Где истинное счастье? VI. В отношении вопроса о загробной жизни

До сих пор мы в наших, братие, беседах следили шаг за шагом за изучением неверия и не могли не заметить, что ни в одной области оно не оправдало своего прельстительного обещания доставить человеку истинное счастье и благополучие. Но доселе мы касались только области земной жизни. Сегодня, в заключение наших бесед, я приглашаю вас сделать шаг еще далее – поднять взор свой выше этой земли, заглянуть в загробную жизнь. С этим вопросом и с этою областью неверие, конечно, делает самый скорый расчет, так как оно отвергает и вечность, и бессмертие души, и загробную жизнь как естественное и само собою попятное следствие отрицания личного Бога. Вера же, напротив, крепко держится той истины, что как несомненно существование вечного, живого, всемогущего Бога, так не подлежит сомнению и бессмертие души человеческой, которая ожидает вечной жизни, чтобы получить от Бога награду за сделанное здесь добро или наказание за содеянное зло. Тому, кто искренно исповедует это учение и осуществляет его в своей жизни, вера уже здесь доставляет счастье, мир душевный и спокойствие. Ибо только христианское учение веры, соединяющее в одно целое земное с небесным, время с вечностью, может делать сносной настоящую жизнь с ее ежедневными страданиями и скорбями и объяснить ее различные тайны и загадки; только истинно христианское учение может своим неложным обещанием вечной награды и вечного наказания вдохнуть необходимую силу и устойчивость в добре. Неверие же, которое всё это выбрасывает, так сказать, за борт, называет это учение ложным и утверждает, что человек тогда только может быть истинно счастливым, когда ищет своей цели и своего назначения единственно на земле. Но и в отношении этого вопроса не трудно будет усмотреть, на какой стороне правда, если исследовать те плоды, которые дает в этом случае учение веры и учение неверия, а потому остановим ныне наше внимание на вопросе о том: какое влияние на человека имеет учение о загробной жизни неверия и какое – учение веры?

Так как каждое заблуждение и каждая ложь, подобно дурному дереву, вернее всего познается по дурным плодам своим, то крайне вредное влияние, какое производит на земную жизнь учение неверия о загробной жизни, лучше открывает его внутреннюю ложь и несостоятельность, чем все самые убедительные доводы и опровержения оного. Ибо учение, которое разрушает и губит всю общественную и нравственную жизнь, ни в каком случае не может носить на себе печать истины.

Я говорю, учение неверия о загробной жизни разрушает и убивает общественную жизнь. Если смерть полагает конец человеческому существованию и земное счастье и земные радости суть единственные радости, которые могут быть уделом человека, то каким жалким существом является он! По влечению своего сердца, требующего счастья, радостей и удовольствий, он всю жизнь превращает в погоню за этими удовольствиями земными. Он готов совершать самые дурные дела, чтобы только добиться этого счастья, на которое устремлены все его мысли и желания. Чтобы не повредить своей жизнерадостности, он тщательно уклоняется от всего, что приносит труд и отягощение. Он руководится одним только правилом жизни: рви и собирай розы, пока они цветут, и тщательно избегай колючих терний и сорной травы. К этим колючкам, которые ежедневно колют его, прежде всего принадлежит, конечно, та ежедневная работа, тот труд в поте лица, который он должен нести, чтобы добыть себе насущный хлеб, и который, будучи сопряжен со страданиями и изнурительным обременением, стоит в противоречии с вожделенным счастьем и радостями земли. Таким образом, учение неверия, ограничивая всякое счастье и всякую радость земной жизнью, порождает леность и поощряет праздность. А мы знаем, что труд так же необходим для существования и благосостояния человеческого общества, как воздух и теплота для жизни, и что праздность есть мать и корень всех пороков. Может ли поэтому правильно развиваться и благоденствовать человеческое общество, если в нем, вследствие неверия, как язва, как повальная зараза, распространяется наклонность к праздности и лености?

С развитием лености и праздности в одинаковой мере развивается и страсть к удовольствиям. Если удовольствиями можно наслаждаться только в продолжение того короткого периода времени, коим ограничивается земная жизнь человека, то ему совершенно извинительно, если он все свои силы будет направлять к тому, чтобы из жизни своей сделан, веселый пир и взять возможно большую долю наслаждений и как можно более приобрести средств, которые давали бы к тому возможность.

К этим средствам принадлежат прежде всего земные блага. Улыбнись только в этом отношении неверующему человеку счастье, он не будет знать никакой другой заботы, как только о большем и большем приобретении этих благ. И чем более он будет умножать свои приобретения и богатство, тем более будет расти его скупость и жадность. Пусть другие терпят горькую нужду и бедность, но тот, который не ожидает никакого возмездия за свои действия на небе, не почувствует никакого сострадания к бедным и страждущим собратьям и не придет к ним на помощь. Он не захочет умалять запас тех средств, которые нужны ему для удовлетворения своих прихотей и страсти к наслаждениям.

А если такому человеку Бог дал немного благ земных или совсем не дал их, а следовательно, не наделил средствами к наслаждению жизнью – какие будут отсюда последствия, если у него нет веры и надежды на радости небесные? Само собой понятно, что его сердце исполнится завистью и ненавистью к тем, которые обладают ими, – и тогда он, несомненно, ухватится за всякие средства, кроме труда и работы, чтобы добиться их во что бы то ни стало. Обман, воровство, насилие, убийство – всё он пустит в ход, лишь бы только достигнуть цели.

Таковы последствия учения неверия, которое отрицает загробную жизнь на небе, чтобы крепче приковать человека к земле. Леность, страсть к наслаждениям, скупость и жадность богачей, зависть, озлобление и несправедливость бедных расстраивают всю общественную жизнь и отравляют ее истинные радости. Не восстают ли пред нашими глазами такие именно последствия неверия, не чернилами, а кровью записанные на страницах нашей русской истории, если мы приведем себе на память беспримерное в истории событие 1881-го года39 и многие другие в связи с ним совершившиеся кровавые события в стране нашей с недавней катастрофою в Московском Кремле?40 Не этого ли учения последствиями являются наши крамольники, которые заглушили в себе всякую веру в Бога и задались целью ниспровергнуть весь высшим порядок мира, почему и называются нигилистами (ни во что не верующими), которые совершили и продолжают совершать ужаснейшие злодеяния и убийства в намерении уничтожить порядок государственной, общественной и церковной жизни?

Но отрицание будущей, загробной жизни столь же последовательно ведет к уничтожению всей нравственной жизни. Если взор и надежды человека не простираются далее этой земли, то в его жизни невозможна никакая истинная добродетель, но возможно только развитие роскоши, самолюбия и честолюбия. В этом случае человек живет только для себя самого и своего личного благосостояния, не считая себя обязанным никому давать отчет в своих действиях. Что же в этом случае может побуждать его к добру? В настоящее время неверующие очень часто употребляют слова: «Делать добро нужно не ради награды, но ради самого добра, не рассчитывая на награду». Но это не что иное, как пустая фраза. Возьмите человека в его натуральном состоянии, как он есть, в котором преобладает наклонность более к чувственности, ко злу, чем к добру, и исторгните из его сердца всякое высшее нравственное побуждение, отнимите у него всякую надежду на награду и воздаяние, – способен ли будет он сделать то, что ему кажется очень трудным и при надежде на высшую награду? Конечно нет. Это ясно видим мы из ежедневного опыта, ибо хотя каждый день проповедуем мы, что добро нужно делать для добра, но из этого ничего не выходит, особенно тогда, когда дело идет о самых важных, самых святых, но и самых трудных обязанностях и добродетелях.

Исторгни из человеческой жизни, как это делает неверие, веру в святого, милосердного и правосудного Бога, Который награждает за каждую добродетель вечным блаженством и за каждый тяжкий грех подвергает вечному мучению, исторгни с корнем эту веру из человеческого сердца, воспитай в таком неверии целое поколение – кто и что тогда будет в состоянии заставить детей почитать и любить своих родителей, вести честную, трезвую и целомудренную жизнь? Кто и что может тогда побудить супругов к исполнению супружеских обязанностей во взаимной и ненарушимой верности, любви и терпении? Что заставит тогда соблюдать строго честность и правду в своих житейских делах? Что предохранит тогда от лжи, обмана и недобросовестности? Что, наконец, может подвигнуть тогда самолюбивое человеческое сердце к деятельной, бескорыстной и самоотверженной любви к ближнему, если исчезнет всякая надежда на награду и наказание в будущей, загробной жизни?

Но этим еще не вполне исчерпывается несчастье. На дереве неверия не только не расцветает никакой истинной добродетели, не созревает никаких добрых плодов, но на нем растут и зреют очень дурные, вредные, ядовитые плоды. Когда неверие исторгает из сердца человека страх Божий, когда он усвояет себе ложное убеждение, что никто по смерти не должен будет давать отчета, тогда, естественно, для него перестают существовать всякие нравственные правила, падают всякие границы греха и порока и открывается полный простор действию страстей, и особенно тех, к которым наиболее наклонно человеческое сердце, именно: гордости, честолюбию, любостяжанию, корыстолюбию, неумеренному удовлетворению чувственности и плотоугодию, как это неопровержимо доказывают все времена упадка веры и благочестия и усиления неверия.

Итак, из рассмотрения влияния учения неверия о загробной жизни на нравственное состояние человека мы должны были с достоверностью убедиться в истинности того положения, что дурное дерево приносит и плоды дурные. Но с такой же достоверностью мы убедимся и в той истине, что доброе дерево, наоборот, приносит и плоды добрые, если рассмотрим, какое влияние производит на жизнь человека своим учением о загробной жизни вера.

Учение веры о загробной жизни производит на всех вообще и на каждого в частности самое благотворное и спасительное влияние. Оно вносит в нашу душу чуждый неверующему мир и успокоение, и вносит именно тем, что вполне удовлетворяет двоякой потребности, присущей человеческому сердцу, – потребности правды и блаженства.

Каждое цельное, неиспорченное человеческое сердце требует, чтобы над всеми мыслями и действиями человека был правый суд, чтобы всё доброе, как всё злое, находило себе соответствующее воздаяние или наказание. Этого мы требуем уже и от земного правосудия; но мы видим в то же время, что на земле строгое исполнение этого требования невозможно. Ибо может ли кто-либо на земле быть судьею помышлений человеческих, которые, однако, судят люди? Как часто видим мы на земле, что добродетель не только не ценится и не вознаграждается, но даже преследуется со стороны порока! Как часто порочный торжествует, пользуется почетом и уважением и наслаждается изобилием благ земных! Если здесь, на земле, никогда не перестают существовать неравенство и несправедливость, если нет здесь ни Всевидящего Судии, ни праведного суда, если всё оканчивается с этой земной жизнью и добродетель нигде не получает своего вознаграждения, а порок – справедливого наказания, то всякое требование сердца правды есть не более как глупость и для добродетельных и праведных в таком случае нет ни покоя, пи счастья, ни мира сердечного. Насколько верно и несомненно то, что в человеческом сердце есть потребность правды и справедливости, настолько же верно и то, что есть Божественный Судия и Мздовоздаятель, всё содержащий в Своей деснице, есть праведный суд, есть вечность, в которой каждый лично пожнет то, что он посеял здесь, есть награда для праведников и наказание для грешников. Эта-то истина и доставляет человеческому сердцу мир и успокоение.

Далее. В человеческом сердце есть потребность истинного, полного, ничем не возмутимого блаженства, потребность такого счастья и наслаждения, которое всецело наполняло бы его и не имело бы предела. Но земля удовлетворяет ли, может ли удовлетворить этой жажде бесконечного блаженства? Могут ли эти непрочные и скоропроходящие радости и блага земли вполне насытить человеческую душу? Нет, – из всех миллионов людей, живших доселе на земле, ни один человек не осмелился подтвердить это. Напротив, все эти земные удовольствия вместо полного удовлетворения сопровождаются отвращением и разочарованием, пустотой в душе, скукой и томлением духа, от которых ничто не может избавить, и те суть самые несчастные люди, которые поставили назначение и цель своей жизни в наслаждении земными благами, которые, испив до дна всю чашу чувственных удовольствий, ощущают одну только пустоту, скуку и томление духа, как это испытал на себе царь Соломон и как засвидетельствовал об этом блаженный Августин. Но неужели эта врожденная потребность радостей и счастья никогда не будет удовлетворена? По учению неверия – никогда. Но вера дает тебе, возлюбленный собрат, самый удовлетворительный и благоприятный ответ, и в нем находишь ты мир и полное успокоение для твоего сердца. Он поднимает твой взор выше этой земли с ее суетой и дает полную уверенность, что ты чрез познание и любовь Бога уже здесь можешь предвкушать истинное счастье и невозмутимое душевное спокойствие, а после этой жизни, когда ближайшим образом будешь созерцать Бога, когда узришь Его, по слову Божию, лицем к лицу (1Кор.13:12), найдешь такую радость, которая удовлетворит все твои желания и которая так же вечна, как вечен Бог, служащий ее источником.

Но по силе такого влияния на каждого отдельного человека вера производит самое благотворное влияние и на всю общественную жизнь. Если человек ищет своего счастья не на земле и не в ее благах и удовольствиях, если он проникнут убеждением, что это счастье может дать ему только вечность и небо, но что он должен заслужить его путем верного исполнения своего земного призвания, то это убеждение побудит его к таким добродетелям, которые существенно необходимы для преуспеяния общественной жизни. Сюда относится прежде всего трудолюбие и благодушие, терпеливое перенесение того тяжкого бремени, с которым оно нередко бывает сопряжено. Выгодную и хорошо оплачиваемую работу будет исполнять, конечно, и неверующий, но кто согласится нести с твердостью и терпением работу низкую, но тяжелую и плохо оплачиваемую? – Это или какой-нибудь невольник по принуждению своего властелина, или же глубоко верующий христианин, который надеется на другую, высшую и более дорогую для него награду за свой труд на небе.

Эта вера и эта надежда ослабляет неумеренную жажду человека к приобретению земных благ и к достижению удовольствий. Для неверующего эти блага суть цель, к достижению которой он стремится во что бы то ни стало, а для верующею они – только средства к достижению вечной жизни. Богатый человек, который полагает свое конечное назначение в загробной жизни, смотрит на свое богатство не как на средство к удовлетворению земных страстей своих, а как на средство к достижению, путем благоразумного употребления его, радостей небесных. При употреблении своего богатства он будет иметь в виду всегда волю Божию – с любовью приходить им на помощь к своим бедствующим собратьям и искоренять из своего сердца неумеренное пристрастие к земным наслаждениям. И бедный, который надеется за свой труд и терпение получить вечную награду, не будет с ненавистью и завистью смотреть на богатых людей, но, зная, что есть для человека другое богатство, другие, высшие блага небесные, будет стремиться к приобретению этого богатства и в добрых делах и нравственных подвигах, в мире и спокойствии своей совести, в довольстве тем скромным своим положением, какое послал ему Бог, будет находить возмездие за все свои труды и заботы. Но таких людей воспитывает только вера, а потому она есть оплот и опора общественной жизни. Твердая, верою поддерживаемая надежда на загробную жизнь и страх пред вечным наказанием за грехи для верующего человека становятся самой твердой опорой в искушениях, в борьбе и страданиях. Когда подымаются бури искушений, когда разгораются плотские страсти, когда деньги и имущество, серебро и золото ослепляют очи, когда блеск его производит на сердце непреодолимое, словно магическое действие, способное увлечь его к несправедливости, скупости и любостяжанию, когда земные почести льстят его гордому сердцу, сбивая его с пути христианского смирения, – то что может удержать человека при таких искушениях на пути к правде, любви и милосердию, как не вера в вечность, ее нескончаемые радости или в ее вечные муки и страдания? Или когда приходится вести за веру и добродетель тяжкую борьбу с людьми, когда всё восстает против нас и со стороны людей мы ничего не видим кроме вражды, презрения, насмешек и издевательства – что даст тогда мужество, как не мысль о том, что есть на небе Бог, Который по неложному обещанию Своему готов украсить меня венцом правды в воздаяние за мое терпение или же облечь в одежду позора в случае моего падения? И когда постигают тяжкие болезни и невыносимые скорби охватывают душу, то что даст тогда изнывающему сердцу силу, мужество, утешение и даже радость, как не взгляд на Распятого Спасителя и на ту славу, в которую Он вошел Сам и которую приготовил и для всех, с верою и терпением идущих по пути Его страданий крестоносцев?

Итак, видите, братие, что и в отношении к вопросу о загробной жизни неверие приносит своим последователям только несчастье: ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись (Деян.4:12), кроме имени Иисуса и веры в Него и Его обетования.

Будем же к Нему одному обращать свой взор во всех искушениях, скорбях и страданиях. Слава небесная, обещанная Христом Его последователям, не обман, а непреложная истина. Если твердо будем держаться ее, то в конце всех страданий этой жизни мы с уверенностью можем сказать с Апостолом: теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия (2Тим.4:8). Мы не то, что цвет полевой, который сегодня цветет, а завтра бросается в печь; не то, что облака, гонимые ветром, которые проносятся по небу, а затем не оставляют никакого следа после себя, и не то, что дерево, которое несколько лет приносит плод, а затем никто уже не узнает его места, – нет, нам приготовлено на небе место, этот вечный дом наш, в который мы войдем за нашу верность Богу.

Если в заключение всех наших настоящих размышлений мы бросим еще раз краткий взгляд на все их пункты, которые подвергли рассмотрению, чтобы дать ответ на вопрос, где истинное счастье – у веры или неверия, – то что должны сказать относительно заманчивых обещаний неверия? Должны сказать, что оно глубоко оскорбляет достоинство человека, низводя его на степень животного, труд его делает невыносимым бременем, семейство и брак втягивает в нечистую лужу низменных страстей, любовь к ближним заменяет самолюбием, в страданиях погружает человека в отчаяние и, ограничивая бытие человека земной жизнью, расстраивает всякую общественную и нравственную жизнь человека, делая для него совершенно невозможным истинное счастье.

К чему должны привести нас эти размышления? Ответ нетрудный. Они приводят нас к тому, чтобы мы закрывали свой слух от голоса сирены неверия и более и более утверждали себя в вере; чтобы сами сторонились врагов своей веры, подальше держали бы от них и юных детей наших и таким образом предохраняли бы себя и их от временной и вечной погибели.

Святой Крест, на котором умер вождь нашей веры Христос и который есть знамя нашего спасения от грехов мира, да будет знаменем и в борьбе нашей против неверия и его неправды. Станем же крепче и дружнее под это знамя и победим врага своего!

Голос Церкви. 1914. Январь. С. 3–15; Февраль. С. 3–16; Март. С. 3–15; Апрель. С. 3–15; Май. С. 3–15; Июнь. С. 13–25.