры святых на полях. На господство визант. образцов указывает типологическое и стилистическое сходство поясного образа Н. в среднике монументальной иконы из Новодевичьего мон-ря с памятниками малых форм и из др. материалов, напр. с серебряным медальоном-пластинкой с поясным образом Н. и греч. надписью XI - нач. XII в., найденным в составе клада на берегу р. Трубеж близ Переяслава Полтавской губ., в пределах Переяславского княжества Киевского периода (Корзухина Г. Ф. Русские клады IX-XIII вв. М.; Л., 1954. С. 93. Табл. XVI, I). Этого же типа поясной образ Н. в особой живописной раме-арке, т. е. представленный как чтимая икона, есть в росписи кон. XII в. в Георгиевской ц. в Ст. Ладоге, на откосе сев. арки, соединяющей наос с пространством под хорами (Сарабьянов В. Д. Георгиевская ц. в Ст. Ладоге. М., 2003. С. 57. Ил. 60). К этой иконографической типологии принадлежит и икона Н. из новгородского Свято-Духова мон-ря с поясным образом святителя в центре, окруженным 4 круглыми медальонами с полуфигурами избранных святых, очевидно соименных заказчику иконы и/или его семье (по мнению В. А. Булкина, икона датируется 1-й пол. XIII в., Э. С. Смирнова называет сер. XIII в., ГРМ); согласно несохранившейся, но известной по публикациям надписи, она была принесена в мон-рь ок. 1500 г. «из Диких пол(ей)».

Прославление Н. как одного из важнейших св. заступников было выражено в искусстве не только в произведениях иконописи и монументальной живописи для княжеских и кафедральных центров, но и на предметах мелкой пластики. В X-XII вв. были распространены кресты-энколпионы с высоким рельефом, украшенные изображениями святых (в т. ч. Н.); их находят в разных местах Киевской Руси и в соседних регионах. В надписании к образу Н. есть греч. слово «αγιος» и слав. форма имени - Никола вместо Николай; его образ сочетается с образами святителей и воинов, что не было характерно для визант. церковной и культурной традиции (Корзухина, Пескова. 2003. С. 15). Подобные кресты сохраняли значение святынь и в кон. XIV-XVI в., они передавались по наследству, украшались, напр., металлическими ковчегами с лицевыми композициями и образами, как меднолитой домонг. крест в серебряном ковчеге московской работы кон. XIV - нач. XV в. (ГММК) (см.: Моршакова. 2013. Кат. 12. С. 88-95). Уже в домонг. пластике, в т. ч. на резных каменных иконах, используются сюжеты и композиции, прославляющие заступничество Н.: его поясное изображение соединяется с образами 7 отроков Эфесских (напр., на 2-сторонней иконе XI-XII вв., ГИМ) или помещается в верхней части на лицевой стороне креста-энколпиона над главой распятого Спасителя (напр., на створке энколпиона киевской работы, вероятно, XII в., ГММК; см.: Моршакова. 2013. Кат. 6. С. 65), соединяется с образами др. святых на обороте - напр. с прор. Илией, питаемым вороном (каменная иконка XII в., ГТГ).

В XIII-XVII вв.

в иконографии Н. продолжают использовать 2 основных для визант. искусства извода: поясной, с благословляющим жестом правой руки и с Евангелием в левой, и ростовой. С XIII в. известны изображения святителя в рост с широко разведенными в стороны руками. Этот вариант скорее всего был также заимствован из Византии и через искусство Балкан (Сербии или Болгарии) проник на Русь; известен по немногим произведениям мелкой пластики и живописи Русского Севера. Сохранились кресты-энколпионы с фигурой Н., выполненной в технике выемчатой эмали (с городища Болгар, Республика Татарстан, XIII в., ГИМ), иконы (житийный образ святителя из ц. во имя Н. из погоста Озерёво (ныне деревня в Ленинградской обл.), 1-я пол. XIV в., ГРМ,- под разведенными в стороны руками святителя помещены меньшего размера ростовые фигуры святых Космы и Дамиана).

Сокрушение идолов. Роспись ц. во имя свт. Николая Чудотворца в Бояне. 1259 г.

Как и в произведениях средневизант. и домонг. времени, на сохранившихся рус. иконах XIII - 1-й пол. XIV в. образ святителя в среднике окружен небольшого размера фигурами святых на полях, часто это св. врачи-«безмездники» Косма и Дамиан, целители (напр., их фигуры на полях иконы Н. из Новодевичьего мон-ря, кон. XII в., ГТГ), или фигуры меньшего размера в среднике рядом со святителем, как на упомянутой выше житийной иконе из погоста Озерёво (ГРМ). Среди святых, изображенных рядом с Н., могут быть покровители неск. заказчиков или семьи, напр. на упомянутой иконе XIII в. из Свято-Духова мон-ря, или представителей различных чинов святости, как, напр., на иконе мастера Алексы Петрова, написанной для Никольской ц. на о-ве Липно близ Новгорода (1294, НГОМЗ). В исполнении нек-рых икон проявляется обращение не столько к визант. образцам комниновского или палеологовского времени, сколько к образцам европейским - романским или даже готическим. Так, на упомянутой иконе из храма на Липне Н. представлен, по выражению Э. С. Смирновой, в «латинской» фелони (Смирнова. 2011. С. 371), по мнению Е. В. Гладышевой - в облачении, напоминающем лат. казулу (аналог греч. фелони), под к-рой видно впереди богатое платье (подризник) с расшитыми золотом крестообразными узорами, с поручами, которым по цвету и украшениям аналогичны своеобразные «перевязи» на предплечьях (сопоставляются с орнаментальным клавом на правом рукаве хитона Спасителя, протягивающего Н. кодекс). На всех элементах одеяния с помощью имитации различных материалов (жемчуга, золотого шитья, ярких тканей, тонких узоров-вышивок) воспроизведен мотив креста или квадрифолия, как, напр., на нимбе святителя, на плаще-гиматии Иисуса Христа. В деталях (напр., подножия Христа и Богоматери, обрез Евангелия и свиток в руках Спасителя), в узорах и одеждах господствуют красный или багряный цвета, символизирующие царскую власть. В состав избранных святых на полях новгородских икон с образом Н. нередко включались образы св. князей-страстотерпцев Бориса и Глеба (напр., на иконах XIII в. из Свято-Духова мон-ря и из храма на Липне); они часто изображались вместе на каменных иконках. Впосл. традиция их совместного изображения была воспринята в др. регионах - в Поволжье (икона XVI в., НГИАМЗ), на Русском Севере - киотная статуя Николы Можайского с живописными образами св. князей на створках (АМИИ). Часто в ряд святых включали образы св. жен-мучениц. Выбор образов святых для написания иконы может быть связан как с желанием заказчика иметь изображение соименного небесного покровителя, так и с намерением почтить память святого, на чей день поминовения пришлось то или иное знаменательное событие. Особую выразительность образу святителя на иконе мастера Алексы Петрова из храма на Липне придает такой прием, как взгляд, обращенный в сторону, в отличие от более ранних изображений, восходящих к визант. образцам, на к-рых взор святого устремлен на молящегося.

Икона из храма на Липне иллюстрирует наиболее распространенные в новгородской художественной культуре аспекты почитания Н. как целителя (об этом аспекте почитания Н. в культуре и искусстве Новгорода XIII в. см.: Царевская. 2011). Липенский образ имеет масштабное значение, выраженное не только в сложности программы, большом количестве святых, богатстве узоров и цветовых оттенков, но и в подробной вкладной надписи-летописи, упоминающей как создателей и современников иконы в 1294 г., так и заказчиков ее поновления в 1555-1556 гг., при царе Иоанне IV Васильевиче Грозном (Смирнова. 1976. Кат. 5. С. 170; Иконы Вел. Новгорода XI - нач. XVI в. М., 2008. Кат. 4. С. 100; авт. описания Е. В. Гладышева). Возможно, что сочетание образов Н. как благословляющего архиерея и св. врачей-бессребреников Космы и Дамиана восходило к почитаемому домонг. образу или чудесному явлению, соединившему 3 святых. К этому неизвестному образцу может принадлежать и крест-энколпион визант. работы с городища в урочище Звенигород на р. Збруч (Тернопольский р-н, Украина), на лицевой стороне к-рого образ Н. сопровождается полуфигурами св. целителей Космы и Дамиана (2-я пол. XII - нач. XIII в., Тернопольский краеведческий музей, см.: Корзухина, Пескова. 2003. № IX 3/2. С. 232. Табл. 159). С Новгородом связана и икона посл. трети XIII в. (ныне в ГРМ), на к-рой Богоматери с Младенцем предстоят святители Н. и ап. Климент, папа Римский, небесный покровитель архиеп. Климента Новгородского († 1299), при к-ром был построен храм на о-ве Липно и написана мастером Алексой Петровым храмовая икона. На этой иконе Н. отведено более почетное, нежели ап. Клименту место,- по правую руку от Христа - поскольку святитель выступает ходатаем за архиепископа Новгорода в лице его небесного покровителя. Эта функция Н. как авторитетного заступника за представителей высшей церковной иерархии (и даже мирской) нашла воплощение в различных памятниках с портретами самих заказчиков или их св. покровителей на широком пространстве от Балкан до Литовской Руси: в росписи нартекса при ц. Богоматери «Одигитрия» в Печской Патриархии (Косово, Сербия, 30-е гг. XIV в.) Н. с молитвой обращается к Богоматери «Воплощение» вместе со стоящим напротив него архиеп. Даниилом II; в росписи зап. стены в капелле Св. Троицы Люблинского замка (Польша, ок. 1418) Н. представляет сидящим на престоле Богоматери и Младенцу преклонившего колени лит. кор. Ягайло (Голубев С. И., Пивоварова Н. В. Икона «Богоматерь на престоле со свв. Николой и Климентом» из собр. ГРМ: вопросы иконографии // ГЭ: Культура и искусство христиан-негреков: Науч. конф. Памяти А. В. Банк: Тезисы докладов. СПб., 2001. С. 12-15).

Не только в Византии и у правосл. слав. народов на Балканах, но и на Руси почитание Н. с ранних пор было связано с водными пространствами, с покровительством святителя плавающим путешественникам. Древнейшие рус. чудотворные иконы Н. были обретены на воде, путешествовали сами или совершали чудеса спасения на водах: напр., упоминавшаяся круглая икона приплыла в нач. XII в. из Киева на о-в Липно под Новгородом, а после исцеления св. кн. Мстислава Владимировича поставлена в построенном им Николо-Дворищенском соборе на новгородском Торгу, на берегу р. Волхов. Во Владимире-на-Клязьме, по преданию, с XII в. недалеко от речной пристани была известна ц. Николы в галеях («Николы Мокрого»), перестроенная в камне в 1732-1735 гг. (СПАМИР: Владимирская область. М., 2004. Ч. 1. С. 175, 448-450); подобные храмы были во всех крупных торговых и художественных центрах Руси эпохи позднего средневековья: в Ярославле, Костроме, Муроме. На почитание Н. как заступника путешествующих на водах в Новгороде и в целом на Руси оказали влияние многочисленные торговые связи, прежде всего с ганзейскими городами Зап. Сев. Европы.

Образы Н., созданные в XIII в., сохраняют актуальность и в более позднее время. Так, средник псковской житийной иконы святителя из Никольской ц. псковского с. Виделебье (1337, ГРМ) воспроизводит образец, похожий на икону Н. с избранными святыми из новгородского Свято-Духова мон-ря: поясная фигура архиепископа, пурпурно-вишневый цвет фелони, благословляющий жест поднятой перед грудью десницы, красный фон; круглые медальоны с избранными святыми (свт. Василием Великим и вмч. Феодором) помещены по бокам головы Н.; к стилистическим особенностям образа относятся уплощенные приемы личного письма с подчеркнутой линией усов, заменяющей очертание рта, подцвеченные красным губы.

Новые варианты в иконографии Н. в XIII-XVI вв.

Свт. Николай Чудотворец, с житием. Икона. 30–60-е гг. XV в. (мон-рь ап. Иоанна Богослова на о-ве Патмос)

С кон. XIII - нач. XIV в. на Руси количество вариантов изображения Н. на иконах, как живописных, так и каменных, а также в стенописи и в лицевом шитье становится больше, чем в начальный период. Извод благословляющего Н. известен в произведениях иконописи рубежа XIII и XIV вв., напр. на иконе из Илиинской часовни с. Телятникова в Заонежье (ныне деревня Медвежьегорского р-на, Республика Карелия; в ГТГ), где рядом со святым написан ап. Филипп. Очевидно, за образец этой иконы было взято произведение элитарного заказа; не исключено, что Н. был выбран как соименный святой заказчика. К памятникам того же рода относится и ковчег-мощевик, предположительно тверской работы, предназначавшийся для кого-то из князей с именем Михаил (на лицевой стороне - лоратный образ арх. Михаила), с фигурой благословляющего Н. на оборотной стороне и надписью крупными литерами: «ЗАСТУПНИКЪ РОДОУ КРЕСТЬЯНЬСКУ (христианскому.- Авт.)» (XIV в., ГММК). Фигура благословляющего Н. характерна для миниатюр, напр., из Служебников, в которых его образ наряду с образами др. отцов Церкви, авторов литургии, благословляющих и поучающих архиереев, выступал как символ «правил веры». Извод с благословляющим обеими руками Н. создавался и по заказу людей из самых широких слоев населения: из с. Литвинова (ныне дер. Литвиновская Шенкурского р-на Архангельской обл.) происходит икона (XIV-XVI вв., под сплошной записью XIX в., ныне в ГРМ), на к-рой святитель с т. н. Никейским чудом представлен вместе с полуфигурами святых Тимофея и Власия; введение крещатых риз можно рассматривать как попытку приблизить образ святителя к знакомому облику правящего в Новгороде архиерея; жест благословения в сочетании с открытым Евангелием указывает на святительскую и проповедническую миссию Н. В охранительном значении оберега-апотропея продолжал использоваться и поясной извод Н. с благословляющей десницей перед грудью и Евангелием на левой руке. Такой образ, напр., включен в сребро-золоченый декор стального шлема («шапка с Деисусом») из Большой государевой казны (2-я пол. XIV в., ГММК; см.: Византийские древности: Произведения искусства IV-XV вв. в собр. Музеев Моск. Кремля: Кат. М., 2013. Кат. 15. С. 145).

Как величайший чудотворец, святитель изображался вместе с Пресв. Богородицей, как правило, в рост, с благословляющей правой рукой, расположенной перед грудью. Икон такого извода было достаточно много создано в XIV-XV вв. (Смирнова. 2004. С. 299-300). Среди них известны такие, где святитель вместе с вмч. Георгием Победоносцем стоит рядом (справа) с Богоматерью, представленной в изводе Великой Панагии (напр., на иконе 1-й четв. XV в., ГТГ). Цвет одежд Н. мог меняться от белого с имитацией золотого шитья до контрастного, когда белый с черным полиставрий надет поверх пурпурного подризника и дополнен зеленого оттенка омофором, как, напр., на иконе из новгородского с. Ракомо (нач. XV в., ГРМ). Данный извод встречается как в средниках житийных икон святителя, так и на аналойных иконах-таблетках (в т. ч. рядом с др. святыми, напр. на происходящей из новгородского собора Св. Софии иконе-таблетке с Н., со свт. Иоанном Милостивым и свт. Василием Парийским, кон. XV в., НГОМЗ), а также на иконах-складнях наряду с образами др. святых - личных покровителей заказчика, с изображениями праздников и гимнографическими композициями (напр., на деревянном складне из Солотчинского мон-ря, XVI в., Рязанский обл. краеведческий музей). Такой вариант изображения Н. широко известен не только в иконописи, но и в др. техниках, напр. на резных иконках из дерева и камня (ГРМ); на шитых произведениях (напр., на происходящей из Угрешского мон-ря пелене, 1518, ГРМ). Позднее извод образа Н., с широко разведенными в стороны руками, с благословляющей правой и поддерживающей Евангелие левой, оставался наиболее распространенным (особенно в житийных иконах), а к рубежу XVI и XVII вв. утвердился в облике святителя на чудотворной Зарайской иконе Н.


Свт. Николай Чудотворец. Фреска в юго-зап. части собора Св. Софии в Киеве. 40-е гг. XI в.

Велико число разнообразных по композиции икон Н., на к-рых он изображен стоящим плечом к плечу с др. святыми, но при этом занимает центральное положение, как, напр., на иконе из Никольской ц. карельской дер. Вегоруксы (XV в., ГРМ): фигуру святителя фланкируют фигуры прор. Илии и св. Иоанна Предтечи, а осеняет - медальон с образом Божией Матери «Воплощение». Н. также может быть изображен в паре с др. святым, нередко - стоящим слева от вмч. Георгия Победоносца, как напр., на иконе из Гуслицкого мон-ря (рубеж XIV и XV вв., ГРМ), при этом обращает на себя внимание сопоставление оружия (св. воин опускает снятый и обвитый перевязью меч в ножнах, держит на весу копье) и Евангелия - крупного кодекса в драгоценном окладе, к-рый святитель держит обеими руками легко, под наклоном. Большое число вариантов подобных сопоставлений Н. с др. святым известно из памятников личного благочестия: на каменных иконках, памятниках металлопластики XIV-XVI вв., прежде всего новгородского происхождения, напр., каменная иконка Н. с вмч. Георгием на обороте (XIV в., ГТГ). Но известны и произведения, сделанные, возможно, с московских образцов (Пуцко-Бочкарева М. Н. Памятник рус. металлопластики XIV в. // ПКНО, 1982. Л., 1984. С. 216-219). Резные иконы в размер пядниц могли повторять чтимые иконы: на них воспроизводились реальные детали драгоценного приклада, напр. гривны, как на иконе, созданной в новгородской провинции (XIV в., ГРМ), на к-рой к стоящему в центре Н. обращены молящиеся ему святые - покровители заказчиков, а на полях в угловых клеймах помещены поясные образы др. святых, в т. ч. целителей. Почитание Н. в Новгороде имело ряд особых, неизвестных прежде черт, о к-рых можно судить по сохранившимся произведениям новгородского искусства, напр. по каменным иконкам с фигурой Н. и с сопутствующей ему равновеликой фигурой первомч. архидиак. Стефана (XIV в., ГРМ); по 2-сторонней каменной иконке из собрания Н. М. Постникова с этими же святыми (ГММК), к-рая получила металлическую обкладку и т. о. стала нательным (воротным) образком (Николаева. 1983. № 372. Табл. 66. 1; Моршакова. 2013. Кат. 22). На каменных иконках фигура Н. также сопоставляется с 4 евангелистами, что подчеркивает учительную роль святого (икона XIV в., ГИМ); с избранными святыми - как на оборотной стороне новгородской шиферной наперсной иконы в серебряном золоченом окладе из собрания П. Ф. Карабанова: Н. в центре, ап. Петр и вмч. Никита по сторонам (1-я пол. XIV в., ГММК; Николаева. 1983. № 206. Табл. 33. 3; Моршакова. 2013. Кат. 49). На каменных иконах и змеевиках сопоставляются поясное изображение святого и спящих отроков Эфесских: поясной или ростовой образ святителя в среднике окружают 7 фигур, что символизировало великую чудотворную силу Н., надежду на возрождение к вечной жизни и преодоление смерти (иконы XIV в. из Кириллова Белозерского мон-ря, ныне в ГРМ; из собр. И. С. Остроухова, ГТГ), причем образ святителя здесь замещает известные в этой композиции образы Спасителя или Богоматери с Младенцем. Поясное изображение Н. могло сочетаться и с композициями, напр. с Собором архангелов, как на иконе, найденной на древнем кладбище кремлевского Чудова мон-ря (Моршакова. 2013. Кат. 23). Изображая рядом с Н. местночтимых святых, заказчики и мастера хотели подчеркнуть значение отечественных святых, как можно предположить по резной деревянной иконке-мощевику в серебряной оправе: рядом с Н. стоят свт. Петр, митр. Московский, и вмч. Никита (1-я треть XV в., ГММК; Моршакова. 2013. Кат. 43).


Свт. Николай Чудотворец. Фрагмент мозаики собора Св. Софии в Киеве. 40-е гг. XI в.

С кон. XV в. известны иконы Н., входящие в состав деисусных чинов высокого иконостаса. Наиболее ранние примеры связаны с монастырскими соборами: Успенским Кириллова Белозерского мон-ря (ок. 1497, КБМЗ), Богородице-Рождественским Ферапонтова мон-ря (ок. 1502, КБМЗ): Н. изображен в белых крещатых ризах или в одноцветной фелони, напр. голубой, как на иконах из ц. во имя Флора и Лавра из дер. Астафьево Каргопольского р-на (нач. XVI в., АМИИ) или из Покровского Глушицкого мон-ря Кадниковского у. (сер. XVI в., ВГИАХМЗ). В случае, когда неск. икон были написаны на одной доске, предназначавшейся, напр., для небольшого храма или часовни, образ Н. в деисусном чине мог помещаться за образом ап. Петра (икона из Тотемского у., сер. XVI в., Тотемское музейное объединение) или же замыкать Деисус (икона 3-й четв. XVI в., ГРМ).

В памятниках искусства Др. Руси изображение Н. представлено в такой вариативности иконографии, какой не знало визант. искусство, а в средневек. искусстве не имел ни один святой: это оглавные, поясные и ростовые образы, единоличные или с избранными святыми, в различных сочетаниях с отдельными святыми или с композициями.

Продолжал использоваться и древнейший вариант с поясной фигурой Н., облаченного в пурпурного цвета фелонь. Так он изображен среди избранных святых на верхнем поле новгородской иконы «Рождество Пресв. Богородицы» (кон. XIV - нач. XV в., ГТГ). В сочетании с т. н. Никейским чудом - на храмовой иконе из псковской ц. Николы «от Кожи», датируемой сер. XIV (?) в., но использующей более ранние образцы, на что указывают, в частности, благословляющее перстосложение, утонченность ладони при общей монументальной распластанности фигуры, золоченые гребнеобразные пробела (ГТГ); на храмовой иконе из древнего, еще домонгольского по времени основания собора мон-ря в честь Рождества св. Иоанна Предтечи в псковском Завеличье (ГТГ). Встречаются и варианты, отклоняющиеся от сложившейся в Византии традиции: святой - средовек с черными как смоль волосами и бородой в среднике житийной иконы из Борисоглебской ц. Борисоглебского Каргачского погоста близ Грязовца Вологодской обл. (кон. XIV - нач. XV в., ГТГ). Но и для раннемосковской эпохи образ святителя визант. происхождения - поясное изображение благообразного старца в пурпурных ризах, с благословляющим перстосложением изящной десницы и с украшенным крупными камнями и жемчужинами кодексом Евангелия - оставался непререкаемым авторитетом, как в среднике чудотворной житийной иконы из Николо-Угрешского мон-ря (кон. XIV в. или ок. 1380, ГТГ). Встречаются изображения святого и в крещатых ризах. Уже в нач. XIV в. было создано неск. икон подобного извода: иконы, написанные в Сев.-Вост. или Центр. Руси во 2-й пол. XIV в., икона Н. из Мурома (МИХМ), из московского Успенского собора (ГММК); таковы же средник псковской житийной иконы Н., происходящей из коломенского собора во имя ап. Иоанна Богослова (ныне в ГТГ), ярославская икона (2-я пол. XIV в., ГТГ).

Фигура Н. в рост могла стать центральной на оборотной стороне креста-энколпиона сложной формы, созданного в раннемосковское время, или на его нижней створке в окружении медальонов с архангелами и херувимами (меднолитые кресты-квадрифолии 1-й пол. XIV в., ГММК); полуфигуру святителя могли помещать в основание Распятия на нижнем конце креста-мощевика (напр., на серебряном кресте-мощевике 1-й четв. XV в. из московского Благовещенского собора, ГММК).


Свт. Николай Чудотворец. Фреска в зап. части юж. галереи собора Св. Софии в Киеве. 40-е гг. XI в.

В Москве, как и в Новгороде, были собственные чтимые иконы Н.: в Никольском (Николы Старого) мон-ре в Китай-городе, на территории древнего Великого посада - иконописном центре кон. XV - нач. XVI в., связанном с митрополичьим домом (позднее греч. подворье); житийная икона Н. (ок. 1380, ныне в ГТГ) из Николо-Угрешского мон-ря; известная по летописным сведениям 1506 г. икона из с. Гостунского, давшая имя храму в Московском Кремле. Список икон пополнялся на протяжении позднего средневековья благодаря принесению в Москву из разных мест старинных, прославленных чудотворениями образов, среди них были и те, на к-рых Н. представлен рядом с Пресв. Богородицей и Младенцем, как, напр., на обретенной в 1539 г. и позднее посетившей столицу Ржевской Оковецкой иконе Божией Матери. Образ святителя был прославлен чудесами наряду с Богородичным образом и иконами др. святых, как, напр., икона, обретенная при взятии Нарвы (Ругодива) рус. войсками в мае 1558 г. (см. в ст. Нарвская икона Божией Матери).

В XV-XVI вв. образы Н. с избранными святыми получили широкое распространение. На таких иконах, созданных на центральных рус. землях и на Севере, святитель мог быть показан оглавно, напр. на иконах: из Мироносицкой ц. во Владимире (рубеж XV и XVI вв., ныне в ГВСМЗ) - со Спасом Нерукотворным на верхнем поле; из Ростова (ныне в ГТГ); из дер. Есино в Карелии (ныне в ГРМ) - с Деисусом на верхнем поле; на фрагменте (левая часть иконы) из часовни в дер. Пелкула Медвежьегорского р-на Республики Карелии (ныне в МИИРК). В этот период не был утрачен и известный по визант. произведениям тип икон, где Н. изображен в ряду с др. святыми, соразмерно с ними (исокефально). Подобные изображения Н. прославляли его с др. святителями, пастырями Церквей правосл. Востока, как, напр., на иконе из мон-ря, основанного прп. Лазарем Муромским на берегу Онежского оз. (сер. XV в., ныне в ГРМ), или с местночтимыми пастырями и святыми, как на житийной иконе Н., в среднике к-рой его фигуру фланкируют святители Леонтий и Исаия, епископы Ростовские (кон. XIV - нач. XV в., ГТГ), или с московскими чудотворцами, как на лицевой пелене из Кириллова Белозерского мон-ря (1-я четв. XVI в., ныне в ГИМ), где помимо святителей Петра и Алексия, митрополитов Московских, стоящих по сторонам Н., вышиты фигуры др. рус. святых, святителей и преподобных. Количество икон с образами святых, сопровождающих Н., в рус. искусстве сопоставимо с произведениями др. регионов поствизант. мира - с Грецией и Сербией.

В XV в. становится распространенным сочетание изображений Богоматери «Одигитрия» (на лицевой стороне) и Н. (на оборотной стороне) на 2-сторонних иконах, как на запрестольных храмовых, так и на небольших нательных и наперсных: шиферные каменные иконы (XIII в., ГТГ; кон. XV в., ГММК); с образом Н. нередко сопоставляли Двунадесятые праздники (на лицевой стороне) (напр., Преображение на резной деревянной иконе, вложенной в 1551 мон. Киликией (в миру кнг. Ксения Ушатая, в Троице-Сергиев монастырь, СПГИАХМЗ)).

Оригинальные изводы русской иконографии

Н. в XVI в. появляются на иконах, где избранные эпизоды деяний святителя представляют его чудеса, как знак его высочайшего избранничества среди людей. Это икона с 2 чудесами, на к-рой образ Н. сопоставлен с т. н. Никейским чудом, спасением на море и с исцелением бесноватого - эти чудеса осуществляет Н. через ангелов (неск. икон сер. XVI в.: из частного собрания в Лондоне, из собр. А. В. Морозова, ныне в гТГ; икона XIX в. из собр. Ф. М. Плюшкина, ныне в ГРМ; иконы и прориси XIX в. из собрания общины Поморского согласия в Самаре, прорись из собр. В. П. Гурьянова; см.: Smirnova E. S. St. Nicholas the Wonderworker with Angels and Miracles: A New Image of St. Nicholas of Myra in Russian Art of the 16th cent. // J. of Icons Studies: Museum of Russian Icons. Clinton, 2015. Vol. 1. P. 1-21). В эту же эпоху была прославлена в Москве как общерус. святыня икона Н. из вятского с. Великорецкого, чей цикл деяний святителя включает изображение 2 морских чудес.

Иконы с образом Н. как покровителя почитаются и становятся фамильными святынями, прежде всего те, в к-рых заключены частицы мощей святого (Ковтырева Л. В. Вкладная икона кн. Ивана Андреевича: К проблеме атрибуции иконы св. Николая Можайского из собр. Третьяковской галереи // ИХМ. 2003. Вып. 7. С. 129-135).


Свт. Николай Чудотворец, с чудесами. Сер. XVI в. (частная коллекция, Лондон)

В XVI в. появляются изводы, представляющие Н. в молении Пресв. Богородице с Младенцем. На иконе из часовни дер. Топса на Сев. Двине (сер. XVI в., ныне в ГРМ) Божия Матерь держит на протянутых руках Младенца, смотрящего на Нее и Ее благословляющего, а Н. перстами правой руки прикасается к крышке Евангелия, которое держит на левой руке. На золотой наперсной иконе с черневыми фигурами из приклада к иконе-списку Н. Великорецкого (2-я пол. XVI в., ГММК) святитель стоит перед Богоматерью, Которая держит Младенца на вытянутых руках, при этом Богомладенец тянется к Н., благословляя его, святитель поднял руки в молении (Зюзева С. Г. Наперсная икона «Богоматерь с Младенцем и свт. Николай Чудотворец» из фондов Музеев Кремля // Оружейная палата и проблемы изучения рус. средневек. искусства: Семинар 29 сент. 2015 г. (в печати)). В подобных композициях бывает использован извод предстояния святителя тронному образу Божией Матери с Младенцем (икона сер.- 2-й пол. XVI в., ЧерМО). Уникальное значение Н. как главного заступника за людей, в т. ч. перед Царицей Небесной, нашло отражение и в самостоятельных изводах: связанный с прославлением чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери сюжет «Явление Пресв. Богородицы и Николая Чудотворца пономарю Юрышу», к-рый в сер. XVI в. входит в цикл чудес, расположенных на раме Тихвинской иконы (в Благовещенском соборе Московского Кремля, ГММК; из Успенского собора Дмитрова, ныне в ЦМиАР). Известны и особые изводы икон, обретенных или прославленных в XVI в., на к-рых фигуры Пресв. Богородицы и Н. написаны рядом, как на упомянутой Ржевской (Оковецкой) иконе. Сопоставление Н. и Пресв. Богородицы с Младенцем Христом, как главных «адресатов» христ. молитвы, отражало то, что именно в Их безгрешности и благодатной природе чудес Н. сомневались еретики протестант. толка, в т. ч. и оказавшиеся на Руси или испытавшие их влияние последователи, настаивавшие на «простоте» человеческой природы Спасителя, Божией Матери и Н.

На протяжении XVI-XVII вв. получают распространение в качестве самостоятельных иконных изводов повторения чтимых и чудотворных икон Н. Как правило, это житийные иконы, в среднике к-рых воспроизведен тот или иной прославленный иконный образ (Зарайский, Можайский, Великорецкий, Гостунский), часто с подписью, позволяющей опознать преемственность почитаемого оригинала. В это время на Руси появляются иконы, написанные рус. мастерами под воздействием поствизант. икон с образом Н.- с резким, контрастным личным письмом, и характерными среднеземноморскими крупными чертами лика: поясная икона из частного собрания; икона из вологодской ц. свт. Леонтия Ростовского (3-я четв. XVI в., ныне во ВГИАХМЗ) - святитель, в облачении, с «шитыми» деталями на епитрахили и палице, изображенный в рост; икона кон. XVI в. (ЯХМ) - в паре со свт. Иоанном Златоустом.

В позднее средневековье с литых крестов домонг. времени делали матрицы и новые отливки; подобные памятники XV-XVI вв., на к-рых в верхней части над Распятием воспроизведен поясной образ Н., сохранились, напр., в собрании ГММК (Моршакова. 2013. Кат. 15-19). Среди новоявленных чудотворных икон также встречались образы Н., наряду с образами Богоматери, напр.- обретенная в Ругодиве (Нарве) в 1558 г.; икона Н., явленная 12 июня 1624 г. в Никольской ц. на Игрищах под Костромой, в ознаменование чего был устроен Песоченский Богородицкий Игрицкий муж. мон-рь (Ковалева Л. А., Кивокурцева О. Ю., сост. Писцовая книга г. Костромы 1627/28 - 1629/30 гг. Кострома, 2004. С. 117).

Житийные иконы

Н. в Др. Руси известны уже с нач. XIV в. и восходят к визант. образцам либо к иконам эпохи Латинской империи (1-я пол. XIII в.). Появление большого числа таких икон приходится на XIV-XV вв. (Смирнова. 2004. С. 299-300). Известный в наст. время прежде всего по произведениям Русского Севера наиболее устойчивый вариант житийного цикла, сохраняющий определенный набор сюжетов и композиций для их иллюстрирования, скорее всего был заимствован из Византии через искусство Сербии или Болгарии. Древнейшие рус. житийные иконы по составу клейм близки к визант. образцам (напр., иконы 1-й пол. XIV в. из погоста Озерёво (ныне в ГРМ)). Можно говорить о самостоятельной разработке житийной иконографии в Др. Руси, когда воспроизводили не только уже известные образцы визант. художественной культуры, но и чудеса, важные для древнерус. заказчиков и авторов программ; на то же указывает неповторимость черт Н. на подобных иконах. Наиболее древние житийные иконы Н. происходят из Сев.-Зап. Руси, Новгорода и Пскова. Так, из Никольской ц. погоста Любонь (ныне Боровичский р-н Новгородской обл.) икона с поясным образом святителя в среднике (1-я четв. XIV в., ныне в ГРМ) по иконографии клейм, соотношению их композиций на горизонтальном и вертикальном полях, использованию архитектуры и ландшафта, минимумом фигур в композициях близка к древнейшей житийной иконе кон. XII в. в мон-ре вмц. Екатерины на Синае; также в ней написан поясной образ святого в среднике, ср. с житийной иконой. Однако особенности внешности Н. с русыми, а не седыми волосами, с мелкими и тонкими чертами лика, со светлыми, ясными глазами, взирающими спокойно, даже отрешенно, без тени суровости, во многом отличаются от большинства ликов чудотворца на визант. иконах. Уже на этой ранней рус. житийной иконе представлены традиц. чудеса: изгнание беса из Плакомского древа; «Деяние о 3 стратилатах»; спасение корабля от потопления. Этот устоявшийся цикл дополнен сценами, известными не по византийским, а по слав. росписям и рус. житийным иконам, напр. к-польским по месту действия Чудом о спасения Димитрия от потопления в море. Уникальными чертами художественного исполнения и набором житийных клейм обладает и уже упомянутая житийная икона того же времени из погоста дер. Озерёво. В ее среднике святитель изображен в рост, с разведенными в стороны руками и с благословляющей десницей, с Евангелием на левой руке; в верхней части средника показано т. н. Никейское чудо, в нижней - святые Косма и Дамиан, фигуры к-рых немногим крупнее фигур в житийных клеймах. Эта композиционная особенность наряду с графичностью художественного исполнения, в т. ч. личного письма, контрастные фоны (интенсивного красного либо темно-синего цвета), симметрия композиций вплоть до зеркальности указывают на использование западноевроп. образцов в качестве стилевого ориентира - романских миниатюр, алтарных картин или даже эмалей. Чудеса - Чудо о 3 стратилатах, возвращение Василия, «Агрикова сына» - могут быть развернуты в 3 или 5 сценах; оригинальными оказываются композиции таких чудес, как спасение Димитрия от потопления: в отличие от иконы из погоста Любонь на этой иконе чудо показано не как вызволение святым к-польского купца из морской пучины, а как пребывание его дома: он сидит на стуле в окружении домочадцев, живо обсуждающих случившееся. Влияние европ. художественных образцов прослеживается и на псковской житийной иконе Н., происходящей из Иоанно-Богословского собора г. Коломны,- обилие цветовых контрастов в виде красной киновари и белильных «жемчужек», использование симметричных композиций (напр., воеводы в темнице и мореплаватели с Н. на корабле); в среднике святой показан в крещатых ризах, а не в традиц. пурпурно-вишневой фелони, омофор спускается по центру Т-образно; известные сюжеты чудес дополнены теми, которые будут характерны именно для рус. житийных циклов - к-польские по происхождению, но знакомые по слав. росписям и древнерус. текстам и иконам с XIV в. (Чудо о ковре, Чудо о спасении Димитрия, а также перенесение мощей Н.). Не только в Новгороде, но и на среднерус. землях, напр. на ростовских и ярославских, писали большеразмерные житийные иконы святого, в средниках к-рых он представлен в рост, благословляющим паству архиереем с Евангелием в руках - икона из с. Павлова близ Ростова (2-я пол. XIV в., ныне в ГТГ) и икона (нач. XV в., ныне в ГРМ) из с. Б. Соли (ныне пос. Некрасовское Ярославской обл.). На обеих иконах он имеет вид старческий, но производит впечатление человека, к-рый полон сил: за счет крупного лба, прямого взгляда. Сухощавость или легкая сутулость и приподнятые в благословении руки привносят в позу Н. энергию, устойчивость и властность. В отдаленных провинциальных центрах создавались иконы, представлявшие святого средовеком со смуглой кожей, с черными как смоль волосами и с такой же бородой, с темными зрачками и яркими белками глаз, как на упомянутой иконе из Борисоглебской ц. (с Никольским престолом в приделе) на Борисоглебском Каргачском погосте близ Грязовца.


Свт. Николай Чудотворец. Фреска собора Рождества Пресв. Богородицы в Ферапонтовом мон-ре. 1502 г. Мастер Дионисий

Цвет одежд святителя в среднике (ризы могут быть крещатые или однотонные светлые) мог меняться от белого с золотым шитьем до контрастного, когда белый с черным полиставрий был надет поверх пурпурного подризника, на нем еще зеленого цвета омофор, как на иконе нач. XV в. из новгородского с. Ракомо (ныне в ГРМ). Формат клейм еще в традициях визант. времени подчинен их расположению на полях: клейма на верхнем и нижнем полях вытянуты по горизонтали, а боковые - по вертикали. В их составе появляются сюжеты, неизвестные по визант. иконам. Так, на обеих иконах в 2 клеймах представлено участие Н. в заседаниях I Вселенского (Никейского) Собора. На упомянутой иконе из с. Павлова близ Ростова эти клейма фланкируют образ в среднике, будучи расположенными так же, как фигуры Спасителя и Богоматери в иллюстрации к т. н. Никейскому чуду. В обоих клеймах заседания Собора проходят перед высоким ступенчатым помостом-крыльцом, верхние ступени служат престолом для императора и патриарха; на упомянутой иконе из с. Б. Соли оба таких клейма занимают правый верхний угол иконы, акцент иконописец делает на жесте Н.- его десница занесена над еретиком Арием и т. о. образует смысловой центр и ось симметрии всего клейма. На нижнем поле 2 последних икон показано перенесение мощей святителя в Бари и положение их в базилике, место в к-рой обозначает специальный киворий; на иконе из Б. Солей цикл заканчивается изображением спасения Димитрия, одного из посмертных чудес святого. Для всех икон XIV и даже нач. XV в., созданных на северо-западных и северо-восточных землях Др. Руси, характерно устойчивое использование древнейших художественных приемов, восходящих к византийскому (а также, возможно, к латинскому искусству XIII в.), когда только складывалась житийная иконография святых как самостоятельный вид иконных образов. К этим приемам относятся: архитектура простых форм, светлые (белые) или ярко-цветные фоны, контрастные фону средника, симметричные композиции, упрощенные жесты и движения фигур, иногда узнаваемые предметы обихода или вооружения: тяжелые двуручные мечи, кольчуги и шлемы, как, напр., в сцене спасения от казни 3 стратилатов на вышеупомянутых иконах из Борисоглебской ц. Каргачского погоста (ГТГ) или из Успенского собора в Рязани (Рязанский Историко-архитектурный музей-заповедник).


Рождество и крещение свт. Николая Чудотворца. Миниатюра из Лицевого жития свт. Николая Чудотворца. 70-е гг. XVI в. (РГБ. Больш. № 17. Л. 2 об.)

В эту же эпоху, на рубеже XIV и XV вв., на иконах, созданных в ведущих художественных центрах Др. Руси, иллюстрируются чудеса Н., к-рые восходят к греч. событиям, но не имеют изобразительных аналогий в визант. житийных циклах. Помимо Чуда спасения Димитрия от потопления к числу чудес, совершённых в К-поле, относится Чудо о ковре, иллюстрации к-рого известны по росписям Бояны и по неск. рус. житийным иконам Н.: из новгородской Борисоглебской ц. в Плотниках (ок. 1377 (?), ныне в НГОМЗ), из Николо-Угрешского мон-ря (ок. 1380, ныне в ГТГ), из Георгиевской ц. Теребушского погоста близ Ст. Ладоги (1-я пол. XV в., ныне в ГРМ), из Борисоглебской ц. Каргачского погоста, из с. Б. Соли. Это чудо попадает в житийные циклы икон Н., созданных в т. ч. на землях Зап. Руси, напр., в Галиции, где в целом состав клейм остается в течение веков традиционным: икона с 9 клеймами жития из Галиции (возможно, из окрестностей Калуша, XV-XVI вв., ныне в ГРМ). К «местным» чудесам относится прежде всего Чудо о киевском младенце, представленное на иконах, созданных в среднерус. землях, Ростове или Москве, а именно на иконах из Угрешского мон-ря и из Георгиевской ц. Теребушского погоста, а также на иконе с образом в среднике Н. и святителей Леонтия и Исаии Ростовских и житийными клеймами Н. на полях (рубеж XIV и XV вв., ныне в ГТГ) - поясной образ Н. в изображении этого чуда представлен на стене собора Св. Софии в Киеве (см.: Смирнова. 2007. С. 186-195).

В новгородских житийных иконах Н. нашел отражение известный еще по греч. сказанию о Чуде от иконы Н. в Африке (XI в.) сюжет с Чудом о половчине: иноверец, поклявшийся у образа Н. в Киеве и не сдержавший слова, был посрамлен явлением ему святителя и выполнил обет. Этот сюжет представлен на иконе из Борисоглебской ц. в Плотниках в 2 клеймах, к-рые располагаются на боковых полях на уровне головы святителя. В новгородской живописи его можно увидеть на иконе (ок. 1500, ныне в ГЭ) из Троицкой ц. с. Нёнокса (ныне Архангельской обл.). В новгородских же иконах на протяжении XV в. возникают иллюстрации к Чуду о 3 иконах, где показано посещение К-польским патриархом Афанасием дома благочестивого мирянина Феофана и отказ высокого гостя почтить икону Н. на основании низкого происхождения святого (клеймо в верхнем ряду на иконе сер.- 3-й четв. XV в., собр. К. В. Воронина); возникновение данных композиций отражает знакомство с агиографическими текстами, дополненными различными чудесами. Однако в целом состав житийного цикла Н. в искусстве Др. Руси визант. времени довольно устойчив и близок к традициям иконографии Византии.


Чудо о Стефане. Миниатюра из Лицевого жития свт. Николая Чудотворца. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 216)

Наиболее важным памятником, своего рода итогом достигнутого, можно считать фрески работы мастера Дионисия с сыновьями в Никольском приделе собора Рождества Пресв. Богородицы Ферапонтова мон-ря (1502), находящиеся в его юж. апсиде. В конхе размещен поясной образ святителя, благословляющего обеими руками. Он соответствует криволинейной поверхности архитектурного объема, центром к-рого оказывается благообразный и хорошо освещенный лик святого, чьи руки обнимают все пространство апсиды. Житийные композиции занимают 2 яруса стен этого придела, к ним примыкает композиция с изображением I Вселенского Собора. Цикл включает 12 сцен: рождество и крещение святого, поставление его в разные степени сана, изгнание беса из кладезя, Чудо о 3 стратилатах (объединены 3 сюжета - появление святого перед казнью 3 мужей, явление им в темнице, явление имп. Константину и эпарху К-поля Евлавию), перенесение мощей Н., Чудо о ковре и спасение Димитрия. С кон. XV - нач. XVI в. распространяются на большой территории Руси - в Карелии, Вологде, Суздале житийные иконы Н. с поясным образом в среднике, восходящим к поздневизант. изводу с изображением благообразного старца с утонченными чертами лика, облаченного в вишневую или коричневую фелонь либо в крещатые ризы, в окружении 12 клейм жития и чудес.

Составление ВМЧ, перевод и собирание агиографических произведений, в т. ч. посвященных Н., способствовали расширению житийного цикла святителя. Включение новых чудес и новых интерпретаций особенно характерно для новгородского искусства. Наиболее ярким выражением этого богатства и разнообразия житийной иконографии святого стали репрезентативные житийные иконы, созданные для храмов как в Новгороде, так и в его отдаленной округе. В среднике таких икон, как правило, святитель изображен благословляющим, стоящим с широко разведенными руками, на левой - Евангелие, по сторонам - т. н. Никейское чудо. Они имеют 20 и более клейм, напр. икона 1551-1552 гг. (ЦМиАР), из собора Рождества Пресв. Богородицы Антониева новгородского мон-ря (2-я пол. XVI в., ныне в НГОМЗ), или икона из часовни при Введенском соборе в г. Боровичи (2-я пол.- кон. XVI в., ныне в НГОМЗ, см.: Игнашина Е. В., Комарова Ю. Б. Свт. Николай Чудотворец: Житие в иконе. М., 2009). На этих иконах цикл морских чудес занимает нижнее поле. В нижнем правом углу, как на иконе из ЦМиАР, чудеса на море, среди которых 3 клейма иллюстрируют Чудо о 3 друзьях (действие которого происходит в Византии), включенное в полную редакцию Метафрастова Жития Н. к XVII в. (РГБ. Егор. 191. Л. 131 об.- 135 об.; Крутова. 1997. С. 90-94). Цикл морских чудес сформировался в новгородской книжности и иконописании к эпохе свт. Макария, архиеп. Новгородского (1526-1542). На иконе из Боровичей цикл морских чудес на нижнем поле образует своеобразное подножие для святого в среднике, так что создается эффект парения фигуры святителя над бескрайними просторами моря с островками земли; морской ландшафт изображен не в соответствии с визант. приемами, а как бы с высоты в виде клубящегося позема синего цвета с волнами-завитками, с фигурами людей и строениями как частью огромного синего моря-мира. В цикл морских чудес оказывается включено и Чудо о 3 иконах, поскольку сцена с присутствием патриарха Афанасия в доме благочестивого константинопольца Феофана дополняется событием на море: Н. явился патриарху во время шторма и спас его вместе со спутниками. С нач. XVIII в. в московской старообрядческой среде формируется убеждение, что Деисус с Н., прославленный визант. патриархом Афанасием, хранится в Успенском соборе Московского Кремля (Смирнова. 2007. С. 205; Маханько М. А. Легенды о «греческом» происхождении рус. древностей в XVII в.: Икона Николы К-польского патриарха Афанасия в Успенском соборе Московского Кремля // Каптеревские чт. М., 2010. Вып. 8. С. 208-237). Иллюстрация Чуда о 3 друзьях как сюжет спасения 3 христиан с языческого корабля, плывшего из Понта в К-поль, станет традиционной для житийных циклов XVII-XVIII вв. Иконография эпизодов близка к истории прор. Ионы - сходен образ чудовища, глотавшего мореплавателей, упавших в воду, а их спасение на камне напоминает историю новгородского прп. Антония Римлянина, к-рый приплыл на камне к Новгороду.

Свт. Николай Чудотворец, с избранными святыми. Икона. 1734 г. Иконописец Д. Я. Молчанов (частное собрание)

Иконы, подобные образу миниатюрного письма из Боровичей, отличаются искусностью композиций, сиянием драгоценных красок, сочетанием сложной архитектуры с дворцами, где происходят пиры. В отдельный цикл в XV-XVI вв. выделяются т. н. детские чудеса чудотворца, клейма с их иллюстрациями следуют после клейма, иллюстрирующего рождение святого. Сюжет, связанный с отказом младенца Н. от материнской груди, есть на житийной иконе святителя из Никольского Вяжищского мон-ря рубежа XIV и XV вв., вывезенной, видимо, уже в XVI в. в Москву и попавшей в Успенский собор Московского Кремля, в описях к-рого она называется «Никола Вежитцкий». Это внимание составителей иконных программ и мастеров к чудотворной силе, явленной святителем еще до посвящения во иерея, согласуется с отмеченным в новгородских и московских Чиновниках XVI в. под 29 июля редким праздником рождества Н. (см.: Саенкова. 2002): его отказ от груди, стояние в купели после крещения (на иконе кон. XV в., из ГВСМЗ), исцеление сухорукой жены (икона из Предтеченской ц. Дюдиковой пуст., нач. XVI в., ныне во ВГИАХМЗ) - эти сцены занимают все верхнее поле. Столь развернутое повествование о чудесном даре святителя еще в младенчестве должно было подчеркивать благодать, данную ему от рождения. Фигуры отца и матери Н. с нимбами можно рассматривать как своеобразный ответ составителей житийных программ на обвинения в адрес святителя еретиков, которые не признавали святость Н. на том основании, что он всего лишь человек - «прост муж». Подобная формулировка прозвучала на заседании Собора осенью 1553 г. и вошла в летописные тексты: «У митрополита истязалися с Перфиром о чюдотворцех, еже глаголют святаго Николу проста мужа…» (ПСРЛ. Т. 13. Ч. 2. С. 233). Пренебрежительное упоминание о родителях чудотворца как указание на его незнатное происхождение («сей бо с(ы)нъ Феофанов смердович есть», «Феофанов сын и Нонин») вложено в уста К-польского патриарха Афанасия, фигурирующего в Чуде о 3 иконах (Леонид (Кавелин). 1881. С. 65-70; Крутова. 1997. С. 67). Редко в ряд клейм, иллюстрирующих ранний период жизни святого, попадают клейма со сценой пострига Н. (что восходит к текстам о св. Николае Сионском), как на иконе из Троицкой ц. с. Нёнокса (1-я пол. XVI в., ныне в ГЭ).

Вершиной развития житийной иконографии святого, достигнутой именно в древнерус. художественной культуре и изобразительном искусстве, по праву должно считаться Лицевое житие Н., проиллюстрированное 408 миниатюрами (РГБ. Больш. 15, публ.: ПДПИ. 1882. Вып. 28; Лёвочкин. 2006). Авторство миниатюр приписывается 5 мастерам, в т. ч. тем, к-рые работали над созданием Лицевого летописного свода (70-е гг. XVI в.). Согласно мнению нек-рых исследователей, это Житие Н. могло составлять часть или продолжение Лицевого летописного свода; следует учесть, что в составе последнего, в рассказе о событиях I Вселенского Собора и о начале борьбы с арианством, нет изображений т. н. Никейского чуда и деяний Н. Так же, как и в Лицевом летописном своде, каждая миниатюрная композиция включала неск. эпизодов, превращая раскрашенный лист в многофигурное, сложное изображение. Так, в житии на л. 2 об. показано рождение Н.: в фигуре лежащей на ложе матери святого, к к-рой приближаются девы, опознаются черты иконографии Рождества Пресв. Богородицы; далее показана семья, направляющаяся в храм для совершения чина имянаречения, затем иеромонах с нимбом (в священническом облачении, с гуменцом на голове) нарекает младенца Николаем. В фигуре иеромонаха следует видеть дядю Н., его тезку, упоминаемого в текстах «иного» Жития Н., содержавшего сведения о св. Николае Сионском (Житие и деяние святого отца нашего Николы архиепископа Мирска заступника роду христианскому - см.: Крутова. 1997. С. 95-99); в эпизодах трижды представлены родители, девы, повивальные бабки (всего ок. 30 персонажей), помещенные в интерьеры на фоне общего городского ландшафта со зданиями и с деревьями. В состав проиллюстрированных чудес включаются и те, что происходят не только в К-поле, визант. округе или на древнерус. землях, но и в правосл. гос-вах Балкан в поздневизант. период, напр. Чудо об исцелении серб. краля св. Стефана Уроша III Дечанского (1321-1336) и явление ему Н. Трактовка этого чуда в Лицевом житии Н. отличается от композиций в житийной иконографии св. краля, хотя последняя испытала довольно сильное влияние московской иконописи времени Иоанна Грозного, как об этом позволяет судить сравнение древнерус. миниатюр с памятниками серб. иконописания, напр. житийная икона св. краля работы инока Лонгина (1577, мон-рь Дечаны). Эта икона служила надгробным образом почитаемого краля в его обители Дечаны. Св. Стефан изображен средовеком с черными волосами и узкой бородой. В Лицевом житии Н. св. краль показан юным царевичем, обратившимся в молитве к чудотворцу, и средовеком в земном поклоне перед 3 иконами Деисуса, притом образ св. Иоанна Предтечи заменен иконой с оглавным изображением Н.; это сближает композицию этого эпизода с Чудом о 3 иконах, известным в памятниках новгородской иконописи того же времени. Можно сказать, что в древнерус. лицевых рукописях преданность св. краля памяти чудотворца показана более последовательно и разнообразно, нежели в серб. памятниках той же эпохи.

К числу нововведений рус. иконографии следует отнести тип икон, на к-рых Н. возглавляет чин святителей, в т. ч. местных русских, благодаря чему подчеркивается как их высокий статус, так и значение святителя - «правила веры». Уже на рубеже XIV и XV вв. возникают иконы с таким подбором святых, как, напр., ранее упомянутая икона Н. вместе со святителями Ростовскими, епископами Леонтием и Исаией (ГТГ), на к-рой в отличие от икон XIII-XIV вв. фигура стоящего в центре Н. лишь немного превышает по величине фланкирующих его Ростовских архиереев. В псковском иконописании XV-XVI вв. роль Н. подчеркивается созданием деисусных чинов, где святитель представлен либо ближайшим ко Христу, либо на месте иконы Спасителя. Так подчеркивается значение Н. как чудотворца в жизни людей (напр., в верхней части иконы «Сошествие во ад» из собр. Н. П. Лихачёва, XIV - сер. XV в., ныне в ГРМ).


Свт. Николай Чудотворец, с избранными святыми. Икона. 1888 г. (церковь Св. Троицы, Ирбит)

В кон. XV в. создаются иконы, объединяющие Н. с величайшими святителями правосл. Востока, напр. храмовая икона из Успенской ц. Лазарева Муромского мон-ря на оз. Онега с образами в рост святителей: помимо Н. на ней представлены ап. Иаков Иерусалимский, брат Господень, и еп. Антиохийский свт. Игнатий Богоносец (ныне в ГРМ). С нач. XVI в. эту схему осваивают московские мастера. Вероятно, в Кириллов Белозерский мон-рь вел. кн. Василием III Иоанновичем и кнг. Еленой Глинской была вложена пелена с образами К-польских и местных святителей, а также избранных святых (ГИМ) в качестве «моления о чадородии»: в среднике пелены, представляющем своего рода «икону в иконе», в особой, жемчужной, окантовке, прямо под полуфигурами 3 Вселенских святителей, изображены в рост Н. и первосвятители Московские - митрополиты Петр и Алексий. Фигура Н. дана в необычном изводе: правая рука в благословляющем жесте приподнята перед грудью, а левая отведена в сторону, на покровенной ладони стоит Евангелие. Ведущая роль Н. в сонме святых, объединяющем Вселенских и русских святителей и преподобных, подчеркнута тем, что на кайме пелены размещен тропарь Н. Надежда на покровительство Н. наряду с местными святыми проявляется в создании икон, где средник с фигурами Н. и др. святых окружен житийным циклом святителя; они характерны для времени прославления рус. «новых чудотворцев» на Соборах 1547 и 1549 гг. и, видимо, исполнялись с особенным тщанием новгородскими мастерами, искусными в деле иллюстрирования мн. лицевых Житий. Сохранились подобные иконы, предназначенные для новгородских храмов, напр. икона (1560, ГТГ), заказанная жителями Запольской и Конюховой улиц Новгорода для Борисоглебской ц. в Плотницком конце (1536-1537): в среднике иконы сопоставлены фигуры в рост Н. и Новгородских святых - святителей еп. Никиты, архиеп. Иоанна и прп. Александра Свирского (ГТГ; Антонова, Мнева. Каталог. Т. 2. Кат. 366. С. 26-27; Icones russes: Les saints: Cat. P., 2000. Cat. 12. P. 66-67). Вероятно, в тот же период могла быть создана икона, к-рая упоминается в описи Соловецкого мон-ря 1570 г. как местная, находившаяся в каменном Спасо-Преображенском соборе: на золотом фоне представлены избранные композиции «Воскресение Христово», «Св. Троица», «Усекновение главы Иванна Предтечи» и святые - Н., К-польские, Московские и северные: первомч. архидиак. Стефан, свт. Алексий, митр. Московский, прп. Димитрий Прилуцкий, Соловецкие чудотворцы преподобные Зосима и Савватий и прп. Александр Свирский (Дмитриева З. В., Крушельницкая Е. Д., Мильчик М. И. Описи Соловецкого мон-ря XVI в. СПб., 2003. С. 59). Из Троицкого собора Александрова Свирского мон-ря происходит икона (сер. XVI в., ныне в ГРМ), в среднике к-рой Н. стоит в центре рядом с ап. от 70 Иродионом (покровителем игумена обители), по сторонам изображены преподобные Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский; над ними в центре - небесный сегмент с Живоначальной Троицей в изводе «Гостеприимство Авраама», в верхних углах - т. н. Никейское чудо. Средник обрамляют 20 клейм жития и деяний Н., по составу близких к циклу на житийной иконе святого из собора в честь Рождества Пресв. Богородицы в новгородском Антониевом мон-ре: 3 клейма на верхнем поле посвящены детству святителя, в неск. сценах показаны редкое Чудо с копанием нового колодца взамен испорченного бесами в «Арнаоундрейской веси» Кесарии, Чудо о юноше Николе, а также ставшие традиционными для циклов этой эпохи Чудо о ковре и Чудо о 3 иконах. С сер. XVI в. появляются памятники лицевого шитья, где образ Н. сопоставлен с образами местных святителей, как, напр., на обороте хоругви с изображением Чуда вмч. Георгия о змие - Н. и свт. Евфимий II Вяжицкий, архиеп. Новгородский, стоят по сторонам ап. Иоанна Богослова (НГОМЗ; Игнашина Е. В. Древнерус. лицевое и орнаментальное шитье в собр. Новгородского музея: Кат. Новг., 2003. Кат. 17; Петров А. С. Группа памятников новгородского шитья сер. XVI в.: К вопросу об атрибуции вышивок «Мастерской Настасьи Овиновой» // Мат-лы и исслед. / ГММК. М., 2012. Вып. 21. С. 259-260).

Почитание святого отразилось в адм. жизни средневек. Русского гос-ва: весенний праздник, «Никола вешний», по свидетельству разрядных книг XV-XVII вв., считался рубежом, временной границей, с к-рой начиналась годовая служба воевод и ратных людей. Иконы святого помещали на врата и проездные башни крепостей, возводившихся и обновлявшихся в гос-ве: напр., образ Николы Можайского на Никольской башне Московского Кремля становится одним из основных покровителей этой башни и сохраняемой им христ. общины наряду с образом Покрова Пресв. Богородицы или Спаса Нерукотворного.

Важным признаком в развитии иконографии Н. стало дополнение почитаемых образов рамами с житийными циклами (иногда со сквозным отверстием для иконы в среднике, иногда с углублением по типу киота); это явление было особенно распространено на Русском Севере (сохр. рамы из Каргополья, Карелии; житийные сцены на них могут быть дополнены фигурами избранных святых, иногда - К-польских и Московских пустынников и юродивых, как на иконе-раме 2-й пол. XVII в. из дер. Гольяницы (ныне урочище в Пудожском р-не Республики Карелии; в собр. МИИРК). Для житийной иконографии также важно было развитие образов-складней, когда в центре располагалась икона-список почитаемой в том или ином регионе святыни с образом Н., а житийные клейма были не на раме у средника, а на створках, закрывавших центральный образ (створки кон. XVI в., ЦМиАР).

В рус. житийной иконографии Н. появлялись композиции, которые, как и в поствизант. греч. традиции, были связаны с представлениями о помощи святителя людям из разных слоев населения, а также мореплавателям и др. Иконы со сценами спасения на водах, украшенные в знак признательности обетными прикладами, в поствизант. искусстве, особенно XVIII-XIX вв., сохраняли память о реальных событиях. Покровительство святого крестьянскому труду в рус. иконописании находило воплощение в появлении редких клейм в составе житийного цикла, по композиции напоминающих чудеса спасения на водах (напр. спасение Димитрия), озаглавленных «Молится раб Божие християнин стому Николе об ниве», как на московской иконе нач. XVII в. из собрания С. П. Рябушинского (ГИМ; Хотеенкова И. А. Иконы XIV-XIX вв. в собр. Исторического музея. М., 2007. Т. 2. № 81. С. 25. Ил. 81. 10) или на иконе из Никольской ц. в дер. Дмитриево Череповецкого р-на Вологодской обл. (ок. 1676, ныне в ЧерМО).

В XVII в. были распространены все изводы Н., бывшие традиционными для позднего средневековья, продолжали появляться списки чудотворных икон, среди к-рых наиболее часто воспроизводились изводы Можайской и Зарайской икон Н., а также поясные образы с т. н. Никейским чудом, с житийными циклами. Самостоятельным явлением можно считать складни-кузова, в центре к-рых помещался образ Н. с житием, включающим подробный «цикл детства» святого, поставление в разные степени сана, прижизненные и наиболее важные посмертные чудеса (Чудо о 3 девицах, спасение Димитрия), перенесение мощей, как, напр., на складне-кузове поволжского письма из собрания Т. А. Мавриной (Лебедевой) (XVII в., ГРМ). На внутренних сторонах створок этого складня-кузова размещены еще 16 клейм, в к-рых представлены многочисленные сцены чудес, прежде всего исцелений, совершённых святым; выбор сюжетов, небольшой размер иконы в среднике и всего складня-кузова указывают, что такие предметы предназначались для личной, домашней молитвы заказчика и его семьи. Подобные складни включали в свой состав чудотворные иконы: судя по акварели работы Ф. М. Вахрушова, написанной ок. 1919-1920 гг., вид складня-кузова имела чудотворная Маркушевская икона Н., связанная с основанием мон-ря прп. Агапитом Маркушевским, (ВГИАХМЗ; Образ свт. Николая Чудотворца. 2004. Кат. 280. С. 131).

Почти повсеместно в это время композиции житийных сцен строятся на базе тех, к-рые были выработаны мастерами эпохи Иоанна Грозного и послужили для иллюминации лицевых рукописей, напр. Жития Н. 70-х гг. XVI в. Схемы, пригодные даже для монументальной живописи, творчески перерабатывались, о чем свидетельствуют росписи ярославской ц. Николы Надеина (1640-1641, под поновлениями 1882 г.), где в масштабе храмовой декорации мастера артели во главе с Любимом Агеевым воспроизвели все основные чудеса святого, в т. ч. события, связанные с обретением чудотворной иконы Н. во время взятия рус. войсками в 1558 г. Ругодива.

В XVII в. происходит обретение новых чудотворных образов, напр. Теребенской иконы Н. в 1641 г. (известна по гравюрам и поздним иконам) в заложенном еще в 1492 г. Николо-Теребенском мон-ре (ныне близ. пос. Труженик Максатихинского р-на Тверской обл.): она представляла собой житийную икону с поясным образом святого и т. н. Никейским чудом в среднике и с 6 клеймами строго по сторонам.

Изменение художественных вкусов в столице, в кругу мастеров Оружейной палаты, коснулось и образа Н. Лучшие изографы, как, напр., Симон Ушаков, писали иконы небольшого размера: поясной образ Н. с т. н. Никейским чудом (1674, ЦАК МДА; см.: «Угодно в очах Божиих дело сие...»: Сокровища ЦАК МДА. Серг. П., 2004. С. 118-119), или Федор Евтихиев Зубов - икона из местного ряда ц. в честь Чуда арх. Михаила кремлевского Чудова мон-ря с фигурой стоящего святителя (1669, ГММК; см.: Меняйло В. А. Иконы Чудова мон-ря Моск. Кремля: Кат. М., 2015. Кат. 16. С. 135-138) или поясной образ святителя (1677, ГМЗК). При сохранении прежних изводов мастера этой эпохи достигают живоподобия в передаче драгоценных облачений святого, покрытых узорами, тончайшей фактуры тканей и шитья, украшенного золотом и драгоценными камнями; в тех же целях применяли цветные лаки, усиливающие светоносность изображения на плоскости, его глубину и эффект присутствия. Использование переливающихся от светлого к более темному оттенков цвета на фоне средника, за фигурой Н., написанной плотными красками, с приемами светотеневой живописи, создает иллюзию мистического света вокруг святого, своего рода иную реальность, которой он теперь принадлежит. Подобное живописное изображение в среднике предстает в виде скульптурного «портрета-персоны», оно окружено исполненным вязью текстом тропаря и миниатюрными сценами чудес и деяний святого, воспринимается как синтетическое целое различных жанров -иконописи, лицевого шитья и миниатюры. Ярким примером такого жанрового ансамбля является икона с образом благословляющего Н. с т. н. Никейским чудом и 34 клеймами жития работы ярославского изографа уроженца Холмогор Семена Спиридонова (1684, ЯХМ), а также житийная икона с 24 клеймами (письма мастера Илариона Башки) из иконостаса ц. Феодоровской иконы Божией Матери в Ярославле (ранее ее престол находился в деревянном Никольском храме на Пенье, ок. 1685, ЯМЗ). Сочетание крупного поясного образа с т. н. Никейским чудом в среднике и большого числа сюжетных клейм с миниатюрными композициями сохраняется и в памятниках, созданных уже в синодальный период, как, напр., на иконе письма И. Маркова и И. Никифорова (1713, ВГИАХМЗ). Хотя многоплановость композиций в клеймах восходит к приемам мастеров времени Иоанна Грозного, в трактовке архитектурных форм с помощью ордера, пространственных эффектов очевидно обращение к европ. изобразительным источникам; подобно им с помощью архитектурных форм происходит разделение миниатюрных композиций. Обильно цитируются житийные тексты, надписи золотом или белилами на полях и на границах клейм создают дополнительный декоративный акцент. В петровское время мастера Оружейной палаты, как и прежде, обращались к образу Н., трактуя его в тех изводах, что были приняты в арсенале древнерус. иконографии: Федот Ухтомский (Протопопов) писал житийную икону по заказу отца, протопопа царского храма «на сенях» и государева духовника Феофана Ухтомского (1699, Благовещенский собор Московского Кремля, ГММК), или поясные иконы (1722, ГЭ), богатый оклад к-рых своей барочной пластикой поддерживает иллюзионизм натуроподобной живописи, представляющей святого через «портрет-персону».

В синодальный период

Свт. Николай Чудотворец и мц. Александра Римская. Шитая икона. 1904 г. (ЦМиАР)

продолжается дальнейшее использование мн. сложившихся в средневековье изводов иконографии Н. Образ святого включают в многофигурные композиции Соборов святых той или иной епархии, напр. Новгородской (икона «Богоматерь «Знамение», с Деисусом и избранными святыми», из собр. Н. П. Кондакова, кон. XVII - нач. XVIII в., ГРМ), или избранных святых, напр. целителей и покровителей сельских работ (икона с образом Владимирской Божией Матери и предстоящих Ей святых Космы и Дамиана, Н., святителей Власия Севастийского и Модеста Иерусалимского (XVIII в., ВГИАХМЗ)). Все чаще повторялись те изводы, к-рые были известны с древности: напр., новгородский Дворищенский образ Н. становится одной из святынь С.-Петербурга. Получает распространение образ Н. в митре и саккосе (напр., икона святого в рост с т. н. Никейским чудом и с надписями в картушах, ок. 1702, собр. В. А. Бондаренко); этот образ святителя в архиерейском облачении синодального образца иногда ассоциируется с зимним празднованием святому 6 (19) дек. (Свт. Николай Чудотворец / Сост.: Е. А. Князев, Е. Ю. Князева, А. А. Евстигнеев. М., 2011. С. 106). Прославляются чудотворениями новые иконы Н., особенно на южной и западной пограничных территориях, присоединенных в Новое время к России.

В этот период наблюдается все большее размежевание иконописцев на последователей древней системы иконографии и иконного письма, работавших, как правило, для старообрядцев, и на офиц. мастеров, создававших иконы по заказам Церкви, к-рые не только придерживались живописных стилистических принципов, но и вносили новые детали в традиц. иконографию чудотворца. Мастера петровского и аннинского времени, особенно в регионах, удаленных от Москвы и тем более от новой столицы, еще вполне осознанно сохраняли традиции столичной школы, повторяя образцы изографов Оружейной палаты: богатство фактурных тканей, драгоценностей, сложное письмо в доличном, сочетание монументальной пластики силуэта и миниатюрности в деталях, как и размещение надписей не на фоне, а в картушах (напр., икона с поясным образом Н., написанная для Воскресенской ц. в Вел. Устюге уроженцем Хлынова (Вятки) А. П. Кузнецовым, 1720, Великоустюгский гос. историко-архитектурный и художественный музей-заповедник). В минейных изображениях, иконописных и гравированных, сохраняется принцип, когда под днем празднования памяти Н. (6 дек.) помещается его ростовая фигура, в фелони, без головного убора, с раскрытым Евангелием на левой руке и с благословляющей десницей, на фоне условного городского пейзажа, а под 9 мая (памятью о перенесении мощей в Бари) - многофигурная композиция с перенесением лежащего в гробу святого на фоне большого города, за высокими крепостными стенами и башнями (гравированные святцы работы Г. П. Тепчегорского, 1722, ОР РГБ; см.: Ермакова, Хромов. Рус. гравюра. Кат. 33. 4, 33. 9. С. 39, 43-44).

Остается распространенным вариант икон с избранными святыми, на которых Н. предстает и как всеобщий заступник, и как личный покровитель (икона письма московского мастера Д. Я. Молчанова, 1734, частное собрание; см.: Шесть веков рус. иконы: Новые открытия: Выст. из частных собраний к 60-летию ЦМиАР. М., 2007. Кат. № 66. С. 83, 182). К стилизации манеры изографов Оружейной палаты можно отнести поясную икону Н. с т. н. Никейским чудом из Спасо-Преображенского собора Рыбинска (1770, ныне в РГИАХМЗ; см.: Хохлова И. Л. Иконы Рыбинского музея. М., 2005. Кат. № 41. С. 124-127) или житийную икону святителя с 14 клеймами, на к-рой святой стоит на террасе с баллюстрадой, с видом на 5-главый храм, а каждое клеймо представляет собой самостоятельную картину с уходящим вдаль перспективным пейзажем или безбрежным горизонтом (кон. XVIII в., ЦМиАР; см.: Образы воды в христ. искусстве: Памятники XV - нач. XX в.: [Кат. выст.]. М., 2016. Кат. № 70. С. 87-89). По образцу и стилю мастеров Оружейной палаты работают мастера за Уралом. На своеобразие их произведений с образом Н. влияет наличие материалов, однако основные приемы - богатство фактуры, декоративность и узорочность деталей облачений, инсигний, тонкость личного письма - позволяют создавать выдающиеся произведения. Напр., поясная икона с т. н. Никейским чудом (1-я пол. XVIII в., Красноярский краевой краеведческий музей) происходит из Покровской ц. с. Маковского бывш. Енисейского у.- одного из древнейших рус. поселений в Приенисейском крае; судя по тонкой основе из 2 кедровых досок и остаткам креплений, она служила выносным образом или хоругвью; скудость редких цветовых оттенков, характерных для произведений царских иконописцев, местный мастер компенсирует применением ярко-красной киновари в одеждах, медальонах и письме личного (подрумянке, написании глаз и губ); сопоставление столь яркого оттенка с холодным серо-зеленым цветом фона и темно-зеленым тоном омофора создает запоминающийся образ (о стилистических аналогиях данного произведения с произведениями московских мастеров см.: Исаева Н. Н. Церк. живопись Приенисейского края XVII-XIX в.: Альб.-кат. Красноярск, 2008. Кат. 17. С. 30, 160-161).

Следование принципам живоподобного письма, а также развитие академического искусства и знакомство с ним мастеров традиц. иконописи ведут к привнесению в изводы с фигурой благословляющего святого более реалистичных жестов правой руки с благословением: поднятой вверх, а не просто отведенной в сторону; Н. на таких иконах, в т. ч. традиц. изводов, как правило, изображается в митре и саккосе. К таким примерам относятся иконы с единоличным образом Н., напр. с образом святителя в рост, с т. н. Никейским чудом работы насельника Соловецкого мон-ря мон. Алипия (1782, РГИАХМЗ; Хохлова. 2005. Кат. № 31. С. 94-95), с изображением Собора святых (напр., Ростовских чудотворцев на иконе 2-й пол. XVIII в., ГРМ) или иконы с образами избранных святых, представленных по образцу европ. жанровой картины (напр., на фамильной иконе семьи Н. и К. Тишининых письма В. И. Василевского «Свт. Николай Чудотворец и прп. Ксения со Христом Вседержителем» святитель представлен стоящим чуть выше преподобной и держащим ее за руку, Спаситель благословляет обоих, положив руку на плечо Н. (1755, РГИАХМЗ; Хохлова. 2005. Кат. № 23. С. 74-76).

Сохранение традиций иконописания эпохи Иоанна Грозного, а также строгановского миниатюрного письма в варианте ярославского иконописания 2-й пол. XVII в. было характерно для мастеров и в XVIII в. в старинных художественных центрах, напр. в Ярославле (по образцу икон работы С. Спиридонова Холмогорца была написана икона Н. в житийной раме с 36 клеймами для Успенского собора (1796, К. Мокроусов и Ф. Крашенинников, ГРМ)), но более всего для мастеров, работавших в старообрядческой среде. Там же с кон. XVIII в. получили развитие собственные изводы, напр. оглавный образ «Никола Отвратный» с нарочито подчеркнутым противопоставлением поворота головы и направления взгляда, с крупным размером головы по сравнению с благословляющей рукой и телом (иконы 1-й пол. XIX - нач. XX в., Музей палехского искусства, ЦМиАР, частные собрания). На иконах этого извода можно видеть наделение древнего оглавного типа портрета Н. чертами, свойственными для нек-рых оглавных икон Спасителя «Ярое Око» (напр., для иконы 1-й пол. XIV в. из московского Успенского собора и ряда ее повторений XVI - нач. XVII в.).

Оживление и появление большого числа изображений и различных, в т. ч. новых, вариантов иконографии Н. было связано с темой небесного покровительства рус. монарху, тезоименитому святому. В течение XIX в. это происходило дважды - в правление имп. Николая I Павловича и св. имп. Николая II Александровича. В 1-й пол. XIX в., в эпоху господства в офиц. культуре академического искусства, основанного на ценностях европ. живописи, возникали образы, соединявшие традиции различных ветвей христианства и религ. искусства, как, напр., созданная в Риме худож. Ж. О. Д. Энгром по заказу наследника российского престола цесаревича Александра Николаевича (впосл. имп. Александр II) алтарная картина-икона с образом молящейся перед Чашей с гостией Богоматери, за спиной Которой стоят св. покровители правящей российской семьи - Н. и св. кн. Александр Невский (1841, из ГЭ передана в ГМИИ). На этой картине в стиле европ. алтарных образов эпохи академизма Н. стоит за плечом Богоматери в облачении епископа, в его руках - 3 золотых шара, как на изображениях Н. в искусстве Зап. Европы и евлогиях в Бари. В стиле европ. культуры эпохи романтизма и сентиментализма лик святителя, особенно на иконах, выпущенных в иконописных монастырских мастерских, часто наделяется особенно умилительными чертами: крупными глазами с увлажненным взглядом, ласковой легкой улыбкой, как, напр., на иконе, принадлежавшей вел. кн. Николаю Николаевичу Старшему (ГРМ), на мозаичной иконе работы сестер Свято-Дивеевской пуст. (ЦАК МДА). Как св. покровитель наследника престола и покровитель путешествующих, святитель находится в центре композиций, изображающих небесных патронов августейшего семейства, напр. на иконе 1888 г. из Троицкой ц. г. Ирбита, написанной после чудесного спасения царской семьи во время крушения поезда на ст. Борки под Харьковом 17 окт. 1888 г. (Уральская икона: Живописная, резная и литая икона XVIII - нач. XX в. Екат., 1998. Кат. № 498. С. 101, 223).


Свт. Николай Чудотворец. Икона. 1916 г. (Свято-Пантелеимонов мон-рь, Афон)

В простонародной среде пользовались чрезвычайной популярностью иконы-краснушки из с. Холуй и др. сел Владимирской губ., в которых при всей примитивности «пошиба» в классическом изводе святого с т. н. Никейским чудом сохраняются приемы, восходящие к образцам искусства барокко (школы Оружейной палаты Московского Кремля кон. XVII - 1-й пол. XVIII в.) с имитацией золоченой резьбы оклада, фактуры дорогих привозных тканей в исполнении облачений: иконы 2-й пол. XIX в.: в собрании ГосНИИР (Красилин М. М. Иконопись и декоративно-прикладное искусство // Духовная среда России: Певческие книги и иконы XVII - нач. XX вв. М., 1996. С. 142. Ил. 53) в собрании банка «Интеза» (Виченца, Италия). Наиболее дешевым вариантом «расхожих икон» были написанные прямо на досках, без грунта, «подфолежные» (под оклад из фольги, шитых риз, бумажных цветов), также в паре с Богородичной иконой, напр. с образом Владимирской Божией Матери, вероятно как семейное благословение (парные иконы из Карелии, кон. XIX - нач. XX в., ГРМ),- более традиционные по иконографии, они ценились среди старообрядцев.

На рубеже XIX и XX вв. расцвет церковного строительства, продолжение тенденций историзма и ретроспективных увлечений, касающихся традиц. форм церковного искусства (храмоздательства, иконописи, лицевого шитья в средневек. вариантах), привели к оживлению иконографии св. покровителя императора, возникновению изводов, помогавших раскрытию новых тем. Покушение 29 апр. 1891 г. в г. Оцу на цесаревича Николая Александровича во время его визита в Японию привело к созданию икон Н. и святых, чья память приходится на 29 апр., среди них - прежде всего Кизические мученики, популярные в иконописи как молитвенники при излечении от «трясовичных», инфекционных заболеваний (икона худож. М. Н. Кормильцева, переданная в Аничков дворец С.-Петербурга, ныне в Самарском областном историко-краеведческом музее им. П. В. Алабина, см.: Иконы Самарского края: Самарский обл. ист.-краевед. музей им. П. В. Алабина / Сост.: Л. А. Пархоменко. М., 2017. Кат. 31; Маханько М. А. Молитва за царя и династию в произв. церк. искусства на терр. Казанской епархии в кон. XIX-XX вв. // ИХМ. 2017. Вып. 14. С. 200-201). Тема покровительства правящей семье, моления о рождении наследника, о благополучии и процветании династии накануне 300-летнего юбилея Дома Романовых (1913) нашла отражение в иконах различных изводов: парная икона Н. и мц. Александры, царицы Римской, 1898, мастер А. И. Цепков, ГЭ (Косцова А. С., Побединская А. Г. Рус. иконы XVI - нач. XX в. с надписями, подписями и датами: Кат. выст. Л., 1990. Кат. № 166. С. 49, 138); лицевая пелена нач. XX в., ЦМиАР; икона с предстоящими Феодоровской иконе Божией Матери Н. и прп. Михаилом Малеиным, св. покровителями государя-родоначальника и правящего императора, и молящимися коленопреклоненно с мц. Александрой, царицей Римской, и свт. Алексием, митр. Московским, св. патронами имп. Александры Феодоровны и цесаревича (1913, В. П. Гурьянов, ГМИР; см.: Тарасов О. Ю. Икона и благочестие: Очерки иконного дела в имп. России. М., 1995. Табл. 53). Распространены живописные и шитые иконы с образами Н. и мц. Александры Царицы Римской (после 1904, ЦМиАР; см.: Гнутова С. В. Покров на раку свт. Иоасафа Белгородского и рус. лицевое шитье нач. XX в. // Неизв. произведения: Новые открытия: Сб. ст. к юбилею ЦМиАР. М., 2017. С. 692. (Тр. ЦМиАР; 14)). В 1916 г. была создана икона в драгоценном окладе с образом стоящего в митре и святительских ризах Н., благословляющего, с Евангелием на левой руке, с Никейским чудом, вложенная в Афонскую Русскую обитель (Свято-Пантелеимонов монастырь) имп. Николаем II. В произведениях, связанных с патрональными программами, был возрожден характерный для позднего рус. средневековья тип житийной иконы Н., где в среднике стоит благословляющий святой и на полях - основные события из Жития и деяний. В созданных иконописцем Н. С. Емельяновым иконах для Русского храма-памятника в Лейпциге (1913) повторяются композиции эпохи Дионисия, подобно древним образцам такая икона Н. была украшена драгоценным окладом (Белик Ж. Г. Иконописец Н. С. Емельянов и его работа для рус. храма-памятника в Лейпциге // Там же. С. 499, 697. Ил. 8). Строительство новых грандиозных храмов, посвященных святому, напр. Николая Чудотворца, святителя, Морского собора в Кронштадте, потребовало обращения к различным образам Н., почитаемым на территории Российской империи, к сценам из его Жития и нашло воплощение как в создании мозаичных композиций на стенах снаружи и внутри этого собора, так и в производстве небольших мозаичных икон, служивших делу возрождения мозаичного искусства и применения его в церковном убранстве (иконы, приписываемые мозаичной мастерской семьи Фроловых в С.-Петербурге, кон. XIX - нач. XX в., частные собрания). Значение св. покровителя собора отражено в наружной мозаике с юж. стороны главного входа в храм (с Якорной пл.): на иконе под Нерукотворным образом Спасителя соединены полуфигуры Н. с раскрытым Евангелием в руках и прп. Иоанна Рильского.

Образы Н., созданные после 1917 г., обладают определенным своеобразием в силу исторических причин: с одной стороны, прекратилось массовое производство икон в различных техниках, стилистических направлениях и рассчитанных на отдельных заказчиков и массового потребителя; с др. стороны, художники-иконописцы продолжали испытывать влияние от раскрытия древних икон в нач. XX в., и от появления неизвестных ранее древних икон, служивших в качестве образцов. Образы Н. возникали лишь в работах мастеров, сохранявших иконописную традицию и связанных с поновлением и реставрацией икон. Центром притяжения для таких мастеров, преследуемых в годы гонений на Церковь, стали храмы, в т. ч. те, к-рые вскоре были закрыты. Для Никольской ц. в Клённиках, на Маросейке, духовная дочь прав. Алексия и сщмч. Сергия Мечёвых М. Н. Соколова (впосл. мон. Иулиания) написала икону с образом Н. (20-е гг. XX в.) в изводе Можайской иконы и в стиле московской иконописи XV в.: вместо условного храма в левой руке чудотворца воспроизведен храм, аналогичный церкви в Клённиках,- как надежда на заступничество святого в судьбе приходской московской церкви. Возрождение церковной жизни способствовало возрождению иконографии святителя и ее всестороннему развитию, а также дополнению традиц. житийного цикла новыми и новейшими чудесами, связанными с совр. событиями.

М. А. Маханько