НИКИТА ЗАТВОРНИК ПЕЧЕРСКИЙ. Православная энциклопедия

(† 30 или 31.01.1109), свт. (пам. 31 янв., 30 апр., 14 мая, в 3-ю Неделю по Пятидесятнице - в Соборе Новгородских святых), еп. Новгородский (1096-1109), затворник Печерский. В юном возрасте (не позднее 1078) принял постриг в Киево-Печерском в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ре (см. Киево-Печерская лавра).

В Киево-Печерском патерике ему посвящено особое «Слово о Никите Затворнице, посем бысть епископ Новугороду» (25-е Слово Основной редакции), написанное в 1-й трети XIII в. иером. Поликарпом и адресованное наряду с нек-рыми др. Словами печерскому архим. прп. Акиндину. В нем говорится, что в игуменство прп. Никона Великого (1078-1088) Н., будучи юным монахом и не имея достаточного духовного опыта, несмотря на предупреждение игумена, стал затворником, был прельщен за свою гордыню бесом, к-рый явился ему в виде ангела. Согласно записанному Поликарпом монастырскому преданию, от беса Н. получил провидческий дар и умение толковать Свящ. Писание, прежде всего ВЗ. Так, он узнал о гибели в Заволочье изгнанного из Новгорода кн. Глеба Святославича († 30 мая 1078 (НПЛ. С. 18; ср.: Там же. С. 201)), о чем в мон-ре стало известно только через неск. дней. О своем прозрении Н. оповестил княжившего в Киеве кн. Изяслава (Димитрия) Ярославича († 3 окт. 1078): «Посылает же Никита ко Изяславу, яко: «Днесь убьен бысть Глеб Святославич в Заволочьи, скоро посли сына твоего Святополка на стол Новугороду»» (Древнерус. патерики. 1999. С. 37). То, что Н. был грамотен и начитан, а также считал себя вправе давать рекомендации киевскому правителю, свидетельствует, по-видимому, о знатном происхождении Н., о его принадлежности до пострига к боярской среде. Не случайно Н. стал пользоваться популярностью у знатных мирян: «...и от сего прослу затворник, яко пророк есть; и велми послушаху его князи и бояре» (Там же).

Однако братия во главе с игуменом была встревожена его особым почитанием ВЗ («не можаше никто же стязатися с ним книгами Ветхаго Закона… вся книгы жидовьскыа сведяше добре») и пренебрежением НЗ («яже в благодати преданныа нам святыа книгы... сих николи же въсхоте видети, ни слышати, ни почитати, ни иному дасть беседовати к себе»). Иноки, среди которых помимо игумена называются преподобные Иоанн (буд. игумен), Пимен постник, Нестор летописец, Матфей Прозорливый, Исаакий пещерник, Агапит врач безмездный, Григорий чудотворец, Григорий «творец кануном», Онисифор «Прозорливец», святители Исаия (буд. епископ Ростовский), Феоктист (буд. Печерский игумен и епископ Черниговский), Николай (буд. епископ Тмутараканский), воспрепятствовали дальнейшему затворничеству Н.: «...приидоша к прельщенному и моляшеся Богови, и отгнавше беса от него» (Там же. С. 37-38). После этого, по рассказу Поликарпа, Н. стал вести праведную жизнь («дасть себе на воздержание, чистое, и смиреное, и послушное житие, яко превзити всех добродетелию» - Там же. С. 38), но был в таком потрясении, что вынужден был заново учиться грамоте.
Высокий авторитет Н. в среде киевской знати, безусловно, должен был способствовать его возведению на такую важную кафедру митрополии, как Новгородская. После того как во время пребывания в Киеве скончался Новгородский свт. Герман, также бывший пострижеником Киево-Печерского мон-ря, Н. «за многую добродетель его» (Там же) был поставлен епископом в том же 1095/96 г. (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 137; НПЛ. С. 473).

Митрополитом Киевским, возглавившим хиротонию нового Новгородского владыки, был, наиболее вероятно, Николай (90-е гг. XI в.- нач. XII в.).

Архиерейство Н. пришлось на годы княжения в Новгороде старшего Мономашича блгв. кн. Мстислава (Феодора) Владимировича, вернувшегося на новгородский стол в 1095 г. и остававшегося на нем до 1117 г. Осенью 1195 г. (или зимой 1195/96 г.) в Новгород было перенесено тело Изяслава Владимировича, сына блгв. кн. Владимира (Василия) Всеволодовича Мономаха, убитого 6 сент. 1095 г. в битве с кн. Олегом Святославичем под Муромом, на к-рый претендовал черниговский князь; Изяслав был погребен в Софийском соборе. Присутствие в Новгороде Н. в связи с этим событием не отмечается - вероятно, в то время он еще не прибыл на место своего служения. Впервые в летописании Н. упоминается в самом конце зимы (в великое говение) 1096 г., когда новгородцы во главе с Мстиславом Владимировичем выступили в поход на Олега Святославича, к-рый взял к тому времени Суздаль и Ростов и замышлял захватить Новгород, победили его «на Кулацьске» и преследовали до Рязани; успех похода летописец объяснял в т. ч. «молитвами преподобнаго епископа Никыты», к-рый, по-видимому, уже находился в Новгороде (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 240; Т. 2. Стб. 230).

Весной 1096 г. (вскоре после возвращения Мстислава и ополчения с Ростово-Суздальской земли) в Новгороде случился большой пожар, охвативший обе стороны города. Согласно Киево-Печерскому патерику, Н. почитался новгородцами за то, что он «многа чюдеса сътворив», причем в качестве примера приводится только одно из них, вполне вероятно связанное с событием 1096 г.: «...некогда бо бездождию бывшю, и помолився Богу, дождь с небесе сведе и пожар граду угаси» (Древнерус. патерики. 1999. С. 38).

После пожара, очевидно, не только Детинец, но и находившийся в нем Владычный двор пришлось отстраивать заново. По предположению исследователей, у сев.-зап. угла Софийского собора находилась каменная келья Н.; память о ней, возможно, сохранялась в построенном позднее, в XV-XVII вв., Никитском корпусе Владычного двора (Ядрышников В. А., Гордиенко Э. А. Никитский (Никтинский) корпус // Вел. Новгород: История и культура IX-XVII вв.: (Энцикл. слов.). СПб., 2009. С. 350). Никитский корпус был разобран в 1670 г. при митр. Новгородском и Великолукском Питириме (впосл. патриарх) «до средних сводов» и перестроен (НовгорЛет. С. 162; Греков. 1914. С. 29).

По всей видимости, Н. не довелось стать свидетелем того, как 20 июля 1096 г. Печерский мон-рь был разорен половецким ханом Боняком в ходе нападения кочевников на Киев (ПВЛ. С. 97-98; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 232-233; Т. 2. Стб. 222-223).

Под Юрьевом-Польским была обнаружена печать Н. с образом Богородицы Халкопратийской на одной стороне и греч. надписью «Призри Никиту, новгородского пастыря» -на другой (Янин В. Л., Гайдуков П. Г. Древнейшая новгородская владычная печать // Визант. очерки. СПб., 2006. С. 230-234; Они же. Древнерус. вислые печати, зарегистрированные в 2006 г. // Новгород и Новгородская земля: История и археология. Вел. Новг., 2007. Вып. 21. С. 146, 148. Рис. 12. № 53а). Как предполагает А. Е. Мусин, находка печати «указывает на пространство власти Новгородской епархии той эпохи», на существование некоего «анклава новгородской церковной юрисдикции во Владимиро-Суздальском ополье», связанного, вероятно, с определенным направлением колонизационного потока переселенцев с Новгородской земли (Мусин. 2016. С. 72). Судя по месту находки печати, не исключено также, что она связана с событиями 1096 г. в Сев.-Вост. Руси.

В 1103 г. в княжеской резиденции на Городище (под Новгородом) была заложена каменная ц. в честь Благовещения Пресв. Богородицы (НПЛ. С. 19, 203; Новоселов, Хрусталев. 2013). Степень причастности Н. к этому событию неизвестна. В духовной грамоте (сохр. в копии XVI в.) прп. Антония Римлянина († 1147) говорится, что Н. благословил его на создание на правом берегу Волхова, под Новгородом, Антония Римлянина в честь Рождества Пресвятой Богородицы мужского монастыря: «...изыдох на место сее, не приях и имения ото князя ни от епискупа, но токмо благословение от Никиты епискупа» (ГВНиП. № 103. С. 160). Легенда о «римском» происхождении прп. Антония фиксируется не ранее XVI в.; по мнению ряда исследователей, скорее всего он был ранее киево-печерским монахом, как и Н. (см.: Бобров А. Г. Монастырские книжные центры Новгородской республики // КЦДР. 2001. [Вып.]: Севернорус. мон-ри. С. 13-14; Сарабьянов В. Д. Собор Рождества Богородицы Антониева мон-ря в Новгороде. М., 2002. С. 8; Сарабьянов В. Д., Смирнова Э. С. История древнерус. живописи. М., 2007. С. 94-98; Печников. 2016. С. 198-202).

В дек. 1104 г. Н. мог участвовать в Киеве во встрече прибывшего на Русь нового митр. Никифора I, а в следующем году - в поставлении 3 епископов (или кого-либо из них) - святителей Амфилохия Владимирского (27 авг.), Лазаря Переяславского (12 нояб.) и Мины Полоцкого (13 дек.). Краткие записи об этих хиротониях имеются в новгородской летописи (НПЛ. С. 19, 203).

Скончался Н. 30 (НПЛ. С. 19) или 31 (Там же. С. 203) янв. мартовского 6616 (1108/09) г. (Бережков Н. Г. Хронология рус. летописания. М., 1963. С. 218, 220, 229; ср.: Щапов. 1989. С. 62, 67, 207 (исследователь указывает годом кончины Н. 1108-й)) и был погребен в Софийском соборе в приделе во имя святых Иоакима и Анны («Положен бысть у Святеи Софеи в Акима и Анны» - ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 140; НПЛ. С. 473).

На средства Н. («стяжаниемь святого владыкы» - НПЛ. С. 19, 203) уже после его кончины, весной 1109 г., начались работы по росписи кафедрального Софийского собора, задуманные, очевидно, еще при жизни епископа (до этого полвека кафедральный храм стоял нерасписанным; отдельные фрески в галереях созданы в посл. четв. XI в.) (НПЛ. С. 19, 203; см.: Сарабьянов В. Д., Смирнова Э. С. История древнерусской живописи. М., 2007. С. 87-90). В. Д. Сарабьянов считал наиболее вероятным прибытие живописцев по приглашению Н. из Печерского мон-ря и отмечал, что, судя по сохранившимся фрагментам, выполненная по заказу Н. «роспись храма обладала сложной и развитой программой» (Сарабьянов В. Д., Смирнова Э. С. История древнерус. живописи. 2007. С. 87). Это заставляет полагать, что Н. вопреки записанному более чем через столетие монастырскому преданию отнюдь не стал ко времени своего поставления на кафедру человеком, чуждым интеллектуальных занятий (то, что дар пророчества и увлечение библейской экзегезой, по толкованию автора патерикового повествования, были внушены Н. бесовскими силами, можно считать позднейшей интерпретацией агиографа, необходимой ему в назидательных целях; ср.: Щавелёв. 2011; Он же. 2012).

Действительно, имеются свидетельства об активном развитии письменной культуры Новгорода в период епископства Н. 1095-1097 гг. датируется начало деятельности 1-го известного «Лазоревского скриптория» в Новгороде (в мон-ре или ц. св. Лазаря) (Бобров А. Г. Монастырские книжные центры Новгородской республики // КЦДР. 2001. [Вып]: Севернорус. мон-ри. С. 23-28; Янин В. Л. Новгородский скрипторий рубежа XI-XII вв. Лазарев мон-рь // Он же. Средневек. Новгород: Очерки археологии и истории. М., 2004. С. 159-170; Гиппиус А. А. К вопросу о новгородском Лазаревском скриптории рубежа XI-XII вв. // ДРВМ. 2007. № 1(27). С. 36-44; Уханова Е. В. О становлении новгородского книгописания в XI - нач. XII в. // Хризограф. М., 2009. Вып. 3. С. 204-237; Столярова Л. В., Каштанов С. М. Книга в Др. Руси (XI-XVI вв.). М., 2010. С. 169-207). Показательно совпадение начала деятельности скриптория и вступления Н. на Новгородскую кафедру. После большого новгородского пожара 1096 г. скорее всего возникла необходимость в новых богослужебных книгах для церквей взамен сгоревших, и это должно было активизировать деятельность скриптория (Л. В. Столярова насчитывает 16 дошедших до нашего времени рукописных книг, к-рые можно связать с лазаревской книгописной мастерской кон. XI - нач. XII в.).

Т. В. Гимон обосновал гипотезу о составлении в начальный период епископства Н. 1-го новгородского летописного свода (включившего Начальный свод, составленный в Киево-Печерском мон-ре ок. 1093), а также первых частей перечней Новгородских епископов и новгородских князей (Гимон. 2012. С. 584-687; Он же. Новгородское летописание XI - сер. XIV в. как социокультурное исслед.: Докт. дис. М., 2014. С. 129). Рукопись этого свода была привезена на берега Волхова, вполне вероятно, именно Н. или кем-то из его окружения. Не исключено, что этот свод был продолжен ведением годовых записей в кон. XI - нач. XII в.; именно тогда, по наблюдениям Гимона, уникальные сообщения о Новгороде появляются в летописании на регулярной основе (см.: НПЛ. С. 202-203). Обращает на себя внимание то, что статья НПЛ 1096 г. записана определенно на Софийской, «епископской» стороне Новгорода (сначала сгорел «он пол», т. е. противоположная сторона Волхова, затем Детинец, где находились Владычный двор и Софийский собор - НПЛ. С. 19, 202).

Почитание
Как святой киево-печерский инок Н. почитался уже к нач. XIII в., когда была составлена первоначальная редакция Киево-Печерского патерика, в к-ром говорится, что «и ныне со святыми чтут святаго и блаженаго Никиту» (Древнерус. патерики. 1999. С. 38; Абрамович. 1930. С. 127). Но уже в памятном летописании под 1096 г. Н. назван преподобным («молитвами преподобнаго епископа Никыты» - ПСРЛ. Т. 1. Стб. 240), а согласно новгородской летописной записи 1108/09 г., Н. (возможно, уже при жизни) называли святым в то время и в Новгороде («стяжяниемь святого владыкы» - НПЛ. С. 19, 203).

Е. Е. Голубинский предполагал, что общерус. почитание Н. было установлено в 1547 г. на одном из Соборов, созванных митр. Московским свт. Макарием (Голубинский. Канонизация святых. С. 91, 102), однако это мнение не подтверждается данными источников (см.: Янин. 1988. С. 187-189).

Церковное почитание Н. устанавливается после того, как 30 апр. 1558 г. в приделе святых Иоакима и Анны Софийского собора при архиеп. Новгородском Пимене совершилось открытие мощей этого Новгородского святителя (об источниках, повествующих о данном событии, см. ниже). В. Л. Янин, основываясь на данных экспертизы мощей, проведенной В. В. Гинзбургом, показавших, что это останки человека «около 20 лет или субъекта несколько более старшего возраста евнухоидной конституции» (Гинзбург. 1940. С. 86), и сопоставив их с данными ранних письменных источников, пришел к выводу о «фальсификации останков Никиты в 1558 г., о замене их более подходящим для демонстрации телом, которое было переодето в «новошвенные» архиепископские одежды», а «иконографический образец вырабатывался уже с учетом подмененных останков» (Янин. 1988. С. 173). Помимо поверхностного и тенденциозного, предпринятого в целях атеистической пропаганды характера экспертизы мощей 1940 г. необходимо отметить, что описание останков Н. отличается от описания, сделанного после вскрытия мощей в 1919 г. (см. ниже; это касается, в частности, фиксации наличия волос на черепе, а также неупоминания отсутствия одной из ступней, хранившейся в отдельном ковчежце в ризнице Софийского собора). Следует, однако, учесть возможность и того, что Н. был поставлен во епископы до достижения предписанных каноническим правом 35 лет (что в эпоху княжеского патроната над Церковью не представляется чем-то невозможным) или действительно был евнухом («скопцом»), подобно некоторым представителям древнерус. высшего духовенства.

После обретения мощей для устройства раки и совершения там молебнов Н. Иоакимовский придел был перестроен, его алтарь несколько расширен. В условиях начавшейся в том же 1558 г. Ливонской войны Н. стал восприниматься в Новгороде как один из покровителей рус. воинства (обретение его мощей совпало по времени со взятием Ругодива (Нарвы)); 26 июля «ризы Никиты чюдотворца епископа Новгородцкого» были отправлены вместе с иконами, привезенными из отбитого у немцев Ругодива, царю Иоанну IV Васильевичу Грозному (ПСРЛ. Т. 30. С. 190). 24 янв. 1563 г., после крупнейшего успеха русской армии в ходе войны - взятия Полоцка, у гробницы Н. архиеп. Новгородским Пименом был совершен торжественный молебен; в написанном тогда же послании к царю Пимен призывал «молитву и покров», наряду с проч. святителями также поминал «новоявленного чюдотворца епискупа Никиты»; царю была послана вода, освященная у его мощей (Там же. Т. 13. С. 352-353; АИ. Т. 1. № 302. С. 555-551).

М. В. Печников
В статье 7066 (1557-1558) г. Н2Л читается сообщение, что Маркелл (Безбородый?), бывш. игум. Варлаамиева Хутынского в честь Преображения Господня монастыря, проживавший на покое в Антония Римлянина в честь Рождества Пресв. Богородицы мон-ре, «сотвори... Житие Никите, епископу новгородцкому, и канун» (ПСРЛ. Т. 43. С. 183). В рукописях XVI-XVIII вв. встречается 2 канона Н., но списков Жития Н., где было бы указано имя Маркелла как автора, нет. Исследователи атрибутируют ему текст «Слова похвального на память… Никиты, епископа новгородского» на том основании, что в нем ничего не говорится об открытии мощей. В небольшом по объему «Слове похвальном...» Маркелл кратко пересказывает патериковое «Сказание о Никите затворнике»; сообщая о поставлении Н. епископом в Новгород, Маркелл дает обобщенную характеристику его деятельности, пишет о 2 чудесах святого (спасении от засухи и от пожара), повествует о его преставлении и погребении в приделе Иоакима и Анны Софийского собора. В рукописях «Слово похвальное...» очень часто переписывается вместе с патериковым «Сказанием...»; возможно, изначально предполагалось, что 2 произведения будут переписываться вместе и дополнять друг друга (поэтому Маркелл схематично описывает Киево-Печерский период жизни Н.).

Открытие мощей Н. 30 апр. 1558 г. нашло отражение в неск. памятниках. Возможно, одним из первых было написано «Послание об обретении мощей Никиты епископа» (Никольский. 1905; Макарий (Миролюбов). 2003). А. Ф. Малов датирует послание июнем-июлем 1558 г. и считает его автором софийского священника, а адресатом - игум. Кириллова Белозерского в честь Успения Пресвятой Богородицы мужского монастыря Матфея (1555-1559). Архим. Макарий (Веретенников) полагает, что автором был архиеп. Новгородский Пимен (1552-1570), а адресатом - митр. Московский свт. Макарий. Обе т. зр. недостаточно аргументированны. В «Послании...» приводятся краткие сведения о Н. (когда преставился, где погребен и др.), без подробностей рассказывается об обретении мощей Н. архиеп. Пименом («узре святого епископа Никиту в гробе лежашу в святительстем сану въ плоти и благоухание велие испущающе» - Никольский. 1905. С. 11-12), говорится, что об этом архиеп. Пимен сообщает царю и митрополиту, те повелевают переложить тело в новую раку, что и совершается 30 апр.; описываются само празднование обретения мощей и «столованье велико» у архиеп. Пимена. Затем автор «Послания...» просит своего адресата, чтобы тот повелел написать образ Н. с рисунка, к-рый ему посылают, настаивая на том, чтобы Н. был изображен без бороды.

Неизвестным автором было написано «Слово иже во святых отца нашего Никиты, епископа Новгородцкаго, чюдотворца новоявленнаго, на обретение мощей его и положения во гроб новый телесе его архиепископом Пимином Новгородцким» (нач.: «Велика и ветха съкровища, дивно и радостно откровения…»). Обстоятельства открытия мощей в этом памятнике описаны почти так же, как в «Послании...»: гроб Н. настолько обветшал, что сквозь «скважни» с обеих сторон стали видны мощи; архиеп. Пимен извещает о явлении мощей царя и митрополита, после чего совершается переложение мощей в деревянную раку; рака с мощами ставится на прежнее место. За кратким описанием открытия св. останков Н. в «Слове... на обретение мощей» следует славословие святому, которое занимает более 2/3 текста.

Произведения, посвященные жизнеописанию и чудесам Н., вероятно, в нач. 60-х гг. XVI в. были объединены в цикл из 5 произведений: «Слово похвальное на память...» Маркелла, «Сказание о церкви Святой Софии» (изложение легенды о росписи Софийского собора и о Спасовом образе), патериковое «Сказание о Никите затворнике», «Чудеса святого Никиты чудотворца» (краткое перечисление 9 чудес у раки святого, случившихся в мае-июне 1558), «Слово... на обретение мощей» (РНБ. Погод. № 1559; ГИМ. Барс. № 756; РГБ. Егор. № 451, и др.; списки датируются 2-й пол.- кон. XVI в.). В «Сказании о церкви Святой Софии» о Н. не упоминается, но в новгородском летописании имеются сведения о том, что роспись Софийского собора осуществлялась на средства Н. (см. выше).

Три Жития Н. почти одновременно создаются в 60-х гг. XVI в. По поручению архиеп. Пимена Житие Н. написал игумен Данилова во имя преподобного Даниила Столпника московского мужского монастыря (или переславль-залесского Данилова во имя Св. Троицы мон-ря) Иоасаф. Рассказ о жизни Н. предваряется обширным вступлением, в котором агиограф развивает традиционные для жанра Жития темы и мотивы и завершает его сообщением о явлении мощей Н. и о повелении архиеп. Пимена написать Житие святого. Иоасаф рассуждает о распространении христианства и Крещении Руси (эта тема развивается на сравнении «Киев - новый Египет»), о хождении св. ап. Андрея Первозванного, об основании Киево-Печерского мон-ря и о его прославленных подвижниках. Затем агиограф переходит к рассказу о пребывании Н. в этой обители, к-рый во многом совпадает со «Сказанием о Никите затворнике», но отличается риторическими распространениями текста, диалогами, пояснениями. Рассказ о деятельности Н. как епископа Новгородского краток, как и сообщение о 2 его чудесах, а также о преставлении и погребении. Описание обретения мощей имеет собственный заголовок («Априля в 30 день. О обретении честнаго телеси иже во святых отца нашего Никиты, епископа Великаго Новаграда, чюдотворца») и начинается полемическим изложением ереси Артемия и Феодосия Косого, отрицавших, по мнению автора, посмертные чудеса. Опровергают эти еретические домыслы, по мнению Иоасафа, явление мощей и чудеса Н. Рассказ об открытии мощей динамичен, в нем меньше риторики и общих рассуждений, он состоит из неск. эпизодов-видений. В одну ночь Н. является новгородцу Исааку и архиеп. Пимену, повелевая им открыть свои мощи, что Пимен и делает; убедившись в нетленности мощей Н., он совершает торжественное богослужение, во время к-рого задремавший инок видит кадящего в соборной церкви Н. Затем повествуется о том, как в Ругодиве, осажденном рус. войсками, видели в день обретения мощей Н. всадника в святительских одеждах, помогающего рус. воинам, о чем рассказал старейшина Ругодива Иван по приезде в Новгород. В рус. станах видели того же всадника и позже, а будучи в Новгороде, узнали его на иконе Н. Завершается Житие Н. описанием чудес, число к-рых в списках могло быть различным (от 7 до 25).

Др. Житие, «Повесть имать сказаниа о житии и о пощении преподобнаго и богоноснаго отца нашего Никиты…», принадлежит псковскому агиографу Василию (в монашестве Варлаам). Как следует из вступления, Василий (Варлаам) «понужен бых» к написанию Жития Н. свт. Макарием, когда ездил из Пскова в Москву. Более точно установить время написания «Повести... о житии» не удается, но совершенно очевидно, что это было при жизни свт. Макария. Описание жизни Н. Василий начинает с рассказа о пострижении отрока Никифора (согласно данному Житию, это было мирское имя Н.) в Киево-Печерском мон-ре, о последующем затворничестве и об искушении бесами. Текст Василия (Варлаама) отличается и от «Сказания о Никите затворнике», и от Жития, написанного Иоасафом, особенно в описании пребывания Н. в Новгороде. Новых исторических фактов Василий (Варлаам) не сообщает, все дополнения носят чисто лит. характер. Деятельность Н. как епископа псковский агиограф характеризует в общих словах, передается текст возносимой владыкой за государя молитвы, приводится 3 поучения Н.: ко всем новгородцам, к священническому чину и к монахам. Описания 2 чудес Н. (в бездожие и во время пожара) Василием (Варлаамом) более обширны за счет лит. дополнений. Обстоятельства открытия мощей у него изложены более подробно, иначе, чем в др. источниках: Н. приходит во сне архиеп. Пимену и говорит, что пришло время его мощам «явленным быти». Пимен рассказывает о видении купцу Ф. Д. Сыркову, и «восхитив предиреченный Феодор от святителя радостию слово, яко некий безценный бисер». Повелев раскопать землю на том месте, где был гроб Н., Пимен сам «вниде во гроб», открыл раку, и все увидели нетленные мощи Н.; раку с мощами поставили посреди соборной церкви. По повелению Пимена и Сыркова была сделана новая рака, поставленная на том же месте, где раньше находился гроб. Василий (Варлаам) описывает далее, как была расширена и заново украшена церковь (придел) Иоакима и Анны. На это украшение Пимен и Сырков, по словам Василия (Варлаама), «своего злата и сребра… истощи немало». Сырков заказал новый покров и облачения для гробницы Н. В рассказе об открытии мощей Н. Василий (Варлаам) более историчен, чем др. авторы. Деятельность Сыркова по строительству придела Иоакима и Анны в Софийском соборе зафиксирована и в др. источниках (см.: Петров Д. А. Строительство Сырковых // Архив архитектуры. М., 1994. Вып. 5. Ч. 1. С. 64-75; Гордиенко. 2001. C. 61, 126-128, 147, 151, 356, 380; Макарий (Веретенников), архим. Московские «гости» Дмитрий и Федор Сырковы и свт. Макарий // БВ. 2004. № 4. С. 254-264). Далее агиограф кратко сообщает о чудесах у гроба Н., рассказывая только об исцелении Анны, тяжко болевшей 10 лет, и супруги Афанасия Бабкина. Завершается псковское Житие Н. пространной похвалой. Высказывались мнения о зависимости текста Василия (Варлаама) от сочинения прп. Зиновия Отенского (В. О. Ключевский) и о том, что, наоборот, Зиновий использовал текст Василия (Варлаама) (Л. В. Морозова), однако новейшими исследованиями они не подтверждаются (В. И. Охотникова). Житие, написанное Василием (Варлаамом), встречается в рукописях редко. Известный ранее единственный список Жития (ГИМ. Увар. № 429) является соединением текста Василия (Варлаама) (житийная часть) и текста прп. Зиновия Отенского (описание обретения мощей); оригинальный текст псковского Жития Н. читается в списке XVI в. РНБ. Погод. № 652 (публ.: Охотникова. 2016).
Следующее сочинение, посвященное Н. («О Божии благодати, бывшей чюдесы явлением и прославлением священнаго телеси иже во святых отца нашего Никиты, епископа Великаго Новаграда, и знамением честных двою икону, иже в Ругодиве, преславныя Богородица и святителя Христова Николы, и священномученика Власия, и святых безсребреник Козмы и Дамьяна, на посрамление отступивших православныя веры, на обличение безбожныя их ереси»), по традиции атрибутируют прп. Зиновию Отенскому. В научной лит-ре оно имеет условное название «Слово похвальное на открытие мощей епископа Никиты». Ни в одном из его списков (напр.: ГИМ. Барс. № 756. Л. 69-125) не называется имя автора. Атрибуция основывается на том, что прп. Зиновий в «Слове на открытие мощей архиепископа Ионы» указывает, что он описал и открытие мощей Н., а кроме того, из всех житийных произведений о Н. текст «Слова похвального...» по содержанию и стилю ближе всего к творчеству именно прп. Зиновия. Похвальное слово отличается сложностью композиции и стиля. Начинается оно традиционным для агиографа самоуничижением. Обосновывая свое «дерзновение» взяться за описание чудес святого, агиограф рассуждает о «весне чувственной» и «весне разумной» и переходит к полемике с еретиками о почитании святых и их мощей. Описание явления мощей Н. у прп. Зиновия во многом отличается от остальных произведений. Начинается рассказ с описания пасхальной ночи 1551 г. в Софийском соборе, когда «един от начальствующих града, строя царевы дела» (Ф. Сырков?), обходя гробницы епископов, увидел гроб Н. «в великом небрежении». Затем во время чтения ему был голос: «Подобает покровену быти гробу епископа Никиты», после чего начальник тотчас очистил гробницу и покрыл ее покровом, принесенным из дома. Желая увидеть тело Н., он проделал «скважню» в гробе и увидел, что оно «цело всеми уды». Об этой «скважне» узнали новгородцы, и многие стали приходить ко гробу, чтобы посмотреть на мощи святителя. Через нек-рое время весть о явлении мощей дошла и до архиеп. Пимена. Далее в описании открытия и перенесения мощей у прп. Зиновия много общего с текстом Иоасафа, в частности рассказ о видении кадящего Н.; однако текстуальных соответствий почти нет. В «Слове похвальном...» прп. Зиновия одним из главных героев становится «царев муж» - именно он первым открыл мощи Н., а затем во время споров о расширении придела Иоакима и Анны ему же было видение сонма мужей, один из к-рых провел черту по земле, показав тем самым размер буд. церкви. Когда на этом месте начали копать рвы под фундамент, то нашли гроб Новгородского свт. Луки (Жидяты).

Следующее затем описание чудес Н. прп. Зиновий предваряет 2 рассказами о князьях и священниках, сомневавшихся в нетленности мощей святителя; чтобы убедить их, архиеп. Пимен открывает покров на мощах «даже до персей». Описав 10 исцелений у гроба Н., прп. Зиновий оговаривается, что «болшая же чюдотворения его во ином списана», указывая тем самым на существование некоего письменного источника, известного ему; вероятнее всего, это произведение Иоасафа, в к-ром содержалось описание 25 чудес. После сообщения об установлении раки в расширенной ц. Иоакима и Анны следует рассказ о событиях в Ругодиве. У прп. Зиновия он более подробен, чем в тексте Иоасафа. Прп. Зиновий обстоятельно рассказывает о пожаре в городе и о его причине (надругательство над иконами), описывает взятие Ругодива; как и Иоасаф, передает устные рассказы о явлении Н. и его помощи рус. воинам во время взятия города. Обобщая все чудесные события, связанные с открытием мощей Н., прп. Зиновий вновь напоминает, что они произошли по Божией благодати, чтобы опровергнуть еретическое учение Косого, к-рое агиограф затем излагает и полемизирует с ересиархом. В конце «Слова похвального...» прп. Зиновий обращается к биографическим источникам сведений о Н., в частности критически комментирует «Сказание о Никите затворнике» Поликарпа (у прп. Зиновия ошибочно автором назван Симон). В заключение прп. Зиновий призывает достойно почтить память Н. и вознести ему хвалу. Краткое изложение содержания «Слова похвального...» показывает, насколько самостоятелен прп. Зиновий в описании событий и их истолковании. Его произведение не является традиц. жизнеописанием святителя, это взволнованное размышление о Божией благодати, к-рая открывается в явлении мощей и чудесах Н. «на посрамление отступивших православныя веры». Повествование о событиях сопровождается у прп. Зиновия поучениями, пояснениями, сопоставлениями с библейскими событиями и героями, эмоциональными оценками, оно отличается нек-рой высокопарностью, риторичностью. «Слово похвальное...» прп. Зиновия часто переписывалось в сопровождении «Слова о Никите затворнике» и «Слова похвального...» Маркелла; в сборнике РНБ. F.I.730 они вставлены в текст прп. Зиновия, в этой рукописи имеется также лицевое изображение Н.

Н. является одним из основных персонажей Жития прп. Антония Римлянина (Житие Антония Римлянина / Подгот. текста, пер. и коммент.: О. А. Белоброва // БЛДР. 2005. Т. 13. С. 8-35; Святые русские римляне: Антоний Римлянин и Меркурий Смоленский / Подгот. текстов и исслед.: Н. В. Рамазанова. СПб., 2005. С. 249-272), составленного иноком Антониева мон-ря Нифонтом уже после установления церковного почитания Новгородского святителя, во 2-й пол. XVI в., наиболее вероятно в конце столетия. При составлении данного памятника использовались как ранние краткие известия источников (новгородского летописания и духовной грамоты), так и позднейшие легендарные сказания о преподобном (см.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 310; Голубинский. История РЦ. Т. 1. 2-я пол. С. 590-591; Фет Е. А. Житие Антония Римлянина // СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 246; Топоров В. Н. Святость и святые в рус. духовной культуре. М., 1998. Т. 2. С. 17-45; Рыжова Е. А. Мотив «плавания святого на камне» в Житии Антония Римлянина и фольклоре // Рус. агиография: Исслед., мат-лы, публ. СПб., 2011. Т. 2. С. 3-36). Несмотря на малую историческую достоверность мн. приводимых в Житии подробностей, оно, без сомнения, является свидетельством прочно установившегося почитания не только прп. Антония, но и Н. в Новгороде к кон. XVI в.

Антоний, живший во 2-й пол. XI - 1-й пол. XII в., предстает в памятнике как урожденный римлянин, принявший Православие и чудесным образом после плавания на камне оказавшийся в Новгороде, где был радушно принят «великим святителем» Н.; только ему прп. Антоний поведал тайну своего происхождения. Н. благословил преподобного, но и сам просил у него благословения: «Святитель же Никита пад пред преподобным на землю, прося благословения и молитвы от него, преподобный же пад пред святителем на землю, моляся и прося благословения, себе же недостойна и грешна именуя; и оба лежаста на земли, плакастася, помочая землю слезами на мног час, друг у друга благословения просяще и молитвы» (БЛДР. Т. 13. С. 20). Затем Н. явился на избранное прп. Антонием для основания своей обители место, где «селяне» подтвердили чудесное прибытие святого на камне, после чего Н. вновь благословил прп. Антония. Через некоторое время он вызвал к себе посадников Ивана и Прокопия (с реальными посадниками кон. XI - нач. XII в. они не отождествляются), к-рые выделили прп. Антонию землю под мон-рь. Святитель повелел «возградити церквицу древяну малу», освятил ее, а также распорядился «едину келейцу поставити мнихом на прибежище» (Там же. С. 24). Далее приводится легенда об обретении бочки с богатствами преподобного, на к-рые он намеревался поставить каменный храм в честь Рождества Пресв. Богородицы. После того как преподобный выиграл суд с рыбаками, к-рые выловили бочку, он вновь посетил Н., к-рый воздал хвалу Богу. Обретенные в бочке сокровища были положены преподобным «во святительстей ризнице», после чего он еще раз получил благословение Н. и начал строить каменную церковь. Н.- единственный, кто знал о тайне происхождения Антония, принял в строительстве деятельное участие: «...святитель же Никита, размеривъ место церковное и сотворив молитву, и начат подшву церковную копати своима честныма рукама» (Там же. С. 28). Через нек-рое время «святитель Христов Никита епископ начат изнемогати, и призва преподобнаго, и поведа ему отшествие свое от жизни сея, и, много наказав его, отиде к Богу»; Антоний «в велицей скорби и въ слезах бысть о преставлении святителя Никиты, понеже велик духовный совет имеяху между собою» (Там же).

Ко времени святительства Н. позднейшее предание в списках не ранее кон. XVII в. относит основание новгородского Николо-Дворищенского собора и чудесное обретение круглой иконы свт. Николая Чудотворца. Впрочем, Новгородская III летопись 2-й пол. XVII в. (не позднее 1673) сообщает, что обретение иконы произошло не при Н., а «при епископе Иоанне», т. е., видимо, при еп. Иоанне Попьяне (1110-1130), что хронологически соответствует дате закладки собора (НовгорЛет. С. 187-188, 213); под фигурирующим в предании «Мстиславом Святославичем», «внуком» Киевского блгв. кн. Ярослава (Георгия) Владимировича Мудрого, следует понимать, очевидно, блгв. кн. Мстислава Владимировича, при котором в 1113 г. указанный собор и был заложен по ранним летописным данным. По предположению А. В. Назаренко, данный текст составлен на основе нек-рых поминальных записей во время святительства архиеп. Новгородского свт. Евфимия II Вяжицкого (1434-1458) клириком Дворищенского собора, допустившим анахронизмы и др. неточности по той причине, что он не имел доступа к владычной летописи (Назаренко А. В. Др. Русь на междунар. путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых и полит. связей IX-XII вв. М., 2001. С. 608-613; см. также: Никольский Н. К. Материалы для истории древнерус. духовной письменности // СбОРЯС. 1907. Т. 82. № 4. С. 58-61).

Ок. 1585 г. на неугасимую свечу у гробницы Н. выделялась годовая руга в 4 пуда воска (Макарий (Миролюбов). 1860. Ч. 1. С. 71).

Нетленные мощи Н. в деревянной раке в приделе Иоакима и Анны Софийского собора упоминаются в описях XVII в., в частности в памятнике «О святей соборной церкви Софии Премудрости Божии, иже в Велицем Новеграде, и о новгородских чудотворцех, идеже койждо лежит» (составленном при митр. Киприане (Старорусенкове), 1626-1634) («...и вси православнии христиани прикасаютца им невозбранно, и исцеление подавает с верою приходящим, и до днесь свидетельствованы, и поют ему службу болшую с полиелеосом трижды годом» - Янин. 1988. Прил. 5. С. 219), а также в Описи новгородских святынь 1634 г., составленной по распоряжению царицы Евдокии Лукьяновны; при этом сообщается, что от мощей святителя совершаются чудеса: «...разслабленным стягновение, слепым видение, хромым хожение и на враги побеждение дарует» (Забелин И. Е. Описание новгородской святыни в 1634 г. // ЧОИДР. 1862. Кн. 4. Отд. 5. С. 52; Янин. 1988. С. 221). По свидетельству 2 последних памятников, в XVII в. в Софийском соборе службу Н. совершали 3 раза в год - 31 янв. (день кончины), 30 апр. (обретение мощей) и в пятницу 2-й недели Петрова поста, когда к Софийскому собору шествовал крестный ход в честь Н. от 6 новгородских соборов (Макарий (Миролюбов). 1860. Ч. 1. С. 100; Димитрий (Самбикин). Месяцеслов. Апр. С. 197; Голубцов. 1899. С. 236-237; см. также др. богослужебные особенности, связанные с почитанием Н.: Там же. С. 40-42, 53, 97-99, 112-113, 129, 130, 141, 142, 160, 168, 202, 223, 234). Во время ежегодного большого крестного хода, к-рый совершался по Софийской стороне Новгорода в 1-е воскресенье после дня святых апостолов Петра и Павла, при остановке у Чудинцовских ворот совершался молебен Пресв. Богородице (в честь Успения) и Н.; в день сретения Владимирской иконы Божией Матери и в среду 4-й Недели по Пасхе те же молебны во время крестного хода совершались «у Черного (Чудного у Великого моста? - М. П.) креста» (Голубцов. 1899. С. 124, 145, 221). До 2-й пол. XVII в. 30 апр. по богослужебным книгам совершалась служба Н. с полиелеем; при исправлении Типикона в 1641 г. было указано праздновать Н. во всех церквах только 31 янв., а празднование в день обретения его мощей было отнесено к местным праздникам (Никольский К., прот. Мат-лы для истории исправления богослужебных книг. СПб., 1896. С. 33). В Уставе церковных обрядов, совершавшихся в XVII в. в московском Успенском соборе, говорится под 31 янв.: «Никите Новгородцкому благовест в лебедь, трезвон середней» (РИБ. Т. 3. Стб. 53). Имеются тропарь и кондак Н., составленные вскоре после обретения мощей святителя (см.: Святые Новгородской земли. 2006. С. 76-77).

В 1629 г. по повелению царя Михаила Феодоровича, патриарха Филарета (Романова) и митр. Новгородского и Великолукского Киприана (Старорусенкова) рака Н. была обложена серебром «софийскою домовою казною», о чем сообщала соответствующая чеканная надпись по верхнему краю (Макарий (Миролюбов). 1860. Ч. 2. С. 156-157. Примеч. 64).

Сохранилось 2 лицевых покрова на гробницу Н. На раке святителя первоначально находился шитый покров, созданный ок. 1558 г. Он был заказан, согласно Похвальному слову Ф. Сырковым на открытие мощей Н. Святитель был изображен в крещатых ризах на фоне из зеленой камки (с сер. XVIII в. изображение Н. было вырезано и перенесено на малиновый бархат; в наст. время изображение помещено на голубую крашенину, кайма с текстами утрачена), вокруг были вышитые золотом и серебром тропарь и кондак (Опись Новгорода 1617 г. М., 1984. Ч. 1. С. 35; Описи имущества Новгородского Софийского собора XVIII - нач. XIX в. / Сост.: Э. А. Гордиенко, Г. К. Маркина. Новг., 1993. Вып. 3. С. 160; Маясова Н. А. Древнерус. шитье. М., 1971. С. 29. Табл. 48; Гордиенко. 2001. С. 407-408; Игнашина Е. В. Памятники средневек. лицевого шитья из Софийского собора // НИС. 2003. Вып. 9(19). С. 387-390). В ризнице Софийского собора хранился атласный с каймами покров, изготовленный в июне 1672 г. На нем был изображен во весь рост Н. в крещатых ризах (украшены шелком, золотом и серебром, с использованием жемчуга). Вокруг образа святителя вышиты высокой вязью тропарь и кондак, ниже, также вязью, приведена надпись о том, что «построен сий покров Никиты епископа Новгородскаго чудотворца повелением» митр. Новгородского и Вел. Лук Питирима (буд. патриарха) «Софийскою домовою казною, труды и тщание» кн. И. Д. Дашкова и его жены кнг. Д. И. Дашковой (Соловьёв. 1858. С. 175-176, 237; Макарий (Миролюбов). 1860. Ч. 2. С. 310; Описи имущества Новгородского Софийского собора XVIII - нач. XIX в. М.; Л., 1988. Вып. 1. С. 81-82; Новг., 1993. Вып. 2. С. 64-65, 137; Вып. 3. С. 158, 191). Последний покров после Великой Отечественной войны считался утраченным; возвращен из Германии в Софийский собор в 1991 г. (см. также: Описи имущества Софийского собора 1833 г. / Публ.: Э. А. Гордиенко, Г. К. Маркина // НИС. 2003. Вып. 9(19). С. 531-532, 560-561, 564 (отмечены 4 покрова на раке Н.)).

Н. прославляется в лике Новгородских святителей в Слове похвальном рус. святым, составленном в 40-х гг. XVII в. соловецким книжником Сергием (Шелониным) (Панченко О. В. Из археографических разысканий в области соловецкой книжности: 1. «Похвальное слово русским преподобным» - соч. Сергия Шелонина (вопросы атрибуции, датировка, характеристика авторских редакций) // ТОДРЛ. 2003. Т. 53. С. 589), в 1-м тропаре 9-й песни составленного по благословению Киевского митр. св. Петра (Могилы) ок. 1643 г. «Канона преподобным отцам Печерским», автором к-рого считается протосинкелл и экзарх К-польского патриарха Мелетий Сириг, среди др. прославленных святителей - пострижеников Киево-Печерской лавры (Дива печер лаврських. К., 1997. С. 148), а также в печатных святцах 1646 г. (под 31 янв., с краткими сведениями о его жизни, с тропарем и кондаком - Карбасова Т. Б. Святцы 1646 г.: Памяти рус. святых // Рус. агиография: Исслед., мат-лы, публ. СПб., 2011. Т. 2. С. 277). Дважды - как Киево-Печерский преподобный и как Новгородский святитель - Н. указан в «Книге, глаголемой Описание о российских святых» (известна в списках XVIII-XIX вв.) (Описание о российских святых. С. 26-27, 34).
В 1671 г. по случаю праздника в честь Н. в Москву царю Алексею Михайловичу и патриарху Иоасафу II, а также представителям высшего духовенства и боярам Новгородским митр. Питиримом (впосл. патриарх) были посланы многочисленные иконы Н. (роспись см.: Макарий (Миролюбов), архим. Описание Новгородского архиерейского дома. СПб., 1857. № 16. С. 142-143).

При митр. Новгородском и С.-Петербургском Гаврииле (Петрове), в 1791 г., изготовлена новая, бронзовая рака Н., а возле Софийского собора в 1796 г. в Евфимиевском корпусе, доходившем до кафедрального храма, была устроена ц. во имя Н., разобранная в 1805 г., при митр. Амвросии, вместе с «келлиями» корпуса (Он же. 1860. Ч. 1. С. 107). 30 апр. 1805 г. состоялось переложение мощей святителя в обновленную гробницу (однако в Описи Софийского собора говорится о хранимой там деревянной раке Н., в к-рой его мощи «опочивали... до 1809 г.» - Описи имущества Софийского собора 1833 г. // НИС. 2003. Вып. 9(19). С. 598).

В новую, серебряную раку, устроенную гр. А. А. Орловой-Чесменской, мощи Н. были торжественно переложены в 1846 г. также в день памяти их обретения - 30 апр. На ее верхней деке имелось чеканное выпуклое изображение Н. в архиерейском облачении, венец и Евангелие под левой рукой были позолочены; по краям раки - каймы с серебряными накладными цветками. На правой стороне раки было изображено обретение мощей Н., на левой - Н. в молитвенной позе, избавляющий Новгород от пожара. Рака была поставлена в арке стены, отделяющей придел Рождества Пресв. Богородицы от придела святых Иоакима и Анны, где ранее были обретены мощи святителя.
Как писал еп. Димитрий (Самбикин), «русский народ считает св. Никиту хранителем от пожара и молнии. Очевидно, что это верование основывается на жизнеописании его, где говорится, что он молитвами своими угасил пожар в Новгороде» (Димитрий (Самбикин). Месяцеслов. Янв. С. 212).

В ризнице Софийского собора хранились реликвии, связанные с именем Н. Это прежде всего риза, в к-рой его мощи были обретены в 1558 г.: «из древнего темно-коричневого травчатого штофа; оплечье у нее из мелкополосатой зеленой шелковой материи, подобной атласу; наподольник из тафты зеленой; крест и звезда небольшие крашенинные; подкладка под всею фелонью крашенинная кирпичного цвета... спереди пришиты пуговки для поднятия фелони, а сзади петли для присоединения к ней омофора» (Макарий (Миролюбов). 1860. Ч. 2. С. 321). Кроме того, в соборе хранились как реликвии Н. его фелонь, омофор, епитрахиль, палица (во 2-й пол. XIX в. последняя уже неизв.), поручи, пояс (предположительно относившийся к облачению), а также 2 «шапочки», одна из которых была обнаружена в первоначальном захоронении (опушенная мехом, круглая, василькового цвета, с вышитыми золотом и серебром небольшими крестами и серафимом и херувимом с соответствующими подписями), а другая изготовлена уже после 1558 г. (из золото-серебряной парчи, также опушенная мехом) (ныне в НГОМЗ). Исследование И. А. Шляпкина и Н. В. Покровского, произведенное в нач. XX в., подтвердило подлинность реликвий, происходящих, по преданию, из гробницы святого; согласно экспертизе ученых, все они относятся к XI-XII вв. (Покровский Н. В. Древняя ризница Новгородского Софийского собора // Тр. XV Археол. съезда в Новгороде, 1911 г. М., 1914. Т. 1. С. 109-114, 122-123). Также в Софийском соборе, за сев. дверями главного алтаря, у иконы Н. хранилась железная лампада («свеча святителя Никиты»), сквозная, с железным обручем, изготовленная во 2-й пол. XVI в., через нек-рое время после открытия его мощей в 1558 г. На обруче была сделана вызолоченными буквами надпись: «Свеча Великаго Новгорода всех православных крестьян поставлена новому новгородскому чудотворцу Никите в лето 7066 апреля в 30 день, при архиепископе Пимине, Софеи Премудрости Божии в пределе Богоотец Иоакима и Анны». В ризнице Софийского собора хранился считавшийся принадлежавшим Н. посох из 3 жимолостных тросточек, связанных 3 резными яблоками из моржовой кости; рукоять посоха костяная, прямая, с резным Деисусом и изображениями разных святых. Посох был изготовлен не ранее сер. XVI в. (Янин. 1988. С. 172). Там же в среброзлащеном ковчежце, изготовленном в 1709 г., хранилась частица мощей Н.- его правая стопа; еще одна часть мощей хранилась вместе с частицами мощей др. святых в серебряном позолоченном ковчеге, «косточка» - в небольшом серебряном ковчежце. Кроме того, в соборе хранились 2 экз. железных вериг с 2 железными крестами на каждом из них, вериги считались принадлежавшими Н. (Димитрий (Самбикин). Месяцеслов. Апр. С. 197-198; Макарий (Миролюбов). 1860. Ч. 2. С. 149, 206-207, 233-235, 259, 268, 330, 336, 339, 340, 342, 357-358; Описи имущества Софийского собора 1833 г. // НИС. 2003. Вып. 9(19). С. 592, 595, 597-598).

После 1917 г. мощи Н. по-прежнему находились в Софийском соборе, к-рый в 1929 г. постановлением Ленинградского облисполкома был превращен в антирелиг. музей.

3 апр. 1919 г. в целях атеистической пропаганды состоялось публичное вскрытие мощей Н. и др. Новгородских святых, к-рые хранились в то время в соборе. Согласно отчету, направленному в ВЧК комиссией по освидетельствованию мощей, мощи Н. были в следующем состоянии: «...самый костяк имеет полуразрушенный вид, засохшая кожа кое-где прилегает к костям. Кости прикрыты темной полуистлевшей материей. На левой руке, к которой обыкновенно прикладываются посетители,- кусок ваты. Кости обтянуты материей, по-видимому пропитанной каким-то составом. Коленные связки истлели и держатся присохшим покровом. На спине кожи нет и кое-где уцелевшие остатки каких-то покровов... Сохранилась всего одна ступня. Череп сохранился, волос нет...» (цит. по: Петров. 2000. С. 56). В февр. 1927 г. прихожанам Софийского собора было предписано снять покрывала с мощей, в т. ч. Н., «для обозрения массами» (Там же. С. 63).

По предположению М. Н. Петрова, драгоценная рака Н. была сдана в фонд ОГПУ в марте 1930 г. (Там же. С. 169). Незадолго до Великой Отечественной войны мощи Н. и нек-рых др. новгородских святых вывозили на некоторое время в Ленинград в Музей антропологии и этнографии АН СССР для «исследования», к-рое было призвано доказать подмену останков, совершённую духовенством для «одурманивания» народных масс (Гинзбург. 1940).

После занятия 16 авг. 1941 г. Новгорода герм. войсками Софийский собор и находящиеся в нем святыни оказались на долгое время в непосредственной близости к линии фронта. 5 сент. 1941 г., согласно докладу от 22 дек. 1944 г. прот. В. В. Николаевского, благочинного Новгородского окр., митр. Алексию (Симанскому; впосл. патриарх Алексий I), сохранность мощей Н. и других Новгородских святых находилась под большой угрозой («...Св. мощи находились в обнаженном виде в гробницах. В раках стекла были выбиты, и в соборе тоже, так что дождь и разный мусор попадал в гробницы. Немцы и испанцы с папиросами во рту и с собаками прогуливались по собору и прикасались своими нечистыми руками ко св. мощам, а собаки обнюхивали их»). 5 нояб. 1941 г. прот. В. Николаевский и прот. Петр Чесноков, добившись у нем. властей пропуска в Софийский собор, «св. мощи свт. Никиты обтерли чистой сырой губкой, предварительно вынув его из гробницы; одели длинную белую сорочку, сшитую специально благодетелями, также облачили его в подризник, епитрахиль, фелонь, малый омофор и возложили на главу его митру; лицо его покрыли воздухом и с благоговением вновь положили его в вычистенную и вытертую гробницу» (Кафедра новгородских святителей. Вел. Новг., 2011. Т. 1. С. 248). 4 июня 1942 г. Софийский собор попал под артиллерийский обстрел и получил 18 пробоин. Вскоре после этого прот. В. Николаевский обнаружил, что «некоторые гробницы были сдвинуты со своих мест, св. мощи разворочены, а около гробницы Никиты лежал неразорвавшийся снаряд (если бы он разорвался, то уничтожил бы гробницу с мощами угодника Божия)» (Там же. С. 249).
Указанные новгородские священники с 3-й попытки получили разрешение нем. военных властей на вывоз св. мощей из Софийского собора. Согласно докладной записке, мощи Н. вместе с найденными рядом с ними мощами прп. Антония Римлянина и мощами, к-рые верующие опознали как принадлежащие свт. Новгородскому Моисею, были положены в оказавшуюся пустой гробницу свт. Иоанна (Илии) Новгородского. Вместе с др. обнаруженными св. останками они были вывезены на подводах под молебное пение в ц. вмч. Георгия Победоносца в с. Георгий (Егорье) Новгородского р-на, где были встречены крестным ходом, в к-ром участвовало ок. 5 тыс. чел. По прибытии обнаружилось, что на мощах Н. была «сорочка... вся изодрана, подрясник тоже, митра измята и брошена в ноги». Священники «вновь тщательно обтерли их [мощи] и привели в должный порядок, подобающий святыням, и на другой день отслужили литургию и поставили их на приготовленные места в храме», после чего «верующие в большом количестве приходили поклониться св. угодникам» (Там же. С. 250). 26-27 сент. 1943 г. мощи Новгородских святых с ведома митр. Виленского и Литовского экзарха Сергия (Воскресенского) были перевезены поездом в оккупированную Литву, в ц. прп. Сергия Радонежского в мест. Векшняй (ныне город) Мажейкского р-на Литовской ССР. После освобождения этих мест Красной Армией 31 окт. 1944 г., по свидетельству прот. В. Николаевского, несмотря на то что храм сильно пострадал во время боевых действий, св. мощи оказались неповрежденными. 24 нояб.- 11 дек. 1944 г. мощи Новгородских святых, в т. ч. Н., были на поезде перевезены обратно в Новгород, где при содействии горсовета они были помещены в Софийский собор, а 13 дек. переданы в ведение музея.

19 сент. 1957 г. по благословению архиеп. Новгородского Сергия (Голубцова) мощи Н. были перемещены из Софийского в новгородский Никольский собор на Ярославовом дворище. Когда последний был закрыт в 1962 г., мощи Н. были переданы в ц. св. ап. Филиппа. 13 мая 1993 г. по благословению еп. Новгородского и Старорусского Льва (Церпицкого; ныне митрополит) во время крестного хода перенесли мощи святителя в кафедральный Софийский собор. Гробница Н. находится на прежнем месте - под аркой, между приделами святых Иоакима и Анны и Рождества Пресв. Богородицы.
Иконография
Хотя святитель упоминается в Радзивиловской летописи «как преподобный епископ Никита» в статье о походе осенью 1096 г. новгородского кн. Мстислава Владимировича к Суздалю против смоленского кн. Олега Святославича, его изображение в состав миниатюр не вошло (БАН. 34. 5. 30. Л. 137 об., кон. XV в.; Радзивиловская летопись. СПб.; М., 1994. Т. 2.: Текст, исслед., описание миниатюр. С. 158).

В иконописных подлинниках описание облика Н. встречается под 30 апр. (обретение мощей) и под 31 янв. (день преставления), иногда с указанием даты кончины, иногда с исчислением срока его святительства (13 лет) (ИРЛИ (ПД). Бобк. № 4. Л. 73, посл. четв. XVII в., под. 31 янв.; РНБ. Погод. № 1931. Л. 104, 20-е гг. XIX в., под. 31 янв.), иногда с упоминанием даты обретения мощей (1551) и полного количества лет пребывания их под спудом (453 года) (ИРЛИ (ПД). Бобк. № 4. Л. 103 об., 30 апр.). Как правило, в иконописных подлинниках не приводится подобие образа Н. другому святому, что связано с характерной внешностью святителя, но всегда отмечаются такие его специфические черты, как отсутствие бороды и морщины на лице: «Образом без бороды, грибоват, в саку и митре» (ИРЛИ (ПД). Бобк. № 4. Л. 103 об.); «Без бороды, лицо марщевато, в шапке владычне, риза святительска, со амфором» (ИРЛИ (ПД). Перетц. № 524. Л. 118, 30-е гг. XIX в., под 31 янв.); «Подобием пишется стар, без брады, лицо морщиновато, в шапке владычне, риза святительска со амфором, в руках Евангелие» (Филимонов. Подлинник иконописный. С. 262 - XVIII в., под. 31 янв.). Иногда встречается указание на колористическую гамму одежд, цвет к-рых построен на контрасте красно-лилового и синего: «риза святительская бакан, по ней кресты, испод лазорь, патрахиль вохряна» (РНБ. Погод. № 1931. Л. 104). Единичным является случай уподобления Н. свт. Леонтию Ростовскому, однако оно касается одежд святителя, причем в описании опущено определение его лица как морщинистого: «Ризы как на Леонтии Ростовском, без брады, образом стар, амфор и Евангелие, в шапке владычней» (БАН. Строг. № 66. Л. 101 об., кон. XVIII в., 30 апр.). В этом же иконописном подлиннике имеется упоминание о Н. в редко встречающемся в подлинниках описании Собора Киево-Печерских святых, где в характеристике бороды буд. святителя использовано уподобление прп. Сергию Радонежскому: «сед, брада кругла, менши Сергиевой, в схиме, риза преподобническая, испод вохра» (БАН. Строг. № 66. Л. 101об., «правыя страна», 14-й - в 6-й снизу «пятерице» святых Ближних пещер, крайний слева). У В. Д. Фартусова, в опубликованном в 1910 г. пособии для иконописцев, содержится пространное описание Н.: под 31 янв.- с указанием, что он бывший затворник Печерский и «почти безбородый старец, с малыми и редкими волосами на бороде, волосы просты, лицом очень худ и морщинист; в фелони и омофоре», т. е. в святительском чине, без шапки, по образцу древнейших икон и лицевых шитых покровов и пелен XVI в., в надписи на хартии рекомендовалось писать текст о духовной брани; под 30 апр.- лишь с упоминанием обретения мощей (Фартусов. Руководство к писанию икон. С. 175, 265).
В 1563 г. в послании архиеп. Новгородского Пимена царю Иоанну IV Васильевичу Грозному в военный лагерь под Полоцком упомянуто об отсылке святынь: «И Генваря 24 день в соборной церкви святыя великия Софеи неизреченные Премудрости Божии у новоявленного чюдотворца епископа Никиты. ...пели молебны и воду святили...» Вода с мощей была отправлена в военный лагерь под Полоцком (Дополнения к Никоновской летописи // ПСРЛ. Т. 13. С. 353).

Есть часть мощей Н. и в панагии архиеп. Пимена, поверхность к-рой насыщена композициями и изображениями, символизирующими покровительство Новгороду и его архиерею (София, Премудрость Божия, все чины святости, где среди святителей представлены и Новгородские владыки, в т. ч. Н.; см.: Стерлигова. 2003; Она же. 2008. Кат. 15. С. 274-275). При митр. Варлааме Новгородском был сделан золотой «благословящей» крест, который содержал целый набор фрагментов облачений Новгородских святителей, среди которых «патрахиль, и поручи, и пояс Никиты епископа» (Она же. 2003; Она же. 2008. Кат. 150. С. 419-422).

Помимо самих мощей святителя, как святыни почитались его ризы. Согласно новгородским летописям, 26 июля 1558 г., «во вторник», из Новгорода поехали в Москву настоятели 2 монастырей: архимандрит Юрьева монастыря «повез иконы те, кои привезли из Ругодиво» (Нарвскую (Ругодиевскую) икону Божией Матери и икону свт. Николая Чудотворца, обретенные при взятии рус. войсками г. Ругодива весной 1558.- Авт.), а игумен «Благовещеньскаго монастыря» Трифон «повез шапку Иона Златаустаго Лисья монастыря да ризы Никиты чюдотворца епископа Новгородцкаго к царю государю великому князю» (Новгородская II летопись // ПСРЛ. Т. 30. С. 190). Древние облачения, «ризы Никиты еп(с)кпа» (нач. XII в., НГОМЗ) стали вкладывать, как и его св. мощи, в ковчеги, напр. их содержит напрестольный крест из Чудова мон-ря (ныне в ГММК, см.: Христианские реликвии. № 76. С. 222-228). В описях новгородского собора XVIII-XIX вв. предметы облачения, связанные с Н. (как и со свт. архиеп. Иоанном (Илией)), отмечены как святыни и описаны иногда как целостный ансамбль, напр. в описях 1736, 1749 и 1751 гг. при описании его гробницы в приделе во имя св. праотцев Иоакима и Анны. В XVIII-XIX вв. мощи Н. почивали в новых облачениях, среди к-рых в описях собора названы: алый подризник из тафты, епитрахиль из парчи золотная «по зеленой земли» на подкладке, из такой же золотной ткани были сшиты пояс и воздух (на главу), из золотной парчи «по белой земле» были сделаны поручи, омофор, палица. «Многокресчатые» ризы из красного атласа были расшиты золотом, прежде всего кресты и «глаголи», их оплечье и подол были обшиты золотой сеткой. Частью нового святительского облачения стала панагия, обнизанная в 2 ряда жемчугом, с позолоченной серебряной пластиной в центре, на к-рой были вырезаны образы молящихся Спасителю Н. и свт. Иоанна, архиеп. Новгородского,- т. н. Панагия митр. Макария Новгородского, сделанная по его заказу (1619-1627, ныне в НГОМЗ). Из золотной парчи серебром была шита шапка, на мощах лежали 3 цветных покрова. На крышке раки был написан образ Н., рядом с ракой стоял посох (Описи имущества. 1988. С. 101-102; 1993. Вып. 2. С. 83-84, 151). Упоминаются: покровы, подризник, епитрахиль, пояс, поручи, ризы «многокрещаты, кресты и глаголи шиты золотом», палица, омофор, панагия, еще одна синолойная, шапка, а также посох при раке (о шитых покровах епископа Н. см.: Игнашина. 2003. С. 386-390). В описи 1775 г. облачения, двое вериг Н. и мантия свт. Иоанна упоминаются в алтаре ц. в честь Входа Господня в Иерусалим (под рубрикой «Одеяния святых чудотворцов Новгородских», см.: Описи имущества. 1993. Вып. 3. С. 42-43). В описях 1789 и 1800 гг. одеяния свт. Иоанна и Н. описаны не комплексом, а раздельно, по типам облачения (Там же. С. 147, 176 (епитрахиль Н.), 142 (его пояс), 148, 177 (один из поручей), 141 (ризы), 149, 178 (набедренник), 180 (шапка)). В Описи 1833 г. в прибавлении 2 к основному тексту под рубрикой «Облачения и вещи святителей новгородских» описаны предметы облачения и сана, в т. ч. принадлежавшие Н. омофор, ризы, пояс, епитрахиль, поручи, палица, шапка, две вериги, вкладная шапка, посох, лампада железная, рака деревянная (Описи имущества. 2003. С. 597-599; описание облачений, находившихся на мощах, см.: Там же. С. 531-532). По описанию и тексту надписи посох совпадает с посохом свт. Геронтия, митр. Московского, к-рый переделан при митр. Иове Новгородском и Старорусском в 1710 г. (Покровский Н. В. Древняя Софийская ризница в Новгороде. М., 1913. Т. 1. С. 122-123. Табл. XXII-2; о предметах облачения Н. см. также: Древности Российского гос-ва, изданные по Высочайшему повелению. М., 1849. Отд. 1. С. 149-150; Макарий (Миролюбов), архим. Археол. описание церк. древностей в Новгороде и его окрестностях. М., 1860. Ч. 2. С. 297; облачения Н. в собрании НГОМЗ, напр. шапочка, опубликованы: Игнашина. 2003. С. 406-408. Рис. 16). В честь новопрославленного новгородского чудотворца в Софийский собор была вложена железная лампада с надписью: «Свеча Великого Новаграда всех православных хрестьян, поставлена новому чудотворцу Никите в лето 7066 (1558), апреля в 30 день при архиепископе Пимене» (Стерлигова. 2008. Кат. 504. С. 641-642). Из привозных предметов, упомянутых в расходной книге Софийского дома за 1593 г.,- морская губка: «а тою губою к Никите чудотворцу отирати образы».

Лицевой покров на гробницу Н. является наиболее убедительным свидетельством того, что почитание Н. и формирование его иконографии тесно связаны с обретением его мощей. В Похвальном слове (1565) на это событие 1558 г. инок Зиновий Отенский сообщал о чуде, в связи с к-рым был создан новый покров на гроб Н. Накануне Пасхи 1551 г. «начальник области новгородской» (Феодор Сырков) обходил кафедральный Софийский собор и обнаружил заброшенный гроб Н. В ночь перед Пасхой он услышал в тонком сне повеление приготовить покров на гробницу владыки (РНБ. Соф. № 1356. Л. 315-316; Гордиенко. 2001. С. 407; Чернин. 2006). Вероятно, именно этим покровом является лицевой покров в собрании НГОМЗ с образом Н. в рост, положенным на новый голубой фон, а некогда шитый по зеленой камке, с вышитыми драгоценными нитями тропарем и кондаком (Описи имущества. 1988. Вып. 1. С. 102); согласно соборной Описи 1833 г., основой лицевого покрова святителя тогда служил малиновый бархат (Описи имущества. 2003. С. 531). На покрове Н. представлен с непокрытой головой и выстриженным гуменцом на темени. Он безбородый, лоб изборожден морщинами, вокруг скул и носа, под нижней губой контрастными нитями вышита тень. Волнистые короткие волосы расчесаны на прямой пробор, пряди выглядывают из-за ушных раковин. Фелонь богато расшита, испещрена окружностями с заключенными внутри крестами, ее золотистый цвет гармонирует с коричневым, не седым цветом волос Н. и золотистым окладом кодекса, к-рый держит в левой руке святитель.

Изображения Н. на первых иконах, прорисях-образцах, лицевых пеленах, созданных в период ок. 1558 г., тесно связаны с обликом святителя на лицевом покрове или непосредственно восходят к нему. Самые ранние изображения Н. были исполнены в лицевом шитье и скорее всего восходили к лицевому покрову на его гробнице до переделки 1558 г. Украшение гробницы после обретения мощей святого способствовало росту его почитания и проявлению новых чудес, случившихся до 1558 г. и упомянутых в новгородских летописях: «прощение» от глазной болезни Евдокии из сельца Деревеницы близ Троицкого Клопского мон-ря 21 февр.1552 г. накануне литургии («...на часех, как отпели часы»); излечение от глазной же болезни женщины на праздник Вознесения Господня 19 мая «о телесе Никитине епископу» (Новгородская II летопись // ПСРЛ. Т. 30 С. 182, 183). После обретения мощей 30 апр. 1558 г. (наряду с Житием святого, текстом которого с весны по октябрь того же года занимался игум. Маркелл, бывш. настоятель Хутынского мон-ря) были написаны первые иконы Н. О них мы можем судить прежде всего по тексту послания архиеп. Пимена Новгородского свт. Макарию, митр. Московскому, которое архим. Макарий (Веретенников) датирует июнем-июлем 1558 г. Помимо описания обретения мощей, перенесения тела святого в новую раку, празднований по всем городским храмам в послании сказано, что в Москву был отправлен иконный бумажный образец для написания икон Н. («на бумазе образ святаго Никиты епископа»). Владыка Пимен просил свт. Макария всем сообщить об образце и новом Новгородском чудотворце («иных сподоби таковыа благодати») и написать икону нового святого. Не полагаясь лишь на образец, он изложил словесное описание внешности святого, как она открылась свидетелям обретения: «...писати его без брады, чтобы было немножко власов на браде и на усе, чтобы едва знати власы брадные на телесе, якоже бысть и при животе, тако и ныне обретеся в гробе». Также новгородский архиерей уточнял, что Н. следует писать в облачениях епископа, а не архиепископа (Малов А. Ф. Послание об обретении мощей епископа Никиты // Сб. ст. в честь акад. А. И. Соболевского. Л., 1928. С. 496-498). Послание об обретении мощей (1565) опубликовано Н. П. Кондаковым как случай упоминания рисунка, послужившего образцом для последующих иконописцев (Кондаков Н. П. Рус. икона. Прага, 1931. Вып. 3 (М., 2004). Ч. 1. С. 18-19; об этом и о неизвестности источника упомянуто: Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. С. 29).

Послание Пимена проникнуто духовным ликованием, а его отношение к новому новгородскому святому отражает опыт человека, лично проводившего церемонию открытия тела святого и связанные с ним празднования. В Послании прямо отмечается, что богослужения этих дней были неподражаемо торжественны: владыке сослужили «60 человек игуменов и священников и диаконов», к-рые оставались и на праздничную трапезу в день обретения, где трудился и сам владыка: «А того дни архиепископ за столом сам стряпал, ясти и пити ставил в все столы» (Макарий (Веретенников). 1998. С. 19) - в чем нельзя не увидеть аллюзию на иконные композиции «Брак в Кане Галилейской» или «Омовение ног», где главным распорядителем, служащим всем, выступает Сам Христос.

Целый ряд произведений, созданных в Новгороде после 1558 г., отражают облик нового святого с той подробностью, к-рая была доступна лишь свидетелям обретения его мощей. Не исключено, что осведомленность в портретных чертах Н. восходит и к лицевому покрову. Не случайно, что наиболее ранние примеры в иконографии Н.- это предметы лицевого шитья, включавшие в композицию фигуры избранных святых из числа местных чудотворцев. Сохранилось неск. таких произведений. Фигура Н. в позе моления, вписанная в арку, как отдельная шитая икона входила в состав т. н. мелетовской плащаницы, созданной, согласно атрибуции А. С. Петрова, в мастерской новгородской жительницы Варвары Пешковой в 60-х гг. XVI в. (НГОМЗ, с датировкой нач. XVI в. опубликована Е. В. Игнашиной; Игнашина. 2003. Кат. 15. С. 40; Петров. 2010. С. 136. Кат. 54). Святой стоит с молитвенно поднятыми руками в 3/4-ном повороте, его округлое безбородое лицо выглядит очень моложаво, чему соответствуют и коричневые короткие волосы, облегающие главу пышной шапкой. Как и на лицевом покрове в Софийском соборе святой облачен в фелонь (с белой подкладкой) и омофор сходного серебристого цвета, таким же цветом вышит подризник. В отличие от покрова кресты на ризах вписаны в квадратные рамки, на правом боку видна палица. Сходен с покровом мотив цветных (красных) углов, шитых по епитрахили. К облику святого на покрове из собора св. Софии восходит фигура Н. на оборотной стороне 2-сторонней лицевой хоругви, вложенной в Соловецкий монастырь старцем Исааком Шаховым и находившейся в монастырском Спасо-Преображенском соборе (1562, упомянута уже в монастырской описи 1570 г.: Дмитриева, Крушельницкая, Мильчик. 2003. С. 63, 114, 187-188; ныне в ГММК; Маясова. 2004. Кат. 24). Святой стоит справа от главной сцены «Видения Ангела Пахомию» (по сохранившейся монастырской описи 1582 г.: «Явление ангела Рафаила Великому Пахомию в пещере»). Голова его не покрыта, так что видны короткие волосы, слегка свивающиеся над ушами, открывая, безбородое лицо. Одежды на нем почти однотонные: серебристая фелонь с кругами и красной подкладкой, омофор, подризник, епитрахиль с цветными «ячейками», напоминающими шитье цветными узорами или камнями. На правой руке святитель держит закрытый кодекс, левой благословляет. Несмотря на отсутствие гуменца, лик Н., пропорции его фигуры, жесты и атрибуты ближе всего к лицевому надгробному покрову сер. XVI в. (ок. 1558). Группу ранних шитых изображений Н. дополняет пелена «Свт. Никита Новгородский и свт. Петр, митр. Московский» (ГИМ), к-рую Н. А. Маясова датировала 1-й пол. XVI в., указывая на орнамент как на «своеобразную подпись» новгородской мастерской Настасьи Овиновой, а также на художественное решение в традициях лицевого шитья эпохи Дионисия; Петров указывает на примеры использования того же орнамента на новгородских памятниках сер. XVI в., что в сочетании со сведениями агиографии позволяет атрибутировать пелену как произведенную после 1558 г. Новгородский святитель вновь представлен в позе моления, в епископских одеждах, с непокрытой головой и ликом без бороды и усов. Молитвенная поза Н. в сочетании с его обращением к медальону, в к-рый заключена полуфигура Московского митрополита свт. Петра, по мнению Петрова, указывает на образ смирения Новгородской кафедры перед Московской митрополией, которая за век до этого получила право ставить в Новгороде архиепископа. По мнению исследователя, есть все основания считать, что пелена выполнена во время правления архиеп. Пимена, после 1558 г., и не без его участия в составлении ее иконографической программы (о почитании Н. при архиеп. Пимене также см.: Гордиенко. 2001. С. 319-322).

Из письменных источников известно о надгробном изображении Н. в изголовье его раки. В 1572 г., 1 авг., «в пяток» (пятницу), царь Иоанн IV Васильевич прислал в Софийский собор, в придел во имя святых Иоакима и Анны, «свецю болшую местную... а свича болшая местная, на стули на каменном белом», к-рую на 3-й день, «в неделю» (воскресенье) «поставили мастеры в головах пред чюдотворцавым образом» (Новгородская II летопись // ПСРЛ. Т. 30. С. 193). Не зная техники исполнения этой настенной иконы («Образ Никиты епископа настенное писмо»), можно судить только о ее размере, а также о прикладе благодаря упоминанию в Описи Новгорода 1617 г.: 9 пядей (ок. 160 см.- Авт.), «венец серебрян золочен басмен со вставки» (Янин В. Л., Бычкова М. Е. Опись Новгорода 1617 г. Ч. 1. М., 1984. С. 34, 35; Лифшиц Л. И. Собор св. Софии: Кон. XI - нач. XII в.; 1109 г. // Лифшиц Л. И., Сарабьянов В. Д., Царевская Т. Ю. Монументальная живопись Вел. Новгорода: Кон. XI - 1-я четв. XII в. СПб., 2004. С. 203). Судя по соборным описям, этот настенный «портрет» существовал в сер. XVIII в. («У раки в головах образ Никиты...») и еще сохранял древний приклад - венец с каменьями («два червца», см.: Описи имущества. 1993. Вып. 2. С. 84), но к 1833 г. его уже не было. Вероятнее всего, этот портрет-икона древнего святителя и нового новгородского святого написан также при архиеп. Пимене, вскоре после 1558 г., и продолжил древнюю местную традицию помещать портреты служивших в соборе архиереев как молитвенников за храм, город и епархию.

Именно в период правления архиеп. Пимена, в кон. 50-х - 60-х гг. XVI в., образ Н. как нового новгородского святого появился в иконописи в разных вариантах, преимущественно среди избранных святых. На иконе (1560, ГТГ), заказанной жителями Запольской и Конюховой улиц Новгорода для Борисоглебской ц. в Плотинском конце (1536-1537), в среднике сопоставлены фигуры в рост свт. Николая Чудотворца, Н., свт. Иоанна, архиеп. Новгородского, прп. Александра Свирского, а также полуфигуры преподобных в верхней части средника и фигуры малого размера на полях (некогда в собр. П. И. Щукина; см.: Антонова, Мнева. Каталог. Т. 2. Кат. 366. С. 26-27; Icônes russes: Les saints: Cat. Martigny (Suisse); Lausanne, 2000. Cat. 12. P. 66-67). Н. на этой иконе стоит непосредственно рядом со свт. Николаем Чудотворцем, но ближе к центру, составляя пару со свт. Иоанном, архиеп. Новгородским, в сторону которого он протягивает руку с Евангелием; над ними двумя располагается медальон с образом Божией Матери «Знамение». Н. облачен в узорчатую фелонь на красной подкладке, его глава не покрыта, волосы пышно облегают ее 2 волнами. Вероятно, в те же годы могла быть создана икона, к-рая упоминается в Описи Соловецкого мон-ря 1570 г. как находящаяся в каменном Спасо-Преображенском соборе местная: на золотом фоне, с избранными сюжетами и святыми, среди к-рых Воскресение Христово, Св. Троица, Усекновение главы Иоанна Предтечи. На ней с образом Н. соседствуют вселенские, московские и северные святые: свт. Николай Чудотворец, архидиак. Стефан, свт. Алексий, митр. Московский, прп. Димитрий Прилуцкий, преподобные Зосима и Савватий Соловецкие и прп. Александр Свирский (Дмитриева, Крушельницкая, Мильчик. 2003. С. 59). С личным участием архиеп. Пимена могли быть связаны новые варианты иконографии Н., когда святитель появляется среди избранных святых рядом с образом Софии Премудрости Божией, напр. на пелене «София Премудрость Божия, с избранными святыми» (ВГИАХМЗ; Силкин А. В. Пелена «София Премудрость Божия» из собр. Вологодского музея-заповедника: К вопросу атрибуции и датировки // VI Грабарёвские чт.: Докл. М., 2005. С. 65-74; Петров. 2010. Кат. 45. С. 139). Общая композиция пелены аналогична изображениям на костяной панагии архиеп. Пимена, на к-рой присутствует полуфигура Н. (НГОМЗ; см.: Бочаров, Горина. 1977. С. 307-308; Стерлигова. 2008. Кат. 150. С. 419-422). К числу уникальных вариантов иконографии Н. как молитвенника за Новгород принадлежит святительская панагия с гравированным по золоченому фону изображением (эгломизе) под хрусталем, на к-ром к подножию трона Пресв. Богородицы припадают в молении Н. и свт. Иона, архиеп. Новгородский (Отенский) (2-я пол. XVI в., из новгородского Юрьева мон-ря, ныне в НГОМЗ; см.: Стерлигова. 2008. Кат. 152. С. 423-424). В 1-й четв. XVII в., возможно уже после Столбовского мира (1619), были разработаны композиции c избранными святыми, стоящими в ряд или в молитвенном предстоянии перед иконными изображениями, напр. на новгородской иконе с образами вселенских и новгородских святых - Н., святителей Иоанна и Моисея, архиепископов Новгородских, преподобных Антония Римского и Михаила Клопского - по сторонам от образа Св. Троицы; возможно, икона предназначалась для новгородского Клопского мон-ря, соборным престолом которого был Троицкий (Шесть веков русской иконы: Новые открытия: Выставка из част. собраний к 60-летию Музея им. Андрея Рублёва. М., 2007. Кат. 14. С. 30).

Фигура Н. включалась в состав святительских чинов, которыми украшали оборотные стороны аналойных икон-таблеток, напр. в комплекте, принадлежавшем, вероятнее всего, суздальскому Богородице-Рождественскому собору (2-я пол. XVI в., ГВСМЗ; Иконы Владимира и Суздаля. М., 2006. Кат. 69. С. 515): Н. стоит рядом с архиепископами Иоанном и Евфимием, их головы обнажены, при этом у Н. волосы облегают высокий лоб, он моложав, правой поднятой рукой благословляет, на левой держит раскрытый кодекс Евангелия; на нем узорчатые ризы: синее платье, крещатая фелонь с золотисто-оранжевой подбивкой и пестрыми элементами-крестами.

Однако есть примеры, судя по к-рым не все рекомендации архиеп. Пимена о том, как писать нового новгородского святого, были приняты или известны. Сохранились изображения Н. в фелони, с безбородым полным ликом, но в белом клобуке, как новгородского архиепископа, т. е. в тех одеждах и головном уборе, к-рые были характерны для времени обретения мощей святого. Таким он представлен на умбоне сев. врат, выполненных в технике «золотой наводки», установленных в галерее Благовещенского собора Московского Кремля (по мнению И. Я. Качаловой и М. И. Антыпко, рассмотревшей программу умбонов, датируемых ок. 1547 г.: Антыпко М. И. Изображения на умбонах врат Благовещенского собора // Царский храм: Благовещенский собор Моск. Кремля в истории рус. культуры: Сб. ст. М., 2008. С. 326, 329. Рис. 10); при этом на лике святителя есть лишь тонкие усы, но нет бороды, что соответствует тексту Послания архиеп. Пимена в Москву. Интересно, что Н. в 3/4-ном повороте в молении обращен к центральному умбону с фронтальным образом свт. Петра, митр. Московского; это напоминает композицию одной из новгородских пелен с образом Н. Сохранились и иконы-пядницы с фигурой Н., молящегося Божией Матери в небесном сегменте, на к-рых глава святого покрыта белым клобуком (икона кон. XVI в., ГТГ). Возможно, к такому же типу принадлежала икона-пядница в серебряном золоченом басменном окладе из пядничного ряда надвратной Преображенской ц. (1595) Кириллова Белозерского мон-ря, где образ Богоматери был написан «во облаце», однако неизвестно, был ли на главе святого какой-либо головной убор (Дмитриева З. В., Шаромазов М. Н., сост. Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г.: Коммент. изд. СПб., 1998. С. 107).

Довольно быстро появились варианты икон, на к-рых Н., как правило в паре со свт. Иоанном, архиеп. Новгородским, изображен на полях иконы-списка или повторения того или иного чудотворного образа, будь то икона-список храмового размера с новгородской святыни, иконы Пресв. Богородицы «Знамение» (кон. XVI - 1-я пол. XVII в., НГОМЗ, см.: Игнашина, Комарова. 2004. С. 123-124. Ил. 69; Стерлигова. 2008. Кат. 306. С. 560), или с иконы Божией Матери «Умиление», как пядница в соловецком Преображенском соборе (Дмитриева, Крушельницкая, Мильчик. 2003. С. 122-123). В клобуке Н. стоит в лике святителей Ростовских и Новгородских на створке серебряного складня (1598-1605) для Владимирской иконы Божией Матери XVII в. (из коллекции А. А. и М. А. Покровских, ЦМиАР).

Иконы Н. разнообразных изводов находились в новгородском Софийском соборе и известны по описям его убранства XVIII-XIX вв.: в алтаре рядом с горним местом находилось неск. икон небольшого размера: 2 иконы «по правую руку», одна - с единоличной его фигурой в венце и серебряном позолоченном окладе по полям и в среднике, с резными надписями, другая - с его же образом в молении, очевидно, Спасителю, т. к. в тексте упоминаются только 2 серебряных золоченых венца (Описи имущества. 1993. Вып. 2. С. 57).

Прославление Н. в различных землях Рус. Севера способствовало появлению посвященных ему престолов. В этих храмах находились и его иконы, ныне известные лишь по описям, как в деревянной церкви на Тихвинском посаде Большого Успенского Тихвина мон-ря, согласно Дозорной книге Обонежской пятины 1582/83 г. (Французова. 2002. С. 125)

Очевидно, что рекомендации из Послания архиеп. Пимена к свт. Макарию, лично проводившего церемонию обретения нового святого и все связанные с ним празднования, легли в основу прежде всего тех изображений Н., к-рые создавались мастерами новгородского архиерейского дома начиная со 2-й пол. XVI в. Они служили образами для раздачи в подарок или на память («в поминок»). В 1617 г. в казне митр. Исидора Новгородского упомянуты 37 икон-пядниц разного размера, из к-рых 10 - образы Н. До наст. времени сохранилось довольно много подобных икон, среди к-рых известно неск. изводов. В одном из них Н. предстоит перед Божией Матерью с Младенцем, напр. на иконе 3-й четв. XVI в. в серебряном басменном окладе (из Соловецкого мон-ря, ныне в ГММК), где Богоматерь, сидящая с Младенцем на обширном престоле, протягивает к нему Свою правую руку в жесте приятия; святой без головного убора, в богатых ризах - узорчатой красной фелони, синем подризнике, белом омофоре. У него безбородое худощавое лицо и короткие волосы, шапкой облегающие голову (Сохраненные святыни Соловецкого мон-ря: Кат. выст. М., 2003. Кат. 31. С. 110 (авт. опис. Р. И. Клевцова); Стерлигова. 2008. Кат. 306). Похожая икона, согласно Описям Соловецкого мон-ря 1570 и 1597 гг., указана в пядничном ряду Преображенского собора: Богоматерь на престоле, «посторонь Никита епископ» с венцами, в окладе с драгоценными камнями (Дмитриева, Крушельницкая, Мильчик. 2003. С. 59, 123). Не исключено, что на этих иконах была воспроизведена схема образа, находившегося в иконостасе придела во имя праведных Иоакима и Анны в новгородском соборе Св. Софии, у раки Н.; о такой иконе есть упоминания в Описях XVIII-XIX вв. (Описи имущества. 1993. Вып. 2. С. 82); согласно Описи 1833 г., она стояла в ногах у гробницы святителя (Описи имущества. 2003. С. 532). Подобные композиции могли быть дополнены фигурами др. святых, напр. на прориси с иконы XVII в., сохранившейся в ГРМ (в данном случае - фигурами 3 святых, очевидно личных покровителей). Святой изображен без головного убора, без бороды. Судя по пометке «Никитская», этот вариант раздаточной иконы новгородского архиерейского дома, известный еще со 2-й пол. XVI в., мог рассматриваться как особо почитаемый образ, названный по присутствию молящегося Н. перед троном Божией Матери (ГРМ. ПМ-1006; Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. № 181. С. 365, 632). В др. изводе Н. предстоит также перед тронным образом Божией Матери с Младенцем в паре со свт. Иоанном, архиеп. Новгородским, напр. на соловецкой иконе из пядничного ряда кремлевской Ризоположенской ц.; известна подобного же извода икона-пядница рубежа XVI и XVII вв. в серебряном окладе из частного собрания в Женеве (см.: Les icônes dans les collections suisses / Introd. M. Chatzidakis, V. Djurič, M. Lazovič. Berne, 1968. N 145), похожая икона названа в описи Соловецкого мон-ря 1570 г. (Дмитриева, Крушельницкая, Мильчик. 2003. C. 123). Та же пара святых может предстоять образу Божией Матери «Знамение»: Опись новгородского Софийского собора 1736 г. упоминает пелену, «на ней вышит образ Знамения Пресвятыя Богородицы в предстоянии Никита и Иоанн Новгородские золотом и серебром с подписью. Около вышито: «Владычице, приими молитву раб своих»» (Описи имущества. 1988. Вып. 1. С. 86). По мнению Петрова, эта пелена предназначалась для образа Богоматери «Знамение», а изображенные рядом Новгородские святители представлены как непосредственные ходатаи перед Богоматерью за молящихся им новгородцев (Петров. 2010. С. 75). К этому же варианту принадлежит пядница из числа раздаточных (XVIII в., НГОМЗ), где Н. стоит слева от небесного медальона с образом Божией Матери «Знамение» в фелони, омофоре, шапке с белой опушкой и с Евангелием на левой руке. Н. также может быть изображен в молении Спасителю один или в паре со свт. Иоанном, архиеп. Новгородским,- на иконе 2-й пол. XVI в. (ЦМиАР) святой облачен в фелонь и омофор; голова не покрыта, у него темные волосы средовека, некогда был безбородым, небольшая бородка была приписана позднее (Сорокатый. 2000. Кат. 44; Вера и Власть: Эпоха Ивана Грозного: Кат. выст. / Авт.-сост.: Т. Е. Самойлова. М., 2007. Кат. 82). У гробницы святого в новгородском Софийском соборе находилась низанная жемчугом панагия, на к-рой были изображены Н. и свт. Иоанн в молении Спасителю (Описи имущества. 2003. С. 531-532). Этот извод был повторен на поздних иконах, с той разницей, что в небесах представлена Богоматерь «Знамение» (XIX в., ГИМ). Судя по описям XVIII в., икона похожего извода была среди пядниц вокруг горнего места в алтаре новгородского собора Св. Софии, поскольку на ней были 4 венца «сканные с финифтью» (Описи имущества. 1993. Вып. 2. С. 59).

Видимо, с учреждением Патриаршества в России (1589) появляются изображения Н. в шапке как отражение в иконографии иерархического изменения статуса рус. святителей. Н. в круглой невысокой шапке с крестами и в омофоре, благословляющий обеими поднятыми руками (на левой держит кодекс), изображен в лицевом шитье на епитрахили, созданной, вероятно, в мастерской царицы Ирины Феодоровны Годуновой (ГММК; Маясова. 2004. Кат. 66. С. 225); на золотой дробнице с черневым портретом святого, в надписи на к-рой он поименован епископом (нач. XVII в., СПГИАХМЗ); на серебряной пластине с резной композицией, где Н. и свт. Иоанн, архиеп. Новгородский, молятся ангелу-хранителю - на обороте панагии из Софийского собора (2-я четв. XVII в., НГОМЗ; см.: Стерлигова. 2008. Кат. 156. С. 427). Как покровитель города, безбородый, с черными волосами, в шапке-митре он стоит с др. новгородскими святыми, святителями и прп. Варлаамом Хутынским на лицевой пелене, вложенной в новгородский Хутынский мон-рь Д. А. Строгановым (50-60-е гг. XVII в., мастерская А. И. Строгановой, ныне в НГОМЗ; см.: Силкин А. В. Строгановское лицевое шитье: Кат. М., 2002. Кат. 125. С. 322-323); на лицевом омофоре (сер. XVII в., НГОМЗ) с жемчужной обнизью он изображен без шапки, с кадилом в руках. Митра на голове Н. есть на местной иконе, написанной для новгородского собора Св. Софии при митр. Макарии II, после 1659 г. (о серебряном окладе иконы см.: Описи имущества. 1993. Вып. 2. С. 35; Стерлигова. 2008. Кат. 375. С. 571), к тому же образцу восходит облик Н. как молодого епископа, с длинными, разбросанными по плечам прядями волос, облаченного в саккос, а не в фелонь. В прорисях известно изображение Н. в святительской шапке, в молении Спасителю, сидящему на облаках и благословляющему (из собр. М. В. Тюлина; см.: Успенский В. И., Успенский М. И. 1899. Табл. 76; Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 2. С. 362; Т. 1. № 180. С. 363). Хотя прорись считается восходящей к иконе XVI в., наличие шапки на святом указывает на более позднее время, а десница, сложенная в двуперстном благословении и поднятая к Спасителю, характерна скорее для времени споров о перстосложении 2-й пол. XVII в. Со 2-й пол. XVII в. по заказу Новгородского архиерейского дома создаются драгоценные лицевые дробницы, аналогичные иконным изображениям местных святых как молитвенников; подобные дробницы использовались как для украшения иконных и книжных окладов, так и для отделки митрополичьих (владычных) шапок. Известен оклад Евангелия 1716 г., центральные изображения на к-ром окружают подобного типа дробницы, в т. ч. с образом Н. (XVII в., НГОМЗ). Сохраняются и схемы, разработанные в искусстве сер. XVI в., когда Н. изображается без шапки, напр. на палице из Софийского собора (XVII в., НГОМЗ), где Н. в паре с прп. Антонием Римлянином припадает к подножию престола Спасителя; его возраст подчеркнут лишь шитой линией усов, а связь с новгородским Софийским собором отражена в иконографии самого Спасителя: Он указывает перстом на страницу открытого Евангелия, как это было характерно для извода древней храмовой иконы, известной как «Спас царя Мануила» («Златая риза»).
В искусстве петровского времени, особенно в период Северной войны 1700-1721 гг. и расширения русского присутствия в Балтийском регионе, образ Н., как и всей новгородской святости, получил новое развитие. Его образ встречается в росписях ц. ап. Филиппа на Нутной ул. в Новгороде (нач. XVIII в., худож. А. М. Матвеев) в алтаре рядом с Вселенскими и Новгородскими святителями. В святительском облачении, шапке, фелони, он безбородый, с длинными прядями уходящих за спину волос, в молении представлен в росписях Троицкого собора Михаилова Клопского мон-ря (1-я четв. XVIII в.). Н. открывает 1-й ряд святых на иконе «Образ святых чудотворных икон, и святых новгородских чудотворцев, которые обретаются в великом Новеграде и во области Новгородской» письма иерея Г. Алексеева (1721, ГЭ). В клейме гравюры Г. П. Тепчегорского с лицевыми Святцами на апрель (1722, РГБ, см.: Ермакова М. Е., Хромов О. Р. Рус. гравюра. Кат. 33.8) он изображен под 30 апр. (рядом с ап. Иаковом Зеведеевым): безбородый, с пышными ниспадающими локонами, в митре-шапке на голове, в мантии, с омофором; благословляет правой рукой, левой прижимает епископский жезл греч. образца (с навершием в виде 2 змей).

Н. как святителя можно часто встретить в различных вариантах Собора Новгородских святых. Полуфигура Н. в составе чина святителей, вселенских и русских (Ростовских, Московских, Новгородских, Суздальских),- на подольнике лицевой стороны саккоса патриарха Никона (1653, ГММК; Маясова. 2004. Кат. 108), фигура в рост в составе Новгородских святителей - на подольнике лицевого саккоса митр. Лаврентия II Казанского (1666-1667, НМРТ). С короткими темными волосами как средовек Н. изображен на иконе избранных святых (преимущественно новгородских), молящихся избранным иконам (также восходящих к святыням и престолам Новгорода) из Богословской ц. с. Слотина (близ Сергиева Посада), написанной мастером кон. XVII в., знакомым с творчеством иконописцев Московской Оружейной палаты (СПГИАХМЗ, см.: Иконы Сергиево-Посадского музея-заповедника: Новые поступления и открытия реставрации: Альб.-кат. Серг. П., 1996. Кат. 26. С. 17-18). С ярко выраженными чертами старческого облика, но также без бороды и в святительских облачениях, фелони и шапке с белой опушкой, он изображен в 1-м ряду, по правую руку от свт. Николая Чудотворца, среди святых, молящихся образу Божией Матери «Знамение» и Деисусу на иконе из собр. Н. П. Кондакова (кон. XVII - нач. XVIII в., ГРМ, см.: «Пречистому образу Твоему поклоняемся...»: Образы Богоматери в произведениях из собр. Рус. музея. СПб., 1995. С. 220; Св. Николай Мирликийский в произведениях XII-XIX вв. из собр. Рус. музея. СПб., 2006. Кат. 60. С. 158-159); не исключено, что при составлении подобных композиционных программ учитывался календарный порядок: почитание перенесения мощей Н. (11 мая) соседствовало с днем перенесения мощей свт. Николая Чудотворца в Бари. В отдельном медальоне вместе с др. новгородскими святыми он возносит молитвы на иконе с образом Божией Матери «Знамение» и топографически верным видом Новгорода (2-я пол. XVIII в., НГОМЗ). Возглавляет 1-й ряд новгородских святителей (на правой стороне) на иконе «Новгородские чудотворцы, в молении образу Софии Премудрости Божией» (вариант Собора Новгородских святых); Н. в шапке, фелони, омофоре, обеими руками держит, почти прижимая к груди, Евангелие, из-за отсутствия бороды и с прядями волос по плечам выглядит моложаво: прорись с иконы XVIII в. из колл. А. М. Постникова (Успенский В. И., Успенский М. И. 1899. Табл. 69; Маркелов. Т. 1. № 198. С. 399; Т. 2. С. 179), икона кон. XIX - нач. XX в. (НГОМЗ).

Фигура Н. включалась также в состав композиции «Собор всех святых в земле русской просиявших» («Образ всей России чудотворцев»), разработанной на основе текста «Службы всем российским чудотворцам» (1768) и повторявшейся неоднократно во 2-й пол. XVIII-XIX в. прежде всего у старообрядцев-беспоповцев. Святые обращены в молении Этимасии, образу Софии Премудрости Божией, и Св. Троице: Н. в шапке, саккосе и омофоре, его фигура опознается по безбородому лику и длинным прядям волос, первый слева во 2-м ряду - иконы 2-й пол. XIX в. в ГТГ, Музее икон в Рекклингхаузене; икона 1814 г. мастера П. Тимофеева из выговской Зеленковской моленной (ныне в ГРМ; см.: Образы и символы старой веры. 2008. Кат. 70. С. 82-84); на иконе 2-й пол. XVIII в. (МИИРК) волосы у святого короткие, лик моложавый, в руках - Евангелие в окладе и с красными обрезом, на шапке видны украшения-«городки». На иконах схожего извода с образами всех рус. святых Киевской земли, включая святых Киево-Печерского мон-ря, где ряды фигур размещены под сидящей на облачном престоле Новозаветной Троицей (Сопрестолие), Н. может быть размещен с краю, напр. на иконе нач. XIX в. (НКПИКЗ; см.: Schätze aus dem Höhlenkloster in Kiev: Eine Ausstellung im Bischöflichen Dom-und Diözesanmuseum. Trier, 1995. Kat. 9. S. 42). В клейме иконы «Собор русских святителей» (2-я пол. XIX в., собор во имя равноап. кн. Владимира в С.-Петербурге) Н. изображен вместе со свт. Германом, еп. Новгородским, он облачен в фелонь, малиновый подризник, с палицей на боку, с омофором «золотой парчи», в шапке с белой меховой опушкой, с Евангелием на левой руке; безбородый, волосы светлые (седые).
В Соборе Киево-Печерских святых Н. пишут в монашеском облачении - в мантии и куколе (клобуке) на голове, в ряду др. подвижников, где он опознается по местоположению и по имени Никита (др. святого с таким именем в Соборе Киево-Печерских святых нет), иногда с эпитетом «Затворник» (напр., на гравюре киевского мастера В. Белецкого 1756 г., на расцвеченной гравюре 1-й пол. XVIII в., ГЛМ; на иконах: 2-й пол. XVIII в. из Киево-Печерской лавры (НКПИКЗ), посл. трети XVIII в. (1771 (?), ИркОХМ), 1-й трети XIX в. (КБМЗ), сер. XIX в. (Троицкий собор Успенского жен. мон-ря в Александрове).
К иллюстрациям деяний и чудес, связанных с именем Н. уже как епископа, относятся гравюры, сопровождающие печатные тексты Киево-Печерского Патерика, напр. работы мон. Илии 1656 г. в книге «Патерик, или Отечник, Печерский» (К., 1661. Л. 154 об. (РГБ)). Гравюра разделена на 2 части, в верхней представлен святой на фоне ландшафта. Он облачен в фелонь, омофор, без головного убора, так что видно гуменцо на главе, благословляет высоко поднятой правой рукой, на отведенной в сторону левой руке держит Евангелие. В условном пейзаже все же можно увидеть намек на гористую местность, характерную для киевского мон-ря, слева - отверстая пещера, в устье к-рой дана сцена искушения Н. бесом, к-рая связана с текстом Жития о пребывании Н. в затворе. В подножии этого «портрета» размещены еще 2 сцены с чудесами Н. уже как святителя, когда он в одном случае «дождь с небесе сведе» - святой в простой мантии поднимает руки навстречу водным струям, стоя на фоне пейзажа, за его спиной дерево, впереди горы, дома; в др. «клейме» чудо спасения города от пожара («жар великий места молитвою угаси») показано в городском ландшафте - святитель в фелони и омофоре, опускаясь на колени, широко разводя руки и подняв высоко голову, молится перед горящим городом. В др. примере подобного печатного Патерика на гравюре Л. Тарасевича (Патерик, или Отечник, Печерский. К., 1702. Дек. Л. 152 об. (РГБ)), под влиянием уже европ. барочного искусства появляются новые детали, в т. ч. идущие вразрез с традицией: святой изображен как архиерей нового, синодального, времени в шапке-митре, у него - длинная клиновидная борода и спадающие на плечи волосы. Пейзаж имеет более натуральный характер (судя по островерхим башням, повторяет городской вид работы мастера из Сев. Европы), воспроизводит реку и плавающие по ней лодки; позади правой руки святого с Евангелием присутствует пещера, в устье к-рой бес под видом ангела указывает затворнику на ложный «светоч». В нижних клеймах надписи перепутаны местами, так что 1-м показано чудо о пожаре, 2-м - о дожде. Мастер воспроизводит более узнаваемо архитектуру православного города, в сердце к-рого на коленях молится об «утишении» огня святой, так же в полном архиерейском облачении; или на окраине к-рого он, как и на гравюре мон. Илии, в «простой мантии» возносит молитву навстречу покрывающей все темнотой дождевой туче.