В защиту Православной Церкви. По поводу нового вероисповедного закона. Тезисы, предложенные на обсуждение IV Всероссийского миссионерского съезда в Киеве. 1908 г.
I. Признать, что Высочайший указ 17 апреля 1905 года, в связи с высочайше утвержденными суждениями Комитета Министров об укреплении начал веротерпимости, не заключает в себе принципиального ограничения прав и преимуществ православной Церкви в России, как первенствующей и господствующей, и не низводит ее до уравнения с сектами, расколами и иноверием; однако, исполнение этого указа, как оно наблюдается в законопроектах касательно вероисповедной свободы, внесенных на уважение Государственной Думы, в значительной степени умаляет значение православной Церкви и в этом смысле отступает от смысла указа 17-го апреля 1905 года.
II. Посему и принимая во внимание постановления Святейшего Синода по поводу вероисповедных законопроектов, внесенных в Государственную Думу Министерством Внутренних Дел, необходимо просить ходатайства Святейшего Синода пред Государем Императором о возвращении сих законопроектов для пересмотра их поместным собором или в Святейшем Синоде и после сего представить на утверждение Государю Императору.
III. Соображения Русской Монархической партии в Москве и Киевского Русского Собрания по вопросу о вероисповедном законодательстве признать заслуживающими внимания и принять в следующей исправленной редакции:
1) Непонятной иллюзии предаются те люди, которые полагают, что человечество достигло уже той степени умственной и нравственной культуры, когда интересы вероисповедные могут быть отделены от национальной политики. Ни в культурно отсталой России, ни в самых передовых странах Европы, до сих пор еще нигде не обнаружено признаков, по которым можно было бы заключить, будто бы под знаменем «свободы совести» в действительности проводится в жизнь народов идея всеобщего братолюбия, терпимости и смирения. Мы видим, напротив, что даже в такой передовой стране, как Франция, так называемая вероисповедная свобода и терпимость построены исключительно на соображениях политических, в силу которых преследованию и угнетению подвергается католическое духовенство с его церковными, просветительными и благотворительными учреждениями единственно лишь потому, что вдохновляемое еврейско-масонскими организациями французское правительство видит в них угрозу прочности республиканского государственного строя и успехам социалистической пропаганды. Наблюдения из повседневной жизни в свою очередь подтверждают, что одной из главных национально-политических основ является религия. Археографические исследования документально доказали, что в некогда отвоеванных Польшей Литовском и Западном крае предки нынешних польских магнатов и дворян-землевладельцев, за весьма немногими исключениями, первоначально были русскими по вере и духу, но по мере перехода их в католичество стали утрачивать прирожденные им чувства преданности России и всецело отдались Польше, а потомки их стали уже считать себя чистокровными поляками. Такие же национально-политические отношения, под влиянием вероисповедного разномыслия, наблюдаются в жизни племен и народов всего мира (напр., политическая вражда между католической Ирландией и протестантской Великобританией) и только верностью своему древнему, устарелому вероучению можно объяснить национальную силу, прочность и солидарность рассеянного по всему свету еврейского племени. Долго еще идея политической, национальной и вероисповедной солидарности будет жить в помыслах и чувствах всех народов, но в русском народе она живет еще в силу особых исторических условий его национального роста и развития. В то время как на Западе христианство прививалось народам, достигшим уже известной культуры, имевшим уже свою историю, свою науку и поэзию, свою гражданственность и богатую психологическими образами мифологию, в России Церковь православная восприяла народ в свое благодатное лоно на заре его исторического бытия, когда сердце его еще не было заражено гордыней, а воображение и ум не были порабощены стройной системой мифов. Сила евангельской благости ложилась здесь на добрую девственную почву и пустила глубокие корни в народной душе. Таким образом, православная вера явилась в России основой ее истории, ее науки, поэзии, гражданственности и национальных идеалов, она всосалась в плоть и кровь русского народа, она стала нераздельной частью его существа, душою его великого политического тела. Убить в русском народе православную веру – все-то же, что нанести смерть политическому его существованию. Политика и религия так тесно сплетены в русском народном разуме и сердце, что в национальном гимне своем он славит Царя Православного, а в церквах молится о Царе Самодержавном. Разделить эти два понятия, пока жив русский народ, так же невозможно, как невозможно в земной жизни отделить душу человека от его тела: лишь смерть физическая для человека и политическая для народа может совершить эту метаморфозу.
Все это ясно разумеют внешние и внутренние враги России, ныне так настойчиво ополчающиеся на нашу национальную душу – веру православную: нельзя не считаться с этой основной чертой русской народной психологии.
2) Глубоко заблуждаются и те, которые полагают, что Церковь не должна и не может дорожить теми мирянами, которые только внешними узами связаны с ней, не сохраняя в душах своих признаков любви к божественной истине. Если отпадение таких людей от формально исповедуемой ими веры и не составляет потери для Церкви, то пусть это отпадение совершается в совести их, но закон не должен принимать их под свою защиту, ибо, санкционируя их вероотступничество, он тем самым узаконят отпадение не только самого заблудшегося, но и всего нисходящего его потомства. Если человечество признало разумным и нравственным силой закона противодействовать распространению свободы уголовной преступности вообще, если оно законными мерами ведет борьбу против сознательной злой воли людской, поощряемой к преступлениям чувствами корысти и зависти, то тем более необходимо создать законные гарантии, охраняющие слабовольных, легкомысленных и увлекающихся людей от соблазнительных учений вероисповедных совратителей. Конечно, не одним этим должны исчерпываться меры воздействия на разум и сердце колеблющихся в вере, – желательны больше всего и прежде всего просветительные меры любви и убеждения; но, предоставляя гражданам блага «свободы совести», ни закон, ни правительство не имеют никакого нравственного права бросать их на произвол судьбы, а обязаны всеми законными способами ограждать совесть их от поползновения на нее со стороны лживых проповедников религиозных лжеучений, в большинстве случаев прикрывающих под знаменем веры свои враждебные России политические и социалистические интриги и замыслы:
Русский народ, привыкший чтить своего Царя, как отца, заботливого о русских национальных интересах, желает видеть в ближайших Его сотрудниках олицетворение этой отеческой, правительственной власти, а не простых полицейских чиновников, бесстрастно охраняющих лишь внешний порядок и безопасность граждан, без различия их национальностей и вероисповеданий. Православная вера есть фундамент, на котором зиждется мощное здание великого русского государства.
В сих видах собрание полагает повергнуть на благовоззрение Его Императорского Величества при всеподданнейшем ходатайстве о том, дабы Высочайше повелено было внесенный в Государственную Думу министром внутренних дел вероисповедный законопроект, в силу ст. 8, гл. I и ст. 65, гл. VII Свода Основных Государственных Законов, изд. 1906 года, из ведения сего законодательного учреждения изъять и передать на обсуждение Святейшего Синода.
Мера эта представляется Киевским патриотическим организациям не только законной, но и целесообразной, ибо Государственная Дума, состоящая из людей часто неправославных, не может быть признана компетентной в обсуждении законопроекта, обнимающего не только догматы, но и таинства, установленные православным христианским учением. Не принадлежит ей также и право изменения ст. 66, гл. VII Св. Основн. Госуд. Зак., изд. 1906 года, определяющей права не принадлежащих к господствующей Церкви подданных Российской Империи на свободное отправление их веры и богослужения по обрядам оной, но отнюдь не предоставляющей им права пропаганды своих вероучений среди православных христиан в России.
IV. Разрешая всем свободу принадлежать к тому или другому вероисповеданию и исполнять требования его относительно, публичного богослужения, государственная власть не отступит от указа 17 апреля 1905 года, предоставляя одной только православной Церкви в России право свободы проповеди и привлечение последователей и воспрещая инославию и иноверию, сектам и расколу всякую пропаганду своих учений.
V. Необходимо ясно высказать общее положение о том, что православная миссия, широко понимаемая, как голос русской православной Церкви, должна быть обращена не только к управляемым, но и к правящим, а посему миссионерский съезд имеет нравственное право и дерзновение обращаться и к правящей власти.
VI. Быть же православным для правительства и поступать по православному, значит – защищать законными мерами православие, как истину; ограждать чад православия от соблазна в вере; не давать торжества лжи; ограждать свойственными христианскому государству мерами православие от несправедливости и не давать преимуществ инославию и иноверию; не разрывать единения и исторической связи с той творящей силой, которая, как миросозерцание, созидала нашу св. Русь, наше государство; не переносить опоры народа государства и правительства с православия на инославие.
VII. Православной Церкви должно предоставить полную свободу суждения в вопросах и положениях православия и действиях правительства, с точки зрения интересов православия.
VIII. Но православная Церковь и православная миссия не могут ожидать от вневероисповедных законодательных учреждений – Государственной Думы и Государственного Совета ни свободы, ни соблюдения интересов Церкви, ибо в составе этих учреждений могут быть равнодушные к вере православной иноверцы, нехристиане.
Посему церковное, внутреннее каноническое, принадлежащее высшей церковной власти законодательство не должно восходить на обсуждение Государственной Думы и Государственного Совета.
IX. Церковное значение эти каноны имеют для Церкви в силу своего источника: для придания же им государственного значения необходимо только утверждение Верховной Самодержавной власти, которая, по ст. 4 Основных Законов, принадлежит единственно Государю Императору, обязательно исповедующему, по ст. 62 Основных Законов, святую православную веру. Церковное законодательство по внутренним делам должно стоять в непосредственном отношении к Самодержавному Монарху, без посредства Государственной Думы и Государственного Совета. Российский Самодержец Государь Император, по сим Основным Законам, есть первый сын православной русской Церкви, защитник, хранитель догматов и блюститель всякого в ней благочиния и посему он есть первый миссионер православной веры и Церкви, как носитель идеалов православного русского народа, по самому своему мировому положению имеющего миссионерское призвание в деле хранения и распространения православной истины. В возможности всего этого утверждают нас правила о созыве предстоящего поместного собора, утвержденный только Высочайшей властью, минуя Государственную Думу и Государственный Совет, и засим самые постановления собора будут поднесены на утверждение только Государю Императору.
Необходимо просить Святейший Синод повергнут в сем смысле верноподданническое усерднейшее ходатайство от лица миссионерского съезда пред Его Императорским Величеством Государем Императором.
Источник: Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова : В 5-ти том. - Репр. изд. - Санкт-Петербург : Изд. «Царское Дело», 1995-1998. / Т. 4: Статьи по вопросам миссионерским, педагогическим и публицистическим (1887-1912 гг.). - 1995. - 654, IV с. - (Серия «Духовное возрождение Отечества»).
