Равноапостольный Николай (Касаткин), архиепископ Японский

(Касаткин Иван Дмитриевич; 1.08.1836, с. Берёза Бельского у. Смоленской губ.- 3.02.1912, Токио), равноап. (пам. 3(16) февр.), архиеп. Японский. Родители - диакон церкви с. Берёза Дмитрий Иванович Касаткин и его супруга Ксения Алексеевна (урожд. Савинская). Крещен с именем Иоанн в честь Иоанна Предтечи. В семье Касаткиных было четверо детей - Гавриил (умер во младенчестве), Ольга, Иван и Василий. В 1841 г., когда Ивану было 5 лет, умерла Ксения Алексеевна.

И. Д. Касаткин окончил Бельское ДУ, затем в 1857 г.- Смоленскую ДС первым студентом, в том же году отправлен за казенный счет в СПбДА (ректор с 1857 по 1859 - архим. св. Феофан Затворник (Говоров)). Он с юности мечтал проповедовать язычникам. Еще во время учебы в семинарии рассказ проф. И. Ф. Соловьёва о Китае пробудил в нем желание поехать туда с проповедью Евангелия. В 1859 г., на последнем курсе СПбДА, Касаткин увидел объявление о приглашении священника для правосл. ц. в честь Воскресения Христова, возведенной на средства российского консульства в г. Хакодате стараниями консула И. А. Гошкевича, и решил ехать в Японию, приняв монашество, потому что «иначе нельзя для пользы дела» (Андроник (Никольский). 1900. С. 430-432). Ректор академии архим. Нектарий (Надеждин) дал понять, что в случае принятия монашества Касаткину обеспечено хорошее место и в С.-Петербурге, но тот ответил, что желает быть монахом только для миссии (Там же). Решением членов Синода был выбрал Касаткин. По свидетельству прот. Н. В. Благоразумова, к-рый тоже был в числе пожелавших отправиться в Японию, «...студентов охотников (т. е. посвятить себя миссионерству) записалось тогда человек 10-12, и все при условии женитьбы, а Касаткин - один монахом и перебил всех» (Кедров. 1912. С. 380). По ходатайству митр. С.-Петербургского Григория (Постникова) ему была присвоена степень кандидата богословия без предоставления квалификационного сочинения, однако по мн. предметам он не получил аттестации, т. к. должен был пропустить целый учебный год. 24 июня 1860 г. И. Д. Касаткин был пострижен в монашество с именем Николай в честь свт. Николая, архиеп. Мирликийского, 29 июня рукоположен во диакона, а 30 июня - во иерея.

1 авг. 1860 г. Н. отправился в Японию через Сибирь и был вынужден остановиться на зимовку в г. Николаевске, епархиальном центре Камчатки (ныне Николаевск-на-Амуре), Курильских и Алеутских островов. Там он познакомился с известным миссионером свт. Иннокентием (Вениаминовым), архиеп. Камчатским, Курильским и Алеутским (впосл. митрополит Московский). Архиеп. Иннокентий дал Н. много наставлений и советов, а также, имея огромный опыт общения с язычниками и зная, как важен для них представительный облик проповедника, убедил его купить бархат для новой рясы и собственноручно выкроил ее. С этого времени между ними установились тесные и доверительные отношения (в частности, архиеп. Иннокентий завещал Н. свое архиерейское облачение, 2 митры, посох, дикирий и трикирий).

1861-1869 гг. Первые годы в Японии
2 июля 1861 г. Н. прибыл в Хакодате и приступил к совершению служб в консульской церкви (Саблина. 2006. С. 39). О миссионерской деятельности нельзя было и думать, т. к. японцев, общавшихся с европейцами, местные жители воспринимали неодобрительно. В Японии с кон. XVI в. политика сёгунов была направлена на изоляцию страны и соответственно на борьбу с нетрадиционными для нее религиями (к 1581 усилиями католич. миссионеров в Японии насчитывалось 150 тыс. христиан - Там же. С. 29). В 1587 г. правитель Тоётоми Хидэёси запретил под страхом смертной казни миссионерство на территории Японии (в 1597 последовал указ, запретивший проповедническую и любую др. деятельность иностранных миссий в стране). Его преемник, Токугава Иэясу, рядом антихрист. законов с 1606 по 1614 г. запретил не только проповедь, но и исповедание христианства. Последовавшие гонения и массовые казни в кон. 30-х - 40-х гг. XVII в. заставили христиан скрываться.

Нек-рые изменения во внешней политике Японии начались с 50-х гг. XIX в., когда правительства сёгунов Токугавы Иэсады (1853-1858) и Токугавы Иэмоти (1858-1866), а также имп. Осахито (Комэй; 1846-1867) начали вести переговоры и заключать международные соглашения с США и европ. странами. В февр. 1855 г. был подписан русско-япон. Симодский трактат, по к-рому порты Нагасаки, Симода и Хакодате открывались для торговли с Россией, в сент. 1855 г. в Хакодате заработало российское консульство. В авг. 1858 г. в Эдо (ныне Токио) подписан русско-япон. договор о торговле и мореплавании. В 1859 г. христ. миссионеры получили право посещать страну как иностранные граждане. Однако запрет на исповедание христианства японцами не был снят. Отношение к иностранцам оставалось крайне настороженным, а христиане продолжали восприниматься японцами как «злодейская секта».

Напряженная внутриполитическая ситуация в Японии, связанная с противостоянием сторонников сёгуната и монархии, а также сторонников закрытости и открытости страны для иностранцев, вызвала ряд серьезных внутренних конфликтов в 60-х гг. XIX в. Их апогеем стал гос. переворот, организованный радикальной оппозицией, к-рый привел к реставрации Мэйдзи. 3 янв. 1868 г. вышел Указ о реставрации имп. правления и свержении сёгуната Токугава, к власти пришел имп. Муцухито (Мэйдзи; занимал престол в 1867-1912).

В сент. 1861 г. свт. Иннокентий (Вениаминов) заехал в Хакодате по пути на Камчатку и при встрече с Н., заметив, что тот читает франц. книгу, посоветовал: «Бросить бы все эти книги, мало полезные здесь, и приняться тщательно за изучение японского языка» (Барсуков И. П. Иннокентий, митр. Московский и Коломенский. М., 1883. С. 620). Н. послушал его и последующие 6 лет посвятил изучению японского, проводя до 14 часов в сутки за книгами по лит-ре, истории, религии Японии (Миссионер. М., 1875. № 26. С. 213). Задача усложнялась из-за отсутствия хороших учебных пособий. «Много потрачено времени и труда,- писал Н. Исидору (Никольскому), митр. Новгородскому, С.-Петербургскому и Финляндскому,- пока я успел присмотреться к этому… языку, положительно труднейшему…» («И в Японии жатва многа». 1869. С. 247). Сначала его учителем был переводчик хакодатского губернатора, затем Н. посещал частное уч-ще врача-эрудита Кимуры Кэнсая.

В Японии кон. XIX в. был высокий уровень грамотности (ок. 70%; выше, чем в России, Австро-Венгрии и Италии) и широко распространено чтение среди всех слоев населения. Поэтому Н. был твердо убежден, что здесь «верующим и оглашаемым прежде всего нужно давать книгу, написанную на их родном языке, непременно хорошим слогом и тщательно, красиво и дешево изданную» (цит. по: Позднеев. 2013. С. 73).

Ок. 1866 г. Н. принялся за перевод НЗ с кит. языка на японский. Выяснилось, что все существовавшие кит. переводы слабы: одни слишком буквальны, другие приукрашены вплоть до пропусков и вставок мн. лишних слов. Н. тщательно выверял текст по греч. оригиналу, используя также Вульгату, рус., слав. и англ. переводы, в трудных случаях заглядывал в толкование свт. Иоанна Златоуста. Работа продвигалась очень медленно: за 5 часов в сутки Н. удавалось перевести не более 15 стихов. К 1868 г. были готовы переводы большей части НЗ, а также «Зерцала православного исповедания» свт. Димитрия (Савича (Туптало)), митр. Ростовского, катехизиса для оглашенных, утренних и вечерних молитв и др.

Занимаясь переводами, Н. стремился делать все возможное и для непосредственно миссионерской цели. Было необходимо обратить в Православие таких людей, к-рые были бы способны служить его распространению. В 1864 г. Н. удалось привести к христианству синтоистского жреца, бывш. самурая Савабэ Такуму (в крещении Павел), чуть позднее - его друзей Сакаи Токурэя (в крещении Иоанн) и Урано Дайдзо (в крещении Иаков; история их обращения подробно описана архим. Сергием (Страгородским; впосл. патриарх Московский и всея Руси; см.: Сергий (Страгородский). 1897. С. 101-104, а также самим Н. в рапорте Синоду от 15 янв. 1872). Однако без богословской лит-ры на япон. языке миссионеры-японцы не могли полноценно проповедовать.

Новообращенные японцы проповедовали Христа тайно, т. к. антихрист. закон 1614 г. еще не был отменен. Общими усилиями было собрано ок. 20 чел., готовых принять крещение, но занятия с ними были прерваны из-за угрозы преследований. 18 мая 1868 г. Н. крестил Павла Савабэ, Иоанна Сакаи и Иакова Урано, а затем, чтобы обезопасить буд. катехизаторов, отправил их, снабдив книгами и дав наставления, в разные города. Вскоре новое правительство Мэйдзи взяло курс на вестернизацию, а также, сохранив антихрист. закон, снизило наказание за его нарушение (вместо смертной казни - ссылка на Сахалин) и фактически перестало его применять. Перед Н. встал вопрос о дальнейших действиях. Кроме него, в Японии не было ни одного правосл. миссионера, при этом он должен был закончить япон. перевод НЗ и перевести др. книги по Свящ. истории, истории Церкви, литургике, богословию, а также совершать службы на японском, не говоря уже о непосредственной проповеди. Все это побудило Н. отправиться в С.-Петербург и добиваться учреждения в Японии правосл. миссии. В февр. 1869 г. он отбыл в Америку, а оттуда - в С.-Петербург.

1869-1880 гг. Основание миссии и создание епархии

Весной 1869 г., когда Н. прибыл в Россию, в Синоде рассматривался вопрос об учреждении епископской кафедры в Пекине, и, по нек-рым сведениям, Н. предлагали ее занять. Он ответил, что у него нет желания быть епископом и что он считает своим долгом продолжить проповедь в Японии (Otis. 1909. Vol. 1. Р. 390).

Еще до отправления в Россию Н. направил докладные записки в Азиатский департамент МИД и в Синод, в к-рых представил анализ текущей общественной и религ. ситуации в Японии и ходатайствовал об основании духовной миссии. В янв. 1870 г., после согласования с МИД, Синод принял решение об учреждении правосл. миссии в Японии (финансирование разделили пополам Государственное казначейство и Синод) в составе 4 миссионеров (для Хакодате, Токио, Киото и Иокогамы) и причетника. Постановление Синода об учреждении Русской духовной миссии Высочайше утверждено 6 апр. 1870 г. Миссия была отнесена к Камчатской епархии. Решение о назначении Н. ее начальником принято позднее, 2 сент. 1870 г., при этом он был возведен в сан архимандрита. В «Положении для Русской духовной миссии в Японии», основным автором к-рого являлся Н., были особо оговорены необходимость совершения крещений в Японии только после тщательного испытания новообращенных; создания при миссии б-ки «как богословского, так и общенаучного содержания»; изучения миссионерами япон. лит-ры и религии, им запрещались столкновения с протестант. и католич. проповедниками. Во время пребывания в России Н. приобрел литографический станок и научился работать на нем.

К авг. 1870 г. Н. нашел троих кандидатов, изъявивших готовность стать миссионерами: выпускника КазДА вдового свящ. Григория Воронцова, иером. Анатолия (Тихая) и студента КДА Павла Забелина. Иером. Анатолий и Павел должны были присоединиться к миссии после завершения образования в КДА, а свящ. Григорий отправился в Японию вместе с Н. По пути они совершили паломничество в Иерусалим, посетили Вифлеем, Иордан и др. св. места и участвовали в службе у Гроба Господня. Позднее Н. вспоминал: «...на дело благовестничества я получил лично благословение от трех восточных патриархов и прибыл в Японию, укрепленный молитвенным благословением многих святителей» (Празднование 25-летия в сане епископа высокопреосв. Николая Японского // Правосл. благовестник. 1906. № 15. С. 290-294). Они прибыли в Хакодате 22 марта 1871 г., но уже 22 июня Н. был вынужден отправить свящ. Григория обратно по причине развившихся у последнего вдали от дома душевной болезни и алкоголизма.

Помимо решения вопросов, связанных с работой миссии, Н. также занимался организацией ремонта консульской церкви, в то время единственного правосл. храма в Японии. Богослужение в ней совершалось на церковнослав. языке, но нек-рые молитвы, Евангелие и Апостол читались на японском. При церкви была открыта и 1-я школа рус. языка как для желавших креститься, так и для интересовавшихся рус. культурой. Кроме того, в квартире Н. жили 9 чел., изучавших основы христ. вероучения, к-рых он содержал на собственные средства. Значительная часть обращенных в Православие в этот период были самураями из клана Сэндай. В 1871 г. Н. организовал в Хакодате литографическую печать своих переводов (молитвенники, «Зерцало православного исповедания» свт. Димитрия Ростовского и др.), а также завершил составление русско-япон. словаря. На содержание уч-ща, литографии, обеспечение катехизаторов катастрофически не хватало средств. Н. не обращался в печатные органы для сбора пожертвований, т. к. считал небезопасным делать публичными сведения о работе миссии до отмены антихрист. законов. Однако по разрешению Синода с 1872 г. велся сбор средств в Москве и С.-Петербурге через внештатных помощников миссии - однокурсников Н. (священников Иоанна Дёмкина, Гавриила Сретенского, Феодора Быстрова и др.). В это же время Н. отправлял частным лицам письма с просьбой о пожертвованиях. Одним из наиболее значительных покровителей миссии был Е. В. Путятин, пожертвовавший на постройку здания миссии 32 тыс. р. Вел. кн. Алексей Александрович, посетивший Японию в 1872 г., также сделал щедрое пожертвование на нужды миссии в Токио (3,5 тыс. долларов) и в Хакодате (1,5 тыс. долларов).

В нач. 1872 г. в Хакодате прибыл выпускник КДА иером. Анатолий (Тихай) и стал ближайшим помощником и другом Н. В 1872 г. богослужения в церкви велись уже на япон. языке. Н. уделял значительное внимание церковному пению. Небольшой церковный хор создал псаломщик консульской церкви В. Л. Сартов, он использовал рус. напевы, незначительно изменив их. В 1874 г. Н. и иером. Анатолий на собственные средства вызвали из России Я. Д. Тихая, брата иером. Анатолия, бывшего учителем пения в московской гимназии, чтобы должным образом организовать церковное пение в Японии. Яков Тихай отслужил в Японии 12 лет (1874-1886). Благодаря ему, а также регенту диак. Димитрию Львовскому, служившему в Японии в 1880-1921 гг., школа пения в Японской Церкви достигла больших высот, о чем свидетельствовали восторженные отзывы иностранных и рус. путешественников, посетивших Токио в кон. XIX в.

Через месяц после приезда иером. Анатолия Н. оставил на его попечение Хакодатскую общину и отправился в Токио, чтобы открыть 2-й миссионерский стан. Он прибыл в Токио 28 февр. 1872 г., поселился в районе Цукидзи и начал проповедовать; ему удалось крестить ок. 20 чел., среди к-рых большинство были выходцами из г. Сендай. Вскоре после 1-го крещения в Токио, проведенного в глубокой тайне, знакомый Н., пожилой бонза, показал ему донос с детальным описанием того, как был совершён этот обряд. Донос подали в высший духовный совет трое ученых бонз, но благодаря заступничеству знакомого Н. донос не был передан на рассмотрение далее (Сергий (Страгородский). 1897. С. 105-107).

В февр. 1872 г. в Сендае началось гонение: 9 чел. были заключены в тюрьму, более 100 чел.- допрошены и отстранены от занимаемых должностей. В апр. того же года в Хакодате по приказу губернатора Куроды Киётаки были арестованы многие катехизаторы, закрыта школа при Воскресенской ц., приостановлена издательская деятельность миссии. Н. оказывал материальную помощь семьям пострадавших японцев. Многие из заключенных проповедовали христианство своим сокамерникам. В июне они были освобождены, а в июле Хакодате посетил Вениамин (Благонравов), еп. Камчатский, к-рый отметил высокий уровень организации миссии и ее успехи.

После отмены антихрист. законов в февр. 1873 г. миссия начала действовать открыто. В том же году в Токио была создана катехизаторская школа с 2-годичным сроком обучения для подготовки проповедников. В нее набирали взрослых японцев, стремившихся к изучению богословских предметов и проповедничеству. По окончании школы одни из них проповедовали в местах, где еще не было общин, другие приписывались к конкретным приходам и занимались не столько обращением новых членов, сколько катехизацией оглашенных и наставлением в вере крещеных христиан. Поскольку иностранцам был закрыт доступ на большую часть территории Японии, в 1873 г. Н. решил ускорить рукоположение священников-японцев, о чем ходатайствовал перед еп. Вениамином. В рапорте Православному миссионерскому об-ву за 1873 г. Н. писал о положении дел в миссии: «Все наши катехизаторы и ученики и почти все христиане принадлежат к дворянскому сословию; дворяне же в настоящее время здесь положительно разорены… Что касается до труда, то наши христиане с катехизаторами во главе, давно уже обратились к нему. Пример св. апостола Павла, проповедавшего и в то же время трудом собственных рук снискивавшего себе пропитание, у катехизаторов затвержен наизусть, и им поставлено в обязанность, следуя этому высокому примеру, в свою очередь служить образцами трудолюбия для других: у кого есть огород, непременно самому возделывать его, другим - воспитывать шелковичных червей, переплетать книги, плести корзины и т. п. Все это и исполняется; но все же этого, без пособия от миссии, далеко не достаточно… И на христиан, составляющих церковь, для помощи катехизаторам рассчитывать нельзя, потому что все одинаково бедны. Заведены уж у нас сборные кружки… но что же делать, когда жертвовать нечего!» (Состояние правосл. япон. миссии в 1873 г. // Миссионер. 1874. № 29. С. 264-265). Все катехизаторы получали пособие от миссии, причем его размер зависел от реальных потребностей катехизатора.

К 1 янв. 1874 г. число крещенных в Православие достигло 275 чел. в Хакодате (где действовала христ. школа для мальчиков и девочек) и 87 чел. в Токио (где Н. приобрел участок в центре города и приступил к постройке здания миссии, в 1874 открыл небольшую семинарию). Не предусмотренные сметой и не согласованные заранее с Синодом траты Н. на развитие миссии (содержание катехизаторов, помощь семьям гонимых христиан и проч.) вызвали недовольство обер-прокурора Синода Д. А. Толстого. Однако благодаря заступничеству епископата, прежде всего митр. Исидора (Никольского), ситуация разрешилась благополучно: Синод устно выразил нек-рое недовольство, но при этом благословил принять миссию под покровительство Православного миссионерского об-ва, а также устроить сбор пожертвований на миссию во всех епархиях РПЦ.

Имя Н. стало широко известным в Японии среди всех сословий. Говорили, что он принадлежал к российской имп. семье, многие считали его шпионом; другие верили, что он был послан «покорить сердца» и т. о. облегчить военное завоевание Японии. Зная о подозрениях чиновников, Н. послал в япон. правительство меморандум, в к-ром отрицал, что христ. учение ведет к снижению лояльности или патриотизма тех, кто принимают его (см.: Otis. 1909. Vol. 1. P. 399-406). Но подозрения правительства было нелегко рассеять. Несколько шпионов было отправлено в правосл. школу, чтобы выяснить, не учат ли там чему-либо опасному. В итоге один из них принял Православие и подготовил ходатайство о публичном признании христианства, оставшееся нереализованным.

С увеличением числа проповедников возникло различие во взглядах катехизаторов из Токио и из Сендая, касающееся стандартов миссионерской работы. Число новообращенных японцев непрерывно увеличивалось, все более насущной становилась необходимость рукоположения священников и диаконов из японцев. Для обсуждения этих и др. вопросов в мае 1874 г. Н. созвал миссионерское совещание, которое прошло в Токио 29 июня и стало по сути первым Собором Японской Православной Церкви. Неск. дней участники составляли новый свод правил служения катехизаторов. В соответствии с ними следовало образовать 2 класса сотрудников - проповедников (катехизаторов) и их помощников, определить их обязанности и установить жалованье. Изменить местопребывание проповедников можно было только по решению Токийской Церкви как первенствующей. Время, свободное от главной работы - проповеди Евангелия, сотрудники миссии должны были посвящать благочестивым занятиям, а также оказывать всевозможную помощь и давать приют желающим наставлений в правосл. вере (Рапорт о. Николая Синоду // Российская духовная миссия в Японии. 2013. С. 88).

Н. стремился развивать соборность Японской Церкви, поэтому он обратился к раннехрист. практике избрания священнослужителей всей Церковью на Соборах, не применявшейся в России в XIX в. (об этой традиции см., напр.: Рос. духовная миссия в Японии. 2013. С. 134, 161; С[енума] И. Большой собор Японской миссии // Правосл. благовестник. 1903. № 3. С. 105-114). Выбор кандидатов для рукоположения в 1874 г. был сделан на собрании япон. катехизаторов и старшин общин. Согласно этому выбору, 12 июля 1875 г. в Хакодате Павел (Попов), еп. Камчатский, Курильский и Благовещенский, рукоположил Павла Савабэ во иерея, а Иоанна Сакаи - во диакона. Это положительно повлияло на увеличение количества православных, т. к. священники-японцы могли посещать недоступные иностранцам области: в сент.-дек. 1875 г. по пути из Хакодате в Токио свящ. Павел Савабэ крестил 390 чел.

Традиция проведения Соборов в Японии стала ежегодной. В одном из рапортов (Состояние Японской правосл. Церкви в 1895 г. // Правосл. благовестник. 1896. № 8. С. 337-350) Н. дал их подробное описание: «Здесь, в Японии, первое церковное собрание, как периодическое явление, необходимость которого была уже осознана, произошло в 1874 году; состояло оно из 8 человек… В следующем году наш маленький собор состоял уже из 40 членов, в том числе 24 служащих церкви, 16 представителей церковных общин… В 1876 г. заседавших на соборе было 59, в 1877 г. 69, в 1878 г. 89, в 1879 г. 107 и т. д.» (Там же. С. 340). По его словам, предназначением Собора было «ежегодно раз дать самой церкви ясное и полное понятие о ней самой… Сообразно уясненному состоянию церкви сделать возможно лучшее распределение и применение сил служащих ей… Дать возможность рассеянным по всей Японии священникам и проповедникам соутешиться взаимным свиданием» и «…дать возможность каждому высказать предложение, полезное для церкви, чтобы затем, если оно, по суду всех, окажется действительно полезным, тем легче было его принять и привести во исполнение во всей церкви» (Там же. С. 340-341).

Характерными чертами проводимых Соборов была их открытость (всем христианам, в т. ч. инославным, разрешалось присутствовать на заседаниях) и демократизм (все решения принимались простым большинством посредством тайного голосования). Единственный вопрос, обсуждавшийся в более узком кругу, касался распределения катехизаторов. Он поручался особому комитету, состоявшему только из священнослужителей, к-рые собирались в отдельной комнате. По свидетельству архим. Сергия (Страгородского), собрание комитета носило совершенно частный, домашний характер: каждый священник мог, не стесняясь, высказать свое мнение о том или ином проповеднике (Сергий (Страгородский). 1897. С. 141). Вопрос распределения катехизаторов вызывал самые острые дискуссии, т. к. их всегда не хватало; путь к компромиссу между интересами приходов был нелегким.

В сент. 1874 г. в Японию прибыли еще 2 миссионера - иером. Моисей (Костылёв) и иером. Евфимий (Четыркин). Первый из них выдержал лишь год служения вдали от Родины, в непривычных условиях, второй - 4 года. Подобным образом складывалось служение и у большинства миссионеров, прибывавших в миссию позднее.

Наиболее активно обращение в Православие в 70-х гг. XIX в. проходило в Тохоку (северо-восток о-ва Хонсю), особенно в г. Сендай и его окрестностях. Число христиан в Сендае и их влияние постоянно увеличивались, в мае 1876 г. они взяли на себя финансовое обеспечение одного из сендайских катехизаторов. Нек-рые из местных проповедников, не желая обременять правосл. братьев или получать помощь из миссии, решили обеспечивать себя, занимаясь ремеслом или торговлей, а проповедовали Православие лишь в свободное от заработков время. Однако это решение вызвало беспокойство членов Церкви и Н.; было проведено собрание, на к-ром постановили просить их полностью посвятить себя распространению христианства. Катехизатор Иоанн Оно, имея небольшое состояние, согласился вернуться к проповедничеству, другие отказались удовлетворить эту просьбу, после чего Н. отправил им письмо, в к-ром похвалил их за желание не быть обременительными для Церкви, но отметил, что время, посвященное заработкам, было бы лучше посвятить Богу во благо Церкви. В итоге большинство проповедников согласились принять обеспечение из средств миссии (см.: Otis. 1909. Vol. 1. P. 408-410). В ходе Собора 1879 г. Н. высоко оценил труд сендайских миссионеров: «Сендайская община - мать всей Японской Церкви. Из нее выходит много хороших проповедников, которые окормляют другие общины» (Николай (Оно). 2017. С. 103).

Несмотря на бедность большинства правосл. японцев, они усвоили от Н. и катехизаторов заповедь милосердия. Еще в 1873 г. христианки Хакодате создали об-во, одной из целей к-рого была помощь нуждающимся, затем их поддержали и мужчины. Амер. миссионер К. Отис упоминал в своей книге о деятельности этого об-ва: «Среди подарков в этом году были и суммы, посланные в помощь голодающим в России. В Сендае и в других местах были общества, дающие членам Церкви деньги взаймы, иногда с процентами, иногда без. Некоторые суммы были отданы безвозмездно тем, кто не мог платить. В 1875 г., когда разлив реки принес огромные несчастья беднякам Санумы, христиане этого города приняли меры к оказанию помощи. Был куплен рис, и ночью члены Церкви, покрыв свои лица, чтобы не быть узнанными, разнесли его по сотне семей бедняков, не давая понять, откуда он» (Otis. 1909. Vol. 1. P. 411-412).

Семилетняя программа обучения в Токийской семинарии, работавшей с 1875 г. в полном объеме, была аналогична курсу российских семинарий, но без преподавания классических языков. Набор семинаристов проходил раз в 2-4 года, по мере того как собиралось достаточное количество желающих учиться. Возраст поступавших был от 14 до 60 лет, однако позже, чтобы семинаристов, к-рым исполнился 21 год, не привлекали к военной службе в период учебы, в семинарию принимали с 13 лет. Первым ректором был Н., преподавателями - рус. члены миссии: свящ. Гавриил (Чаев; 1870-1873), иером. Владимир (Соколовский-Автономов; 1879-1886), иером. Гедеон (Покровский; 1885), прот. Сергий Глебов (1888-1904), иером. Сергий (Страгородский; 1890-1893 и 1897-1899). Совет преподавателей семинарии, ведавший ее делами, представлял все вопросы на рассмотрение и утверждение Н., ректор ежедневно приходил к нему с докладом. Н. уделял значительное внимание не только воспитанию и образованию учеников, но и их здоровью, на каникулах отправлял их отдыхать к морю или на дачу в мест. Тоносава недалеко от Хаконе, в программу обучения входили регулярные занятия гимнастикой и дзюдо.

Число учеников зависело от средств, к-рыми располагала миссия, т. к. семинария полностью покрывала расходы на их обучение и проживание. При наиболее благоприятных обстоятельствах семинаристов могло быть ок. 100 чел., когда финансирование уменьшалось - количество сокращалось вполовину. Вернувшиеся из России японцы, выпускники духовных академий, заняли места преподавателей, и с того времени обучение велось почти исключительно на япон. языке. В нач. XX в., когда переводческий отдел миссии издал на японском необходимые для семинарии учебники, воспитанники редко обращались к учебным пособиям на рус. языке. Помимо богословских в программу семинарии входили и общеобразовательные предметы: алгебра, геометрия, география, психология, история России и Японии.

Выпускники семинарии назначались на должности катехизаторов, а лучшие из них оставались в ней в качестве преподавателей. Всего за время существования семинарии до 1919 г. (в 1919 ее деятельность приостановлена, в 1923 последовало офиц. закрытие) было подготовлено более 1 тыс. чел. (многие остались на службе в Церкви), в т. ч. ок. 20 рус. семинаристов, к-рые приехали учиться в Токийскую семинарию после русско-япон. войны 1904-1905 гг.

В окт. 1875 г. по ходатайству Синода имп. Александр II одобрил открытие в России повсеместного сбора средств в пользу Японской миссии, объявленного в прессе. Эти средства стабилизировали финансирование миссии. К нач. 1876 г. в состав миссии входили 4 миссионера, священник и диакон из японцев, 30 катехизаторов; действовали катехизаторская школа (14 воспитанников), духовное уч-ще (45 воспитанников) с отд-нием для переводчиков (8 воспитанников) и жен. школа (10 учениц) в Токио; уч-ща для мальчиков (25 учеников) и девочек (24 ученицы) в Хакодате.

Программа занятий в жен. духовной школе в Токио, действовавшей с янв. 1876 г., была составлена по образцу рус. епархиальных уч-щ, но большое внимание уделялось практическим занятиям по домоводству и хозяйству. В школе преподавали Закон Божий, церковное пение, арифметику, географию, историю, кит., япон. и рус. языки, каллиграфию и шитье. Н. придавал этой школе немалое значение, будучи убежденным, что Православие приживется в Японии тогда, когда им будет пронизан весь семейный быт, что в первую очередь зависит от женщин. В 1903 г. в школе обучались 83 девочки.

В 1876 г. миссия оказалась в критическом положении: в связи с национально-освободительным восстанием в Болгарии против турецкого ига и последующей русско-тур. войной 1877-1878 гг. благотворительность в России была сосредоточена на нуждах балканских славян. Число обучавшихся в школах миссии пришлось сократить. От полного закрытия школы спасали миссионеры, к-рые тратили на содержание миссии большую часть своего жалованья, а также Православное миссионерское об-во, приславшее в 1877 г. 17 тыс. р.

К 1877 г. в Японии было 2400 правосл. христиан, к сер. 1878 г.- уже 4115, несмотря на трудности поставления новых священников: в 1877 г. кандидаты отправились на рукоположение во Владивосток, прибыли осенью, но еп. Павел (Попов) умер 21 мая, а его преемник еще не был назначен. Рукоположение 5 япон. священников состоялось лишь в июле 1878 г. во Владивостоке, его совершил специально прибывший туда Мартиниан (Муратовский), еп. Камчатский, Курильский и Благовещенский. Эти обстоятельства побудили Н. хлопотать о создании епископской кафедры в Японии (при этом он не одобрял выбор буд. епископа из местных миссионеров).

К нач. 1879 г. финансовое положение миссии ухудшилось. Н. обращался в Синод в дек. 1878 и июне 1879 г. и в Православное миссионерское об-во в дек. 1878 и янв. 1879 г., однако добился лишь обещания Синода выделять по 6695 р. в год (включая содержание епископа), хотя средств требовалось намного больше. Н. принял решение ехать в Россию, чтобы лично ходатайствовать перед Синодом и начать сбор средств для возведения собора в Токио. Построенная в 1874-1875 гг. домовая церковь семинарии и катехизаторского уч-ща, располагавшаяся на 2-м этаже здания миссии, не вмещала верующих, каждую службу неск. человек падали в обморок от духоты.

В кон. июля 1879 г. Н. отправился в США и благодаря амер. трансконтинентальной железной дороге уже 12 сент. 1879 г. прибыл в С.-Петербург, затем посетил Москву и Киев. Он заручился поддержкой не только российского епископата, членов Православного миссионерского об-ва и настоятелей богатых монастырей (Александро-Невская лавра, Киево-Печерская лавра, московский в честь Богоявления мужской монастырь и др.), но и ряда крупных чиновников (К. П. Победоносцев, Ф. Р. Остен-Сакен, Т. И. Филиппов и др.), вслед. чего решение о финансировании миссии было утверждено Государственным советом. Также постоянно поддерживал Н. митр. Исидор (Никольский).

17 марта 1880 г. Синод утвердил кандидатуру Н. на Ревельскую кафедру, назначив викарием Рижской епархии «с откомандированием в Японию». 27 марта последовало наречение, а 30 марта - епископская хиротония, к-рую совершили в Троицком соборе Александро-Невской лавры митр. Исидор (Никольский), митр. Киевский и Галицкий Филофей (Успенский), митр. Московский и Коломенский Макарий (Булгаков), еп. Вятский и Слободской Аполлос (Беляев), еп. Рязанский и Зарайский Палладий (Раев), еп. Рижский и Митавский Филарет (Филаретов), еп. Ладожский Ермоген (Добронравин) и еп. Выборгский Варлаам (Чернявский). Летом 1880 г. Н. побывал в Н. Новгороде, Казани, Сызрани, Рязани, во Ржеве, в Киеве, Одессе, рассказывал о состоянии дел миссии, посещал благотворителей и искал новых, а также интересовался потенциальными сотрудниками. На возведение собора были сделаны значительные пожертвования (131 824 р.), в т. ч. утварью и книгами. В частности, гр. А. Д. Шереметев по рекомендации Победоносцева пожертвовал 20 тыс. р. (полный список жертвователей опубл. в «Московских церковных ведомостях» за 1882, значительные суммы были пожертвованы анонимно). В Одессе Н. встретил Д. К. Львовского и диак. Димитрия Крыжановского, к-рые согласились стать учителями пения в миссии. 13 сент. 1880 г. Н. и его спутники отплыли из Одессы и 8 нояб. прибыли в Иокогаму.

1880-1904 гг. Становление Японской Православной Церкви
Учитывая непростые русско-япон. отношения, православные христиане в Японии тяжело переживали финансовую зависимость от иностранного государства. Во время пребывания Н. в России группа япон. церковнослужителей образовала «Общество стремящихся к справедливости», члены к-рого выступали за обретение автономии или даже за отделение от РПЦ. По их мнению, финансовая зависимость от России граничила с изменой Родине и вела к подчинению российскому императору. В эту орг-цию вошли даже ближайшие сподвижники Н., ее возглавлял свящ. Павел Савабэ. Н. понимал опасность преждевременного отделения и принял строгие меры к искоренению сепаратизма: некоторые церковнослужители - члены об-ва были переведены в дальние приходы, другие были уволены.

В отсутствие Н. япон. верующие добились разрешения на издание ж. «Сэйкё симпо» (Православный вестник; 1880-1912; с нояб. 1912 по наст. время «Сэйкё дзихо» (Православное обозрение)) без цензуры, ставшего офиц. органом миссии. Первый номер «Сэйкё симпо» вышел 15 дек. 1880 г., в дальнейшем журнал издавался 2 раза в месяц объемом ок. 40 страниц на русском и япон. языках. Позже в Токийской семинарии выходил апологетический ежемесячник «Син кай» (Духовное море; сент. 1893-1899), в жен. училище - «Уранисики» (Скромность; 1892-1907; 1-й номер выпущен 15 нояб.) - 1-й журнал для женщин в Японии. С 1893 по 1918 г. ежемесячно издавался ж. «Сэйкё ёва» (Православная беседа). В журналах часто печатались переводы русских классических произведений, в т. ч. сделанные семинаристами и преподавателями (среди них - сочинения А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, И. А. Крылова, А. В. Кольцова, Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского, Н. В. Гоголя, М. Горького, А. И. Куприна, А. П. Чехова и др.).

Еще до поездки в Россию Н. составил план необходимого финансирования (от Православного миссионерского об-ва - 23,8 тыс. р., от Гос. казначейства - 26 тыс. р., от крупнейших мон-рей - 8 тыс. р., от Синода - 3 тыс. р., от Рижского вик-ства - 3695 р.). Регулярное финансирование позволило к кон. 90-х гг. XIX в. увеличить число священнослужителей до 30-41 чел., катехизаторов и их помощников - до 150, учащихся в различных учебных заведениях миссии - до 150 чел. На содержание миссионеров, проповедников, священников уходило 55-65% бюджета, на содержание уч-щ миссии - 20-25, на книгопечатание и иконопись - 7-11%.

В дек. 1880 г. Н. отправил в Санкт-Петербургский Новодевичий в честь Воскресения Христова женский монастырь начинающую художницу Ямаситу Рин (в крещении Ирина) для обучения иконописи, надеясь при ее помощи создать в Японии национальную иконописную школу. 10 марта 1881 г. она прибыла в С.-Петербург, проучилась ок. 2 лет и уехала на Родину в марте 1883 г. В Японии она писала иконы для строящихся церквей в иконописной мастерской при миссии (офиц. название - «Иконописная мастерская православной церкви») до 1918 г.

Одним из наиболее важных событий кон. XIX - нач. XX в. стало возведение в Токио в р-не Суругадаи Воскресенского собора (март 1884 - март 1891; проект М. А. Щурупова, инженер-архит. Дж. Кондер), с XIX в. и до наст. времени известного как «Николай-до» (собор Николая). Собор (высота до верха креста - 35 м, высота колокольни - 40 м, вмещал до 2 тыс. прихожан; после землетрясения 1923 г. восстановлен с изменением соотношения высоты колокольни и центрального купола) строился на вершине Суругадайского холма (одной из самых высоких точек города), неподалеку от имп. дворца. Иконостас для собора написал с.-петербургский худож. В. М. Пешехонов (см. ст. Пешехоновы). Часть японцев восприняла возведение собора, к-рый стал самым высоким зданием в центре Токио, как неуважение к императору, возникли подозрения о слежке за имп. дворцом и даже о возможности его обстрела. Однако после открытия собор обрел огромную популярность благодаря необычной архитектуре и колокольному звону. С 7 апр. по 31 мая 1891 г. его посетили 3646 чел. «Николай-до», символ япон. Православия, стал излюбленным местом поэтов и художников и упоминался во мн. произведениях япон. лит-ры.

Н. освятил главный престол собора 24 февр. 1891 г. в честь Воскресения Христова, правый придел - 28 февр. в честь Введения во храм Пресв. Богородицы, левый - 2 марта во имя апостолов Петра и Павла. К открытию собора приурочил визит в Японию 15 апр.- 7 мая наследник российского престола цесаревич Николай (впосл. имп. св. Николай II Александрович). 29 апр. было совершено покушение на жизнь цесаревича, которое нарушило программу визита.

В 1882 г. состоялся 1-й выпуск муж. семинарии в Токио. Неск. выпускников отправили в сопровождении иером. Анатолия (Тихая) в Россию для продолжения обучения. По возвращении они должны были стать преподавателями старших классов семинарии. Вопрос о подготовке преподавателей был одним из наиболее важных для Н., его угнетала невозможность из-за ограниченных финансовых возможностей миссии должным образом оплачивать их труд. По свидетельству ректора семинарии Д. М. Позднеева, ректор Иоанн Сэнума, бывший также преподавателем, получал 60 р. в месяц и имел маленькую казенную квартиру. Профессора Арсений Ивасава и Марк Сайкайси за преподавание богословских предметов по рус. учебникам получали по 30 р. в месяц. За такое небольшое жалованье удержать лиц, хорошо овладевших рус. языком, на службе миссии было чрезвычайно трудно. Япон. правительство нередко предлагало им высокооплачиваемые должности, и они уходили из семинарии. В итоге из 12 учеников, получивших при жизни Н. образование в России, лишь четверо остались на службе миссии.

Долгие годы Н. трудился над увеличением фонда библиотеки миссии. В 1880 г. директор Румянцевского музея В. А. Дашков по просьбе Н. пожертвовал миссии дубликаты книг из б-ки музея. К 1882 г. в основной б-ке было 6380 томов, в апр. 1904 г., по свидетельству Н. в письме прот. Н. В. Благоразумову, - более 10 тыс. томов. В 1899 г. для б-ки было построено 3-этажное здание на территории миссии, до этого она располагалась в Воскресенском соборе, в помещении под колокольней. Н. лично заносил каждую полученную книгу в каталог, при необходимости делал книжные переплеты, приклеивал ярлыки и расставлял книги на полках. Он также сам вел выдачу книг в б-ке, сохраняя ее в идеальном порядке. При огромной занятости Н. находил время для чтения не только религ. изданий иных конфессий, но и книг светских авторов, напр. А. Шопенгауэра, Вл. С. Соловьёва и др.

Ни одного дня без перевода - такого порядка Н. придерживался многие десятилетия. С 1881 г. он вместе с Павлом Накаи (имя до крещения - Накаи Цугумаро), талантливым лингвистом, сотрудником миссии, работал только с оригинальными греческими и славянскими текстами. Н. сознательно не прибегал к япон. переводам инославных ученых, чтобы не подпасть под их влияние, но при этом использовал английский и французский тексты Библии для перевода особо сложных мест (помимо греческого, славянского и китайского текстов). Переводу Н. посвящал 4-8 часов в день, за исключением праздников. В часы работы над переводом двери его кельи были закрыты для всех.

Востоковед Позднеев был первым исследователем, проанализировавшим переводы, сделанные Н. (Позднеев. 1912). По его мнению, во-первых, для Н. была характерна большая осторожность в работе (сверки со славянским и греческим текстами, с толкованиями, обстоятельные консультации, вплоть до посланий к Японской Церкви и т. д.). Во-вторых, это был полностью оригинальный труд; Н. создал на япон. языке совершенно особый правосл. богословский словарь, проделав огромную лексикологическую работу. Термины Н. являлись точным переводом слав. и греч. слов, и поэтому язык его переводов стал уникальным и для япон. лит-ры. По свидетельству Позднеева, и японцы, и инославные миссионеры отмечали 2 главные черты его переводов: близость к подлиннику и довольно трудный для большинства японцев подбор иероглифов. Н. полагал, что не перевод Евангелия должен спускаться до уровня народного восприятия, а, наоборот, верующие должны возвышаться до понимания евангельских и богослужебных текстов. Одновременно он стремился к общепонятности перевода в той мере, в какой это не противоречило его точности.

Н. предполагал основать монашество в Японии, что в перспективе позволило бы хиротонисать епископов-японцев. Вместе с сотрудниками миссии он рассматривал проект устройства мон-ря в горах Хаконе. При этом Н. очень строго относился к выражавшим желание стать монахом. В 80-х гг. XIX в. его расположение приобрел талантливый катехизатор Павел Ниицума, к-рого Н. постриг в монашество, а затем рукоположил во иерея, направив в храм квартала Кодзимати в Токио. Благодаря усердию иером. Павла приход церкви за год увеличился вдвое, он открыл в Кодзимати 2-ю катехизаторскую школу и жен. уч-ще. Но со временем иером. Павел начал проявлять неумеренное честолюбие, был уличен в нарушении обета целомудрия и в 1891 г. был извергнут из сана. Для Н. это событие стало большим ударом, впосл. он постриг в монахи только пожилого катехизатора Моисея Минато.

Период с кон. 90-х гг. XIX в. до нач. 1900-х гг. сопровождался смутами в ряде местных правосл. церквей Японии (Одавара и др.). В большей или меньшей степени в них были виновны священники, дававшие нек-рым прихожанам повод для недовольства: в то время как часть прихода настойчиво добивалась удаления священника, др. часть требовала оставить его. Н. прилагал все возможные усилия, чтобы примирить прихожан со священником и не допустить его перевода адм. путем, т. к. это могло послужить дурным примером для др. приходов и побудить их по любому поводу требовать смены священника. Он лишь принимал прошение священника об увольнении от прихода, не давая повода считать, что недовольные принудили епископа к этому решению. Применение жестких адм. мер в этих случаях закончилось бы расколом и выходом значительного числа христиан из общины.

Тем не менее в 80-х гг. XIX в. число правосл. христиан в Японии увеличивалось быстрее, чем в любой др. период (к 1883 г.- 8863 православных, к 1893 г.- 21 239 чел., притом что в штате миссии было 3 рус. миссионера, 27 япон. священников и 159 катехизаторов-японцев). Католиков в это время насчитывалось 46 682 чел. (при 186 миссионерах-иностранцах, 19 япон. священниках и 297 катехизаторах), протестантов всех деноминаций - 37 398 чел. (при 593 миссионерах, 206 япон. пасторах и 665 проповедниках). При этом на содержание правосл. катехизатора миссия могла выделять всего 7-12 иен и 2 иены от местных христиан, а на священника - 12-20 иен и до 5 иен от местных христиан (в англикан. церкви пасторы получали 20-25 иен от миссии и 15-25 иен от прихожан). Большинство правосл. общин насчитывало неск. десятков человек, но были и совсем маленькие, состоявшие из неск. человек, и большие, насчитывавшие неск. сот или даже тысяч прихожан (Токио). У общины могли быть катехизатор, священник, молитвенный дом (в редких случаях храм), но могло и не быть ни первого, ни второго, ни третьего. Общины объединялись в приходы, и приходский священник был обязан объехать приход 4 раза в год, преимущественно во время постов, для исповеди и причащения верующих - т. о., община организовывалась в первую очередь по территориальному признаку. В крупных городах могло быть неск. общин, а в сельской местности, напротив, каждая община объединяла жителей неск. деревень. Мн. общины возникали в результате поездок миссионеров или катехизаторов, но еще чаще - в результате миграции населения.

Н. ясно осознавал полноту истины правосл. учения по сравнению с католичеством и протестантизмом, но ему были чужды как прозелитизм, так и враждебность к иным конфессиям. У него были хорошие отношения со мн. протестант. епископами, и он не отказывался от участия в общехрист. мероприятиях. Особенно теплые отношения сложились с англиканами, в частности с еп. Джоном Маккимом и пастором Г. С. Джеффрисом. Англикан. епископы Сесил Баутфлауэр и Уильям Одри советовались с Н. по церковным и хозяйственным делам (напр., по вопросу взаимодействия с подрядчиками), англикане нередко приходили молиться в Воскресенский собор и даже испрашивали благословение Н. (пастор А. Ф. Кинг).

Католики в Японии в то время держались обособленно, даже на освящение токийского Воскресенского собора, куда прибыли посланники всех находившихся в Токио европ. миссий, от католиков присутствовал только португальский «поверенный в делах» Г. Лурейо. Посланники Франции, Австрии, Бельгии, Испании событие проигнорировали.

После 1894 г. деятельность миссии была не столь успешна, вмешательство России в китайско-япон. войну 1894-1895 гг. вызвало рост враждебности в Японии ко всему русскому. Православных называли «Никораи но яцу» (николаевские негодяи) или «Суругадаи но яцу» (суругудайские негодяи). Однако число верующих продолжало расти даже в этих условиях.

В марте 1890 г. вслед. тяжелой болезни (опухоли головного мозга) миссию покинул ближайший соратник Н., архим. Анатолий (Тихай), посвятивший себя христ. воспитанию детей в учебных заведениях миссии. В 1878-1884 гг. он возглавлял миссионерский стан в Осаке и катехизаторское уч-ще при нем. В память об архим. Анатолии японцы соорудили у собора в Токио большой крест с его кратким жизнеописанием.

В окт. 1890 г. в Токио прибыли 2 новых члена миссии: иеромонахи Сергий (Страгородский) и Арсений (Тимофеев). На иером. Сергия Н. возлагал большие надежды как на возможного преемника. Иером. Сергий (с 1894 архимандрит) служил в япон. миссии в 1890-1893 гг. и в 1897-1899 гг., но был вынужден покинуть ее, как отметил в рапорте Н., «не найдя призвания к миссионерскому служению». Неизвестно, что в большей степени повлияло на решение архим. Сергия - тяжелый режим, непривычный климат, тоска по Родине или, возможно, требовательность Н. Архим. Евлогий (Георгиевский), бывший в то время ректором Холмской ДС, к к-рому архим. Сергий заезжал в г. Холм на обратном пути из Японии, отмечал, что тот «не выдержал сурового режима» и что «настроение у архимандрита Сергия было невеселое - он был в большом смущении от своей неудавшейся миссии в Японии» (Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни: Восп. М., 1994. С. 103).

По причине проблем со здоровьем вынужденно покинул Японию и сщмч. Андроник (Никольский), служивший в миссии в 1897-1899 гг. и в 1906-1907 гг. (почитается в Японии как новомученик). Нехватка миссионеров замедляла работу миссии, но особую тревогу вызывало у Н. то обстоятельство, что у него не было преемника. Он был убежден, что для Японской Православной Церкви будет крайне вредно, если ее возглавит человек неподготовленный, не знающий в достаточной мере язык, историю и национальные обычаи Японии.

27 апр. 1903 г. Н. совершил освящение Благовещенского собора в Киото, построенного на пожертвования рус. христиан. Чин освящения совершался на япон. языке. Первым настоятелем Благовещенского собора стал свящ. Симеон Мии. Иконы из иконостаса работы мастера Я. Е. Епанечникова (см. ст. Епанечниковы), поврежденные при транспортировке, поправляла иконописец Ирина Ямасита.

1904-1905 гг. Н. и миссия во время русско-японской войны

С началом военных действий в февр. 1904 г. русское посольство во главе с бароном Р. Р. Розеном покинуло Японию, за ним уехали и все русские, находившиеся на ее территории. Н. также столкнулся с необходимостью выбора покинуть Японию или остаться с японскими христианами. Он провел совещание церковных служащих, в котором приняли участие 45 чел., единогласно решивших просить Н. остаться в Японии, что совпадало с его желанием. Он произнес слово в Воскресенском кафедральном соборе, затем оформленное в «Окружное письмо епископа к японским православным христианам для успокоения церкви, встревоженной объявлением войны Японии с Россией» и датированное 24 янв.- 11 февр. 1904 г., отметив, что патриотизм - это христианское чувство, поэтому японцы должны молиться о победе Японии, сражаться с Россией (но не из ненависти к врагу, а из любви к Родине), но сам он, будучи рус. подданным, молиться за победу Японии не может и поэтому не будет принимать участие в общественных богослужениях, а посвятит себя переводу богослужебных книг.

Во время войны нападки на Православие достигли в прессе максимального накала, в деревнях были случаи нападения на правосл. христиан, в Хакодате местные военные власти изгнали из храма правосл. священника, в храме г. Исиномаки разбили стекла, в Одаваре разрушили ворота храма и напали на дом священника, в Иокогаме разгромили правосл. храм. В апр. 1904 г. МВД Японии разослало провинциальным властям циркуляр о необходимости «охраны спокойствия христиан» и взяло под усиленную охрану здания миссии в Токио. По поводу обвинений в газете, будто он потратил 20 тыс. иен на подкуп япон. шпиона, Н. отметил в дневнике: «Да я бы выгнал японца, если бы он и без всякого подкупа стал набиваться в пользу чужой для него России изменить своему собственному Отечеству!» (Чех. 2001. С. 179).

Прихожане Японской Православной Церкви были не меньшими патриотами, чем остальные японцы. В начале войны они организовали об-во помощи семьям, оказавшимся в тяжелой ситуации из-за того, что их кормильцев призвали в армию. Преподаватели и студенты богословских школ на собранные средства издали неск. тысяч японско-рус. военных разговорников и передали их в военное мин-во. Вскоре в Японию начали прибывать российские военнопленные. Правосл. японцы по собственной инициативе создали Православное общество духовного утешения военнопленных, 7 мая 1904 г. япон. правительство утвердило его устав. Об-во обрело популярность, в его работе принимали участие не только инославные, но и буддисты, в т. ч. известный гос. деятель Ито Хиробуми. Н. активно участвовал в мероприятиях, направленных на помощь пленным. Т. к. япон. правительство не разрешало ему покидать пределы Токио, он отправил к пленным 3 священников, знающих рус. язык для совершения богослужений в лагерях: свящ. Сергия Судзуки - в мае 1904 г. на о-в Сикоку, в города Мацуяма и Маругаме, свящ. Павла Мориту - в июле 1904 г. в города Химедзи и Фукутияма, свящ. Симеона Мии - в города Нагоя и Сидзуока, а с нач. 1905 г. и в г. Тенгатяя (ныне в черте Осаки). Н. также организовал раздачу крестиков, икон и лит-ры (в т. ч. 68 тыс. Евангелий) и сбор пожертвований деньгами и вещами в России, переписывался со мн. пленными, являя образ любвеобильного духовного попечения о них и оказывая поддержку погрузившимся в уныние и отчаяние.

Н. считал, что служение япон. священников в лагерях военнопленных и доброжелательное отношение к ним японцев послужат на благо Японской Православной Церкви, и надеялся, что к пленным японцам на территории России также отнесутся благожелательно и помогут им. 16 дек. 1904 г. он отметил в дневнике отправку в Томск Макарию (Невскому), еп. Томскому и Барнаульскому, 18 пакетов япон. вероучительных книг для япон. пленных. В сер. 1905 г., когда после битвы в Цусимском прол. тысячи рус. солдат и матросов оказались в плену, 17 священников и 6 диаконов, понимающих рус. язык, окормляли пленных, совершали таинства и богослужения. Пленники с уважением относились к япон. священникам, Н. получил много писем и подарков с просьбой передать японцам самые теплые слова благодарности. Пленные собрали 11 707 р. на миссионерскую работу Н., построили неск. часовен в местах своего пребывания и оплачивали мн. расходы, связанные с требами и проведением богослужений. Япон. церковнослужители в свою очередь укреплялись в вере, будучи свидетелями набожности рус. пленников.

Н. поощрял патриотизм японцев. Когда директор семинарии сообщил ему, что во всех япон. школах в честь победы над Россией и заключения мира следующие 2 дня не будут проводиться занятия и в школах миссии надо также устроить выходные, Н. записал в дневнике: «Несомненно! Пусть себе и наши учащиеся празднуют и радуются не меньше других, имеют на то полное право, как патриоты» (Дневники. 2004. Т. 5. С. 667). Он же крайне тяжело воспринял поражение России, отметив в дневнике: «Личность каждого коренится в своей народности, как растение в почве, разметайте почву или иссушите, обесплодьте ее,- растение завянет. Так я вяну духом от посрамления моей родины поражением ее на суше и море, и внутренними неурядицами… Целый день такая тоска, такое уныние, что не смотрел бы на свет Божий, всякое дело из рук валится!» (Там же. С. 666).

По окончании войны выдающиеся труды Н. были отмечены Высочайшим рескриптом на его имя от 9 окт. 1905 г., в котором имп. Николай II, в частности, отмечал: «В тяжкое время войны, когда оружие брани разрывает мирные отношения народов и правителей,- Вы, по завету Христову, не оставили вверенного Вам стада, и благодать любви и веры дала Вам силу… удержать мир веры и любви в Церкви, трудами Вашими созданной» (цит. по: Саблина. 2006. С. 118). Рус. пленные вернулись на Родину, 646 чел. похоронены на территории Японии. Н. собирал пожертвования в России и Японии на возведение храмов и памятников в местах их упокоения (храм в г. Мацуяма освящен в 1908, памятник на кладбище в Нагасаки освящен в сент. 1909, Покровский храм в Осаке освящен в июле 1910).

1905-1912 гг.
Своим поведением и служением во время русско-япон. войны Н. снискал уважение и в Японии и в России. Обвинения в адрес правосл. японцев в непатриотизме были забыты. Изменилось отношение России к Японии, были созданы Русско-японское об-во, имп. Общество востоковедения, Н. как выдающийся японовед был избран их почетным членом. 24 марта 1906 г. Н. был возведен в сан архиепископа Японского. Однако революционные события 1905 г. привели к значительному оскудению пожертвований из России. Н. искал благотворителей, рассылал множество частных писем с просьбой о финансовой помощи. Но в 1907 г. расходы пришлось сократить, в т. ч. уменьшить на 1/3 число учениц во всех жен. школах, закрыть катехизаторское уч-ще и уволить 33 катехизатора (Известия и заметки // Правосл. благовестник. 1907. № 14. С. 282). Заметив нарастание антирелиг. настроений в России, Н. предвидел, что финансирование миссии может скоро полностью прекратиться, и старался полностью перевести содержание Японской Православной Церкви на попечение самих японцев. К концу жизни Н. мн. храмы строились на средства япон. жертвователей: напр., в 1912 г. был освящен храм в Сюдзендзи (ныне в черте г. Идзу; в 1985 этот храм был объявлен культурным достоянием Сидзуокской префектуры ввиду его художественных достоинств и значимости в религ. истории п-ова Идзу).

В Токийскую семинарию все чаще поступали ученики из России, к-рые под рук. Н. получали специальность переводчика-япониста. К 1908 г. в семинарии было 16 русских и 54 япон. ученика, среди них - и уроженец Юж. Сахалина В. С. Ощепков, который во время учебы достиг успехов в дзюдо и был отобран в знаменитую школу боевых искусств «Кодокан», где получил 2-й дан (впосл. стал одним из создателей самбо).

В последние годы жизни Н. особое внимание уделял переводу Свящ. Писания и богослужебных книг, наиболее важные из переведенных текстов он переделывал по неск. раз. Так, 3-й перевод НЗ был завершен в 1901 г. (подробнее о переводах Библии Н. см. в ст. Библия, разд. «Перевод на японский»). Даже на смертном одре Н. продолжал работу над переводом Цветной Триоди. Не меньшее значение Н. придавал переводу творений отцов Церкви («…без них, как без руководственного Предания, и Священное Писание не будет понято, как должно, и церковная жизнь христиан не будет уяснена» - Дневники. 2004. Т. 4. С. 389-390). Их переводом, а также переводом др. богословских книг и художественной лит-ры занимались японцы, в первую очередь преподаватели семинарии и те, кто получили образование в богословских академиях в России (Симеон Мии, Савва Хорие, Матвей Уэда, Исаак Кимура, Алексей Китагава, а также ректор семинарии Иоанн Сэнума и его супруга Сэнума Каё). Кроме того, на япон. языке свящ. Сергий Судзуки, Павел Ямада, Акила Кадзима, Исаия Мидзусима написали ряд богословских сочинений. Н. внимательно относился и к изданию книг для детей. Даже протестант. миссионеры признавали, что детские правосл. книжки миссии самые лучшие из изданий такого рода.

5 нояб. 1906 г. вслед. усердных просьб Н. о преемнике архим. Андроник (Никольский) был хиротонисан во епископа Киотского. Но по прибытии еп. Андроника в Японию 25 февр. 1907 г. состояние его здоровья резко ухудшилось. 7 июля 1907 г. он был освобожден от миссионерского послушания и вернулся в Россию. 21 марта 1908 г. на Киотскую кафедру был переведен ректор СПбДА еп. Ямбургский Сергий (Тихомиров), к-рый прибыл в Токио в июне 1908 г. Этот архипастырь стал достойным преемником Н., быстро овладел япон. языком и заслужил доверие и симпатии япон. христиан.

В июле 1911 г. Японская Церковь отмечала 50-летие служения Н. в Японии, событие было приурочено к ежегодному Собору Японской Церкви. Было получено множество поздравлений из России и Японии, в т. ч. от губернатора Токио Абэ Коо, министра связи Японии Гото Симпэя, товарища российского министра иностранных дел А. А. Нератова. Но переутомление Н. обострило сердечную астму, святитель пренебрегал своим здоровьем ради служения Церкви и экономил на врачах (почти все жалованье он жертвовал на Японскую миссию, а также на содержание уч-ща для крестьян, открытого С. А. Рачинским на Родине Н.).

В нач. янв. 1912 г. еп. Сергий настоял на госпитализации Н., к-рый тяжело страдал от болезни, в амер. больницу. Но уже 18 янв. Н., выяснив, что, по мнению врачей, ему осталось жить от 2 недель до 2 месяцев, принял решение вернуться к службе и завершить неоконченные дела. В последние дни жизни он проверил сделанный им и Павлом Накаи япон. перевод Цветной Триоди, передал дела еп. Сергию, детально объяснив ему принципы финансовой отчетности, а также составил годовой отчет Синоду.

Перед праздником Рождества Христова Н. исповедовался еп. Сергию, и тот был поражен великим смирением святителя. «Смотрю назад. Все в каком-то тумане. Что хорошего я сделал? Ничего! Искренно говорю: ничего! Молиться как следует не умею. Не трудился столько, сколько нужно было для пользы Церкви. Весь уходил в хозяйство» (Сергий (Тихомиров). 2013. С. 263). 3 февр. Н. отошел ко Господу.

Еп. Сергий (Тихомиров) оставил подробные записи о последних днях Н., его похоронах и реакции япон. общества на утрату (Сергий (Тихомиров). 2013). Он описывал, что даже газеты, враждебно писавшие о Н. и правосл. Церкви, поместили панегирики, посвященные ему, и его портреты. Выражали соболезнования инославные христиане: англикане, баптисты, методисты, представители Армии спасения и мн. др. (кроме католиков). «Но мне не забыть одной ночи,- писал еп. Сергий,- конечно, плохо спалось… Потянуло к владыке. Пошел. Открываю дверь. И что же? Вокруг тела владыки сидят по-японски девочки нашей миссийской школы, человек сорок. У всех в руках святое Евангелие и зажженные свечи. Все с благоговением в последний раз поучаются от Владыки словесам Христовым» (Там же. С. 278).

Синод прислал телеграмму, в которой были слова: «…молитвами преставльшегося ко Господу Архиепископа Николая да ниспошлет Господь милость Свою православным японским христианам в их тяжкой утрате». Эта фраза произвела на японцев глубокое впечатление. В числе прочих на отпевании Н. присутствовали послы Великобритании, Италии и США; япон. министры внутренних дел (Хара Такаси), путей сообщения (Хаяси Тадасу), культуры (Сумитака Хасеба).

Тело Н. было предано земле 9 февр. 1912 г. на кладбище Янака. В похоронах участвовали десятки тысяч человек, процессия растянулась на 10 километров. На могилу святителя прислали венки имп. Мэйдзи и япон. принц Котохито (подобной чести иностранцы удостаивались крайне редко). В япон. газ. «Майнити симбун» о смерти святителя писали, что «японцы потеряли не только великого духовного учителя, но и знатока и друга японского народа. Особенно приходится сожалеть о его смерти еще потому, что между русскими сравнительно очень мало лиц, знакомых с Японией. Между тем у России с Японией устанавливаются сейчас тесные сношения, и такие люди теперь особенно нужны. Смерть Архиепископа Николая, первого и самого лучшего знатока Японии, явится чувствительной потерей как для русских, так и для японцев…» (АВП РИ. Ф. 150. Оп. 493. Д. 1051).

Н. стяжал непоколебимую, глубокую, жертвенную веру, к-рая обусловила цельность его натуры: «Мой единственный смысл жизни и радость - просвещение Японии Православием, и я верю, что сие будет, верю так же твердо, как верю в Бога»,- писал он (Чех. 2001. С. 95). Его стремления были направлены на создание подлинно национальной Японской Церкви. Н. хотел, чтобы христ. учение в Японии стало япон. православием, как оно стало греч. православием в Греции и рус. православием в России. Ему удалось достичь этого, основав япон. правосл. культуру периода Мэйдзи. В 1912 г., ко времени кончины Н., в Японии было 34 111 правосл. христиан и 276 правосл. храмов. Православие приобрело реальное значение в истории Японии во многом благодаря духовному влиянию Н. на японцев. Он сокрушался в дневниках, что в России почти нет желающих посвятить себя миссионерскому служению, в то время как в европ. странах тысячи молодых и образованных людей выбирали миссионерское поприще.

Н. глубоко изучил культуру, религию и историю Японии, обладал обширнейшими знаниями ее традиций. В 1906 г. в газ. «Японское время» отмечалось, что зрелость Н. «как ученого в отношении японской и китайской литературы выше ординарного восточноазиатского ученого. Избери он своей специальностью именно это поле деятельности, он легко был бы причислен к самым выдающимся ориенталистам» (Япон. пресса об архиеп. Николае // Православный благовестник. 1906. № 20. С. 175-177).

Люди, окружавшие Н., поражались его работоспособности: «Нельзя не удивляться неутомимой энергии и необыкновенным силам духа просветителя Японии,- писал Даниил Кониси.- Заведуя всеми делами миссии, он в то же время является ректором всех учебных заведений миссии, сам преподает наиболее важные предметы, а, кроме того, проповедует язычникам и управляет 130 катехизаторами» (Кониси Д. 1893. С. 112). При этом Н. одним из серьезных своих недостатков считал лень.

Востоковед Позднеев, проживший рядом с Н. неск. лет, писал: «Вместе с мягкостью, он был железным человеком, не знавшим никаких препятствий, практичным умом и администратором, умевшим находить выход из всякого затруднительного положения. Вместе с любезностью в нем была способность быть ледяным, непреклонным и резким с людьми, которых он находил нужным воспитывать мерами строгости» (Позднеев. 2013. С. 51). Н. был истинным пастырем, с любовью и милосердием относившимся к ученикам: «Особенно любил он христиан-японцев: для них он широко открывал двери... Это очень понятно: ведь они все духовные дети его. Он был очень чуток к их духовным нуждам... Он охотно давал им отеческие советы и направлял их на путь истины» (Кониси М. 1912. С. 390). Н. был крайне требователен к себе и к другим, но при этом прекрасно владел собой, всегда вел себя сдержанно, не раздражаясь и не гневаясь, что помогало ему избегать лишних конфликтов в Церкви и вразумлять согрешивших.

В быту Н. вел себя очень скромно, утром и вечером пил чай, а пищу принимал всего раз в день. Он не отказывался от вина, но пил его очень редко и мало (Там же. С. 391). Одевался просто, но чисто, его единственным щегольством был накрахмаленный воротничок, а шелковую рясу он надевал только по большим праздникам. Н. берег каждую копейку, поступавшую в миссию. Когда ему требовалось обменять для миссии даже небольшую сумму валюты, он обходил неск. банков и менял в том, где курс был наиболее выгодным.

Н. обладал и прекрасным чувством юмора, привлекавшим к нему людей. М. Кониси, учившийся в Токийской семинарии, вспоминал, что, посещая собрания воспитанников, Н. часто рассказывал что-нибудь забавное. «Ученики неудержимо смеялись от его рассказа, а он сам был доволен этим» (Там же. С. 389).

Н. был награжден орденом св. блгв. кн. Александра Невского (1905), бриллиантами к ордену (1908), орденом св. равноап. кн. Владимира 3-й (1880), 2-й (1895) и 1-й (1910) степени, орденом св. Анны 2-й (1870) и 1-й степени, а также бриллиантовым крестом на клобук (1899).

Сочинения
Н.- автор обширного научного наследия, в т. ч. работ по истории и культуре Японии. 16 марта 2018 г. состоялось 1-е заседание попечительского совета научно-исследовательского и издательского проекта «Собрание трудов равноапостольного Николая Японского» (предполагается 10 томов на русском и японском языках к 2020).

В 1869 г., незадолго до поездки Н. в Россию с целью учреждения миссии, в прессе появились 3 его публикации: «И в Японии жатва многа… (письмо русского из Хакодате)», «Япония с точки зрения христианской миссии», «Сёогуны и микадо: Исторический очерк по японским источникам». В них он выступил не только как миссионер, но и как японист. Изучение страны привело Н. к решительному неприятию традиц. европ. представлений о Японии как о стране Востока, остановившейся в своем развитии, задавленной деспотизмом и невежеством. Причину того, что Япония продолжала оставаться для Европы терра инкогнита, Н. видел в трудности япон. языка. Он отмечал исключительно высокий уровень грамотности японцев. Характеризуя 60-е гг. XIX в., Н. констатировал, что в отличие от Китая Япония активно училась у Европы, так же как в свое время училась у Китая. В силу устойчивого интереса ко всему европейскому и отсталости япон. религий, как полагал Н., христианство неизбежно овладеет умами в Японии.

По оценке Н., япон. правительство всегда отличалось веротерпимостью, а христианскую веру, распространенную в Японии католиками в XVI в., изгнало «совсем не как веру, но как волшебное искусство, обманывающее народ, возбуждающее его к неповиновению властям и имеющее конечной целью лишь приготовление Японии к покорению ее иностранцами» (И в Японии жатва многа… // Саблина. 2006. С. 254-255). Но, по мнению Н., «это… несправедливое понятие о христианской вере, по-видимому, давно уже было оставлено правительством Сёогуна», и несмотря на то что официально закон о смертной казни за принятие христианства не был отменен, он не применялся в XIX в., «хотя случаи к тому не могли не представляться» (Там же. С. 255). После перехода власти к Микадо «все древненациональное высоко ценится; даже буддизм, как религия, пришедшая извне, подвергается оскорблениям. Христианству, во время первого пыла, конечно, хорошего ждать нечего… в числе трех первых… указов Микадо, один - запрещает принятие христианской веры» (Там же). Но этот запрет, по оценке Н., вряд ли мог стать причиной гонения на христиан, поскольку «одним из первых принципов нового правительства поставлена дружба с европейскими державами и заимствование всех европейских наук: можно ли же защититься от христианства, когда все европейцы христиане, и когда христианская вера - альфа и омега всех наук?» (Там же. С. 256).

В 1879 г. в ст. «Япония и Россия» Н. отметил крайне динамичное развитие Японии после революции Мэйдзи и выразил мнение, что принятие Японией Православия будет даже с политической т. зр. благом как для Японии, так и для России.

Дневники
По указанию Синода после смерти Н. еп. Сергий (Тихомиров) отослал в Россию его дневники, письма и др. бумаги, к-рые хранились в архиве Синода (затем в ЦГИА (РГИА)). В 1979 г. о существовании дневников узнал япон. проф. К. Накамура, при посредничестве АН СССР он получил микрофильмы с текстом дневников. В 1981 г. он обратился к ленинградскому специалисту по Свящ. Писанию К. И. Логачёву и его супруге Л. Н. Логачёвой с просьбой о расшифровке текста дневников (Комментарии от редакции // Дневники св. Николая Японского. 1994. С. XVII-XVIII).

Часть дневниковых записей за 1903 г. была опубликована в С.-Петербурге (Япония накануне и во время войны с Россией глазами св. равноап. Николая Японского. СПб., 1991). В 1994 г. в издательстве Хоккайдского ун-та вышла кн. «Дневники св. Николая Японского» (дневниковые записи за 1871-1882 и 1903-1905). В 1996 г. Северо-Западной библейской комиссией в С.-Петербурге были изданы 2 сборника дневников, один из к-рых содержал материалы, не вошедшие в япон. издание,- «Праведное житие и апостольские труды святителя Николая, архиепископа Японского, по его своеручным записям. Святой Николай об инославии и экуменизме» (дневниковые записи за 1901-1904; только тексты, касающиеся взаимоотношений Н. и Японской Православной Церкви с католиками и протестантами). В 2001 г. в С.-Петербурге вышла еще одна книга, содержащая ранее не публиковавшиеся фрагменты дневников: «Николай-до: Святитель Николай Японский: Краткое жизнеописание. Выдержки из дневников» (наиболее интересные фрагменты дневников за 1872-1911). В 2004 г. также в С.-Петербурге вышло полное научное издание дневников в 5 томах под редакцией Накамуры. В 2007 г. опубликован полный перевод дневников Н. на япон. язык (в 9 т.).

Как справедливо заметил проф. Накамура, «это записки основателя и организатора японской православной церкви, то есть документальный памятник, в котором ориентацию православного миссионерства и его подлинную картину рисует в точных фактах сам дирижер всего процесса проповеднической деятельности» (Комментарии от редакции // Дневники св. Николая Японского. 1994. С. XII-XIII). Тексты Н. имеют черты «дневников-хроник», «дневников-фотографий» и «дневников-рассуждений». С 1879 по 1911 г. Н. вносил записи почти ежедневно, рассказывая об основных событиях прошедшего дня, подробно комментировал отдельные моменты, а иногда и просто рассуждал на ту или иную тему. Нередко в дневниках можно найти и копии документов. Абсолютное большинство его дневниковых записей посвящено делам миссии и правосл. Церкви. Мн. записи Н. весьма эмоциональны, напр. о состоянии рус. общества, на к-рое он возлагал ответственность за поражение в войне с Японией и революционные потрясения: «Наказывает Бог Россию, то есть отступил от нее, потому что она отступила от Него… Мерзкая, проклятая, оскотинившаяся интеллигенция в ад тянет и простой, грубый и невежественный народ… Душа стонет, сердце разорваться готово» (Чех. 2001. С. 187).

Большую часть жизни Н. был одинок и не имел собеседника, к-рому можно было бы доверить сокровенные мысли и чувства: «Несчастный дневник, слушай хоть ты иногда мои терзания душевные!- писал он.- Как-то легче, когда выскажешься хоть тебе - безответному. Больше - некому, да и ни к чему: никто не может помочь моему горю, кроме Бога - и меня же самого» (Дневники. 1994. С. 11). Он откровенно высказывался в дневниках не только о япон. христианах, священниках, миссионерах, но и о Синоде, и о царе, и о политике, проводимой правительствами Японии и России. Особенно детальные записи Н. делал во время поездок-осмотров япон. церквей.

С нач. 80-х гг. XIX в. Н. делал записи и для памяти о том или ином событии. Из текста дневников очевидно, что он не рассчитывал на их публикацию, единственным человеком, на к-рого Н. отчасти ориентировался, был его буд. преемник. Предельная откровенность Н. повышает научную значимость дневников и позволяет понять, насколько тяжелым был его труд миссионера.

Рапорты

Рапорты Н., которые он отправлял в Православное миссионерское об-во по итогам года, содержат подробную информацию, характеризующую деятельность миссии. Он не только составлял, но и собственноручно переписывал их, так или иначе оценивая события.

Не позднее 1880 г. рапорты составлялись по одной форме со следующими разделами: состояние Японской Православной Церкви к концу отчетного года, количество общин, число христиан, священнослужителей, проповедников, количество крещений за год, число учеников и преподавателей в каждом из уч-щ миссии, сотрудников, занятых в др. отделах миссии, членов миссии, новых проповедников или священников; информация о наиболее важных событиях и явлениях в жизни Японской Церкви, их оценка; книги, напечатанные миссией за год; финансовый отчет.

Количество христиан при Н. увеличивалось каждый год на 500-2200 чел. Число крещений всегда превышало рост общего числа православных, т. к. учитывались и смерти христиан, и незначительное число отпавших от Церкви. В 1868 г. были крещены первые 3 японца, в 1874 г. православных было уже 362 чел., в 1880 г.- 5254, в 1912 г.- 33 017 чел. Н. считал оптимальным соотношение «1 священник: 500 христиан», но в реальности священников было в 2 раза меньше, чем нужно (1889 г.- 15 чел., 1912 г.- 35 чел.). В 70-х гг. XIX в. в среднем принимали крещение ок. 700 чел. в год, в 80-х гг.- ок. 1300, в 90-х гг.- ок. 1000, в 1900-х гг.- ок. 850 чел. Наибольшее число крещений зафиксировано в 1889 г.- 2420 чел. Взрослых крестили только после надлежащего наставления в вере и определенного периода оглашения (около полугода).

Наибольшее число катехизаторов было в 1897 г. (165 чел.), однако соотношение «христиане: катехизаторы» с нач. 80-х гг. XIX в. неуклонно снижалось (60:1 в 1880, 140:1 в 1890, 165:1 в 1900). После революции 1905-1907 гг. в России финансирование миссии сократилось, пришлось уволить часть катехизаторов, и к 1912 г. соотношение составляло 284:1.

В рапортах указывался состав миссии, т. е. составлялся список служивших в ней на тот момент рус. миссионеров. Ротация кадров была очень высока: мало кто задерживался в Японии больше чем на неск. лет. Указывалось и точное число новых проповедников и священников (с уточнением, кто из них поступили после выпуска семинарии и катехизаторского уч-ща, а кто вновь приняты на службу после перерыва).

В следующем разделе рапорта помещалось сообщение о наиболее значимых событиях за год, нередко сопровождавшееся подробным описанием того или иного аспекта жизни Японской Церкви. Так, в рапорте за 1888 г. говорилось о жен. симбокукваях (христ. собраниях), в рапорте за 1894 г. рассказывалось о переводе Свящ. Писания на япон. язык (вплоть до технических деталей), в рапорте за 1895 г. есть сведения о правосл. Соборах.

В предпоследнем разделе рапорта приводился список книг, изданных миссией за год. В 1893-1898 гг. миссия выпустила 51 книгу (в т. ч. 10 книг, написанных правосл. японцами, 41 - переводы с рус. языка). Доля оригинальных япон. правосл. сочинений среди изданий миссии постепенно увеличивалась: в 1909 г. из 25 книг, изданных миссией, 20 (т. е. 80%) были написаны японцами. Рапорты содержат наиболее подробные сведения о книгоиздательской деятельности миссии.

В последнем разделе рапорта характеризовалось финансовое положение миссии. Каждый год на ее содержание тратилось от 80 до 120 тыс. р. Размер средств, поступавших в миссию, давался в целом, а расход разбивался на ряд статей. На содержание членов миссии тратилось не более 10% поступавших средств, на содержание священников и проповедников - более 50, на содержание уч-щ миссии - ок. 25, на книгопечатание и иконопись - ок. 10%.

Данные рапортов показывают, что рост числа православных в Японии был наибольшим в 1880-1890 гг. За 10 лет численность адептов выросла с 5254 до 17 614 чел.; ежегодный прирост - в среднем 1236 чел. В последующее десятилетие он составлял в среднем 762 чел. в год, несмотря на то что численность проповедников выросла в 1,5 раза, а священников - почти в 2. В военный период прирост особенно невелик - 484 чел. в год; после войны он практически достигает довоенного уровня (по 712 чел. в год за 1908-1912).

Письма
Из обширного эпистолярного наследия Н. опубликовано более 150 писем. Большинство из них в Россию направлялось для обеспечения финансовой и организационной поддержки миссии. Это письма епископату, сподвижникам (т. н. сотрудникам) миссии, реальным и потенциальным благотворителям. Среди постоянных корреспондентов Н.- Иннокентий (Вениаминов), митр. Московский, Исидор (Никольский), митр. С.-Петербургский, Платон (Городецкий), митр. Киевский, свт. Тихон (Беллавин), архиеп. Североамериканский (впосл. патриарх Московский и всея России), Вениамин (Благонравов), архиеп. Иркутский, Алексий (Лавров-Платонов), еп. Дмитровский, бывш. миссионеры сщмч. Андроник (Никольский) и Сергий (Страгородский). Часть писем или выдержки из них публиковались в журналах для привлечения интереса к Японской миссии, популяризации ее деятельности. Переписывался Н. с востоковедами (П. А. Дмитревским и др.), дипломатами (напр., с Е. В. Путятиным) и др.

Часть писем имеет пастырский либо педагогический характер - письма обучавшимся в России правосл. японцам (напр., Иоанну Сэнуме, см.: «Я здесь совершенно один русский...». 2002. С. 33) или рус. военнопленным в Японии (напр., К. В. Урядову, см.: Св. равноап. архиеп. Японский Николай: Жизнеописание / Сост.: Н. А. Павлович. М., 2017. С. 104-105).

Сохранилось большое количество писем Н. япон. священникам, катехизаторам, общинам в основном на япон. языке, но нек-рые - священникам, знавшим рус. язык, написаны по-русски. Более 40 писем Н. иерею Иоанну Оно на рус. языке опубликовано Э. Б. Саблиной (Саблина. 2006). Значительное число писем Н. опубликовано в сборниках: «Я здесь совершенно один русский...» (2002), «Видна Божия воля просветить Японию» (2009), «Российская духовная миссия в Японии в документах и материалах» (2013).

Почитание

Почитание Н. началось задолго до его смерти. Ряд современников, хорошо знавших его, прямо писали, что это человек святой жизни. Особое отношение к святителю проявилось во время его похорон, щепки от его гроба люди сохраняли как святыню.

Почитали Н. не только православные, но и христиане др. конфессий и даже язычники. На его отпевании присутствовали многие инославные миссионеры, в т. ч. англикан. еп. Дж. Макким. Еп. Сергий, лучше других знавший Н., уже в 1912 г. назвал его равноапостольным, завершая рассказ о его похоронах следующим эпизодом: ««Будет ли архиеп. Николай святым?» - спрашивает меня протестант профессор Мидзуно.- «Я верю, что он с минуты своей смерти уже предстательствует за нас с вами перед престолом Вседержителя»,- ответил я. Профессор-протестант заплакал. Заплакал слезами радости, ибо я на его думу ответил».

16 дек. 1969 г. Синод РПЦ образовал комиссию по канонизации Н., к-рую возглавил митр. Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов). 10 апр. 1970 г. Синод, заслушав и обсудив доклад комиссии, определил признать Н. «сущим в лике святых». 1 июня 1971 г. это решение было утверждено Поместным Собором. В РПЦЗ канонизация Н. последовала в 1994 г.

Мощи Н. покоятся на кладбище Янака, но нек-рые извлеченные их частицы находятся в разных храмах: в токийском Воскресенском соборе - мощевик Н., в хакодатской Воскресенской ц.- икона с частицей мощей. В 2003 г. Даниил (Нусиро), митр. Токийский, передал частицу мощей Н. приходу Никольского храма в пос. Мирном Оленинского р-на Тверской обл., 17 сент. 2008 г.- в Успенский храм г. Владивостока. В февр. 2008 г. Серафим (Цудзиэ), еп. Сендайский, передал частицу мощей московскому храму в честь Собора Московских святых в Бибиреве, в окт. 2008 г.- 2 иконы с частицами мощей святого - Хабаровской ДС и Петропавловскому жен. мон-рю Хабаровской епархии. 11 янв. 2009 г. еп. Серафим перенес частицу мощей Н. в Преображенский храм в Саппоро, в февр. 2012 г. передал частицу мощей храму свт. Николая Японского в Минске (Беларусь). В сент. 2015 г. в ходе визита еп. Серафима частицы мощей Н. были переданы Покровскому кафедральному собору г. Владивостока, храму Казанской иконы Божией Матери г. Владивостока, Свято-Троицкому Николаевскому муж. мон-рю (пос. Горные Ключи Кировского р-на Приморского края), Южно-Уссурийскому в честь Рождества Пресв. Богородицы жен. мон-рю в с. Линевичи Уссурийского округа Приморского края, Благовещенскому собору в г. Арсеньеве и Иоанно-Предтеченскому скиту Арсеньевской епархии. Частица мощей Н. находится также в вашингтонском соборе во имя свт. Николая Чудотворца.

Первым во имя Н. был освящен правый придел токийского Воскресенского собора (1970). В 1972 г. во имя Н. был освящен храм в Маэбаси, в 1978 г.- часовня буд. Никольского мон-ря в Токио.

В Йоханнесбурге (Юж. Африка) в 1987 г. было создано об-во имени свт. Николая Японского, впосл. ставшее приходом Александрийского Патриархата.

В России и Белоруссии во имя Н. освящены храм в г. Холмске Сахалинской обл. (с 1995); храм в пос. Мирном Оленинского р-на Тверской обл. (с 2003); нижний придел московского храма в честь Собора Московских святых в Бибиреве (с 2005); храм в с. Овсянка Зейского р-на Амурской обл. (строится с 2012); верхний придел Казанского храма во Владивостоке (с 2012); храм в г. Минске (с 2012); храм в дер. Никольское Гагаринского р-на Смоленской обл. (с 2013); храм в г. Саратове (с 2017).

В 2012 г. Синод учредил орден и медаль в честь равноап. Николая Японского, к-рыми награждаются клирики и миряне за просветительское и миссионерское служение, а также видные гос. и общественные деятели. Кавалерам этого ордена поручается попечение о делах миссионерства, о просветительстве, о переводе и об издании библейских и святоотеческих текстов на разных языках.

Иконография

Современники Н. отмечали, что святой был «высокого роста и очень хорошего сложения, имел светлые волосы; усы и борода были небольшие»; согласно воспоминаниям Даниила Кониси, на него произвели впечатление «энергичное выражение лица и своеобразно блестящие голубые глаза» Н. (Святитель Николай Японский в воспоминаниях современников. 2013. С. 404).

История япон. миссии и неразрывно связанный с ней жизненный путь Н. запечатлены на большом количестве фотоснимков, сохранившихся во мн. архивах России и Японии. Существует фотография Н. в молодости, сделанная перед его отправлением в Японию (ок. 1860, экземпляр - в архиве Сибаты Хюганоками Такэнаки), а также парадные фотографии, созданные во время визитов в Россию: в сане архимандрита (осень 1870, с.-петербургская фотография Бранденбург) и в сане епископа (июнь 1880, московская фотография К. Шимановского, экземпляр - в музее г. Сендай, Япония). Н. неизменно присутствует на групповых снимках участников различных мероприятий Японской Православной Церкви, таких как ежегодные миссионерские Соборы (проводились с 1874), торжества по случаю 25-летия епископской хиротонии Н. (запечатлен со священниками Японской Православной Церкви на фоне стен Воскресенского собора в Токио), мн. др. события. Особенно подробно задокументирован в фотографиях юбилейный Собор Японской Православной Церкви 1911 г. с торжествами по случаю 50-летия миссии: помимо парадных снимков сохранились фотографии, на к-рых Н. представлен на литургии в Воскресенском соборе в Токио, он благословляет народ на крыльце собора по окончании богослужения. Значительное количество репортажных фотоснимков отображает повседневные занятия святого: работу в кабинете (напр., за письменным столом с Павлом Накаи), путь из кельи в храм, богослужения. На мн. фотографиях Н. запечатлен вместе с учениками и сотрудниками: с Павлом Накаи (ок. 1904), с выпускниками Токийской семинарии (июль 1907), с еп. Сергием (Тихомировым) и выпускницами жен. школы миссии (июль 1910). Сразу после преставления Н. была сделана фотография святого на смертном одре. В 1912 г. фотограф Мидзутани Тэйдзиро (в крещении Иоанн) издал альбом «На память об Архиепископе Николае». В авторском предисловии он указал, что составил альбом с целью «распространения его среди тех, кто преисполнен одинаковыми с нами мыслям и чувствами», чтобы «увековечить день погребения» святого (Саблина Э. Б. 150 лет Православия в Японии: История Японской Православной Церкви и ее основатель свт. Николай. М.; СПб., 2006. С. 508). Альбом содержит парадный ростовой портрет Н., фотографии его орденов, интерьеров кельи и рабочего кабинета, а также хронику погребения Н.: тело святителя в Рождественской ц., чтение молитв над новопреставленным, чтение Псалтири у гроба, траурные мероприятия в токийском Воскресенском соборе, крестный ход на кладбище.

Сохранились сведения о неск. живописных портретах святого. На портрете, написанном в 1879 г. в Москве, святой представлен в легком повороте влево, поколенно, сидящим в кресле (Чех А. А. Николай-до: Святитель Николай Японский: Кр. жизнеописание. Выдержки из дневников. СПб., 2001. С. 68). Портрет, к-рый считается прижизненным изображением Н., находится в здании Архиерейского Синода РПЦЗ в Нью-Йорке. В 1914 г. свящ. Павел Морита, направленный в Россию, возможно, в качестве переводчика Об-ва Красного Креста, заказал на собственные деньги с.-петербургскому худож. Венигу (писавшему иконы для храма в Хакодате) портрет Н. с его фотографии. Портрет был выполнен в 1915-1916 гг., Морита привез его в Японию и представил в Воскресенском соборе в Токио. Картина «всем напоминала Святого Николая» и «была помещена на стене крещенской церкви в Николай-до» (сведения о портрете приводятся в ж. «Сэйкё дзихо» от 5 июня 1916). Скорее всего портрет погиб при пожаре в соборе после землетрясения 1923 г. В 1961 г. в честь 100-летия прибытия Н. в Японию худож. Шозо Макисима (в крещении Павел), выпускник семинарии при токийском соборе и предположительно ученик Ирины Ямаситы, написал портрет святого (128,5×96 см), к-рый ныне находится в храме Русского подворья в Токио. Два любительских портрета Н. было создано худож. Марией Хироока (ок. 1970, Русский клуб при Воскресенском соборе в Токио; Покровская ц. в Сидзуоке).

Основой для формирования иконографии Н. послужило документальное фотографическое наследие, поэтому его изображения на иконах обладают портретным сходством. Вероятно, первые иконы святого могли появиться сразу после его преставления. Сохранился образ нач. 10-х гг. XX в. (частное собрание), написанный маслом на металлической пластине. Возможно, он был выполнен по заказу команды одного из российских судов. Н. представлен в рост, стоящим на фоне пейзажа с морем и горами. Правой рукой он благословляет, левой опирается на посох с сулоком. На нем богослужебное архиерейское облачение: красные с золотым орнаментом саккос и митра, белые омофор и палица. У верхнего края пластины сохранилась надпись: «С(т). Оцъ Нiколай».

К прославлению святого в 70-х гг. XX в. мон. Иулианией (Соколовой) была написана поясная икона святого (ризница ц. Покрова Пресв. Богородицы при МДА в Троице-Сергиевой лавре). Облик Н., вероятно, основан на его парадных фотографиях, сделанных во время и после Собора 1911 г.: святой изображен старцем с правильными чертами аскетически худощавого лица, прямым удлиненным носом, прямыми бровями; у него седые волосы, двумя слегка вьющимися прядями ниспадающие на плечи, недлинная, округлая, слегка раздвоенная на конце седая борода. Н. изображен в архиепископском облачении: клобуке с крестом, мантии с источниками и со скрижалями с изображением херувимов, на груди - панагия с образом Божией Матери. Вариант погрудного единоличного образа, как на иконе мон. Иулиании, стал самым распространенным среди изображений святого, совр. иконы такого извода встречаются повсеместно в храмах России (в церквах во имя равноап. Николая в пос. Мирном Тверской обл., равноап. Николая в Бибиреве, Москва), Японии (в ц. прор. Исаии в Вакуе, в ц. Успения Пресв. Богородицы в Итиносеки, в ц. апостолов Петра и Павла в Кануме, в Благовещенском соборе в Киото, в Крестовоздвиженской ц. в Мориоке, в Вознесенской ц. в Сакари, в Преображенской ц. в Саппоро) и др. стран (в ц. во имя равноап. Николая в Йоханнесбурге, ЮАР). Данная иконография распространена во мн. списках и вариантах. Образ Н. может быть дополнен изображениями избранных святых на полях, как на иконе В. С. Глазовской (2004, частное собрание, Япония). Облачение святого может быть заменено богослужебным архиерейским (саккос, омофор, митра). На аналойной иконе из собора Покрова Пресв. Богородицы во Владивостоке (2015, иконописная мастерская «Софрино») святой изображен в мантии синего цвета, хотя он не был митрополитом. Вместо Евангелия в левой руке святитель может держать модель Воскресенского собора в Токио. Евангелие изображают как закрытым, так и открытым, при этом содержит текст на русском, японском или английском языках: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, якоже возлюбих вы: болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин 15. 12-13); «Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный» (Ин 3. 16). На аналойной иконе с мощевиком из ц. Казанской иконы Божией Матери во Владивостоке (2015, иконописец Коминэ Юко (в крещении Иоанна) на страницах раскрытого Евангелия помещен 1-й вариант текста параллельно на русском и японском языках. На др. аналойной иконе из той же церкви (2014, иконописец А. В. Березнев) использован 2-й вариант текста; иконописец, желая подчеркнуть подвиг и аскетизм святого, вытянул пропорции его лика.

Поясные образы святого распространены не только в иконописи, но и в др. техниках, напр. в мозаике (2011, худож. Г. Д. Павлишин - мозаичная икона для храма в Хакодате) или резьбе по дереву (нач. XXI в., мастер А. Харт, в левой руке Н. модель храма; 2013, мастер А. Кораблев, резное изображение в киоте выполнено по заказу Федерации рукопашного боя).

На ростовых иконах Н. также может быть представлен в 2 вариантах облачения: архиепископском (в мантии с источниками и в клобуке) и архиерейском богослужебном (в саккосе, омофоре, митре), однако 1-й тип используется чаще. Крупный ростовой образ из Воскресенской ц. в Хакодате изображает Н. с разведенными в стороны руками - правой он благословляет, в левой держит закрытое Евангелие. Живопись иконы решена декоративно: золотой фон, светло-синяя мантия с бело-красными источниками, бледно-розовая ряса, орнаментальная епитрахиль, красные с золотом скрижали, белый плат, красный обрез Евангелия. На небольшой ростовой иконе из Хамамацу необычно дана возрастная характеристика святого. Он показан сравнительно молодым, его облик близок к фотографии, сделанной ок. 1860 г., до его отправления в Японию, однако он изображен в традиц. облачении архиепископа. Правая рука Н. перед грудью - жест благословения, в левой он держит модель токийского Воскресенского собора. Надпись на иконе выполнена на англ. языке: «St. Nicholas of Japan». В иконостасе придела во имя равноап. Николая Японского в храме Казанской иконы Божией Матери во Владивостоке ростовой образ святого (2012) помещен на вратах диаконника и сочетает древние и совр. детали облачения: крещатую фелонь, омофор, клобук. Ростовой образ Н. в архиерейском облачении (кон. 90-х гг. XX в.- нач. XXI в., иконописец А. И. Чашкин), парный с иконой свт. Иннокентия Московского, находится в Успенском приделе ц. арх. Михаила в Пущине Московской обл.

В качестве фона на ростовых иконах Н. часто используется пейзаж Японских островов, показанный с высоты птичьего полета. Так, на иконе, подаренной в 2012 г. Тверской епархией Ржевской школе самбо, Н. стоит на фоне моря и условных гор, за его спиной слева - изображение конусообразной горы (стилизованный вид Фудзиямы) с постройкой в стиле традиц. япон. архитектуры у ее подножия, справа - правосл. церковь с архитектурой в визант. стиле (возможно, условное изображение Воскресенского собора в Токио); в верхней части композиции - образы благословляющего Спасителя и Божией Матери в облачных сегментах. На иконе из Благовещенского собора в Арсеньеве (2015, иконописец А. В. Штатнова) фоном служит условно решенная масштабная панорама Японских островов с постройками в стиле традиц. япон. архитектуры, с цветущими деревьями сакуры и со сценками из япон. жизни (рыбаки на лодке, тренирующиеся воины); под раскрытым Евангелием в левой руке Н.- изображение правосл. церкви. На переднем плане справа, у ног святителя, помещена сцена его прибытия в Японию - Н. плывет на корабле, держа в руках крест; слева на дальнем плане, на горизонте, виднеется фрагмент материка с правосл. храмами (возможно, Владивосток).

В совр. иконописи разрабатывается житийная иконография Н. Напр., на иконе «Равноапостольный Николай Японский, с 8 клеймами жития», выполненной в мастерской Троице-Сергиевой лавры (2002; см.: Серафим (Цудзиэ), архиеп. 2013. С. 6), вокруг средника помещены сцены: «Принятие св. Николаем пострига»; «Свт. Иннокентий наставляет св. Николая»; «Обращение жреца самурая Савабэ ко Христу»; «Св. Николай переводит Евангелие на японский язык»; «Св. Николай беседует с японцами о вере Христовой»; «Поставление св. Николая в епископы»; «Постройка храма в честь Воскресения Христова в Токио»; «Погребение св. Николая». В среднике иконы святой изображен по пояс, в крещатой фелони и омофоре, с непокрытой головой. Ростовая икона Н. с подробным житийным циклом святителя написана иконописцем Иоанной Коминэ для ц. в честь Вознесения Господня («Малое Вознесение») в Москве (2017). Вокруг средника с традиц. ростовым изображением святого в архиепископском облачении (правой рукой благословляет, левой опирается на посох) в 18 клеймах представлены основные события его жизни и служения: 1. Рождение Н.; 2. Родительское благословение на учение; 3. Ангел указывает Н. на Божие призвание; 4. Пострижение Н. в монахи; 5. Поставление Н. в священники; 6. Н. получает благословение на изучение япон. языка; 7. Прибытие Н. в Японию; 8. Свт. Иннокентий Иркутский благословляет Н. на миссионерское служение; 9. Утверждение имп. Александром II миссии в Японии; 10. Н. крестит японцев; 11. Поставление Н. в епископы; 12. Н. служит в московских храмах; 13. Строительство собора в Токио; 14. Н. переводит Евангелие на япон. язык; 15. Н. возглавляет Всеяпонский Собор; 16. Встреча Н. с имп. Николаем II; 17. Отпевание павших воинов; 18. Погребение Н. Возрастная характеристика и облачение Н. изменяются согласно хронологии: в клеймах 2-5 он показан отроком и юношей в светло-оливковой ризе, в клеймах 6-13 - средовеком в монашеской одежде (позднее - в фелони с омофором), в клеймах 14-18 - старцем в облачении архиепископа.

Как просветитель Н. нередко изображается вместе с прп. Германом Аляскинским (Зыряновым), напр. в росписи сев. придела Троицкого собора Данилова мон-ря в Москве (ок. 1986, художники Л. Н. Шархун, прот. Герасим Иванов, Н. И. Бурейченков) или на иконе 2002 г. мастера М. В. Пыжова (ц. Воскресения Христова в Сокольниках в Москве). В алтарной части ц. Казанской иконы Божией Матери во Владивостоке в ряду святых новомучеников и миссионеров Сибири, Дальн. Востока и Америки (2008-2009, мастер Ю. Захаров, программа росписи разработана прот. Ростиславом Морозом) Н. изображен 3-м слева - полуфигура в крещатой фелони, омофоре, митре. Образ Н. помещен на иконы Соборов Смоленских и Эстонских святых, напр. на иконе «Собор святых земли Эстонской» (2005, иконописец Н. В. Масюкова) из ц. Нарвской иконы Божией Матери в Нарве, Эстония (редкое для иконографии изображение Н. с непокрытой головой).

Круглый медальон с поясным образом Н. в технике финифти помещается в центре ордена св. равноап. Николая (учрежден в 2012). В правой руке у святителя посох с сулоком, в левой - открытое Евангелие. По сторонам Н. за его плечами изображены: слева - гора, справа - храм. Вокруг медальона подпись на русском и японском языках: «Св. равн. Николай, архиеп. Японский».

Образ Н. привлекает внимание совр. художников. Крупный (выше человеческого роста) ростовой портрет Н. на фоне япон. пейзажа был выполнен Ф. А. Москвитиным (2010). Кисти этого же автора принадлежит картина «Николай Японский благословляет первого русского дзюдоиста Василия Ощепкова» (2014). К событиям из жизни Н. обращаются художники-графики (напр., иллюстрация Р. Трофименко «Обращение Савабэ Такумы в христианскую веру»). Памятник Н. установлен в 2013 г. в г. Белом Тверской обл. у стен бывш. ДУ, где учился святой.