ВОЛХВЫ

Поклонение волхвов. Мозаика ц. Сант-Аполлинаре Нуово в Равенне. VI в.

[греч. μάγοι; лат. magi], в НЗ персонажи повествования о Рождестве Христовом, пришедшие «с востока» поклониться родившемуся в Вифлееме Младенцу (Мф 2. 1-12).

Согласно рассказу евангелиста Матфея о рождении Иисуса, в правление царя Ирода Великого в Иерусалим пришли некие В., чтобы поклониться Младенцу, ибо они «видели звезду Его на востоке». Их вопрос: «Где родившийся Царь Иудейский?» - вызвал переполох при дворе Ирода, увидевшего угрозу своей власти, а также волнения в народе. Посоветовавшись с первосвященниками и книжниками, Ирод выяснил, что именно Вифлеем был тем местом, где должен родиться Мессия на основании предсказания прор. Михея (Мих 5. 1-2). Узнав от В. о времени появления звезды, Ирод просил их сообщить, когда найдут Младенца, якобы для того, чтобы также пойти и поклониться Ему. По пути в Вифлеем В. вновь явилась звезда, к-рая «шла» перед ними вплоть до дома, где был Младенец. «И, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну. И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою» (Мф 2. 11-12). Разгневанный Ирод, пытаясь защитить свою власть, приказал убить «всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов» (Мф 2. 16) (см. ст. Вифлеемские младенцы).

Событие поклонения языческих мудрецов Божественному Младенцу становится предметом размышлений мн. толкователей уже в самых ранних памятниках христ. лит-ры, т. к., следуя ветхозаветной традиции, христианство изначально негативно оценивает магию и астрологию как несовместимые с представлением о свободе воли и стремится опровергнуть их перед лицом эллинистической культуры. Во всей библейской лит-ре только евангелист Матфей употребляет термин μάγοι в позитивном смысле, относя его к группе людей, совершающих благочестивый поступок. Понятие «маг, волшебник» в ВЗ всегда имеет негативный оттенок и выражается евр. терминами  ,   (заклинатели мертвых (Лев 20. 6; 2 Пар 33. 6),   (прорицатели при егип. (Быт 41. 8, 24; Исх 7. 11, 22; 9. 11) и вавилонском (Дан 1. 20; 2. 2; 4. 4; 5. 7, 11, 15) дворах); дважды словом μάγοι в Деяниях святых апостолов (8. 9 и 13. 8) также в негативном смысле названы астрологи и заклинатели.

В античной лит-ре в основном существуют 2 значения этого термина: люди, принадлежащие к персид. зороастрийским жрецам, и вавилонские жрецы-астрологи как особая профессиональная группа. Геродот первый упоминает магов как особое персид. племя или эзотерическое сообщество, посвятившее себя царским жертвоприношениям, ритуалам погребения, предсказаниям и толкованиям снов (Herod. Hist. I 101; VII 43, 191 и мн. др.). Известно также определение В., данное Платоном или кем-то из его учеников в разговоре об учении одного молодого персид. аристократа: «Один из них преподает магию (μαγεία) Зороастра, сына Ормузда; суть ее в почитании богов» (Plat. Alcib. Maior 122a). В данном случае имеется в виду определенная профессия, суть к-рой в исполнении конкретных жреческих функций. Такое понимание было определено общим античным представлением о зороастризме (ср.: Strabo. Geogr. XV 3. 15; XII 3. 37; Xen. Cyrop. IV 5. 14; VII 5. 57). Со временем акцент в понимании этого слова все больше смещается с выполнения жреческих функций на дивинационную практику астрологических предсказаний. Плиний Старший, напр., говорит о 2 функциях магов: исцелении от болезней и предсказании будущего, при этом последнее считается более важным (ср.: Plin. Sen. Natur. Hist. XXX; также: Plut. Vitae. Alexander 3. 7). Т. о., этот изначально этнический термин прочно связывается с вост. астрологией и магией вообще (Stuckrad K. von. Das Ringen um die Astrologie. B., 2000. S. 575).

Волхвы у царя Ирода. Мозаика в экзонар-тексе. Мон-рь Хора (Кахрие-джами) в К-поле. 1316–1321 гг.

Отсутствие в рассказе евангелиста точных указаний на происхождение В., их число, мотив, к-рый побудил их отправиться в путь, уже достаточно рано послужило основанием для многочисленных предположений экзегетов, а также для развития легендарных традиций как на Востоке, так и на Западе.

Попытки экзегетов уточнить, откуда «с востока» (ἀπὸ ἀνατολῶν) пришли В., приводят с учетом возможных значений термина μάγοι к 3 основным вариантам решения: многие утверждают персид. (Hughes. P. 193) или вавилонское (Yamauchi. P. 15-39; Митякин. С. 15-17; Фивейский. С. 41) происхождение В., реже их родиной называют Аравию (Maalouf. P. 426-430). Подтверждением персид. или халдейско-вавилонского происхождения В. может служить указание евангелиста на мотив, побудивший их пойти и поклониться «родившемуся Царю Иудейскому»: «Мы видели звезду Его на востоке». Контакты иудеев с народами Вавилона и Персии возникли достаточно рано и постоянно поддерживались, поэтому В. в силу своего интереса к религ. проблемам вполне могли иметь представление об ожидаемом иудеями царе-Мессии и о пророчестве о мессианской звезде (Числ 24. 17). Звезда стала тем знаком, к-рый побудил В. искать родившегося царя в Иерусалиме, самом известном городе иудеев. Необычное небесное явление даже без допущения знакомства В., посвятивших себя изучению звезд, с иудейскими верованиями могло стать причиной их путешествия, т. к. появление на небе необычной звезды как в зороастризме, так и в халдейской магии понималось как предзнаменование события, способного изменить мир (Cardini. Sp. 496).

Поклонение волхвов. Миниатюра из Сийского Евангелия. 1340 г. (ГРМ. Др. гр. 8. Л. 1)

В обширной астрономической лит-ре, связанной с данным вопросом (Ferrari d'Ochieppo. P. 124-130; Hughes. P. 93-194), можно выделить следующие наиболее распространенные объяснения. Во-первых, явление т. н. кометы Галлея, к-рая была видна ок. 12-11 гг. до Р. Х., но для традиц. со времен Евсевия хронологии евангельских событий эта дата оказывается слишком ранней. Мн. исследователи более обоснованным считают явление особой звезды и ссылаются на сообщение кит. астрономов о комете или сверхновой звезде (?) в 5-4 гг. до Р. Х. (Montefiore. 143; Hughes. 148-152). И наконец, констелляция Юпитера и Сатурна, к-рая трижды происходила в 7-6 гг. до Р. Х. и была хорошо заметна. Кроме того, именно эта констелляция была предсказана вавилонскими астрономами (о т. н. сиппарском звездном календаре и берлинской планетарной таблице см.: Ferrari d'Ochieppo. S. 55-58). Такое объяснение принимается мн. толкователями, поскольку Юпитер считался «царской звездой», а Сатурн, «субботнюю звезду», иногда называли «звездой евреев» (Tac. Hist. V 4) (подробнее см. ст. Звезда волхвов).

Согласно мн. экзегетам, В. поклонились Младенцу как Сыну Божию. Обоснование также находят в особенностях употребления греч. глагола προσκυνέω (поклоняться), что по греч. представлениям подобает только богам, а по вост.- также облеченным высокой властью людям, прежде всего царям (см.: Greeven H. προσκυνέω // ThWNT. Bd. 6. S. 762. Anm. 38-40). У евангелиста Матфея это слово употребляется в значении «поклонение» Иисусу со стороны тех, кто ожидают от Него помощи (Мф 8. 2; 9. 18; 15. 25; ср.: 20. 20), напр. поклонение учеников Воскресшему Господу (Мф 14. 33; 28. 9, 17). Поклонение В. подчеркивает величие Христа как Сына Давида (Мф 1. 1), Сына Божия (ср.: Мф 1. 20-21; 2. 15) и Мессии Еммануила (ср.: Luz. S. 120). Противники такой интерпретации ссылаются на то, что В., придя в Иерусалим, искали именно царя («Где родившийся Царь Иудейский?» - титул «царь иудейский» достаточно редко употребляется как мессианский). Кроме того, поклонение царю и дары могли быть просто способом выражения почтения, к-рое не выходит за рамки обычаев мн. древних народов (ср.: 1 Цар 10. 27; Пс 71. 10) (Gardini. Sp. 499).

Поклонение волхвов. Створка из «Диптиха Борджелло». Ок. 1380–1390 гг. (музей Борджелло, Флоренция)

Спорным является и вопрос о времени прихода В. в Вифлеем. Независимо от происхождения (вавилонского или персид.) ясно, что с учетом необходимых приготовлений к путешествию и расстояния до Иудеи они могли достичь Вифлеема не ранее, чем через неск. недель после рождения Младенца. Наиболее широкое распространение получило мнение, согласно к-рому В. прибыли в Вифлеем, когда Младенцу было уже не менее 2 лет, на это косвенно может указывать приказ Ирода «избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов» (Мф 2. 16).

Патристическая и средневековая интерпретация

Христологическое толкование подразумевает, что сцена поклонения В. Младенцу Христу символизирует конец языческой магии и мудрость мира, т. о., получает совершенно новую оценку (Ign. Eph. 19. 3; Iust. Martyr. Dial. 78. 9; Tertull. De idolatr. 9. 7; Clem. . Exc. Theod. 74; Riedinger. S. 142-146). Нек-рые авторы считали В. гадателями, одержимыми бесами, к-рые, однако, были приведены Богом в Вифлеем, чтобы осознать грехи и признать власть Сына Божия (Iust. Dial. 78; Orig. Contr. Cels. I 60; Hieron. In Is. 19. 1; Aug. Serm. 20. 3, 4). Мн. отцы и учители Церкви осмысляют этот рассказ в контексте вопроса о христ. миссии и понимают приход В. как призыв язычников к спасению: В.- «первые из язычников» (Aug. Serm. 200. 1, 202. 1); часто такое толкование имеет антииудейскую направленность - следствием поклонения язычников Младенцу Иисусу становится «проклятие иудеев», к-рых в этом эпизоде представляют царь Ирод, его книжники и народ, ибо В. шли за звездой, а иудеи не верили своим пророкам (Beda. In Matth. // PL. 92. Col. 13; Ioan. Chrysost. In Matth. 6. 3; 7. 5; Petr. Chrys. Serm. 158). Назидательное толкование подчеркивает важность благочестивого поведения В., в первую очередь их поклонение, принесение даров, к-рые часто воспринимались как символы (Tertul. De idolatr. 9. 5; Ioan. Chrysost. In Matth. 7. 5).

Наиболее распространенным у ранних авторов является мнение о происхождении В. из Персии (Clem. Alex. Strom. I 15; Cyr. Alex. In Is. 49. 12; Ioan. Chrysost. Hom. 6. 14; 7. 1, 15; 8. 1; Leclercq. P. 992). Согласно св. Иустину мученику (Dial. 77. 4; 78. 1; 88. 1) и Тертуллиану (Adv. Marcion. III 13. 8; Adv. Iud. 9), они прибыли из Аравии, реже встречается утверждение об их происхождении из Месопотамии или Эфиопии (Knabenbauer. Bd. 1. S. 128) (напр., Maxim. Torin. Hom. 18-28 de Epiph).

Реликварий «Трех царей». 1180–1220 гг. (Кёльнский кафедральный собор)

В XIII-XIV вв. в Зап. Европе появились сведения о существовании христ. общин в Центр. Азии, к-рые считались основанными В., мн. хронисты говорят о монг. происхождении В., относя их к жителям царства Фарс в Азии. Целью нашествия татар в XIII в., т. о., считалось стремление похоронить тела предков, почитаемых в Кёльне, в Германии.

В средневековье, особенно на Западе, считалось, что В. были вост. царями. По всей вероятности, на возникновение этой т. зр. повлияли стихи мессианского Пс 71. 10-11: «Цари Фарсиса и островов поднесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары; и поклонятся ему все цари; все народы будут служить ему», а также слова из Ис 60. 6: «Множество верблюдов покроет тебя [Иерусалим] - дромадеры из Мадиама и Ефы; все они из Савы придут, принесут золото и ладан и возвестят славу Господа». Самый ранний пример этого толкования находят у Тертуллиана (Adv. Marcion. III 3), однако в его сочинении речь, по всей видимости, не идет о действительном царственном достоинстве В., но подчеркивается то, что они обладали высочайшим авторитетом (fere reges). Аутентичность слов о царском достоинстве В. в гомилии св. Афанасия (PG. 38. Col. 961) и в проповеди блж. Августина (PL. 39. Col. 2018) оспаривается (Gordini. Sp. 501) и потому не может служить доказательством правомерности подобного подхода. Т. о., в ранней патристической лит-ре утверждение о царском достоинстве В. встречается только у Кесария, еп. Арелатского (VI в.; Sermo. 139), в большинстве случаев о В. говорится как о мудрецах, астрологах, ищущих истину. Представление о В. как о вост. царях окончательно сложилось в средневек. Европе начиная с IX в.; в это же время стали считать, что В. были потомками или представителями всей земли: Сима, Иафета и Хама, т. е. прообразовали Вселенскую Церковь (Beda. In Matth. 13; Walafrid Strabo. Glossa Ordinaria // PL. T. 114. Col. 73). Такое толкование вызвало полемику во время Реформации (Luther M. Predigt von 1524 // WA. Bd. 15. S. 409), а также скептическое отношение у нек-рых католич. экзегетов (Maldonat J. Commentarii in quatuor Evangelistas / Hrsg. J. Raich. Moguntiae, 1874. Bd. 1. S. 25), однако она существенно не повлияла на народное благочестие, и праздник Богоявления оставался праздником «Трех царей».

Долгое время количество В., пришедших с востока, не было точно установленным. Число 3, к-рое утвердилось впосл., впервые приводит Ориген, он связывает В. с 3 мужами, к-рые встречают Исаака (Быт 26. 27-29) (In Gen. hom. 14. 3), или по числу даров (Contr. Cels. I 60). Постепенно установилось именно это число, хотя в др. произведениях этого периода говорится о 2, 4, 6, 8 (Kehrer. 1904. S. 22-25), а в сир. Церкви существовало предание о 12 В., к-рые пришли в Иерусалим с большой свитой (Caes. Arel. Serm. 139).

Собор Богоматери. Икона. Нач. XV в. (ГТГ)

Имена В. Каспар, Мельхиор и Валтасар появляются в раннем средневековье (Excerpta Latina Barbari, VI в.?; Paris Cod. 4884, VII в., ср.: Kehrer. 1908. S. 64-75; Leclercq. S. 161-167), позднее это мнение стало общепринятым (Иоанн Хильдесхаймский (XIV в.), Иаков из Варацце (XIII в.)). Встречаются описания внешнего вида В.: Каспар - безбородый юноша, Мельхиор - бородатый старец, Валтасар - темнокожий (Ps.-Beda. Excerpta et Collectanae // PL. 94. Col. 541), позднее - черный (Елизавета из Шёнау, XII в.).

Звезда, указавшая путь В. к месту рождения нового Царя, иногда соотносилась толкователями с мессианским предсказанием о восхождении звезды от Иакова (Числ 24. 17) языческого прорицателя Валаама. Начиная с Оригена (Contr. Cels. I 59; In Num. 13. 7; 15. 4) существовало представление, что В. были потомками Валаама, к-рые из поколения в поколение передавали пророчество в своей среде, пока оно, наконец, не исполнилось в евангельской звезде Рождества (Hieron. In Matth. 2; Ambros. Mediol. In Luc. 2. 44, 48).

Мн. церковные авторы считают, что В. прибыли в течение 2-го года после Рождения Христа (Euseb. Quaest. ad Steph. 16. 5; Hieron. Chron. 3; Epiph. Adv. haer. 51. 9). Эта интерпретация отражена в иконографии поклонения В. первых веков христианства, где Младенец изображен уже немного подросшим. Однако есть авторы, к-рые считали, что событие поклонения произошло на 1-й неделе после рождения Иисуса, напр. блж. Августин называл точное время - 13-й день после рождения (Serm. 203 in Epiph. 1. 3).

В рамках христологического толкования евангельского рассказа дары В. (золото, ладан, смирна) получают символическое значение: они указывают на царское, божественное и человеческое (страдание, смерть) служение Младенца (Iren. Adv. haer. III 9. 2). Начиная с Иринея (Adv. haer. III 9. 2) и Оригена (Contr. Cels. I 60) смирна понималась как указание на предстоящую смерть Христа (Мк 15. 23; Ин 19. 39); золото подобает Иисусу как Царю, ладан - как Богу, смирна - как человеку (Clem. Alex. Paed. II 63. 4). Иногда ладан - указание на первосвященническое служение Иисуса (Maxim. Turin. Hom. 21). Для автора толкования на Евангелие от Матфея (Opus imperfectum in Matthaeum), написанного в V в., дары символизируют веру, разум и добрые дела (Opus imperfectum in Matthaeum 2). Для Евфимия Зигабена (XII в.) - это добрые дела, молитва и умерщвление страстей (Euth. In quat. Evang. 145); для папы Григория I Великого (кон. VI в.) - мудрость, молитва и умерщвление плоти (Greg. Magn. In Evang. 2. 10). Начиная с позднего средневековья существует толкование, что золото указывает на бедность Св. семейства, ладан - на зловоние в стойле, смирна была дана для здоровья Младенца (Thomas Aquin. Super Evangelium S. Matthaei Lectura. Torino; R., 19515. N 201; Erasmus Roterodamus. In Evangelium Matthaei Paraphrasis // Opera omnia. Hildesheim, 1962. T. 7. P. 10).

Легендарные традиции Запада и Востока сохранили ряд особенностей и деталей жизни В. Один из древних текстов - «Книга сокровищ пещеры» (VI в.) - сообщает, что за 2 года до рождения Иисуса В. в Персии видели звезду особой формы, к-рая сопровождалась видением о девушке с коронованным ребенком во чреве. В. взошли на гору Нуд, чтобы взять дары, к-рые в одной из пещер этой горы были оставлены Адамом и Евой. Адам заповедовал своему сыну Сифу взять сокровища только тогда, когда явится необычная звезда; от Сифа это завещание передавалось из поколения в поколение. 3 В. поклонились Иисусу как Мессии, а по возвращении возвестили о Нем в своих странах. После Пятидесятницы они были крещены ап. Фомой, проповедовавшим в их странах, и присоединились к нему в деле благовествования Евангелия. О 12 В. говорится в сир. легенде (Хроника Зукнина, VIII в.) о завете Адама, данном сыну, и о чудесном явлении звезды, к-рая вела В. в пещеру сокровищ и в Иерусалим. Из поколения в поколение избирались 12 мудрецов, к-рые должны были каждый год восходить на высокую гору, где в молитве в течение 3 дней наблюдали за светилами, чтобы увидеть таинственную звезду.

Влияние вост. легендарных традиций на западные заметно уже в V в., напр. в Opus imperfectum in Mattheum (PG. T. 56. Col. 637), к-рый связан с тем же источником, что и Хроника Зукнина, т. к. в нем упоминаются 12 мудрецов и ожидание появления яркой звезды. В XIV в. европ. легендарная традиция в развитом виде нашла отражение в кн. Иоанна Хильдесхаймского «Historia trium regum», повествующей о 3 царях, Мельхиоре из Нубии, Валтасаре из Годолии и Каспаре из Фарса. Узнав о рождении Младенца благодаря звезде, предсказанной Валаамом, они отправились в Иерусалим отдельно друг от друга и встретились там из-за тумана не сразу. Мельхиор ожидал остальных на горе Кальвар, где воздвиг часовню; после встречи и беседы с Иродом они отправились в Вифлеем, где преподнесли Христу кроме золота, ладана и смирны др. предметы, принадлежавшие Александру Великому и царице Савской, а также сосуды из иерусалимского храма, похищенные халдеями. Мельхиор, кроме того, поднес золотое яблоко (державу) и 30 динариев (они были утеряны Марией и Иосифом; их нашел один пастух и отдал в иерусалимский храм, потом они послужили платой Иуде за предательство). Вернувшись на родину, они стали возвещать о Христе, построили часовню и храмы, в к-рых изображали Младенца с поднявшейся над крестом звездой. После Пятидесятницы ап. Фома отправился в те края, освятил часовню и поставил В. епископами.

Почитание

В зап. календарях память Каспара отмечается 1 янв., Мельхиора - 6 янв., Валтасара - 11 янв. Впосл. память 3 В. была приурочена к празднику Богоявления - 6 янв. (MartRaban. IX в. и др.). В этот день устраивались представления, изображающие поклонение В., получившие название праздника «Трех царей». В правосл. календарях нет особого дня памяти волхвов. В ряде визант. рукописей под 25 дек. отмечается только «поклонение волхвов» (напр., Минологий имп. Василия II - PG. 117. Col. 225-228).

По преданию, мощи волхвов были обретены в Персии равноап. Еленой и перенесены в К-поль, в V в.- в Милан. В 1164 г. по желанию имп. Фридриха I Барбароссы мощи были увезены в Кёльн архиеп. Рейнальдом, где 24 июля был установлен местный праздник «Трех царей». В наст. время они хранятся в Кёльнском кафедральном соборе во имя Пресв. Богородицы и ап. Петра. В XIII в. о гробницах волхвов в персид. г. Сава (совр. Саве, к юго-западу от Тегерана) сообщал Марко Поло.

Дары В. до IV в. хранились в Иерусалиме, имп. Аркадий перенес их в К-поль, впосл. они были помещены в храме Св. Софии. По свидетельствам паломников, когда подаренное В. золото подносят к уху, «чудесным образом слышится как бы шепот» (Таррагонский аноним. С. 158). После падения К-поля (1453) Мария (Мара) Бранкович, вдова тур. султана Мурада II и дочь серб. деспота Георгия Бранковича, привезла их на Афон. Когда в нарушение древнего запрета она подымалась от пристани к мон-рю св. Павла, Богородица чудесным образом воспрепятствовала ей приблизиться к обители. Мария не посмела идти далее и передала дары В. в руки игумена, к-рый вышел ей навстречу в сопровождении братии. Впосл. на этом месте иноки воздвигли часовню.

Золото сохранилось в виде 28 небольших подвесок различной формы, поверхность каждой пластины украшена сканью. Ладан и смирна представляют собой маленькие шарики (до 60 штук). В наст. время эта святыня хранится в ризнице мон-ря св. Павла.

Иконография

Изображения В., основанные на евангельском повествовании (Мф 2. 1-12), а также на апокрифических текстах («Протоевангелие Иакова», Евангелие Псевдо-Матфея), известны с III в. как в живописи катакомб, так и в рельефах саркофагов. Они, как правило, включены в композиции Рождественского цикла и не встречаются в качестве единоличных образов. Наиболее распространенные сюжеты с В.: поклонение Богородице и Младенцу, путешествие за звездой, беседа с Иродом, возвращение в свои страны. В. изображаются в коротких туниках, штанах и фригийских шапках, иногда одежды орнаментированы, что подчеркивает вост. происхождение В. (напр., в ц. Успения Богородицы в Дафни, ок. 1100). В сцене поклонения В. с сосудами в руках представлены рядом с сидящей на престоле Богоматерью с Младенцем либо с одной стороны (напр., катакомбы св. Каллиста, сер. III в.; латеранский саркофаг, IV в.), либо с 2 сторон (2 В. изображены в катакомбах святых Петра и Марцеллина, кон. III в.; в ц. Санта-Мария Маджоре в Риме, 432 г.,- на триумфальной арке, рядом с престолом, на к-ром сидит Младенец Христос, беседующими с Иродом, В. в обтягивающих расшитых жемчугом нарядах и фригийских шапках). В ц. Сант-Аполлинаре Нуово (VI в.) сцена поклонения В. находится на сев. стене перед вереницей мучениц, подходящих к Богоматери. В образах В. можно отметить новые черты, характерные для визант. иконографии: если до сих пор они изображались безбородыми, то здесь и в последующих памятниках Каспар представлен в виде старца с седой бородой, Валтасар - средовеком, Мельхиор - юношей. В ц. Сант-Аполлинаре Нуово иллюстрируется путешествие В. на конях и Акафист.

Почитание В. в средневековье было связано с перенесением их мощей из Милана в Кёльн (1164). В пространном сказании о «Трех святых царях» Иоанна Хильдесхаймского наряду с изложением легендарной истории В. и повествованием об обретении и о перенесении мощей содержится возвышенная похвала Кёльну. Заключительная 46-я гл. «О прославлении трех святых царей, о том, как надлежит их хвалить» свидетельствует о значении их почитания для Церкви. Особенности местного кёльнского празднования и рождественские мистерии оказали влияние на рус. иконографию. Так, на псковской иконе «Собор Богоматери» (ГТГ, нач. XV в.) В. изображены подносящими дары (в своих обычных одеждах) и поющими рождественскую стихиру (в диаконских стихарях).