ПАФНУТИЙ. Православная энциклопедия

(1394, сельцо Кудиново близ Боровска (ныне урочище в Боровском р-не Калужской обл.) - 1.05.1477, Пафнутиев Боровский монастырь), прп. (пам. 1 мая), Боровский.

Агиографические и другие источники
Основные сведения о П. содержатся в летописной статье под 1477 г. (ПСРЛ. Т. 25. С. 309-310), в его Житии, составленном архиеп. Ростовским и Ярославским Вассианом II (Саниным), в Иосифо-Волоколамском патерике. Созданию этих произведений предшествовал «Рассказ о смерти Пафнутия Боровского», написанный учеником П., иноком Иннокентием Дивным (см. о нем подробнее: Федотов С. В. Книжник Иннокентий Дивный и начало лит. школы мон-ря Рождества Богородицы под Боровском // Диалог со временем. СПб., 2013. Вып. 42. С. 144-157), вскоре после описываемых событий, в 1477-1478 гг. (Рассказ. 1999 (опубл. по: РГБ. Ф. 113. Волок. № 515. Сб. XVI в. Л. 395-419)).

Житие П. изучено недостаточно, мн. вопросы остаются дискуссионными. Выделяют 2 полные редакции Жития - Отдельную и Минейную (Лурье. Вассиан Санин. 1988. С. 125) и 2 краткие редакции (Ключевский. Древнерусские жития. С. 208), одна из к-рых - Сокращенная редакция Жития П. (Память. 2003) - встречается только в списках ВМЧ.

Основные отличия между текстами полных редакций Жития заключаются в том, что в тексте Минейной редакции отсутствуют «Повести отца Пафнутия» (о Великом море; об умершей инокине; о вел. кн. Владимирском Иоанне I Даниловиче Калите; о сне Иоанна I Калиты; о псе, укрытом драгоценной шубой; о вел. кн. Литовском Витовте; о милостыне нищим; о видении дмитровского кн. Юрия (Георгия) Васильевича; об убиении некоего праведного мужа), а также Чудеса об исцелениях посетителей монастыря. Все они читаются в Отдельной редакции (Житие. 1899. С. 131-140). В Минейной редакции (РНБ. Соф. № 1321) помещено 17 рассказов о прижизненных чудесах П., в Отдельной редакции (Житие. 1899) - 25 рассказов.

В Минейной редакции названо имя составителя Жития - «Васьяна архиепископа Ростовского и Ярославского» - и помещено предисловие о «добродетельности» и «богоугодности» преподобного. А. П. Кадлубовский полагал, что эпизоды Жития о татях и о старце Евфимии вошли в патерик, а патериковый цикл эсхатологических рассказов П. был включен в текст поздних редакций жизнеописания святого. По мнению Л. А. Ольшевской, «Повести отца Пафнутия» представляют собой цикл эсхатологических рассказов, читающихся в патерике и в Житии П. Этот цикл «имел самостоятельное бытование и мог быть источником как для Досифея Топоркова - составителя патерика, так и для Вассиана Санина-агиографа» (Древнерусские патерики. 1999. С. 440; БЛДР. 2000. Т. 9. С. 498).

Р. П. Дмитриева высказала предположение о том, что черновой материал для составителя Минейной редакции сохранился в сборнике, хранящемся в НИОР РГБ (Волок. № 659; Дмитриева Р. П. Агиографическая школа митр. Макария: (На мат-ле некоторых житий) // ТОДРЛ. 1993. Т. 48. С. 210). Выявлены и различия между списками Минейной редакции, что позволяет поставить вопрос о необходимости выделения 3-го вида полной редакции Жития. В частности, по наблюдениям Э. В. Шульгиной, текст Жития П. в Чудовской минее (ГИМ. Чуд. № 314. Л. 2-54 об.) «более богат событиями, отражающими историю Северо-Восточной Руси, чем список Макарьевской минеи» (Шульгина Э. В. Предварительный анализ состава майских томов Чудовской и Макарьевской (по Успенскому списку) Миней четьих // Abhandlungen zu den Grossen Lesemenäen des metropolitan Makarij: Kodikologische, miszellanologische und textologische Untersuchungen. Freiburg, 2006. Bd. 2. S. 376).

Можно предположить, что наиболее ранний вид полной редакции Жития представлен в Софийском списке ВМЧ (РНБ. Соф. № 1321. Л. 64а - 80). На основании исследований бумаги и почерков (Ляховицкий Е. А., Шибаев М. А. Заметки о хронологии и порядке работы над Софийским комплектом ВМЧ митр. Макария // Тр. Ист. фак-та С.-Петерб. ун-та. 2015. № 24. С. 8-13; Они же. Бумага Софийского комплекта ВМЧ // Вестн. «Альянс-Архео». 2017. Вып. 22. С. 3-43) допустима версия, согласно к-рой список Жития был создан волоколамскими или боровскими книжниками и отослан в Новгород, где его включили в состав майского тома Софийского комплекта ВМЧ.

Б. М. Клосс обнаружил рукопись (ГАЯО. № 446. Л. 299-330 об.), созданную в Москве для Вассиана (Санина) в 1505-1515 гг. В этом сборнике находится самый ранний список сокращенного Жития П. (Клосс. 2012. С. 57).

С. В. Федотов считает, что «наиболее ранний из известных списков Похвалы Пафнутию Боровскому, как и его Краткое Житие, содержится в Софийском комплекте Великих миней Четьих» (Федотов. 2009. С. 38). Он также назвал еще 2 списка Минейной редакции Жития, которые следует датировать 2-й пол. 30-х гг. XVI в. (РГБ. Унд. № 7, 354).

Известна рукопись XVI в., содержащая 2 редакции Жития П. (РНБ. Q.I.67; Карбасова. 2011. С. 129. Примеч. 210).

Первоначальная редакция Волоколамского патерика содержалась в несохранившемся авторском списке, к-рый до 1941 г. находился в Иосифовом Волоколамском (Волоцком) в честь Успения Пресвятой Богородицы ставропигиальном монастыре, а затем - в созданном на базе мон-ря музее (Строев П. М. Описание рукописей мон-рей Волоколамского, Новый Иерусалим, Саввина Сторожевского и Пафнутия Боровского. СПб., 1891. С. 201. № 29). Судя по описанию, авторская редакция включала: предисловие об основании Волока Ламского, «Слово о житии Пафнутия Боровского», «Повести отца Пафнутия», написанное Досифеем Топорковым (Вощечниковым) Надгробное слово прп. Иосифу Волоцкому, рассказ прп. Иосифа (Санина) о прп. Макарии Калязинском, различные повести, собранные Досифеем. Наиболее полно повести, составляющие патерик, представлены в рукописи ОР ГИМ (Син. № 927. Л. 2-42. 60-е гг. XVI в.), фрагментарно - НИОР РГБ (Ф. 178. № 1257. 60-е гг. XVI в.), «Повести отца Пафнутия» известны также в др. рукописи (РГБ. Ф. 113. № 530). Все 3 кодекса были переписаны монахом Иосифова Волоколамского мон-ря Вассианом Кошкой. В наст. время авторство Досифея Топоркова в отношении патерика следует считать доказанным (Романова А. А. Иосифо-Волоколамский патерик // ПЭ. 2011. Т. 26. С. 122-124). О времени создания Волоколамского патерика существует неск. предположений. Очевидно, что он не мог быть создан ранее 1523 г., о чем свидетельствуют рассказ об обретении мощей прп. Макария Калязинского (1521) и рассказ о Никандре, пострадавшем за веру в 1480 г. и прожившем в мон-ре 43 года (1523) (Ольшевская Л. А. История создания Волоколамского патерика // Древнерусские патерики. 1999. С. 331). Согласно т. зр. Клосса, патерик создан между 1526 и 1531 гг. (Клосс. 2012. С. 89. Примеч. 49). А. А. Романова отнесла его создание предположительно к 40-м гг. XVI в. (Романова А. А. Иосифо-Волоколамский патерик. 2011. С. 122).

Биография

П. род. в семье предка родов Баскаковых, Гавриловых, Зубовых и Таратиных Ивана Мартиновича и его жены Фотинии (см.: Кузьмин А. В. На пути в Москву: Очерки генеалогии. М., 2015. Т. 2. С. 247-251), был крещен с именем Парфений (Житие. 1899. С. 21). Дед П. был баскаком, вероятно в Боровске (Древнерусские патерики. 1999. С. 82), и в ходе очередного антиордынского восстания (вероятно, в 50-60-х гг. XIV в.) под страхом смерти принял крещение с именем Мартин (о христианизации баскаков см.: Кузьмин А. В. Орда // ПЭ. 2018. Т. 53. С. 100). Парфений в детстве общался со своим дедом. Юноша обучился грамоте, его любимым чтением стало Свящ. Писание.
В возрасте 20 лет Парфений оставил родительский дом, чтобы принять монашеский постриг. Местом своего пострижения он избрал боровский Высокий в честь Покрова Пресв. Богородицы муж. мон-рь, располагавшийся на берегу р. Протвы. Пользовавшийся наибольшим авторитетом в обители ученик прп. Сергия Радонежского прп. Никита Боровский, ранее возглавлявший Высоцкий серпуховской в честь Зачатия Пресвятой Богородицы мужской монастырь, испытал, насколько серьезно намерение Парфения удалиться от мира, и одобрил его желание принять постриг. 30 нояб. 1414 г. находившийся в Покровской обители друг старца Никиты архимандрит серпуховского Высоцкого мон-ря Маркелл (см.: РГБ. Ф. 113. Волок. № 219(638). Л. 237; в нек-рых вариантах Жития назван настоятелем боровского Высокого Покровского мон-ря) совершил обряд пострижения и нарек новоначального инока Пафнутием (Житие. 1899. С. 119). В обители инок 7 лет проходил послушание у старца Никиты, к-рый стремился привить своему ученику идеалы монашеской жизни прп. Сергия Радонежского. По неизвестной причине ок. 1421 г. Никита принял решение покинуть Покровский мон-рь. П. обязан был сопровождать наставника, но этому воспротивился настоятель обители. Сам П. не хотел покидать Покровский мон-рь и умолял старца Никиту позволить ему остаться «за юность возраста его» (Там же). Оставшись в обители, П. прошел все послушания, заслужив уважение братии.

Ок. 1426 г. избран игуменом Покровского мон-ря. Важное значение в этом имела воля боровского кн. Семена Владимировича († 18 янв. 1427). В Москве митр. Киевский и всея Руси свт. Фотий рукоположил П. в священнический сан. На протяжении почти 20 лет П. рачительно управлял мон-рем: «Работа Господеви беспрестани во дне и въ нощи: в день убо в службахъ монастырьскихъ преже всехъ обреташеся работая, в нощи же въ молитвахъ пребдевая» (Там же. С. 120).

Большое влияние на формирование мировоззрения П. оказала эпидемия чумы 1425-1427 гг. Деморализующее воздействие эпидемии на общество выражалось в том, что ежедневная смерть многих стала привычной, страх перед смертью, к-рый был сильнейшим регулятором общественного поведения, отступил на 2-й план. Привычные понятия о благочестии, нравственном авторитете, человеческом достоинстве должны были сильно поколебаться в глазах выживших, а внезапная смерть тысяч людей породила вопрос о перераспределении среди выживших ценностей умерших («мало же и редко остася люди и тии точию злата и сребро взимаху, а о ином небрегущее ни о чем»; см.: Там же. С. 133). Ценности, накопленные неск. поколениями бояр и дворян, купцов и ремесленников, внезапно стали достоянием совершенно посторонних людей («и богатьство безчислено лежаще по распутиямъ»). Не пытаясь сохранить и преумножить эти богатства для потомков, люди стремились немедленно использовать нежданные блага (Там же; Древнерусские патерики. 1999. С. 95).

В 1444 г. П. заболел, причем настолько тяжело, что, не ожидая исцеления, принял схиму, потеряв право совершать церковные службы («и от того времени не литоргисаше» - Житие. 1899. С. 121). Усмотрев в перенесенном недуге проявление Божия Промысла, оставил игуменство.

23 апр. 1444 г. по не вполне ясным причинам П. удалился из Покровского мон-ря. Возможно, этому способствовала размолвка игумена с серпуховским кн. Василием Ярославичем. Вместе с одним из иноков П. поселился в уединенном месте в чаще леса, на левом берегу р. Протвы, у впадения в нее р. Истерьмы. Избранное П. место располагалось в вол. Суходол, входившей во владения кн. Дмитрия Георгиевича Шемяки, с к-рым игумен имел дружественные отношения. Однако близость новой пустыньки к прежнему мон-рю П., а также смущение среди братии Покровского мон-ря, вызванное уходом игумена, привели к тому, что мн. постриженики П. стали с его благословения селиться рядом с кельей игумена. В результате под рук. П. возник Пафнутиев Боровский в честь Рождества Пресвятой Богородицы мужской монастырь.

Во главе нового мон-ря П. деятельно руководил братией во всех работах, подавая личный пример: «...и повсегда тружаяся тяжкимъ деломъ прилежа: дрова секи и на раму (т. е. на плечах.- Авт.) нося, и землю оградную делаше, и воду нося, еже напаяти таковая, и ина вся творяше тяжестная, и никто преже его обреташеся на всяко дело, ниже на соборное правило» (Там же. С. 141). П. вел аскетический образ жизни: «Пища же его бе всегда братнее угожение, сам же всегда худейшая избираше. Не токмо о пищи, но и келейное устроение вся непотребна. Еще же и ризы его, мантия, ряска, овчая кожа, сандалия ни единому от просящих потребна быша» (Рассказ. 1999. С. 268). В понедельник и пятницу игумен вообще не ел, в среду держался сухоядения, в остальные дни питался наравне с проч. братией в общей трапезной. Принуждая своих учеников к суровой аскезе, П., по словам Жития, «в тех желание пламень побеждаше» (Житие. 1899. С. 125). Строго соблюдая все церковные правила, П. лишь однажды отслужил литургию, когда на Пасху в мон-ре и его окрестностях не оказалось священника: «...и яко сый достоин, сам в той светлый день божественную литургию совершивъ со многим вниманиемъ и умилениемъ. И по совершении глагола ученикомъ: ныне едва душа ста в своем устроении, сице убо в той съ таковымъ благоговениемъ касашеся божественным тайнам» (Там же. С. 142). По всей видимости, П. являлся одним из зачинателей делания «умной» молитвы (Иосиф (Королёв), иером. Преподобный Пафнутий Боровский и рус. исихазм // Богословско-ист. сб. Калуга, 2018. Вып. 10. С. 52-54).

П. был особенно искусен в организации рыбных промыслов, имевших исключительное значение для пропитания монахов. Так, однажды в обители накануне Пасхи не оказалось «ни от малых последних рыбиц» (Там же. С. 124), что вызвало сильный ропот братии. Однако П. поспешил заверить недовольных, что вскоре последует изобильное угощение. Поздним вечером в субботу пономарь монастырской церкви вышел к реке набрать воды и узрел «безчислено множество рыб, ихже местная речь сижки обыче нарицати небольшии, но толико болши сельди». В период половодья множество рыб оказалось на мелких местах, чем не преминули воспользоваться монастырские рыболовы, собравшие невиданный улов (Там же). В др. раз П. испросил разрешение у не названного по имени князя на ловлю рыбы в Оке сроком на 3 дня, при этом отправлявшемуся на промысел ловцу игумен велел выдать 5 гривен серебра, на к-рые тот должен был купить сосуды для засолки рыбы. Ловец, не рассчитывавший на такую большую добычу, отказывался от столь большой суммы, но П. настоял на своем. Ловля рыбы превзошла все ожидания: за 3 дня улов составил 730 «рыбиц великих» (Там же. С. 140).

П. охотно принимал в обители всех желающих: «Беседа же его вся проста, сладце беседоваше не токмо братиям, но и мирьскымъ и странным. Не по человекоугодию, но по Божию закону вся глаголаше, паче же делы творящее. Не устыдеся никогда же лица княжеска или болярска, ни приносом богатых умягчися когда, но сильным крепко закону соблюдение глаголаше и заповедем Божиим. Простым же тако беседоваше, братию нарицаше. Никто же от беседы его изыде скорбенъ когда, многымъ же и сердечныя тайны беседою отвръзаше, они же отходящее, чюдящеся, славляху Бога, прославляющаго своя угодникы» (Рассказ. 1999. С. 268); «Бе же сей блаженный благоразсуден и искусен во всяком деле божественнем и человеческом, ниже сильных лица сумняся, ниже нищих презирая, и елицы гордостию взимахуся сим не зело приступен, нищим же благоуветлив и милостив» (Житие. 1899. С. 141).

Житие П. наполнено рассказами о его прозорливости: от игумена не могли укрыться ни нарушившие устав мон-ря иноки, ни совершившие то или иное преступление посетители обители. Обладал П. и даром изгнания бесов. Далеко за пределы мон-ря распространилась слава о том, что его игумен владеет даром исцеления безнадежно больных; родственники привозили в мон-рь к П. тяжелобольных людей, и игумен исцелял их молитвой (Там же. С. 138-139).

П. заботился и о крестьянах монастырской округи. Однажды воры похитили монастырских волов, которые паслись в окрестном лесу. Всю ночь они погоняли волов, но когда рассвело, то увидели, что находятся на монастырском поле, где волов и обнаружили работники обители. Игумен велел накормить воров и заповедал им в случае нужды приходить к нему и получать все потребное в мон-ре (Там же. С. 127). Обитель П. помогала жителям окрестных земель пережить голод: бывали дни, когда под стенами мон-ря собиралось до 1 тыс. голодавших, которым по повелению игумена раздавались монастырские съестные припасы (Там же. С. 141).

Основав мон-рь в некогда глухом лесу, П. проявлял заботу и о лесных обитателях, прежде всего о птицах. Вороны («гавраны») во множестве прилетали к монастырским кельям, не боясь, что монахи причинят им вред. Игумен строго запретил охотиться на птиц и часто улыбался, наблюдая за ними. Однажды сын воеводы застрелил одну из птиц ради забавы. Обернувшись, чтобы полюбоваться своим метким выстрелом, юноша обнаружил, что не может вернуть голову в прежнее положение. Стрелок поспешил к П., к-рый отслужил церковную службу и даровал тому прощение, после чего у юноши «паки по естеству устроися голова» (Там же. С. 126).

П. особенно занимали вопросы загробной жизни с неотвратимостью наказания для грешников и с воздаянием праведникам за богоугодные дела. Он глубоко ощущал страх смерти, при этом вера в Божий Промысл сочеталась у него с верой в спасительную силу человеческой активности. Так, если в земной жизни человек щедро раздавал милостыню, то после смерти он может достигнуть рая. Особую роль в «Повестях отца Пафнутия» занимают видения эсхатологического характера (Ольшевская. 2003; Пигин А. В. Видения потустороннего мира в рус. рукописной книжности. СПб., 2006; Живов В. М. Историко-культурные аномалии: проточистилище в иосифлянской традиции // Вестн. истории, литературы, искусства. 2010. Т. 7. С. 160-177). Многочисленные визионеры рассказывали о полученных ими во сне или в «обмирании» откровениях. Видения потустороннего мира сообщали рассказам характер Божественного Откровения, подчеркивая сверхистинность сказанного. Монахиня, испытавшая клиническую смерть («умре - и помале в тело возвратися»), очнувшись, описала картины, увиденные ею в загробном мире. В одном видении ей предстал вел. кн. Владимирский Иоанн I Калита, щедро раздававший милостыню нищим. Один из нищих, желая испытать князя, трижды подходил к нему и все 3 раза получал по серебряной монете. В ответ на упрек в жадности со стороны вел. князя нищий бросил ему ответный упрек, к-рый звучал как Божественное пророчество: «Ты несытый зеницы: и зде царствуешь, и тамо (т. е. в Небесном Царстве.- Авт.) хощеши царствовати» (Житие. 1899. С. 134; Древнерусские патерики. 1999. С. 96). Тем самым подтверждалось, что благодаря щедрой раздаче милостыни человек без труда попадет в рай. В др. видении митр. Киевский и всея Руси свт. Петр разгадал содержание вещего сна Иоанна I Калиты, в к-ром предрекал последовательный уход из жизни митрополита и вел. князя. При этом монахиня видела вел. князя в раю (Там же). Необычным было и др. видение монахини: «не дошед» места адских мучений, она увидела лежавшего на одре пса, укрытого драгоценной собольей шубой. Проводник по загробному царству объяснил, что в образе пса находится мусульманин, к-рый оказал много благодеяний христианам: выкупал их из татар. плена, платил долги и т. д. За то, что сам мусульманин не принял крещение, он пребывает в образе пса и лишен рая, а за свои благодеяния - укрыт драгоценным одеянием (Житие. 1899. С. 134; Древнерусские патерики. 1999. С. 96-97). В аду монахиня видела мучения грешников, среди к-рых находился вел. кн. Литовский Витовт: страшный «мурин» метал ему в рот раскаленные на огне золотые монеты, восклицая: «Насытися, окаянне!» (Житие. 1899. С. 135; Древнерусские патерики. 1999. С. 97). Известный богач Петеля, наживший состояние неправедным путем, предстал в образе нагого и обгорелого человека; он носил горстями золото и, желая избавиться от мук, безуспешно всем его предлагал (Там же). Этот яркий образ иллюстрировал мысль о том, что богатством в целях спасения души следует распорядиться при жизни, а в загробной жизни оно бесполезно.
П. пересказал и др. видения загробного мира, о к-рых он слышал. Так, после смерти человека, щедро раздававшего милостыню нищим, его душа была приведена на берег страшной огненной реки, за к-рой открывались картины рая. Перейти реку было невозможно, и душа нищелюбца впала в отчаяние, однако внезапно появилось множество нищих, образовавших своими телами над рекой мост, по к-рому душа праведника смогла перейти в рай (Там же). Прибегая к ярким, образным описаниям мытарств души, П. оказывал сильнейшее влияние на своих учеников и всех, кто посещали его мон-рь.

Благодаря П. в Пафнутиевом Боровском мон-ре сложилось особое почитание 1-го покровителя обители кн. Дмитрия Шемяки, даже после его поражения в Московской усобице 1425-1453 гг. и в условиях отлучения от Церкви зимой 1449/1450 г. (возможно, еще весной 1449; см.: Назаров В. Д. Дмитрий Юрьевич Шемяка // БРЭ. 2007. Т. 9. С. 135-136) или ок. 1451-1452 гг. (Абеленцева. 2009. С. 371) митр. Московским и всея Руси свт. Ионой (РФА. Вып. 1. № 16, 7. 2). Вопреки тому, что «даже при малом отлучении запрещалось молиться с отлученным, вкушать с ним пищу, отлученный вычеркивался из церковных диптихов и был лишен после смерти церковных молитв и погребения близ церкви» (Абеленцева. 2009. С. 198), П. продолжал возносить молитвы о здравии князя. После смерти Дмитрия Шемяки в Новгороде (17 июля 1453), несмотря на то что князь умер без покаяния и находился под церковным запрещением, П. поминал его в заупокойных службах (Послания. 1959. С. 365). Недоброжелатели П. сообщили митрополиту о том, что игумен творит «сопротивное завещанию» Ионы и что якобы не велит звать Иону митрополитом (Там же. С. 191). Поведение П. было болезненно воспринято митрополитом (Абеленцева. 2009. С. 193-203). Оскорбленный глава Русской Церкви «о том брань возложи на Пафнотья и по него послал, и на Москву его свел, и великую вражду на него положил, и в темницу послал» (Послания. 1959. С. 365). Эти сведения подтверждаются и Житием свт. Ионы («Блаженный же Пафнотие не гладостне и не подпадательне, якоже подобает гладостьно и подпадательно, великовластьным глаголати, митрополит ж би его жезлом своим и посла его в темницу и повеле възложити на нъ юзы железны» (ВМЧ митрополита Макария. Успенский список. 26-31 марта. Freiburg, 2001. C. 1907-1908)). Своим освобождением из митрополичьей темницы П., вероятно, был обязан заступничеству вел. кнг. Московской Марии Ярославны. Между митрополитом и П. состоялось примирение, однако П. до конца своих дней поминал на службах кн. Дмитрия Шемяку (Послания. 1959. С. 350). В Житии П. сохранился рассказ о том, как преподобный узнал в пришедшем в его мон-рь монахе слугу кн. Дмитрия Шемяки, отравившего его (Житие. 1899. С. 130), и предсказал своим ученикам, что даже монашеский постриг не очистит этого человека от совершённого смертного греха.

П. был духовным отцом дмитровского кн. Юрия (Георгия) Васильевича, к-рый так боялся строгости своего духовника, что когда шел на исповедь, то у него от страха подгибались ноги (Там же. С. 136; Древнерусские патерики. 1999. С. 98).

Высокий авторитет П. обеспечивал приток имущественных и денежных вкладов в основанный им мон-рь, что давало возможность использовать полученные средства как на развитие обители, так и на широкую благотворительную деятельность.

Предчувствие близкой смерти посетило П. 24 апр. 1477 г., когда он прервал свои обычные хлопоты и поручил все монастырские дела ученикам (Рассказ. 1999. С. 254-256). Посредником в общении между П. и братией, а также приезжавшими гостями стал ученик и сокелейник П. инок Иннокентий Дивный: «О всем приходят ко мне, понеже къ старцу не получиша входа, глаголющее ми слово великого князя, чтобы навсяко видети старца и беседы от него сподобитися, понеже много оскорбишася, не приемше извещения от преже посланных» (Там же. С. 276). Удалившись в келью, старец усердно молился. П. запретил приезжать в обитель верейскому кн. Михаилу Андреевичу, отказался принять посланников вел. кн. Тверского Михаила Борисовича, велел отослать назад дары, присланные вел. кн. Московским Иоанном III Васильевичем, его сыном, соправителем вел. кн. Иоанном Иоанновичем Молодым, и митр. Московским и всея Руси свт. Геронтием (Житие. 1899. С. 143-145; Рассказ. 1999. С. 258, 266). С этого дня П. покидал свою келью при помощи учеников только для присутствия на литургии, при этом он выполнял все правила и соблюдал строгий пост. Особенно настойчиво добивался благословения П. кн. Михаил Андреевич, приславший в мон-рь сначала диакона, а затем своего духовника свящ. Иоанна (Рассказ. 1999. С. 258, 264), однако П. категорически отказался принять посланных, сказав: «Ни о чем ему у мене дела нет, аще и самъ князь бы был» (Там же. С. 264). Когда в мон-рь с посланием вел. кн. Московского прибыл Федор Викентьев, то П., не распечатывая послание, велел вернуть его вел. князю. Следом прибыли посланцы от великих княгинь Московских Марии Ярославны и Софии Палеолог. Мон-рь наполнился слугами бояр, стремившихся передать П. все новые и новые дары и деньги, однако П. вновь запретил что-либо принимать и лишь скорбел, что приезжавшие так досаждают ему (Там же. С. 268). В числе последних прибывших к П. инок Иннокентий назвал духовника вел. кн. Московского протопопа Благовещенского собора Федора, а также доверенное лицо вел. кн. Московской Софии Палеолог Юрия Траханиота (Там же. С. 276). Сообщив об этих посланцах П., Иннокентий удостоился от него сурового выговора: «Что тебе на мысли? Не даси же ми от мира сего ни единъ часъ отдохнути. Не веси ли - 60 лет угажено миру и мирьскым человекомъ, княземъ и бояромъ: и въ сретенье им сованося, и в беседе съ ними маньячено, и вследъ по них такоже сованося, а того не вемъ, чесого ради? Ныне познах: никая ми от всего того полза, но паче души испытание о всемъ» (Там же. С. 276).

Монашеская братия находилась в сильном волнении относительно буд. устройства мон-ря. Не дождавшись к.-л. указаний, Иннокентий решился просить П. написать завещание о монастырском строении. После длительной паузы игумен обратился к братии с наставлением самим блюсти «чин церковный и строение монастырское»: не оставлять церковного пения; возжигать свечи; не лишать оброка священников, дабы не оскудели богослужения; «не затворять трапезы перед странниками»; не оставлять просящего с пустыми руками; избегать бесед с мирянами; продолжать обязательный труд («рукоделье»); не допускать лукавых помыслов; не беседовать в кельях после вечерней службы; не уклоняться от соборной молитвы; соблюдать монастырский устав и правила; «и просто рещи, яко же мене видите творяща, и вы творите» (Рассказ. 1999. С. 270). По содержанию завещание П. представляло собой монастырский устав (Крушельницкая Е. В. Автобиография и житие в древнерус. лит-ре. СПб., 1996. С. 73). П. предвидел, что после его смерти в мон-ре начнутся беспорядки («Но веем, яко по отшествии моем Пречистые монастырю будетъ мятежникъ много, мню, душю мою смути и в братии мятежъ сотвори»), но не сомневался в их благополучном разрешении: «Пречистая Царица мятежникы утолить. И бурю мимо ведеть, и своему дому и в нем живущей братии тишину подаст» (Там же. С. 270-271). По свидетельству Иннокентия, П. не оставил никаких указаний относительно своего преемника, доверяя заботу о мон-ре Пресв. Богородице: «...сама Царица как начала, такъ и устроити имат полезное своему дому» (Рассказ. 1999. С. 274). Согласно же сообщениям позднейшего минейного Жития прп. Иосифа Волоцкого, а также Жития прп. Кассиана Босого, П. назначил своим преемником Иосифа (Санина) (ВМЧ. Сент. 1-13. 1868. Стб. 459-460; Волоколамский патерик. 1973. С. 214).

Скончался П. во время вечерней службы за час до захода солнца в присутствии инока Иннокентия и еще одного брата, не названного по имени (возможно, Иосифа (Санина)). Его тело было отнесено в «ветхую церковь» мон-ря. Погребение состоялось на следующий день: согласно воле П., на нем не присутствовал никто из мирских, за исключением свящ. Никиты - духовника вологодского кн. Андрея Васильевича Меньшого (Житие. 1899. С. 148). При погребении не совершалось песнопений («яко ни пети, ниже конархати никто же можаше погребению»), надгробную речь произнес инок Иннокентий (возможно, прочитал последование погребения: «...но един от ученик его Инокентие именем, тот едва со многими слезами надгробная проглагола»). Уже после погребения из Боровска в обитель отправилась внушительная делегация во главе с наместником, духовенством и виднейшими горожанами: «Мнози от вельможъ скоро въ монасьтырь приидоша, аще и не видевшя преподобнаго, поне со многою любовию гробу его поклонишася. Такожде и общий народ, весь день от града приходящее, покланяхуся гробу преподобного» (Рассказ. 1999. С. 284).

Почитание
1 сент. 1477 г. вел. кнг. Московская Мария Ярославна дала по душе П. в Кириллов Белозерский в честь Успения Пресвятой Богородицы мужской монастырь беспрецедентно большой вклад - 495 р. (АСЭИ. 1958. Т. 2. № 249. С. 164). Все деньги должны были быть израсходованы на поминальные службы по П. в 15-летний срок - до 1492 г., на к-рый приходилось окончание 7-й тысячи лет от Сотворения мира (Алексеев. 2002).

Можно предполагать, что основанный П. мон-рь не стал первоначальным центром его почитания. Канонизация П. совершилась под решающим влиянием выходцев из Иосифова Волоколамского мон-ря. Не позднее 1515 г. архиеп. Ростовский Вассиан II (Санин) написал Житие преподобного. В Кормчей митр. Даниила, к-рую следует датировать 1530 г. (Корогодина М. В. Кормчие книги XIV - 1-й пол. XVII в. М.; СПб., 2017. Т. 2. С. 222) или 30-ми гг. XVI в. (Манохин А. А. К датировке Сводной Кормчей митр. Даниила // ДРВМ. 2018. № 2(72). С. 41-46), П. назван чудотворцем (РГБ. Унд. 27. Л. 257, 259, 275 об.). Следов., к этому времени уже была написана Служба П.
Высказывалась версия о канонизации П. на церковном Соборе 1531 г., на к-ром состоялось осуждение Вассиана (Патрикеева) и прп. Максима Грека (Федотов. 2009).

Как писал в 1584 г. Рязанский еп. Леонид (Протасьев) царю Феодору Иоанновичу, по молитвам П. у вел. кн. Московского Василия III Иоанновича и его жены вел. кнг. Елены Васильевны Глинской в 1530 г. род. сын Иоанн IV Васильевич Грозный (АИ. Т. 1. № 216. С. 410-411; восприемниками были ученики П.- преподобные Даниил Переславский и Кассиан Босой). Этот факт может быть дополнительным доводом в пользу особого почитания П. в 1530-1531 гг.

В окружной грамоте 1547 г. митрополит всея Руси свт. Макарий возгласил всероссийское празднование П.: «...пети и праздновати повсюду маия в 1 день великому чудотворцу игумену Пафнутию Боровскому» (ААЭ. Т. 1. С. 203; Голубинский. История канонизации. С. 83, 100).

Иннокентий Дивный составил канон преподобному (в нем сохраняется надписание: «Творение ученика его, Иннокентиа, инока тояже обители»), возможно также и Службу; Собор 1531 г. во главе с митр. Даниилом благословил для богослужебного употребления канон и Житие (ГИМ. Барс. № 784. Л. 13-13 об.; Син. № 818. Л. 261 об.- 262; Спасский. 2008. С. 175, 206-208). Служба П. («Преподобный отче Пафнутие, преславное житие твое, иноком украшение…») издана в Москве в составе Минеи служебной (М., 1626. Л. 6-19; М., 1646. Л. 5-17). Она стала источником для составления служб др. рус. святым, в т. ч. прп. Кириллу Новоезерскому (Карбасова. 2011. С. 181, 182, 193).

П. особенно почитался в Пафнутиевом Боровском мон-ре, а также в Иосифовом Волоколамском мон-ре. Прп. Иосиф Волоцкий писал в «Сказании о святых отцех, иже в Рустей земли сущих» о своем учителе: «...видехом его труды и злострадание, подвиги и поты и худость ризную, твердую к Богу веру и любовь, и еже к Пречистой Богородицы известную надежу... И бяше воистину далече от человек нынешняго века всеми обычаи: бяше же щедр и милостив, егда подобает, и жесток и напрасен, егда потреба» (цит. по: Барсуков. Источники агиографии. Стб. 422; см. также: Мельник А. Г. Рус. святые, почитавшиеся в Иосифо-Волоколамском мон-ре в кон. XV-XVI в. // Ист., филос., полит. и юрид. науки, культурология и искусствоведение. 2015. № 8. Ч. 3. С. 137-141; он же. Пядничные иконы XVI - нач. XVII в. рус. святых // ДРВМ. 2011. № 2(44). С. 80). Иконы П. имелись в этих, а также в др. мон-рях, в частности в Кирилловом Белозерском мон-ре (Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского мон-ря 1601 г. СПб., 1998. С. 97) и костромском Ипатиевском во имя Святой Троицы мужском монастыре (Переписные книги Костромского Ипатьевского мон-ря 1595 г. // ЧОИДР. 1890. Кн. 3. С. 6; Мельник. Пядничные иконы… С. 79), но церкви и приделы во имя П. освещались редко.

Имя П. включено в «Слово на память всех святых новых чудотворцев российских» Григория Суздальского: «Что же Пафнотие Боровский? Аще убо и от неправедну роду влечашеся, но праведен плод Богови принесеся и Троицы жилище показася. Той же великий отець славу мимотекущую на нетленную премени и с вышними ликы того ради причтеся и предстоит же Престолу всех Царя» (Макарий (Веретенников), архим. Эпоха новых чудотворцев (Похвальное слово новым русским святым инока Григория Суздальского) // АиО. 1997. № 2(13). С. 139-140).

Имя П. не обойдено вниманием в агиографических сочинениях известного соловецкого книжника сер. XVII в. Сергия (Шелонина): в «Похвальном слове русским преподобным» (Панченко О. В. Из археогр. разысканий в области соловецкой книжности. I: «Похвальное слово русским преподобным» - соч. Сергия Шелонина // ТОДРЛ. 2003. Т. 53. С. 566, 588: «Вем Пафнотия, Боровскую красоту, на потоце низ обитель сотворша, и число доволно ученик собравша, и сих учаща от низости земныя на небесную преселятися гору, еже и сохраниша блаженнии») и в каноне русским преподобным - песнь 5 (Он же. Из археогр. разысканий в области соловецкой книжности. II: «Канон всем святым, иже в Велицеи Росии в посте просиявшим» - соч. Сергия Шелонина // ТОДРЛ. 2003. Т. 53. С. 470).

Мощи П. почивали под спудом в соборе Рождества Пресв. Богородицы Пафнутиева Боровского монастыря (у Сергия (Спасского) ошибочно указано, что почивают открыто в Пафнутиевском приделе, см.: Сергий (Спасский). Месяцеслов. 1997. Т. 2. С. 127 (1 мая)). В 1610 г., во время разорения обители войсками Я. П. Сапеги, по устному преданию, мощи были скрыты монахами. В «Известии о начале патриаршества в России» (1619) содержится информация о великих основателях рус. мон-рей и их св. мощах («...Сергия глаголю, и Варлама, и Кирилла, Никиту же и Макария, и Пафнотия, и Димитрия, и Зосима и Савватия, и инех многих, ихъже целбоносныя мощи и до ныне невредимы бывают, и безчисленная чюдеса на исцеление верным благодатию Божиею источают...» - см.: ДАИ. Т. 2. С. 189-190), однако она, вероятно, является анахронизмом. В 2009 г. при замене полов в соборе Рождества Пресв. Богородицы было раскопано место под ракой, однако мощи П. обнаружены не были. В 1992 г. из Псково-Печерского в честь Успения Пресвятой Богородицы мужского монастыря в Пафнутиев Боровский мон-рь была передана частица мощей П.

Сценам из жизни П. посвящен нижний регистр росписи собора Рождества Пресв. Богородицы Пафнутиева Боровского мон-ря (датируется 1644). В 1673 г. рака над местом нахождения мощей П. была обложена золоченым серебром (на средства кн. И. Б. Репнина). В 1747 г. над ракой была устроена сень. Рака была конфискована во время кампании по изъятию церковных ценностей в 20-х гг. XX в. В 90-х гг. XX в. рака возобновлена над местом первоначального погребения П., перед иконостасом, у юж. дверей собора.

Память П. под 1 мая стабильно присутствует в рукописных месяцесловах XVI-XVII вв. и включена в большинство крупных агиографических проектов, за исключением Миней иером. Германа (Тулупова). Житие П. вошло в состав Четьих-Миней Иоанна Милютина (Иосиф (Левицкий), иером. Оглавление Четиих Миней священника Иоанна Милютина. М., 1867. С. 100-102), «Книги житий святых» свт. Димитрия (Савича (Туптало)) (Март. Апрель. Май. К., 1700. Л. 436 об.- 446).

В печатных изданиях память П. помещена под тем же числом в Палинодии киево-печерского архим. Захарии (Копыстенского) 1621 г. Также она присутствует в московских изданиях Следованной Псалтири с 1625 г. и святцев (с 1639) (Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 127). Краткое Житие, тропарь и кондак включены в издание святцев 1646 г. (Карбасова Т. Б. Святцы 1646 г.: памяти рус. святых // Рус. агиография: Исслед. Мат-лы. Публикации. СПб., 2011. Вып. 2. С. 285), а также в рукописные «святцы с летописью» (см., напр.: РНБ. Погод. № 675 (2-я четв. XVII в.). Л. 63; № 637 (3-я четв. XVII в.). Л. 360 об.).

Краткое Житие П. (нач.: «Сеи убо приснопоминаемый отець нашь Пафнотий…») вошло в 1-е и последующее издания Пролога (М., 1643. Л. 317-319; М., 1660. С. 622-628; М., 1662. Л. 330-332).

В «Уставе церковных обрядов, совершавшихся в московском Успенском соборе» (ок. 1634) под 1 мая - «Пафнутию Боровскому благовест в ревут, трезвон большой» (РИБ. Т. 3. Стб. 77; Барсуков. Источники агиографии. Стб. 424).

До 20-х гг. XIX в. совершался крестный ход из Боровска на родину П.- в бывш. сельцо Кудиново. Указом Синода от 11 сент. 1828 г. по ходатайству наместника обители и по желанию жителей Боровска установлен ежегодный крестный ход из Боровска в Пафнутиев Боровский мон-рь в день памяти П.- 1 мая по ст. ст. (Осипов В. И. Пафнутьев-Боровский мон-рь: страницы истории. Боровск, 2018. С. 264-265). До закрытия обители в 1922 г. существовала традиция совершения праздничной службы П. в 9-ю Неделю по Пасхе (Спасский. 2008. С. 16).

Имя П. чтилось и старообрядцами, у к-рых он упоминается прежде всего как учитель прп. Иосифа (Санина), напр. в «Слове воспоминательном…» поморского книжника Семена Денисова (см. в ст. Денисовы) (Слово воспоминательное о святых чюдотворцех, в России возсиявших // Служба всем российским чудотворцам. Супрасль, 1786. Л. 53-53 об.; Юхименко Е. М. «Слово воспоминательное о святых чудотворцах, в России воссиявших» Семена Денисова как отражение культурно-агиологических начинаний Выга // ТОДРЛ. 2010. Т. 61. С. 335).

Существует акафист преподобному, известны его рукопись 1-й пол. XIX в. (РГБ. Ф. 214. Опт.-195), а также печатные издания (М., 1909; Боровск, 1994).
Иконография
Иконография П., довольно обширная и многообразная, начала складываться до общецерковного прославления. В Житии П. приводятся описания его внешности, в частности в рассказе о чуде исцеления боярыни она узрела «некоего старца низка возрастом (ростом.- Авт.), и погорьблена, браду седу и велию имуща, ризами зело худыми одеяна…» (Кадлубовский А. П. Житие прп. Пафнутия Боровского, писанное Вассианом Саниным // Сб. ист.-филол. об-ва при ин-те кн. Безбородко в Нежине. Нежин, 1899. Т. 2. С. 130). По словам ученика Иннокентия, «ризы его, мантия, ряска, овчая кожа, сандалия ни единому от просящих потребна быша» (Рассказ о смерти Пафнутия Боровского // ПЛДР. М., 1982. Вып. 5. С. 494).

Описания облика П. в иконописных подлинниках посл. четв. XVII - 30-х гг. XIX в. под 1 мая отличаются разнообразием: «…подобие брада аки Андрея Стратилата…» (ИРЛИ (ПД). Бобк. № 4. Л. 104 об.); «…подобием стар и сед, брада поменше Богословли, разсохата, ризы преподобническия, и в святую схиму облечен… Нецыи пишут свиток, а в нем написано: «Ты царица создала ты и промыслила о полезном дому своем во имя собравшихся, во святем месте сем, подобно угодити Сыну Твоему и Богу нашему чистою любовию и мирным устроением»» (Филимонов. Иконописный подлинник. С. 333-334; кр. вариант: ИРЛИ (ПД). Перетц. № 524. Л. 153; Большаков. Подлинник иконописный. С. 93); «…образом мало сед, и брада плотска, 7 космов, в левой руке ук[р]ух хлеба, нищелюбив бяше во исходе своем к Богу души, укрух хлеба оста в руце, бос, в сандалиях» (РНБ. О.XIII.1. Л. 124); «…сед, власы просты аки у Василия Блаженнаго, брада поменше Богословли, разсохата, риза преподобническая, ряска дичь з белилом» (РНБ. Погод. № 1931. Л. 148). Почти во всех случаях наиболее характерной чертой внешности святого является борода - «разсохатая», разделенная на «космы». Эта особенность облика преподобного присутствует в большинстве его изображений, создававшихся с нач. XVI в. до наст. времени.

В нач. XX в. акад. В. Д. Фартусов составил рекомендации для иконописцев на основе агиографических сведений; П. описан как «глубокий старец 80 лет, типа татарского; ростом низок, сгорблен; с большою, седою, на конце раздвоенною и широкою бородою; одежды монашеские, убогие; в епитрахили; на голове схима»; приводятся 2 варианта надписи на «хартии» (Фартусов. Руководство к писанию икон. С. 266).
Наиболее ранний покров на гробницу П. выполнен в нач. XVI в. (через неск. десятилетий после смерти старца) в мастерской Соломонии Сабуровой (ГРМ; шитье положено на новый фон, надписи утрачены). П. представлен в традиц. монашеских одеждах (охристая ряса, коричневая мантия, синяя схима), куколь лежит на плечах, правая рука с двуперстным благословением возле груди, в левой - свиток. Облик индивидуализирован: святой скорее средовек, чем старец, у него мелкие черты лица, высокий лоб (тип лика характерен для искусства круга Дионисия), волосы короткие светло-русые, такая же светлая борода разделяется от половины длины на вьющиеся пряди почти одинакового размера. Сходные черты внешности П., жест его рук воспроизводятся на покрове, созданном в 1616-1632 гг. и вложенном в Пафнутиев Боровский мон-рь кн. Б. М. Лыковым (КОМЗ; вывезен из Благовещенского собора в Боровске). Внешние уголки асимметрично изображенных глаз преподобного опущены, на лбу и щеках обозначены резкие морщины, короткая челка продолжается вокруг темени и напоминает гуменцо, мантия собрана узлом на груди, на схиме видны Голгофский крест и аналав; в надписи именуется игуменом боровским, чудотворцем.

На покрове, исполненном в кон. XVII в. в мастерской А. П. Бутурлиной в Москве (из ц. Покрова Пресв. Богородицы в с. Высоково близ Боровска (где до 1764 существовал Высокий Покровский мон-рь), ЦМиАР), облачение П. вышито золотными и серебряными нитями, схима широкими полукружиями лежит на плечах, перстосложение правой руки святого именословное, в левой - свиток. У П. густая окладистая борода длиной ниже груди, внизу раздвоенная и по краю разделенная на «космы»; надпись: «прп(д)ный пафнтïй», на кайме шиты тропарь и кондак П. Упоминались покровы святого 1530 г. (вклад вел. кн. Василия III Иоанновича), 1575 г. (сделан «повелением царевича Ивана Ивановича и его царицы княгини Федосьи»), 1632 г. (изготовлен «по обещанию» боярина кн. Б. М. Лыкова и его супруги (покров из собрания КОМЗ)), 1700 г. (вклад стольника И. И. Бутурлина (очевидно, покров из ЦМиАР)) с тропарями на каймах. К рубежу XIX и XX вв. как «образа в деревянных рамах» эти покровы хранились в алтаре и у раки святого в монастырском соборе Рождества Пресв. Богородицы; еще один покров, на красном атласе,- в ц. Рождества Христова (Леонид (Кавелин). 1907. С. 92-94).

Кроме того, в Иосифовом Волоколамском мон-ре на св. мощах прп. Иосифа Волоцкого находился покров, на к-ром был вышит Голгофский крест, по сторонам от него «у подножия… Пафнотей да Иосиф чудотворцы» (Три описи Иосифо-Волоколамского мон-ря. 2014. С. 84). Одно из ранних изображений П. известно также на пелене «Избранные святые» 1-й пол. XVI в. (мастерская вел. кнг. Елены Глинской, ГИМ). Фронтальная фигура П. помещена крайней справа в нижнем регистре в ряду рус. преподобных, его мантия красноватого оттенка, в руке свиток, борода средней величины, без разделения на пряди. В Пафнутиевой обители хранилась хоругвь с иконой Божией Матери «Знамение» на лицевой стороне и образом П. на обороте (кон. 50-х гг. XVII в.; Леонид (Кавелин). 1907. С. 90-91).

В создании иконографии П. принимали участие выдающиеся мастера. В описи Иосифова Волоколамского монастыря 1545 г. упоминается образ письма Дионисия (лично знавшего святого): «Икона Пречистые на престоле с Младенцем и с двема архааггелы, с крылци, пядница болшая; на верхнем поле Троица Святая, а на нижнем поле Пахнутей чюдотворец…» (Три описи Иосифо-Волоколамского мон-ря. 2014. С. 34). В монастырской описи 1591 г. в приделах, в т. ч. возле гробницы прп. Иосифа Волоцкого, указаны иконы с образом П. «на красках», 2 - под басменным окладом со сканым венцом. В 1632 г. московский иконописец Н. И. Савин написал образ П., к-рый был взят «к государю патриарху в келью», в 1692 г. на иконе, предназначавшейся царевне Екатерине Алексеевне, фигуру П. в число молящихся Спасу «во облаце» включил жалованный мастер В. И. Уланов (см. ст. Улановы) (Кочетков. Словарь иконописцев. С. 572, 666). Согласно описи 1699-1701 гг., в местном ряду иконостаса собора Рождества Пресв. Богородицы в Пафнутьевом мон-ре находились 2 образа П. в серебряных окладах, один с привесами; неск. образов святого «на красках» имелись в ц. Покрова Пресв. Богородицы в приписном Высоком мон-ре, в ц. Рождества Пресв. Богородицы подмонастырской Рощинской слободы и др. (Боровск. 1888. С. 208-209, 243-244, 250, 252).

Основная часть сохранившихся единоличных икон - поясные или ростовые прямоличные изображения святого в монашеском одеянии, правая рука с двуперстным благословением находится перед грудью, в левой - свиток. К этому типу принадлежит небольшой образ сер.- 2-й пол. XVI в. в серебряном окладе из ризницы Троице-Сергиевой лавры (СПГИАХМЗ; снимок до реставрации см.: Лихачёв. 1906. Ч. 2. Табл. 298. № 558; на иконе и окладе именован «Пахнутием»). Особенности внешности преподобного - светлые с проседью волосы и небольшая раздвоенная слегка курчавая борода, на конце более узкая. В кон. XIX - нач. XX в. (возможно, после публикации) эта икона служила образцом для мстерских иконописцев («подстаринный» образ в окладе - Мстёрский худож. музей). Поясные образы П. (икона XVII в. с поновлениями, частное собрание), вероятно, восходили к раннему чтимому образу из Пафнутиева монастыря. Известны прориси с икон П. XVI-XVIII вв. (Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. С. 406-411. № 202-204; на свитке в руке святого встречается надпись: «внимаите себѣ братие…»), одна из них выполнена с иконы посл. четв. XVIII в. (происходит из московского Данилова монастыря, ГРМ; вверху образ Спаса Нерукотворного).

Образ П. («писан на дске во весь рост», в серебряном окладе, переделанном в 1785 на средства Н. В. Загрязского и Л. А. Девятого) находился на его деревянной раке, обложенной «с двух наружных сторон серебром гладким позлащенным» (Леонид (Кавелин). 1907. С. 57-58; фрагменты надгробия 1673 г. «строения» боярина кн. И. Б. Репнина - ГИМ), установленной над местом погребения святого (рака с сенью запечатлена на картине худож. В. К. Демидова «Предсмертный подвиг князя М. К. Волконского в Пафнутьевском монастыре в Боровске в 1610 году», 1842, Калужский музей изобразительных искусств; эскиз в ГТГ). Вероятно, в 1-й трети и во 2-й пол. XVII в. созданы ростовые иконы П., где он изображен с разведенными в стороны руками (ГМИР; ГИМ, на свитке текст: «Господи Исусе Христе Сыне Божий, услыши моление…»).

В нач. XVII в. поясной образ П. в технике черни встречается на золотых дробницах, выполненных в мастерских Московского Кремля: напр., на одной из пластин, украшавших покров на гробницу царя Бориса Годунова в Троице-Сергиевом мон-ре (ок. 1607, СПГИАХМЗ). В графическом образе сохраняются основные черты внешности святого: впалые щеки, густые, зачесанные назад волосы, спадающая отдельными прядями кудрявая борода; рука со свитком приподнята; надпись: «прп(до) па(θ)нотïе боро(в)скï(и)» (дробница с образом П. в молении - ГИМ). Резное изображение П. с крестом и свитком в руках имелось на оборотной стороне золотого креста-мощевика 1698 г. из монастырской ризницы, вложенного в память кн. И. Б. Репнина его сыновьями; на лицевой стороне серебряного креста-мощевика 1639 г. (вклад кн. Н. М. Мезецкого в память брата, схим. Давида) образ П. помещался у подножия Распятия (Леонид (Кавелин). 1907. С. 78-79).

В сер.- 2-й пол. XIX в. в старообрядческой среде получили распространение поясные иконы П., на к-рых пальцы его благословляющей руки сложены в двуперстие (свиток в левой руке часто развернут). Особенности облика святого на подобных изображениях - борода с обильной проседью, разделенная на 5-8 длинных веерообразных «космочков», высокий лоб с проплешинами. Иконы этого круга, выполненные в традиц. стилистике, ориентированной на древние образцы, хранятся в Малоярославецком музейно-выставочном центре им. И. А. Солдатёнкова, СГИХМ (написана в Гуслицах?), Гороховецком историко-архитектурном музее, Гос. музее истории космонавтики им. К. Э. Циолковского, музее Пафнутиева Боровского мон-ря, в частных собраниях (напр., работа Л. М. Иванова). Вероятно, боровские мастера-старообрядцы писали также небольшие поясные или поколенные образки П. того же извода, иногда дополненные образом Спаса Нерукотворного (характерен для икон беспоповцев) или фигурами приписных святых - небесных покровителей заказчиков (3 в ЦМиАР, ЗИАХМ, частное собрание).

Иконы П. хранятся в храмах Боровска и его окрестностей, напр. в боровском кафедральном соборе Благовещения Пресв. Богородицы - редкий образ П. вполоборота вправо (1839, «изуграф» А. С. Крюк[ов?]). Возможно, в это же время Пафнутиев Боровский мон-рь заказывал партии эмалевых икон для раздачи и продажи паломникам (финифть с поясным образом П. со свитком и четками в руках - ЦМиАР).

Существовали и ростовые варианты единоличной иконографии П., в частности исполненные во 2-й пол. XIX - нач. XX в. в мастерских Москвы, Палеха и Мстёры. На рисунке акварелью и тушью из собрания по иконографии рус. святых кн. М. А. Оболенского (сер. XIX в., Красноярский краевой краеведческий музей) П. представлен с не характерной для него окладистой бородой, едва раздвоенной на конце, в рост, правая рука возле груди, левая - под мантией. На рубеже XIX и XX вв. получили распространение небольшие хромолитографии с фигурой преподобного на фоне пейзажа (1893; 1901, мастерская Е. И. Фесенко в Одессе, АОКМ; см. также: Леонид (Кавелин). 1907. С. 3).

Иконографический тип П. в молении Иисусу Христу или Божией Матери относится к самым ранним (небольшая икона сер. XVI в. из ризницы мон-ря вмц. Екатерины на Синае). На иконе-пяднице в серебряном позолоченном окладе 2-й пол. XVI в., исполненной в мастерских Московского Кремля (первоначально находилась у раки св. царевича Димитрия Угличского в Архангельском соборе Московского Кремля, ГММК), П. показан молящимся Иисусу Христу, благословляющему его из небесного сегмента. Лик преподобного обращен вверх, борода разделена на волнистые пряди, очерченные вырезом оклада, правая рука опущена (ладонь повернута ко Спасителю), в левой - четки, по контуру мантии - золотая опись, позем с изображением кустов или невысоких деревьев. На крупноформатной иконе кон. XVI - нач. XVII в. (?) с поновлениями XIX в. (до 1887) и нач. XXI в. (ц. Рождества Христова на Рогожском кладбище в Москве; первоначально, возможно, деисусный образ) жест святого отличается: правая рука поднята для крестного знамения, в левой - развернутый свиток. В 1-й четв. XVIII в. созданы иконы святого (из собрания Н. П. Кондакова, ГРМ; в серебряной раме, ГИМ), где он предстоит Богоматери с Младенцем в облачном сегменте; во 2-й пол. XVII - нач. XVIII в. (ГМИР) и в посл. четв. XVIII в. (в окладе 1780 г., из собрания Л. К. Зубалова, ГИМ) - аналогичные иконы с образом Иисуса Христа (жест П. варьируется). Этот тип изображения получил распространение на иконных образцах XVII-XIX вв. (ГИМ).

Образ П. изредка вводили в состав деисусного ряда иконостаса в храмах Калужской епархии, напр. на иконе 1-й пол. XVIII в. (ок. 1708?) в притворе ц. Рождества Пресв. Богородицы в Рощинской слободе Боровска. Известны также изображения П. в небольших деисусных композициях, напр. на иконе кон. XVII - нач. XVIII в. (из кремлевского собора свт. Николая Гостунского, ГММК) он изображен вместе с преподобными Сергием и Никоном Радонежскими, пальцы правой руки сложены для крестного знамения, левая - в молении; П.- седой старец с разделенными на прямой пробор волосами и лежащей прядями бородой средней величины. На 2 иконах кон. XIX - нач. XX в. (мстёрский или московский мастер, ц. прор. Илии в Верее (Московская обл.)), первоначально входивших, очевидно, в деисусный ряд иконостаса одного из подмосковных или калужских храмов, изображены прп. Тихон Калужский и П. (в рост, вполоборота вправо, надпись на свитке соответствует приведенной в иконописном подлиннике из коллекции Г. Д. Филимонова).
Сравнительно ранний вариант иконы П. в молении Господу Вседержителю, на пейзажном фоне с видом обители, встречается в 1-й пол. XVIII в. (оклад - XVIII в., ЦАК МДА): святой склонился в молитве, сложив персты руки для крестного знамения; стоящая на берегу реки небольшая белокаменная обитель с 2 храмами и колокольней обнесена деревянной стеной и окружена густым лесом. На иконе 2-й пол. XVIII в. (ГЭ) к св. воротам ведет высокий каменный мост, над горизонтом - призрачный белокаменный образ Небесного Иерусалима. На преподобном схима без куколя, надетая поверх мантии, правая рука лежит на груди, левая, с развернутым свитком, отставлена в сторону (надпись традиционная: «Не (с)ко(р)бите убо брати мо…»). На мстерской иконе посл. трети XIX в. (Курская гос. картинная галерея им. А. А. Дейнеки) вид обители с горой на переднем плане довольно условен, купола храма и колокольни синие с золотыми звездами; П. протягивает к Спасителю руку с двоеперстием, недлинные аккуратные пряди его бороды разделяются под подбородком. На иконе посл. четв. XIX в. (ГИМ), вероятно, мстерского мастера, у П. аналогичный жест правой руки, в левой - свиток с традиц. обращением к братии; необычная деталь - округлый куколь, покрывающий голову святого. Вид многоглавой обители, стоящей при слиянии 2 рек, передан с относительной достоверностью.

Житийных композиций с изображением П. сохранилось немного. В 70-х гг. XVI в. образ святого был включен в цикл иллюстраций Шумиловского тома Лицевого летописного свода (РНБ. F.IV.232. Л. 171 об.- 172). На 2 миниатюрах представлен рассказ о «преставлении игумена Пафнотиа Боровского»: святой в схиме, с покрытой островерхим куколем головой, возлежит в одной композиции на одре, в другой - в гробу, в окружении скорбящей братии. Наиболее ранний житийный цикл встречается в росписи собора Рождества Пресв. Богородицы Пафнутиева Боровского мон-ря (1644). Композиции из Жития преподобного, от его монашеского пострига до преставления, размещены в нижнем регистре на юж. и сев. стенах четверика храма (наименования сюжетов утрачены). Здесь представлены: рукоположение П. во священника, основание Боровской обители, чудеса о рыбах, «о татех, крадших волы» и др. Полагают, что в одной из композиций показано «чудо святого о Дионисии иконнике»: под сводами храма преподобный осеняет крестом склонившегося перед ним бородатого человека в мирской одежде. В житийных сценах образ П. опознаётся по нимбу, на святом такие же одежды, как и на др. монахах (коричневая мантия, черный клобук с воскрилиями, ряса у него зеленоватого цвета), борода средней длины, с вьющимися прядями. Помимо житийных композиций на зап. грани одного из столпов имеется образ П. с поднятой для крестного знамения рукой, в молении Божией Матери «Умиление» (Владимирская в «зеркальном» изводе).

На рубеже XVII и XVIII вв. житийный образ П. имелся в иконостасе ц. Рождества Христова Пафнутиева Боровского мон-ря (Боровск. 1888. С. 213). Сохранилась икона-пядница П. с 12 клеймами жития, созданная в 1-й пол. XIX в. мастером из Палеха (ЦМиАР). В соответствии с агиографическими источниками в составе цикла большое внимание уделено рассказу о последних днях жизни П. На иконе представлены сюжеты: постриг П. в монашество; постриг П. в схиму; основание Пафнутиевой обители; ослепление и прозрение агарянина, посланного кн. Василием Ярославичем сжечь Пафнутиев мон-рь; построение каменной ц. Рождества Пресв. Богородицы; исцеление сына воеводы, имевшего обращенную «вспять» голову; исцеление безумной боярыни; насыщение голодающих; причащение П. перед кончиной; П. заповедует ученикам не звать протопресвитера на погребение; во время предсмертной молитвы П. ученик слышит в келье голоса поющих; преставление П. Клеймо «Прп. Пафнутий Боровский благословляет ученика Иосифа на игуменство» включено в программу иконописной рамы с 14 клеймами жития прп. Иосифа Волоцкого, выполненной ок. 1697 г. иконописцем Оружейной палаты Г. Антоновым (ЦМиАР; рама предназначалась для древнего надгробного образа прп. Иосифа, перенесенного в местный ряд иконостаса вновь построенного каменного Успенского собора Иосифова Волоколамского мон-ря). П. изображен возлежащим на одре под покрывалом, из-под к-рого видны короткая монашеская мантия и рукав охристой рясы, на голове клобук; за склонившимся прп. Иосифом стоит братия обители.

Наиболее раннее изображение святого в монументальной живописи представлено, очевидно, в росписи сев. паперти трапезной ц. Рождества Христова Пафнутиева Боровского мон-ря (40-50-е гг. XVI в.; П.- с разведенными в стороны руками). Образ П. находился на сев. стене собора Рождества Пресв. Богородицы над входными дверями (Леонид (Кавелин). 1907. С. 51-52). На снятой со стены росписи XVII в. (Музейно-краеведческий комплекс «Стольный г. Боровск») П. показан припадающим к стопам Спасителя. Святой был изображен в числе предстоящих иконе Божией Матери «Знамение» на наружной вост. стене московского собора Покрова Пресв. Богородицы на Рву (работа иконописца-юродивого Тимофея Архипова). В росписи Владимирского собора в Киеве (1885-1896, В. А. Котарбинский) П.- старец в схимническом куколе со сложенными перед грудью в «замок» пальцами рук. К образу П. обращался в своем творчестве и М. В. Нестеров (рисунок «Св. Пафнутий Боровский», 1890, ГРМ).

П. часто изображали в составе сонма преподобных или избранных святых. Напр., он представлен на иконе-трехряднице с Воздвижением Креста, Покровом Пресв. Богородицы и избранными святыми 1565 г. письма Д. И. Усова (ГТГ), на иконе «Вознесение Господне, с избранными святыми» нач. XVII в. (с прописями) строгановского мастера (ЦМиАР). Как покровитель рода Годуновых П. предстает в памятниках с соименными святыми семьи царя Бориса Феодоровича (створки складня с избранными святыми, кон. XVI в., ГТГ; серебряный окладень-кузов, кон. XVI - нач. XVII в., из коллекции Г. А. Покровского, ЦМиАР). В описи 1651 г. ц. прор. Илии в Ярославле значится образ П. вместе с преподобными Александром Свирским и Макарием Калязинским письма государева иконописца Истомы Савина, работавшего по заказам Строгановых. В описи Пафнутиева Боровского мон-ря и его вотчин 1701 г. указан местный «обр[аз] Спасителев, в подножии Сергий и Пафнотий Боров[ский], писаны на красках» в ц. свт. Николая Чудотворца в с. Русиново (Боровск. 1888. С. 247). Преподобные Иосиф Волоцкий и П. были изображены на полях пядничной иконы Спасителя, находившейся в Успенском соборе Кириллова Белозерского мон-ря (Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского мон-ря 1601 г.: Коммент. изд. / Сост.: З. В. Дмитриева, М. Н. Шаромазов. СПб., 1998. С. 81). Образ П. помещен среди фигур рус. святых, вышитых на вставной полосе XVIII в. к саккосу митр. Казанского Лаврентия 60-х гг. XVII в. (НМРТ). На иконе-пяднице посл. четв. XIX в. (ЦМиАР (под записью?)) П. представлен вместе со свт. Николаем Чудотворцем в молении Св. Троице (в сегменте на верхнем поле).

Одно из ранних изображений П. в составе минейного цикла имеется на иконе-святцах на май нач. XVII в. из Патриаршего музея церковного искусства при храме Христа Спасителя в Москве (вместе с прор. Иеремией); в более позднее время - на годовой минее с избранными святыми (кон. XVIII - нач. XIX в., с дополнениями 2-й пол. XIX в., ЦМиАР). В качестве приписного святого П. запечатлен на Владимирской иконе Божией Матери кон. XVI в. (вклад Александра (Булатникова) в Соловецкий мон-рь; ГММК). Ростовой образ П. встречается на списках Колочской иконы Божией Матери (1897, ЦАК МДА).

В созданной выговскими мастерами иконографии «Образ всех российских чудотворцев» П. писали в левой группе, в 3-м снизу ряду, между преподобными Макарием Желтоводским и Александром Ошевенским (иконы кон. XVIII - 1-й пол. XIX в. из собраний МИИРК, ГТГ, ГИМ, ГРМ, старообрядческих и частных коллекций). Образ святого не совсем обычен: голова покрыта схимническим куколем, борода короткая, хотя и, по традиции, «разсохатая».

В XX в. мон. Иулиания (Соколова) включила изображение П. в группу Калужских чудотворцев на иконах «Все святые, в земле Русской просиявшие» 1934 г. (келейный образ свт. Афанасия (Сахарова)), 50-е гг. XX в. (ТСЛ, СДМ). Совр. иконы П. (Пафнутиев Боровский мон-рь, Иосифов Волоколамский мон-рь, частные собрания) ориентированы преимущественно на старообрядческие образцы XIX в. Как правило, это поясные фронтальные образы святого в монашеской одежде, со свитком в руке; иногда П. предстает как основатель обители на фоне монастырских строений или с моделью храма в руке (на свитке - предсмертная молитва святого за обитель: «Ты, Царице, создала…») . На рисунке для Миней МП работы прот. Вячеслава Савиных и Н. Д. Шелягиной П. изображен прямолично, в рост, со свитком в руке, борода на конце раздвоена. Рака П. с сенью над ней была изготовлена в 2007-2009 гг. в мастерской А. Захарова в Обнинске (на иконе с крышки раки голову святого покрывает схимнический куколь, его глаза закрыты, руки сложены на груди); над ракой помещен житийный образ П. Редкое изображение святого в куколе известно также на иконе кон. XX - нач. XXI в. работы В. А. Кобзаря (Музейно-выставочное объединение «Манеж»; П. в молении на фоне обители по образцу иконы из собрания ГИМ); мастер создал и др. изводы иконографии П. В стенописи зап. крыльца ц. Благовещения Пресв. Богородицы в с. Павловская Слобода под Москвой (2005-2006, О. Н. Аннушкина) в одном из люнетов представлен сюжет «Прп. Пафнутий Боровский благословляет прп. Иосифа Волоцкого иконой Богоматери Одигитрия». Образ П. включен в композицию «Собор Калужских чудотворцев».

Бронзовый памятник П. поставлен в 2016 г. у ц. Покрова Пресв. Богородицы в Боровске (скульптор А. Д. Леонов). На совр. поклонном кресте, установленном на территории Пафнутиева Боровского мон-ря, коленопреклоненный преподобный представлен у подножия Распятия Христова вместе со сщмч. Ермогеном, патриархом Московским и всея Руси.