«Провокация правительства», 1907 г.
Есть такие сакраментальные словечки, изобретенные нашим «освободительным» движением, которые обычно помещаются бесталанными прогрессивно-еврействующими и балаганными публицистами в подвальном этаже газетных листов и с которыми освободительные прихвостни «носятся, как с писаной торбой». К числу таких словечек принадлежит и слово «провокация». Жандарма взорвали бомбой, – это он «провоцировал». Мельникова пытали и истязали в Одессе, – он тоже провоцировал. В Севастополе губили бомбами десятки жертв, при известном покушении во время парада войскам, так что старухи и дети оказались с вывороченными внутренностями, – это «провокация правительства». Избиты десятки неповинных людей при взрыве дачи П. А. Столыпина; взорвались бомбы, найденные детьми, и перебили ребят; нашли целую фабрику или школу бомб, – все это тоже «провокация правительства».
В прошлом году, после белостокского погрома, редакция «Московских Ведомостей» послала в Белосток своего корреспондента с поручением на месте расследовать и проверить то море лжи, которое вылила против правительства левая печать, обвиняя министров не более и не менее, как в подготовление и устроении погромов. Угнетенные еврейчики, доселе занимавшиеся мирной стрельбой в церковные православные и католические процессии и затем выдававшие свои выстрелы за провокацию полиции, на сей раз форменно расстреляли на улице среди бела дня корреспондента московской не освободительной газеты. По этому поводу «Новое Время» иронически оповестило читателей: «наконец-то обнаружилась провокация «Московских Ведомостей», так как корреспондент этой газеты дал себя расстрелять на улице Белостока»... Кадетские газеты и особенно еврействующие «Русские Ведомости», тогда еще руководимые Иоллосом, так обрадовались начальным фразам приведенной тирады из «Нового Времени», что не заметили иронии и поспешили оповестить весь мир взаправду, что, наконец-то, объявилась, неопровержимо доказана и провокация «Московских Ведомостей».
Приводим все это на справку теперь, когда появилось правительственное сообщение о суде над злодеями, замыслившими цареубийство и убийство Великого Князя Николая Николаевича и председателя Совета Министров П. А. Столыпина.
Суд кончен; он был непостижимо милостив, если не сказать более... Видимо, изыскивались все поводы умалить злодеям наказание. Вызывает недоумение, например, то обстоятельство, что г. Эмме, воспитатель юношества, несомненно, участвовавшей в заговоре, служивший, кроме того, и по Министерству Внутренних Дел, следовательно, втройне преступник и предатель, отделывается только ссылкой. Непонятно оправдание «по недоказанности преступления» тех лиц, которые, ясно для всякого, служили пособниками для заговорщиков цареубийства, предоставляли им квартиры, передавали корреспонденцию и т. п. И все-таки, при таком желании все смягчить, пришлось троих повесить: улики были налицо, преступления нельзя было отвергнуть. А, между тем, что вопили газеты левого, конечно, лагеря, когда впервые, даже помимо воли правительства, огласилось это гнусное покушение на Государя? Почему левые депутаты Думы не явились, и отказались выразить порицание преступлению? Почему наши Тихвинские, Колокольниковы, Бриллиантовы, исправно являвшиеся с красными гвоздиками «в петлицах» на рясах в знаменование сочувствия революции, не явились в Думу выразить порицание замыслу цареубийства и убийства? Помню, вскоре после этой беспримерной по наглости и гнусности выходки в Думе, после несказанного лицемерия председателя Думы Головина, заявившего, что порицание заговору в Думе было высказано «единогласно», я встретился в купе вагона с одним весьма видным и образованным кадетом. Совместное путешествие быстро знакомит людей. Разговорились. Мой собеседник, уже седой человек, видимо, весьма образованный, горячо отстаивал и кадетов, и левых, и Думу. Поездка Долгорукова в Париж, чтобы ронять русские финансы, – это только «недоразумение»...
Ну, а вот М–ов привез деньги кадетам на выборы из-за границы, – откуда он взял их?» Это тоже недоразумение. Ну, а как кадетские профессора посылали крапленые повестки? Каким образом М–он заплатил взятку, чтоб избавиться от военной службы и, следовательно, заставил идти вместо себя бедного крестьянина – кормильца семьи, который не мог дать взятки? А каким образом кадет профессор М–ов оказался причастным к экспроприациям, совершавшимся лицами, у которых нашлась лошадь Ж–ва? Ну, а выборгское воззвание?» Это, видите ли, все – одно «недоразумение».
«Неужели, – спрашиваю, – вы одобрите, наконец, это безобразие, что левые в Думе не явились выразить порицание заговору против Царя? Неужели вы оправдаете низость священников, которые, по партийному лакейству, тоже не явились в Думу осудить замысел цареубийства?»
В ответ улыбочка... «Вы верите в этот заговор?» Я мог ответить только жестом удивления и недоумения. «Ведь это – провокация правительства, это – только придирка, чтобы разогнать Думу... Никакого и заговора нет»... Доказываю, что правительство, видимо, даже не хотело оповещать о заговоре до времени, что оно вынуждено было к тому известиями английских газет, перепечатанными в России, и прямым запросом в Думе. Ничто не помогает. Это все – «провокация правительства», – и ничего более. «Разве вы не слышали, что в Думе депутат с. р. заявил, что он, член революционного комитета (это в Думе-то сидит!), может заверить о непричастности с. р. к заговору? И, наконец, разве не видите, как глупо задумано преступление? Тут все сшито белыми нитками, все сочинено в департаменте полиции! Провокация очевидная! Вот увидите, – заключил мой собеседник, – суд замнут, дело скроют, как только в нем минет нужда».
И все говорится тем противным тоном российского либерала, который не допускает возражений и являет вид всесторонней осведомленности во всех тайнах мира. Апломб, уверенность, авторитет, фраза, – все это выше всякого сомнения, и вы чувствуете, что раз вы возразили, вы – глуп, отстал, «реак» или... правительственный шпион, по крайней мере...
Где ты теперь, седой кадет, типичный российский интеллигент?
Что сказал бы ты по поводу того, чем окончился суд над заговорщиками? Не оказались бы и трое приговоренные к смертной казни лишь провокаторами от правительства?
Персы сами о себе составили пословицу: «перс тогда перестает лгать, когда у него язык во рту перестает шевелиться». С полным правом гг. кадеты и левые могут претендовать на применение к себе приведенной пословицы. С. р. заявил о непричастности их комитета к заговору... Но разве с. р. не лгут? Ведь сидят же они в Думе, давши предварительно, при самом допущении в Думу, клятву быть верными «Самодержавному Царю», против самодержавия которого и даже против самой монархии они потом открыто идут в Думе... «Преступление уж очень глупо задумано»... Но ведь и еврейско-освободительное движение, и наша революция, выразившаяся в грабеже и вместо народа привлекшая к себе только отбросы улицы, – все это ведь тоже не очень умно задумано... И на такую-то позолоченную удочку, как глупая плотва, попались и наши рясофорные думские депутаты. Неужели и теперь не спадет повязка с глаз многих русских людей, завороженных фразами и апломбом наглости кадетской? Неужели и теперь в Государственную Думу опять попадут левые?
Дай Бог, чтобы мы поскорее прозрели, поскорее образумились!
Источник: Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова : В 5-ти том. - Репр. изд. - Санкт-Петербург : Изд. «Царское Дело», 1995-1998. / Т. 4: Статьи по вопросам миссионерским, педагогическим и публицистическим (1887-1912 гг.). - 1995. - 654, IV с. - (Серия «Духовное возрождение Отечества»).
