КОНСТАНТИН, МИХАИЛ И ФЕОДОР

(† кон. XII в.?, Муром), блгв. князья Муромские (пам. 21 мая, 10 июня - в Соборе Рязанских святых, 23 июня - в Соборе Владимирских святых).

Источники

Биографических сведений или упоминаний о К., М. и Ф. до 1547 г. нет не только в памятниках обл. летописания, но и в крупных общерусских сводах, созданных в 1-й пол. XVI в. (прежде всего таких, как Русский Хронограф, Никоновская и Воскресенская летописи). По наблюдениям М. Б. Плюхановой, «в предшествующем летописании о князе Константине, правившем в Муроме, ничего не сообщалось. Предполагается, что до канонизации существовало местное муромское почитание этого святого, но определенных доказательств этому нет» (Плюханова. 1995. С. 133). Лишь в 1547 г. русский агиограф Ермолай (в иночестве Еразм) по поручению царя и вел. кн. Московского Иоанна IV Васильевича Грозного и митр. Московского свт. Макария получил задание написать жития канонизированных на Соборе Муромских святых. Одним из 3 сочиненных им в кон. 40-х - нач. 50-х гг. XVI в. произведений, как полагают нек-рые исследователи, было Житие Константина и его сыновей. При его создании Ермолай (Еразм) смешал хронологические рамки и включил в свое повествование Повесть о Рязанском и Муромском еп. Василии, жившем в XIV в., а также летописные записи из Воскресенской летописи о муромском блгв. кн. Георгии (Юрии) Ярославиче. В 1554 г. неудовлетворенный работой агиографа свт. Макарий поручил создание Жития Константина, Михаила и Феодора др. писателю, который тем не менее в работе над текстом опирался на черновые материалы Жития, написанного Ермолаем (Еразмом). В Похвальном слове муромским князьям также есть черты, свидетельствующие о работе над ним Ермолая (Еразма).

Очевидно, во 2-й пол. 50-х - сер. 60-х гг. XVI в. окончательный текст Жития муромских князей еще не существовал. По крайней мере К., М. и Ф. не были включены в генеалогию муромских князей, сохранившуюся в составе частных редакций и списков 2-й пол. XVI - нач. XVII в. Государева родословца 1555 г., текст их Жития не был включен в «Книгу степенную» царского родословия.

По-видимому, краткая запись о К., М. и Ф. была составлена в сер. XVI в. уроженцем Мурома или лицом, тесно связанным с ним. Согласно этому источнику, К. вместе с детьми прибыл в город из Киева. В Муроме он «неверные люди в веру привел» и основал здесь Благовещенскую ц., к-рую перед походом на Казань посетил Иоанн IV. По мнению Р. П. Дмитриевой, краткая запись была составлена в 50-х гг. XVI в. Ее текст сохранился в сборнике XVII в. (РГБ ОР. Ф. 92. Собр. С. О. Долгова. № 53. Л. 355-356 об.). Исследовательница считает, что «толчком к почитанию этих муромских князей и составлению Ж[ития] скорее всего послужило обнаружение большой каменной плиты с перечислением их имен» (Дмитриева. 1988). Однако на Руси до посл. четв. XV в. не было традиции подписывать надгробные плиты: первая датированная плита относится к 1480 г.

Житие муромских князей известно по 3 редакциям - Средней, Сокращенной и Пространной (Плюханова. 1995. С. 151). Оно отразилось также в Похвальном слове Константину, Михаилу и Феодору, которое Дмитриева называла отдельной редакцией Жития (Дмитриева. 1988). Три указанные редакции имеют широкую датировку (2-я пол. XVI - XVII в.). Предполагается, что древнейшей из них является Средняя редакция, составленная во 2-й пол. XVI в. Ее автор не имел достоверных биографических сведений о св. муромских князьях, агиограф знал только предание о них, сохранявшееся в Благовещенской ц. Этих сведений было недостаточно, поэтому автор Средней редакции привлек для создания Жития источники, подходившие тематически. Установлено, что ими были «летописный рассказ о Крещении Руси, Память и похвала князю Владимиру, проложные Жития Владимира и Ольги, проложное Житие Леонтия Ростовского, Сказание о Борисе и Глебе» (Там же. С. 286-287). Вопрос об авторстве Жития муромских князей остается открытым.

Биография

Согласно Житию, К. попросил отца, черниговского кн. Святослава, дать ему в удел Муром, население которого еще не было просвещено христ. верой. Вначале к язычникам от имени К. отправился юный кн. М., но они убили его. Тогда К. осадил город и принудил муромлян признать его князем. Однако они по-прежнему отказывались принять христианство. Во время восстания горожан, собравшихся убить К., он вышел к ним с Муромской иконой Божией Матери («Одигитрия»). Мятеж утих, и муромляне со временем согласились принять новую веру и были крещены в р. Оке. Деятельным помощником К. выступал его сын Ф., умерший впосл. раньше отца. По распоряжению К. на месте гибели М. построили ц. в честь Благовещения Пресв. Богородицы, в к-рой и был после похоронен К. рядом с сыновьями.

В церковной и научно-популярной историографии К., как правило, ошибочно отождествляется с черниговским, муромским и тмутараканским кн. Ярославом (Панкратием) Святославичем (Барсуков. Источники агиографии. Стб. 312; Леонид (Кавелин). Св. Русь. № 692. С. 178; ср.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 288. Примеч. 2), младшим сыном блгв. вел. кн. Киевского и Черниговского Святослава (Николая) Ярославича и кнг. Оды Штаденской. События, связанные с крещением населения Мурома, поэтому также относятся к 1127-1129, 1192 или 1223 гг. (Грабарь И. Э. О древнерус. искусстве. М., 1966. С. 108, 240, 241; Дмитриева. 1988. С. 286).

Однако, поскольку уже к 1096 г. существовал муромский в честь Преображения Господня муж. мон-рь (ПСРЛ. Т. 1. Вып. 1. Стб. 237), крещение населения в Муроме, о к-ром говорится в Житии Муромских святых, имело место ранее, между 988 и 1096 гг. Единственным из русских князей, в данный период носившим имя Константин, был один из сыновей равноап. вел. кн. Киевского Владимира (Василия) Святославича. Речь идет о соправителе на Руси в 1026-1036 гг. блгв. вел. кн. Киевского Ярослава (Георгия) Владимировича черниговском и тмутараканском кн. Мстиславе (Константине) Владимировиче († 1036), к-рого вместе с женой Анастасией («Настасьей») со 2-й пол. XI в. поминали в синодике ц. Введения Пресв. Богородицы Киево-Печерского монастыря, а затем и других обителей (Кузьмук О. С. Поменник Введенськоï церкви в Ближнiх печерах Києво-Печерськоï лаври // Лаврський альманах. К., 2007. Вип. 18. Спецвип. 7. С. 17; Зотов Р. М. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. С. 24, 32-33, 177, 239, 250). У этой четы известен всего один сын - кн. Евстафий Мстиславич († 1033), умерший, как и М., при жизни своего отца. Поскольку Мстислав и, очевидно, его сын были похоронены в недостроенном каменном Спасском соборе в Чернигове (ПСРЛ. Т. 1. Вып. 1. Стб. 150), ктитором к-рого был старший из князей, то представляется неслучайным тот факт, что в находившемся в их владении г. Муроме до 1096 г. были возведены одноименный собор и монастырь. Поскольку блгв. князья были похоронены в Муроме, то очевидно, что они жили в домонг. время, когда этот город был центром самостоятельного княжения. В наибольшей степени Муром и Киев были связаны при правителях столицы Руси из представителей черниговской династии Ольговичей, старших родственников потомков кн. Ярослава (Панкратия) Святославича. Следует отметить как необычный тот факт, что К., М. и Ф. были похоронены в Благовещенской ц., а не в Спасо-Преображенском мон-ре, в котором в домонгольское время находили упокоение правители Мурома (ПСРЛ. Т. 1. Вып. 1. Стб. 237; Т. 30. С. 80; Присёлков М. Д. Троицкая летопись. СПб., 20022. С. 182). Кроме того, в сер. XIV в., до княжения блгв. кн. Георгия (Юрия) Ярославича муромских князей хоронили в Борисоглебском мон-ре на р. Ушне (Присёлков М. Д. Троицкая летопись. 2002. С. 367; ПСРЛ. Т. 18. С. 95).

По-видимому, в местном предании о К. могли переплестись биографии нескольких представителей династии, достоверность известий о к-рых была сильно ослаблена их лит. обработкой при создании Жития. Обращает на себя внимание тот факт, что в краткой записке о блгв. князьях и службе, посвященной К., М. и Ф., нет никаких сведений о гибели М. от рук муромлян-язычников (Плюханова. 1995. С. 153). Кроме того, в синодиках по крайней мере XVI в. М. не фигурирует как мученик.

Почитание

К., М. и Ф. были канонизированы на Московском Соборе 1547 г. Московский митр. св. Макарий в окружной грамоте в города Вологду и Белоозеро от 26 февр. 1547 г. постановил: «Пети и праздновати в Муроме маия в 21 день новым чудотворцем - благоверным князем Константину и чадом его Михаилу и Феодору Муромским» (ААЭ. Т. 1. № 213. Стб. 203). Но К. и его дети были включены в синодики не везде. Напр., имен новых Муромских чудотворцев нет в Вологодском соборном синодике, сохранившемся в списке 80-х гг. XVI в. (ср.: РНБ. Погод. № 1595. Л. 156-170 об.). В Новгороде, согласно пергаменному синодику Софийского собора, со 2-й пол. XVI в. поминали К., М. и Ф. 21 мая, при этом только К. указан как благоверный князь (РНБ ОР. F.п.IV.1.1. Л. 6 об.- 7). Не позднее 50-х гг. XVI в. К. без упоминания сыновей включили в статью «Рязанские» и поминали в царском синодике (РГАДА. Ф. 375. Ист. сочинения. № 89. Л. 2 об.; Кузьмин А. В. Князья Можайска и судьба их владений в XIII-XIV вв.: Из истории Смоленской земли // ДРВМ. 2004. № 4(18). С. 122), один из списков к-рого по приказу Иоанна IV переписали и отправили для богослужения на Афон (Каштанов С. М. Царский синодик 50-х гг. XVI в. // Ист. генеалогия. Екатеринбург, 1993. Вып. 2. С. 44-67; Россия и греческий мир в XVI в. / Подгот. к публ.: С. М. Каштанов, Л. В. Столярова, Б. Л. Фонкич. М., 2004. Т. 1. Прил. II. С. 388-430).

В чиновнике новгородского Софийского собора XVII в. отмечалось, что «Муромских служба в 19 день» (мая), «в сий день вечерню и утреню и литоргию поют благоверному князю Константину и чадом его Михайлу и Феодору, Муромским чюдотворцом, по уставу» (Голубцов. Чиновник. С. 116-117). В «Сказании действенных чинов» Успенского собора Московского Кремля, составленном в 1622 г., было записано, что в день памяти Муромских чудотворцев (22 мая) «вечер и утро благовест в лебед, трезвон средней, а поют по уставу с полиелеосом» (Он же. Чиновники московские. С. 54). День памяти К., М. и Ф. 21 мая, очевидно, был выбран на том основании, что он совпадал с днем памяти равноап. имп. Константина I Великого и его матери равноап. имп. Елены (Плюханова. 1995. С. 152-153).

В связи с канонизацией муромских князей была начата работа над созданием им службы и их Жития. По-видимому, в сер. XVI в. Михаил («господин Михаил мних»), монах владимирского в честь Рождества Пресв. Богородицы муж. мон-ря, написал службу св. муромским князьям (Ключевский. Древнерусские жития. С. 286-287; ср.: Дмитриева. 1979. С. 80; Она же. 1988).

В 1552 г. царь Иоанн IV молился во время похода на Казань в ц. Благовещения Пресв. Богородицы на посаде Ст. Городища. Здесь он, согласно Житию муромских князей посл. трети XVI в., дал торжественный обет, что в случае успешного завершения военного похода построит на месте упокоения К., М. и Ф. вместо деревянного каменный храм. В начале строительства были обретены мощи К., М. и Ф. Они оказались целыми и нетленными, были помещены вместе в одну раку и позднее стали почивать в муромском в честь Благовещения Пресв. Богородицы муж. мон-ре. Его новый храм, в к-ром был создан придел, посвященный К., М. и Ф., был торжественно освящен при Рязанском и Муромском еп. Гурии Лужецком (1554-1562).

Первая жалованная грамота от имени Иоанна IV была дана в муромский Благовещенский мон-рь в 1557/58 г. (известна лишь по позднейшему упоминанию). Ранее исследователи ошибочно датировали грамоту 1553 г., связывая ее создание со взятием Казани в 1552 г. В кон. XVI - нач. XVII в., по наблюдениям А. В. Маштафарова, подтверждения «о даче в монастырь денежной и хлебной руги из муромских таможенных доходов» получала именно грамота 1557/58 г. (Маштафаров. 2000. С. 45). По-видимому, грамота 1557/58 г. и была той самой царской уставной грамотой с красной печатью, о к-рой позднее вспоминали в разных редакциях Жития Константина, Михаила и Феодора.

8 февр. 1566 г. в выписи из писцового описания г. Мурома упоминается Благовещенская ц., а не мон-рь, причем без к.-л. привязки к К., М. и Ф. (Кучкин В. А. Мат-лы для истории рус. города XVI в.: (Выпись из писцовых книг г. Мурома 1566 г. и муромская сотная 1573/74 г.) // АЕ за 1967 г. М., 1969. С. 298). Это авторитетное свидетельство источника показывает недостоверность утверждения Жития о том, что гробницу блгв. князей Иоанну IV перед походом якобы указал инок Герасим. Во-первых, в 1552 г. Благовещенский мон-рь еще не возник, а, во-вторых, по Житию, мощи К., М. и Ф. были обретены лишь при строительстве каменного собора. Об этом есть упоминания в актах кон. XVI - 1-й пол. XVII в. В отличие от писцовой книги 1566 г. они всегда отмечают монастырь «Благовещения Пречистые Богородицы, что в Муроме на посаде с старого городища, где лежат Муромские чюдотворцы князь Констянтин и чада его Михайло и князь Федор» (Маштафаров. 2000. № 29. С. 78; № 30. С. 79; № 31. С. 81; ААЭ. Т. 3. № 103. Стб. 141-142). При этом наиболее ранний из известных вкладов в Благовещенский монастырь от частных лиц относится лишь к 1576/77 г. (Маштафаров. 2000. № 29. С. 78).

В кон. XVI в. появилось несколько списков Муромской иконы Божией Матери, к-рую, по Житию, в Муром принес К. Между тем древнейший список иконы Божией Матери «Одигитрия» нач. XV в. происходит не из Благовещенского, а из собора Рождества Пресв. Богородицы в Муроме и, возможно, является произведением «греческого мастера» (видимо, был написан «в Москве в начале XV в.»). Перед походом на Казань Иоанн IV молился не только в Благовещенском, но и в др. соборах Мурома. Поэтому царь решил также вложить в Рождественский собор икону «Одигитрия», упоминаемую в описи Мурома 1637 г., и дать денег на постройку каменного храма (Гусева Э. К. Об иконе Богоматери Одигитрии нач. XV в. из Рождественского собора в Муроме // Уваровские чт.- II (Муром, 21-23 апр. 1993 г.). М., 1994. С. 127-132).

В Муроме в связи с почитанием К., М. и Ф. местно также стала отмечаться память блгв. кнг. Ирины, жены К., матери М. и Ф. В 1564-1565 гг. на сев.-вост. столпе (зап. грань, 3-й ярус) в росписи Архангельского собора Московского Кремля появилось изображение К., которого Иоанн IV рассматривал как одного из своих св. покровителей (Сизов Е. С. Датировка росписи Архангельского собора Московского Кремля и историч. основа некоторых ее сюжетов // ДРИ. [Вып.:] XVII в. М., 1964. С. 160-174; Он же. Рус. ист. деятели в росписях Архангельского собора и памятники письменности XVI в. // ТОДРЛ. 1966. Т. 22. С. 275-276; Самойлова. 2004). Цикл ранних икон из Благовещенского собора Мурома, связанных с темой крещения его жителей К., не сохранился (Сухова. 2009. С. 347).

В кон. XVI - нач. XVII в. Благовещенский мон-рь, где находились мощи блгв. князей К., М. и Ф., пользовался материальной поддержкой царей Феодора Иоанновича и его шурина Бориса Годунова, хотя они в отличие от Иоанна Грозного на богомолье в Муром не приезжали. В Смутное время Благовещенский мон-рь подвергся разграблению. В 1616 г. город захватили отряды А. Ю. Лисовского; были убиты или уведены в плен мн. монахи, утрачены ранние вклады богомольцев, расхищено церковное имущество, сожжены кельи, однако мощи св. князей не пострадали.

10 апр. 1619 г. царь Михаил Феодорович выдал жалованную грамоту благовещенскому игум. Сергию. «Дом Благовещенья Пречистыя Богородицы и Муромских чудотворцов благоверного князя Костянтина и чад его князя Михайла и князя Феодора» получил право взять в безоброчное владение озера на Клинском лугу в Муромском у., чтобы на доходы с них отремонтировать все здания обители (грамота подтверждалась 30 июня 1623 и 20 июля 1647 - ААЭ. Т. 3. № 103. Стб. 141-142).

Во 2-й пол. XVII - нач. XVIII в. почитание К., М. и Ф. стало более известным в связи с русско-польск. войной 1654-1667 гг., крещением Мордовской земли и широким распространением муромских рукописных сборников, в состав которых входило Житие Константина, Михаила и Феодора, а также благодаря созданию крупных иконографических памятников, посвященных Муромским чудотворцам.

Церковное почитание К., М. и Ф. продолжалось и в советское время, т. к. Благовещенский собор оставался единственным действующим храмом Мурома. Мощи К., М. и Ф. были вскрыты в 20-х гг. XX в. и перемещены в Муромский краеведческий музей.

В 1982 г. канонизация К., М. и Ф. была подтверждена включением их имен в Собор Владимирских святых, празднование к-рому установлено по благословению патриарха Московского и всея Руси Пимена и Владимирского и Суздальского архиеп. Серапиона (Фадеева) в день празднования Владимирской иконы Божией Матери.

Иконография

Согласно Житию, самым первым образом К. с сыновьями М. и Ф. была икона, принесенная из Пскова Петром Псковитином, к-рая стояла над св. мощами чудотворцев. По версии Н. И. Серебрянского, икона была написана задолго до офиц. канонизации святых и увезена в Псков до 1510 г., когда этот город был присоединен к Москве. Петр знал, кто увез икону, и отправился на свою родину за муромской святыней (Серебрянский Н. И. Древнерус. княжеские жития. М., 1915. С. 246-247). В наст. время в Благовещенском мон-ре Мурома в качестве иконы псковского происхождения почитается образ святых, стоящий рядом с их ракой (Епанчин А. А. Забытые святые и святыни Мурома // Первый Муромский сб. Муром, 1993. С. 85). Это произведение относится к кон. XVII в. и не может отождествляться с древней святыней, принесенной Петром, или с даром царя Иоанна Грозного.

Ранние памятники с образом К. относились к эпохе царя Иоанна Грозного. Согласно Житию, после обретения мощей К. с чадами в 1553 г. царь возвел над ними каменный храм вместо деревянного. Он также сделал в него вклады: «…и прислал государь царь в Муром в храм Благовещения Пресвятыя Богородицы: образ, книги, ризы и колокола, и на святыя мощи покровы, и всю оутварь церковную» (Житие Константина Муромского с чадами в рукописном сб. 1-й пол. XIX в.- МИХМ. Инв. № М-2325. Л. 112; Сухова. 2006. Прил. С. 256). Среди икон, очевидно, был и храмовый образ придела, освященного по велению государя во имя новоявленных Муромских чудотворцев К., М. и Ф.; возможно, их изображения были на одном из дарованных царем покровов. Эти произведения, созданные, вероятно, не ранее сер. XVI в., упомянуты и в документах 1-й трети XVII в., к-рые свидетельствуют о том, что в Благовещенском монастыре действительно хранились «царские дары», утраченные после польск. разорения 1616 г. (Грамота царя Михаила Федоровича 1619 г. о даче рыбных озер на устройство Благовещенского монастыря в Муроме после литовского разорения // Ежег. Владимирского губ. стат. комитета. Владимир, 1878. Т. 2. С. 194; Писцовая книга г. Мурома 1637 г. [1636] // Тихонравов К. Владимирский сб.: Материалы для статистики, этнографии, истории и археологии Владимирской губ. М., 1857. С. 156).

В Архангельском соборе Московского Кремля - усыпальнице рус. князей в роспись 1564-1565 гг. был включен и образ муромского князя. В стенописи 1652-1666 гг., исполненной по первоначальной программе, фигура К. помещена в 3-м ярусе на зап. грани сев.-вост. столба (Самойлова Т. Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Моск. Кремля: Иконогр. программа XVI в. М., 2004. С. 176, 190, 197, 209). Он показан почти прямолично (с небольшим поворотом фигуры вправо), правая рука перед грудью, левая, с раскрытой ладонью, приподнята. К. изображен старцем с длинной, зауженной книзу бородой и кудрявыми волосами с сединой, у него красновато-коричневое одеяние, поверх к-рого накинута княжеская шуба-ферезея из узорной ткани голубоватого цвета. На голове - княжеская шапка округлой формы красноватого оттенка с меховой опушкой. Образ К. вводился и в др. генеалогические художественные программы с изображениями рус. государей, напр. в роспись 1689 г. галереи Преображенского собора Новоспасского мон-ря в Москве (С[негирёв] И. [М.] Родословное древо государей российских, изображенное на своде паперти соборной церкви Новоспасского ставропигиального мон-ря. М., 1837. С. IV).

Отдельные образы К., М. и Ф. встречаются редко. Сохранившиеся памятники свидетельствуют о том, что сложилась традиция писать К. вместе с его сыновьями, подобно тому как их тела покоятся в общей раке в муромском Благовещенском монастыре. Образцом для формирования извода послужили, очевидно, совместные изображения равноап. вел. кн. Владимира и благоверных князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, известные с кон. XIV в. (см. статьи Борис и Глеб, Владимир (Василий) Святославич - ПЭ. Т. 6. С. 44-60; Т. 8. С. 690-718). Разница в деталях незначительна, за исключением того, что равноап. вел. кн. Владимир, как правило, показан в царском городчатом венце, а на голове К.- княжеская шапка; оба муромских княжича безбородые в отличие от блгв. кн. Бориса, традиционно изображавшегося средовеком с небольшой бородой. Это уподобление отразилось и в каноне Муромским святым (ирмос 7-й песни): «Яко новая ветвь корене богонасажденна, князь Константин, новый Владимир явися: якоже бо он израсти две отрасли, Романа и Давида: сей же Михаила и Феодора» (МИХМ. Инв. № М-2325. Л. 78 об.- 79; Сухова. 2006. Прил. С. 243). Иконография Муромских чудотворцев близка и к совместным изображениям ярославских блгв. князей Феодора Ростиславича Чёрного и его сыновей Давида и Константина, но в отличие от К. св. Феодора представляли в монашеском одеянии, а св. Давида - иногда с небольшой бородой. Иконография ярославских князей, по-видимому, сложилась раньше, при этом в ряде памятников наблюдается соотнесение образов Ярославских и Муромских чудотворцев (отцов с сыновьями), воплощавших идеал рус. блгв. князя как основателя династии и защитника отечества. Так, в росписях ярославской ц. Рождества Христова на Волге (1682-1683), Успенского собора Троице-Сергиевой лавры (1684, артель Д. Г. Плеханова) и Софийского собора Вологды (1686-1688, артель Плеханова) на соседних столбах или на одном столбе представлены обе княжеские «триады».

Древние иконы К. с сыновьями, зафиксированные в писцовых книгах Мурома 1623/24, 1636/37 гг., не сохранились (РНБ. Тит. № 3645. Л. 56 об., 57 об.; Сотная с писцовых книг г. Мурома 1623/24 г. / Сост.: В. Я. Чернышев. Владимир, 2010. С. 49. (Памятники истории Мурома; 1)). Одна находилась в приделе Муромских чудотворцев Благовещенского собора: «Образ местный Благовернаго Князя Константина и чад ево Михаила и Феодора обложен серебром басменным позолочен, девять цат и венцы сканные, да восемь копеек позолочены, а перед образом свеча поставная невелика»; другая - непосредственно над мощами святых: «Да над ракою образ Муромских чудотворцев Благовернаго Князя Константина и чад ево Михаила и Феодора обложен серебром басменным позолочен венцы серебряны позолочены басменные же» (Писцовая книга г. Мурома 1637 г. // Тихонравов К. Владимирский сб. 1857. С. 156). Первая была описана в нач. XX в. с указанием размера - «вышиною 1 арш. и 31/2 вер., шириною 13 вер. (86,5×57,2 см.- О. С.), писанная на липовой дске, в сребро-позлащенной ризе, по темно-коричневому полю» (Монастыри, соборы и приходские церкви Владимирской епархии, построенные до нач. XIX ст. / Под ред. прот. В. В. Косаткина. Владимир, 1906. Ч. 1: Монастыри. С. 54).

В ранних иконописных подлинниках под 21 мая отмечено, что у К. «брада аки князя Владимера, платье княжеско, чада его млады, ризы княжески» (посл. четв. XVII в.- ИРЛИ (ПД). Бобк. № 4. Л. 113). Позднее описания стали более подробными: «Констянтин надсед, кудряв, брада аки Владимира князя, на главе шапка, шуба багрова, розмахи куньи, правая рука молебна, в другой меч в ножнах, а чада млады, в шапках же и в шубах княженецких, в руках кресты, а другия молебны» (РНБ. Погод. № 1931. Л. 158). Появилось сравнение К. со сщмч. Власием Севастийским: «Константин, подобием надсед, власы кудряв, брада аки Власиева поуже, на концы раздвоилась, на главе шапка красная и ризы на нем княжския. Михаил и Феодор, оба млади, одеяние на них шубы княжския…» (Филимонов. Иконописный подлинник. С. 350; см. также: БАН. Строг. № 66. Л. 108 об.; ИРЛИ (ПД). Перетц. № 524. Л. 163; Большаков. Подлинник иконописный. С. 100). Встречается другой вариант описания облика М. без указания дня памяти: «Рус, аки Борис князь и в шубе княжеской, в руках крест» (20-е гг. XIX в.- РНБ. Погод. № 1931. Л. 213 об.). Руководство для иконописцев 1910 г., составленное В. Д. Фартусовым, отражает академическую традицию изображения св. князей. К. «преклонных лет, волосы кудрявы, борода большая, но узковатая; одежда: княжеский кафтан, шаровары, запрятанные в сапоги, на плечах шуба. В руках можно писать хартию, по житию: «Града Мурома люди поганыя обрати в православную веру, и всех крести во имя Отца и Сына и Святаго Духа, и много благодарив о сем Бога, и многия святыя церкви воздвиже»». М. «молод, но не юн», Ф. «молод», у обоих «одежды такия же», как у К. (Фартусов. Руководство к писанию икон. С. 289-290).

Наиболее ранним известным изображением 3 муромских св. князей является шитый надгробный покров, вложенный в 1661 г. в Благовещенский мон-рь Мурома окольничим кн. А. Ф. Литвиновым-Мосальским, о чем свидетельствует вышитый внизу текст: «Лета 7169го (1661.- О. С.) год приложил сии покров блговерному кнзю Константину и чадом ево Михаилу и Феодору Муромским чудотворцам окольничей кнзь Андрей Федарович Литвинов Масальскои» (180×100 см, МИХМ). Очевидно, покров был шит женой вкладчика схим. Домникой в одном из муромских монастырей (Сухова О. А. Шитый покров муромских князей // ПКНО, 1990. М., 1992. С. 389-402; Она же. 1995. С. 84-86). Муромские князья изображены в соответствии с предписаниями подлинников: они в княжеских одеждах и шапках с остроконечным верхом, на плечи накинуты шубы с длинными рукавами. В центре - прямоличный образ К. с 8-конечным крестом в правой руке и мечом в левой; княжичи в молении стоят вполоборота к отцу, они немного ниже его ростом. Вверху в сегменте неба - Св. Троица Ветхозаветная в сокращенном изводе. Покров шит шелковыми нитями, пряденым золотом и серебром, мелким речным жемчугом по малиновой камке с мелким травным орнаментом. Редкая иконография «тройного» муромского покрова с изображением молитвенного предстояния «триады» блгв. князей Св. Троице является отображением тропаря им, шитый текст к-рого начинается на верхнем поле каймы (на нижнем - текст кондака).

Тема троичности и Св. Троицы имела особое значение для почитания Муромских чудотворцев. Она воплотилась в иконографии последующих памятников, являясь отражением посвященных блгв. князьям богослужебных текстов. В них говорится о нераздельности почитания князей, «равночисленных» Живоначальной Троице и возлюбивших Ее: «О великое и несказанное таинство, еже нам открыся на похваление, во всех странах: аще бо Господь явися един светильник, мы же свыше обретохом, триех вкупе сияющих яко солнце, и чудеса точаща день и нощь»; «Приидите целомудрия рачители, чесную троицу почтим, Михаила и Феодора, с Константином вкупе: Святую Троицу возлюбившия, чистым сердцем, и душею совершенною»; «Ясныя звезды, на тверди небесней водрузившеся, Троицы равночисленнии князь Константин с чады, землю чудесы нелестно просвещают» (стихиры, ирмос 3-й песни канона по ркп. МИХМ. Инв. № М-2325. Л. 68, 74 об., 78 об.; Сухова. 2006. Прил. С. 239, 241, 243).

Вариант иконографии К. с сыновьями на покрове 1661 г. отчасти близок к минейному типу. Муромские князья были изображены на минейной иконе на май, входившей в состав лицевых святцев XVII в., приписывавшихся мастеру П. И. Чирину (принадлежала ЦАМ КДА; см.: Христофор (Смирнов), иером. Описание коллекции древних русских икон, приобретенных церк.-археол. об-вом для ЦАМ КДА в 1875 г. К., 1883. Вып. 1. № 104. С. 120-157; Лихачев Н. П. Материалы для истории рус. иконописания: Атлас. СПб., 1906. Ч. 1. № 369). Три Муромских чудотворца показаны прямолично, они одинакового роста, с кудрявыми волосами, в княжеских шапках, каждый в правой руке держит крест, а в левой - меч. К.- с длинной волнистой бородой, одет в княжескую шубу; княжичи изображены с округлыми юными ликами, на плечи накинуты плащи.

В том же типе К. и его чада представлены в ряду рус. князей на нижнем поле иконы «Блгв. князья Василий и Константин Ярославские, с 30 клеймами жития и избранными св. князьями» 40-х гг. XVII в. с дописями кон. XVII - нач. XVIII в. из Успенского собора в Ярославле (ЯИАМЗ; см.: Масленицын С. И. Ярославская иконопись. М., 19832. С. 30; Сухова. 2006. С. 36. Ил. 17; Иконы Ярославля XIII - сер. XVII в.: Шедевры древнерус. живописи в музеях Ярославля. М., 2009. Т. 2. С. 42-59. Кат. 118). Благословляющий К. вдвое выше своих сыновей, стоящих впереди и прислонившихся к отцу, левая рука каждого лежит на рукояти меча (у княжичей изображения мечей утрачены). В данном случае на иконографию Муромских чудотворцев повлияла традиция изображения блгв. князей Феодора, Давида и Константина Ярославских («дети же его (блгв. кн. Феодора.- О. С.) возрастом под пазуху ему стоят» - Описание о российских святых. С. 109).

При той же иконографической схеме образ К. на левом столбе ц. Рождества Христова в Ярославле отличается редкими особенностями иконографии (росписи выполнены в 1682-1683 по заказу торговых людей Гурьевых, вероятно, под рук. Дмитрия Семенова Сибиряка; по мнению В. Г. Брюсовой, часть фресок переписана в 1700 при участии или под влиянием Федора Фёдорова - Брюсова В. Г. Русская живопись 17 в. М., 1984. С. 131-132; см. также: Кочетков. Словарь иконописцев. С. 616-617, 718-719). К. величественный, с молодым красивым лицом и со светлыми кудрявыми волосами, по-отечески обнимает сыновей; осеняющее движение его рук не встречается на др. изображениях Муромских чудотворцев.

Примером существенных изменений в иконографии данного типа является упомянутая надгробная икона кон. XVII в. из муромского Благовещенского монастыря (Масленицын С. И. Муром. М., 1971. С. 29-30. Ил. 69; Иконы Мурома. 2006. С. 28, 36. Ил. 18). Репрезентативный образ написан в манере царских изографов. Святые представлены в богато орнаментированных и украшенных «каменьями» княжеских шубах и далматиках. В центре - прямоличный ростовой образ К., княжичи обращены к нему вполоборота, причем только К. в княжеской шапке, головы сыновей не покрыты. Поэтому, хотя они лишь немного ниже его ростом, зрительно К. возвышается над ними. У св. князей на этой иконе наряду с традиционными для них крестом и мечом появились новые атрибуты: К. показан с крестом в правой руке и державой в левой - как правосл. правитель, Ф.- со скипетром в правой руке - как соправитель Муромской земли, М.- с мечом в правой руке и пальмовой ветвью в левой - как миротворец, несший благую весть язычникам, и как мученик, погибший при основании христ. державы в Муроме.

Сходным образом К. с чадами изображен в центре житийного образа 1714 г., созданного, как указано в подписи автора, «лета 7223г[о] году от Рож[д]ества же Ии[су]с Хр[и]ста 1714 году писал сий образ муромских чудотворцев муромец изуграф Александр Иванов с[ы]н Казанцев с сыном своим Петром» (199,5´ 250,5 м, МИХМ; см.: Иконы Мурома. 2006. С. 302-319. Кат. 57; Сухова. 2006. С. 7-8, 30, 48-53; см. также: Казанцевы - ПЭ. Т. 29. С. 335-339; Кочетков. Словарь иконописцев. С. 310-311). В среднике иконы, заключенном в раму, под сегментом с образом Св. Троицы помещены фигуры св. князей, К. представлен фронтально, он немного выше сыновей. Фигуры княжичей едва повернуты к отцу. К. написан седовласым старцем с длинной бородой, а его сыновья - юными, они похожи, как близнецы. Святые изображены в княжеских шапках и шубах, украшенных крупным орнаментом, у каждого в левой руке меч. М. держит в правой руке пальмовую ветвь, К.- державу, а Ф.- крест. В надписях чудотворцы наименованы как «первоначалные просветители града Мурома с[вя]тым крещением... в лета 6700м (1192.- О. С.) году».

Близкий вариант изображения К. с сыновьями, также заключенный в рамку, имеется в центре аналойной иконы с Муромским образом Божией Матери и избранными чудотворцами, в т. ч. Муромскими (средник - 1-я четв. XVIII в., рама - 2-я пол. XVIII в., ГИМ). Сюжеты клейм и особенности иконографии указывают на местное происхождение иконы, автор к-рой, вероятно, был знаком с житийным образом 1714 г. К той же иконографической группе относится образ К. с сыновьями на шитом покрове 1787 г. (МИХМ; см.: Сухова. 1995. С. 93), довольно точно повторяющий иконографию покрова 1661 г. Личное шито по голубому бархату шелком телесного цвета с притенениями, доличное - пряденым золотом и серебром, блестками, канителью со вставками из фольги. Внизу шитая надпись с датой.

Изображения К. с сыновьями аналогичного типа встречаются и в поздних памятниках XVIII-XIX вв., в т. ч. в рукописях его Жития в качестве выходных миниатюр. Наиболее ранний раскрашенный рисунок содержится в рукописном сборнике XVIII в., где всего 2 муромских жития; он иллюстрирует текст Жития К. пространной редакции (РНБ. Тит. № 1030. Л. 1). Данный вариант иконографии является редким для К.: высокая фигура удлиненных пропорций изображена слева, княжичи показаны как отроки - их фигуры не достигают даже пояса отца, М. прижимается к его подолу и обращен к брату. К. написан с непокрытой головой, у него длинная косматая борода; шуба зеленого цвета, нижнее одеяние желтое, в его руках - красная шапка с меховой оторочкой. М. в красной укороченной шубе, под ней одеяние синего цвета. Ф. в коротком желтом кафтане с кушаком, испод синий, за плечами - зеленая накидка; на головах княжичей шапки зеленого и красного цветов. Фон изображения - голубой; на поземе надпись: «21 маiя. прологъ и Четьи Минеи:   † 1192 прiиде изъ кiева съ дътми своими: 7600. г:». Рисунок из рукописного сборника 1-й пол. XIX в. (МИХМ; см.: Сухова. 2006. Прил. С. 245) отличается наивным характером (укороченные пропорции фигур, неумелый рисунок). При этом он отражает новые тенденции в иконографии: княжеские шубы напоминают царские горностаевые мантии, что подчеркнуто в отделке и подкладке, а княжеская шапка К. по форме имеет сходство с короной. К. изображен без атрибутов, благословляющим, княжичи - с пальмовыми ветвями в руках; вверху - образ Св. Духа в виде голубя.

Подобные изображения характерны и для получивших распространение в XIX - нач. XX в. небольших образков Муромских чудотворцев. Так, на иконе кон. XIX в. (частное собрание, Муром) они показаны в накидках с горностаевыми воротниками и в головных уборах, напоминающих короны. Вероятно, образок был выполнен в мастерской муромских иконописцев Патырминых (см. о них: Иконы Мурома. 2006. С. 42). Мастера продолжали использовать и ранние изводы (1917, ЦМиАР). Изображения К. (одного или с чадами) встречаются также на иконах-святцах под 21 мая, напр. на майской минее XIX в. из частного собрания (Бенчев И. Иконы св. покровителей. М., 2007. С. 162-163) или на гравированных святцах на май из серии И. К. Любецкого (1730, РГБ; см.: Ермакова, Хромов. Русская гравюра. С. 49, 52. Кат. 35. 8). В монашеской одежде, К. с непокрытой головой изображен с сыновьями, одетыми в княжеские плащи и шапки, на одном из клейм иконы «Собор всех святых Российских великих князей, княгинь и княжон рода царского» 60-х гг. XIX в. (собор во имя равноап. кн. Владимира в С.-Петербурге). Без сыновей К. представлен со свитком в руке в ряду князей на одной из минейных икон рус. святых кон. XIX в. из старообрядческой Даниловской моленной в Казани (ГМИИРТ).

Др. тип изображения К. с сыновьями - деисусный, в молении. Ранним примером являются образы, представленные на створках складней строгановских мастеров, напр. в левой княжеской группе на складнях с изображением Владимирской иконы Божией Матери, праздников и святых 1-й четв. XVII в. (ГТГ, ризница старообрядческого Покровского собора при Рогожском кладбище в Москве; см.: Богоматерь Владимирская: К 600-летию Сретения иконы Богоматери Владимирской в Москве 26 авг. (8 сент.) 1395 г.: Кат. выст. М., 1995. С. 114-115, 118-119. Кат. 19, 21; Древности и духовные святыни старообрядчества. М., 2005. С. 82-84. Кат. 47). В состав своеобразного деисусного чина на складне-кузове сер. XVII в., изготовленном, очевидно, в Муроме для Владимирской иконы Божией Матери XVI в. (МИХМ; см.: Иконы Мурома. 2006. С. 194-197. Кат. 28), включены муромские св. князья - К., М. и Ф., Петр и Феврония. Примечательно, что они в нарушение традиц. иерархии изображены сразу после архангелов и апостолов и до визант. и рус. святителей. Это связано не только с их особым почитанием в городе, но и с тем, что К., просветитель Мурома, уподоблялся равноапостольным царю Константину и вел. кн. Владимиру. На левой створе, сразу за арх. Михаилом и ап. Петром, вполоборота вправо показаны К. и его чада. Княжичи ростом значительно ниже отца: нимбы сыновей едва доходят до его плеч. Муромские чудотворцы изображены на левом поле иконы Божией Матери «Знамение», с Муромскими святыми, 2-й пол. XVII в. (МИХМ; см.: Иконы Мурома. 2006. С. 262-263. Кат. 45). К. представлен в верхнем регистре, княжичи - в нижнем, в позах моления. Отличительная черта образа К.- он изображен в короне, а не в княжеской шапке, очевидно, под влиянием иконографии равноап. кн. Владимира.

На пелене «Благоверные князья Муромские» 60-х гг. XVII в. (мастерская А. И. Строгановой), вложенной Г. Д. Строгановым в Благовещенский собор Сольвычегодска (СИХМ; см.: Силкин А. В. Строгановское лицевое шитье. М., 2002. С. 338-340. Кат. 142), вышивальщицы изобразили молящихся К., М. и Ф. в арке слева, напротив святых кн. Петра и кнг. Февронии, предстоящих в молении образу Божией Матери «Знамение» в сегменте неба. К. и его сыновья - одного роста, с непокрытыми головами, одеты в традиц. княжеские шубы. Необычной для иконографии К. является небольшая борода, как у равноап. вел. кн. Владимира, а для образа М.- наличие бороды и усов, как у блгв. кн. Бориса. Такое решение, возможно, восходит к иконографическим деталям пелены «Благоверные князья Киевские и Черниговские», входящей в состав того же вклада (60-е гг. XVII в., СИХМ; см.: Там же. С. 340-342. Кат. 143).

Важным памятником в этом ряду является большая икона «Муромские чудотворцы, с изображением кремля и 40 клеймами жития блгв. князей Петра и Февронии» (1669, МИХМ; см.: Иконы Мурома. 2006. С. 218-227. Кат. 39). Образ был исполнен в Муроме для посадского храма вмч. Георгия, согласно вкладной надписи на обороте: «[7]178 [1669] г[ода] октября в […] ден[ь] написаны иконы Воскр[е]сение Х[рис]т[о]во, и Муромских чюдотворцев, и мучеников Х[ри]ст[о]вых Георгия, и Никиты, и Бориса и Глеба въ жит[и]ях, по обещанию Сидора Матвеева с[ы]на Лопатина». В среднике в позах молитвенного предстояния образу Божией Матери «Знамение» изображены местные чудотворцы: блгв. князья К., М. и Ф., Петр, Феврония и прав. Иулиания Лазаревская. Средник этого образа - древнейшее из сохранившихся изображений Собора Муромских святых. К. с чадами находится слева, причем он почти вдвое выше сыновей, как и св. кн. Петр в правой части композиции, к-рый возвышается над св. женами. По-видимому, местный мастер таким способом подчеркнул иерархическое старшинство св. князей К. и Петра по сравнению с молодыми княжичами и женщинами.

Образ молящегося К. и сыновей запечатлен также на иконе Божией Матери «Звезда Пресветлая», с припадающими Муромскими чудотворцами, ок. 1690 г. (МИХМ; см.: Иконы Мурома. 2006. С. 284-287. Кат. 53). Эта редкая по иконографии икона, созданная под влиянием сб. «Звезда Пресветлая» (см. статьи «Звезда Пресветлая», «Звезда Пресветлая» икона Божией Матери - ПЭ. Т. 19. С. 734-737), происходит из муромского собора Рождества Пресв. Богородицы и приписывается А. И. Казанцеву. К стопам Божией Матери с Младенцем, написанной в богатых одеждах и короне, с распущенными волосами, припали коленопреклоненные Муромские чудотворцы: слева - К., М. и Ф., справа - благоверные кн. Петр и кнг. Феврония и прав. Иулиания Лазаревская. Впереди упал ниц К., его нимб касается края одежд Богоматери, а руки - позема; за отцом изображены княжичи: один - с воздетыми руками, лик устремлен вверх, второй со сложенными на груди крестообразно руками, возвышается над братом. Святые облачены в узорные шубы красноватых оттенков, головы не покрыты, волосы кудрявы, К. седовлас, с окладистой бородой.

Известны 2 небольшие иконы кон. XVII в. близкой иконографии, где Муромские чудотворцы молитвенно стоят по сторонам собора, внутри стен кремля. На одной, очевидно написанной в Муроме, в центре - городской кремль с собором Рождества Пресв. Богородицы и шатровой колокольней (из собрания И. С. Куликова, МИХМ; см.: Иконы Мурома. 2006. С. 278-279. Кат. 51). Каменный 5-главый собор, деревянная стена, мосты через Козью речку показаны почти достоверно. Святые обращены к Иисусу Христу, изображенному в сегменте неба с простертыми над городом руками. К. и стоящие по сторонам от него сыновья написаны слева с непокрытыми головами. На др. иконе (ЦМиАР; см.: Иконы Мурома. 2006. С. 29. Ил. 19) немного отличается вид кремля, К. написан в головном уборе. Сюжет икон и их пядничный размер указывают на то, что они могли принадлежать к числу «раздаточных», выполненных в Муроме.

В местном ряду иконостаса собора Благовещенского мон-ря в Муроме находится икона 2-й пол. XVIII в., где Муромские святые в традиц. одеждах изображены на фоне скалистого пейзажа и панорамы Мурома (Иконы Мурома. 2006. С. 39, 41. Ил. 25). Св. князья в молитвенных позах с благоговением смотрят на облачное небо, где их взорам предстает в картуше образ «Благовещение Пресвятой Богородицы», воспроизводящий храмовый праздник обители. В ц. Всех святых, находившейся на Напольном кладбище в Муроме, был придел, посвященный К., М. и Ф., откуда в собрание МИХМ поступила большая икона XVIII в. с изображением Муромских чудотворцев в молении Спасу Нерукотворному. На обеих иконах К., М. и Ф. представлены, как обычно, в левой части композиции.

По составу святых интересна икона «Собор Муромских избранных чудотворцев» кон. XVIII - нач. XIX в. (из собрания М. К. Левина, МИХМ; см.: Иконы Мурома. 2006. С. 350-351. Кат. 73). В центре композиции - условное изображение городского собора, по обе стороны которого стоят в молении в 1-м ряду Муромские святые. Слева - К. с чадами, справа - благоверные кн. Петр и кнг. Феврония, вмц. Параскева Пятница. Над ними - 2 «триады» святых: блгв. кн. Феодор Ярославский с сыновьями и мученики Гурий, Самон и Авив. Выше показаны свт. Василий Рязанский, неизвестные преподобный, мученик и мученицы. К. и сыновья облачены в яркие одежды и княжеские шапки, на ногах - красные сапожки. Правая рука каждого - в молитвенном жесте, в левой у К.- держава, у М.- крест, у Ф.- скипетр. В поздних памятниках существовал и сокращенный вариант молящихся Муромских чудотворцев: напр., в среднике миниатюрного 3-створчатого складня с Боголюбской и Муромской иконами Божией Матери и образом «Успение Пресв. Богородицы» нач. XIX в. (МИХМ; см.: Сухова О. А. Шитый покров муромских князей // ПКНО, 1990. М., 1992. С. 400). На центральной створке Муромский образ Божией Матери фланкируют с 2 сторон полуфигуры местных святых, левое изображение К. с чадами схематично, но соответствует традиц. типу.

Описанная композиция «Собор Муромских чудотворцев» из 6 фигур изменилась ко 2-й пол. XIX в.: главенствующее место в иерархии занял К. с сыновьями. Их часто изображали фронтально в центре средника, по сторонам - только благоверные кн. Петр и кнг. Феврония, без прав. Иулиании. Известны неск. подобных икон-пядниц и миниатюрных образков (МИХМ, частные собрания). На золотофонной иконе строго прямолично изображены 5 Муромских чудотворцев, все они одного роста, К. в центре. Такая же композиция и на маленьком образе кон. XIX - нач. XX в., только фигуры княжичей здесь ниже остальных. На иконе посл. четв. XIX в. представлено 7 святых, на переднем плане - те же 5 Муромских чудотворцев, но здесь К., одетый в ярко-оранжевую шубу, вдвое выше сыновей (все 3 иконы в собрании МИХМ).

Осмысление образа К. как важнейшей фигуры в истории Русской Церкви, подобной равноап. вел. кн. Владимиру, в XIX в. порождало редкие иконографические варианты. На левой створке 2-створчатого складня, созданного во 2-й пол. XIX в. в Ярославле (частное собрание; см.: Гнутова С. В. Крест - хранитель всея вселенныя…: Памятники христ. искусства X-XX вв. в России: Буклет выст. / ЦМиАР. М., 2005. Ил. 34), под изображением Тихвинской иконы Божией Матери написано 5 фигур: в центре - Ангел-хранитель, по сторонам от него - М. и Ф.; К.- крайний справа, напротив него слева - равноап. кн. Владимир. Одежды и шапки св. князей одного типа; в левой руке К. держит скипетр. Изображение можно интерпретировать как своеобразную иллюстрацию к тексту Жития К. и его сыновей: образы являются лит. персонажами, включая равноап. кн. Владимира и Ангела-хранителя «града Мурома», вдохновившего К. на крещение жителей. Необычен иконографический тип К.- юного, без бороды - на большом кресте-мощевике кон. XVIII в. из Богородицко-Игрицкой обители (Богоявленский собор Анастасиина мон-ря в Костроме).

В муромских храмах образ К. иногда помещали в деисусных чинах иконостасов. Так, в Деисусе из собора Благовещенского мон-ря в Муроме находятся 3 ростовые иконы К., М. и Ф. (2-я пол. XVII в.); святые представлены почти в идентичных позах (отличаются жесты рук), со склоненными головами, одинакового роста, в традиц. княжеских шубах и шапках; поля и фон икон обложены серебряной басмой с травным орнаментом (Сухова. 2006. С. 32. Ил. 13). Деисусные иконы 3 муромских св. князей XVII в. находились в иконостасе храма с. Тучкова (ныне Селивановского р-на Владимирской обл.). Местонахождение образа К. неизвестно, образы М. и Ф. хранятся в СГХМ в числе др. икон из этого иконостаса (Гаврилова Н. В., Федорова К. В. Праотеческо-пророческий и деисусный чины иконостаса XVII в. из собр. СГХМ // Филевские чт.: Тез. 8-й науч. конф. 16-18 дек. 2003 г. / ЦМиАР. М., 2003. С. 24-25). Иконография образов муромских св. князей из деисусных чинов, как и их совместные изображения, перекликается с подобными иконами ярославских блгв. князей (см., напр.: Виноградова Л. П. Св. кн. Константин (Муромский?): К проблеме атрибуции редких иконогр. изводов // Уваровские чт.- V: Мат-лы науч. конф., посвящ. 1140-летию г. Мурома. Муром, 2003. С. 86-91).

Упоминавшаяся икона К. с чадами 1714 г. письма Казанцева - единственный известный в наст. время житийный образ святых. Грандиозная иллюстрированная «история о граде Муроме» в 87 клеймах, где не пропущен ни один эпизод из Жития К. и его сыновей, не имеет прямых аналогий в древнерус. искусстве. Нельзя исключить, что иконописец воспроизвел миниатюры из лицевых списков Жития муромских св. князей или клейма более ранних житийных икон. Однако к 1714 г. подобные произведения, по-видимому, отсутствовали - сведений о них нет в сохранившихся источниках; лицевые рукописи Жития К. ранее кон. XIX в. не обнаружены. Поэтому можно предположить, что Казанцев самостоятельно разработал иконописный цикл, опираясь на текст Жития. Возможно, он обращался к местным житийным образам, восходящим к лит. источникам и связанным с темой Крещения Руси (напр., к иконам «Блгв. князья Борис и Глеб, с 20 клеймами жития их и равноап. кн. Владимира» 1-й четв. XVII в. из Троицкого монастыря в Муроме и «Свт. Леонтий Ростовский, с 24 клеймами жития» ок. 1677 из муромской ц. свт. Николая Чудотворца (Зарядской) - обе в МИХМ; см.: Иконы Мурома. 2006. С. 168-173, 256-261. Кат. 20, 44).

По мнению архим. Мисаила (Смирнова), изложение Жития К. и его сыновей в подписях на иконе Казанцева - «самое краткое после Пролога», но в его основе «лежит одно самое полное сказание о благоверном князе Константине» (Мисаил (Смирнов), архим. Св. блгв. кн. Константин Муромский и Благовещенский мон-рь, где почивают мощи князя и чад его Михаила и Феодора // Тр. Владимирской УАК. Владимир, 1906. Кн. 8. С. 3-4, 9, 19 (отд. паг.)). Тексты на иконе, сокращенные по сравнению с оригиналом, восходят не к краткой редакции Жития, а к пространной, «самой интересной в литературном отношении», «особенно часто встречающейся в списках позднего времени» (Серебрянский Н. И. Древнерус. княжеские жития. М., 1915. С. 240). В клеймах иконы Казанцева отражена наиболее полная версия сказания о муромских св. князьях, включающая в т. ч. образ Ангела-хранителя города (этот образ упомянут не во всех списках пространной редакции). Кроме сюжетов, посвященных К., М. и Ф., в житийный цикл введены композиции, иллюстрирующие «Повесть о Рязанском епископе Василии», 2-я редакция которой полностью вошла в текст Жития К. и бытовала только в его составе. Во всех редакциях Жития рассказ о свт. Василии следует сразу за повествованием о смерти К. На иконе эпизоды изгнания святителя перемещены в конец цикла клейм.

В 1-м клейме изображен Ангел-хранитель Мурома, молящий Господа о крещении горожан. В клеймах 2-13 рассказывается о событиях, происшедших в Киеве до отъезда К. в Муром. Клейма 14-33 посвящены драматическим событиям, предшествовавшим крещению жителей города. В клеймах 34-57 - иллюстрации к кульминационным эпизодам Жития, связанным с крещением Мурома и окончанием земной жизни главных героев. В клеймах 58-71 представлено обретение св. мощей чудотворцев и принесение их образа из Пскова (сюжет 70-го клейма - моление царя Иоанна Грозного у мощей святого). Клейма 72-87 воспроизводят историю об «обновлении града Мурома» блгв. кн. Георгием Ярославичем и связанное с ней повествование о свт. Василии Рязанском.

На всех клеймах иконы К. изображен немолодым человеком с длинной седой бородой и кудрявыми волосами. Поверх темно-зеленой далматики накинута красноватого цвета шуба, на голове - княжеская шапка с меховой оторочкой. Так К. вместе с сыновьями представлен и в сцене посмертного явления старице Варсонофии. В сюжетах моления или беседы с отцом, кн. Святославом (сходен с К. по типу), он написан без головного убора. В нек-рых клеймах К. восседает на престоле с посохом в руке, в других - скачет на белом коне. Иногда в одной композиции фигура св. князя показана трижды. Облик княжичей на протяжении цикла тоже остается неизменным: не только рано погибший М., но и проживший дольше Ф. на смертном одре выглядит юным, как и в начальных клеймах. Их одежды только цветом отличаются от одеяний отца. Во многих сценах отец и сыновья представлены вместе, что соответствует устойчивой схеме их иконографии. В клеймах 66-68 демонстрируется 1-й образ с изображением 3 Муромских чудотворцев, принесенный из Пскова. На нем К., М. и Ф. показаны прямолично, в княжеских шапках, отец немного выше ростом, чем сыновья. Особенностью является то, что у княжичей руки вдеты в рукава шуб, атрибутами являются посохи. Композиции нек-рых клейм иконы перекликаются с сюжетами др. произведений, посвященных св. князьям Владимиру, Борису и Глебу и Феодору, Давиду и Константину Ярославским.

На клеймах иконы в числе др. персонажей показана супруга К. местночтимая блгв. кнг. Ирина (Описание о российских святых. С. 243, 245). Она представлена в ряде клейм (13, 27, 29, 32-м и др.), образующих своего рода жизненный цикл - от отъезда из Киева в Муром до преставления и погребения. Кнг. Ирина предстает как благочестивая супруга, сподвижница К., принимавшая участие в управлении городом и крещении его жителей, посещавшая все богослужения, присутствовавшая на важных придворных пирах и проч. В большинстве клейм она изображена в традиц. наряде княгини - украшенном камнями красном платье, темном плаще или шубе, на голове - белый плат, на нем округлая княжеская шапка; в сцене погребения М. ее голова покрыта темным платом. Кнг. Ирина изображена без нимба, за исключением сцены Крещения муромцев (клеймо 44). Вероятно, иконописец т. о. подчеркнул особую значимость и сакральный характер данной композиции. Образ блгв. княгини иногда вводился также в композицию «Собор святых жен, просиявших в Русской земле» (хромолитография кон. XIX - нач. XX в. из ц. во имя ап. Иоанна Богослова подворья Леушинского мон-ря в С.-Петербурге - Русские жены-мироносицы: Обретение уникальной иконы // Леушино: Газ. 2004. № 8(85), 25 апр. С. 1-2).

Известны поздние циклы миниатюр, иллюстрирующие Житие К. и его сыновей, причем образцом для 2 из них послужили клейма иконы 1714 г. Первый цикл, исполненный Н. П. Андриным в 1897 г., является рисованной копией (в размер клейм) всех 87 иконописных сюжетов с воспроизведением надписей (РНБ. F.I.794; F.I.795; см.: Белоброва О. А., Дмитриева Р. П. Петр и Феврония Муромские в лит-ре и искусстве Др. Руси // ТОДРЛ. 1985. Т. 38. С. 174. Примеч. 62, 63). Второй состоит из 13 миниатюр, украшающих список Жития 1893 г. (муромский Троицкий мон-рь). Эти иллюстрации также являются раскрашенными копиями с избранных клейм иконы Казанцева (Сухова О. А. К вопросу об образце миниатюр поздних списков житий Муромского круга // Книжная культура Ярославского края: Мат-лы науч. конф. 10-11 окт. 2007 г. Ярославль, 2007. С. 19-31). Отдельные циклы миниатюр сопровождают списки Повести о свт. Василии Рязанском: рукопись 1895 г. И. Г. Блинова (РГБ. Собр. Прянишникова. № 192), рукопись кон. XIX - нач. XX в. на бумаге XVII в. (СПбФИРИ РАН. Собр. Н. П. Лихачёва. № 50). Эти композиции в целом также соответствуют иконографии и надписям клейм житийной иконы 1714 г., но выполнены в стилистике своего времени и отличаются во мн. деталях.

Образы К., М. и Ф. были помещены среди рус. святых в росписи 70-х гг. XIX в. придела блгв. кн. Александра Невского в храме Христа Спасителя (худож. Фартусов по эскизам Н. А. Лаврова; см.: Мостовский М. С. Храм Христа Спасителя / [Сост. заключ. части: Б. Споров]. М., 1996п. С. 77). Известны изображения муромских св. князей в храмовых росписях Ярославской и Ростовской епархии: на юго-вост. столбе ц. апостолов Петра и Павла в пос. Поречье-Рыбное Ростовского р-на (1782-1785, артель под рук. А. Шустова), на сев. столбе собора блгв. князей Бориса и Глеба в ростовском Борисоглебском мон-ре на Устье (1783, мастер И. Д. Лигоцкий; поновления - 1842 и 1905, с.-петербургский худож. Ф. Е. Егоров), на юж. стене ц. свт. Николая Чудотворца в с. Вёска Борисоглебского р-на Ярославской обл. (1799) (Алитова Р. Ф., Никитина Т. Л. Церковные стенные росписи Ростова Великого и Ростовского у. XVIII - нач. XX в.: Кат. / ГМЗРК. М., 2008. С. 119, 124, 149, 151, 309, 318). Рельефный образ К. помещен в числе др. рус. святых на юж. внутренних дверях Исаакиевского собора в С.-Петербурге (1846-1850, скульптор И. П. Витали).

В композиции «Собор русских святых» муромские князья представлены на иконах, выполненных поморскими мастерами-староверами или по их образцам: на образе кон. XVIII - нач. XIX в. (МИИРК), на иконе 1814 г. письма П. Тимофеева из собрания ЦАМ СПбДА и соответственно на северодвинской иконе сер.- 2-й пол. XIX в. из дер. М. Горка Виноградовского р-на Архангельской обл. (обе в ГРМ; см.: Образы и символы старой веры: Памятники старообр. культуры из собр. Рус. музея / ГРМ. СПб., 2008. С. 72-73, 82-85. Кат. 62, 70; прорись - Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. С. 462-463), на образе 1-й пол. XIX в. из дер. Чаженьга Каргопольского р-на Архангельской обл. (ГТГ; см.: Icônes russes: Les saints / Fondation P. Gianadda. Martigny (Suisse); Lausanne, 2000. P. 142-143. Cat. 52) и др. Судя по надписи на нимбе, К. изображен (ошибочно дважды) в группе князей на иконе 1-й пол. XIX в. из старообрядческой моленной на Волковом кладбище в С.-Петербурге (ГМИР), вместе с сыновьями - на образе российских чудотворцев сер.- 2-й пол. XIX в. (ГТГ; см.: Icônes russes. 2000. P. 144-147. Cat. 53). На иконе рус. чудотворцев нач. XIX в. из Черновицкой обл. (НКПИКЗ) 3 муромских князя занимают одно из центральных мест в композиции (М. с окладистой бородой с проседью).

В иконописи XX в. образ К. с чадами встречается во главе группы Муромских чудотворцев на иконах мон. Иулиании (Соколовой) «Все святые, в земле Русской просиявшие» 1934 г. (келейный образ свт. Афанасия (Сахарова), ТСЛ), нач. и кон. 50-х гг. XX в. (ТСЛ, СДМ; см.: Алдошина Н. Е. Благословенный труд. М., 2001. С. 231-239; эскиз карандашом - Иконописец мон. Иулиания. М., 2012. С. 90) и на их повторениях кон. XX - нач. XXI в. К. в сонме рус. святых, молящихся Господу Вседержителю, написан в левой части композиции на иконе 1948 г. (митрополичьи палаты ТСЛ), поднесенной патриарху Алексию I «от русских людей в Югославии» в память 500-летия автокефалии РПЦ.

В муромском Благовещенском мон-ре, всегда являвшемся средоточием почитания К., М. и Ф. и их св. мощей (возвращены из МИХМ в 1989), хранился большой образ благоверных князей (не ранее 2-й пол. XIX в.), располагавшийся ранее на сев. стене холодного Благовещенского собора. На нем К. был изображен с храмом в руках. В кон. 80-х гг. XX в. живопись была неудачно «поправлена» и утрачена безвозвратно. На этой доске иконописец И. В. Сухов в 1995 г. выполнил заново образ К. с сыновьями как крестителей Мурома. Эта икона участвовала в крестном ходе к месту крещения муромцев и в торжествах в честь 900-летия принятия христианства в Муроме, организованных Благовещенским монастырем в 1997 г. На ней представлены величественные фигуры св. князей: К. держит храм, княжичи с чуть склоненными головами будто указывают на церковь, соприкасаясь ладонями. У М. в правой руке - крест, у Ф. в левой руке - жезл. Изображение храма в руках К. символизирует христианизацию Муромского края и основание первых церквей при К., к-рый вместе с сыновьями словно оберегает храм, обнесенный оградой.

Сухов является автором нескольких икон «Собор Муромских чудотворцев» в древнерус. стилистике, на них всегда присутствует К. с сыновьями (число местночтимых святых варьируется от 13 до 19). В одном из иконографических вариантов, написанном для муромского Благовещенского мон-ря в 1997 г., они занимают центральное место (Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Петр и Феврония Муромские. М., 2008. С. 156, 162). Св. князья представлены прямолично в традиц. княжеских одеждах и шапках; К.- в центре со свитком в правой руке, выше сыновей, стоящих немного впереди. Ф. положил руку на грудь и приподнял меч, М. держит поднятый крест и опущенный меч. Рядом с ним изображена блгв. кнг. Ирина, облаченная как женщина знатного рода. На 2 иконах из муромского Троицкого мон-ря (1996, тот же мастер, образ крупного размера находится в местном ряду иконостаса Троицкого собора) К., М. и Ф. представлены вместе с блгв. кнг. Ириной (Там же. С. 145, 147-148). Княжеское семейство написано в левой части композиции, правая рука каждого из них в одинаковом жесте приложена к груди. На меньшей по размеру иконе К. с сыновьями и супругой показаны в молитве пред Муромской иконой Божией Матери. По заказу Рязанской епархии в 1995 г. Суховым был также написан образ «Моление блгв. князей Муромских иконе Божией Матери Муромская» (Там же. С. 158, 162). Совр. иконы др. иконописцев с изображением Собора местных святых, где также представлен К. с сыновьями, имеются в храмах Мурома (в Спасо-Преображенском мон-ре, домовой ц. во имя прав. Иулиании при Муромском ин-те (филиале Владимирского гос. ун-та) и др.).

В 2006 г. по частному заказу Суховым была создана мерная ростовая икона К. Святой представлен фронтально, с небольшим поворотом головы вправо, в виде старца с седыми волосами и бородой. Облачен в зеленовато-голубое препоясанное одеяние и красную из узорной ткани шубу, на голове - округлой формы княжеская шапка темно-синего цвета с меховой оторочкой, правая рука в жесте приятия благодати, в левой - развернутый свиток со словами: «Града Мурома люди…» Поясной вариант иконографии (К. в городчатом венце, в правой руке меч, аналогичная надпись на свитке) был выполнен в Сергиевом Посаде (2003).

Образы К. и его сыновей присутствуют и в совр. росписях муромских церквей. В 2000-2001 гг. в приделе ап. Иоанна Богослова Благовещенского собора Благовещенского муж. мон-ря была расписана алтарная преграда. Живопись исполнена владимирским худож. А. Г. Филипповым в стиле рус. религ. искусства кон. XIX - нач. XX в., восходящего к образам М. В. Нестерова и В. М. Васнецова. Местное церковное предание, хранителем к-рого в Муроме был А. А. Епанчин, получило своеобразное воплощение в художественной программе росписи, где представлены все основные Муромские святые. «Семейный» характер почитания Муромских чудотворцев особенно выразился в изображении К. и его домочадцев. Они написаны слева (перед диаконской дверью) обращенными в сторону царских врат, на них богатые и яркие княжеские одежды. К. держит знамя с образом Господа Вседержителя; рядом с ним блгв. кнг. Ирина с внуком - младенцем Феодором Феодоровичем (местночтимым святым) на руках, при этом благоверные супруги изображены молодыми и красивыми. Впереди стоят княжичи в виде отроков с миловидными ликами: М.- с закрытыми глазами, в руках - стрела, как в момент гибели; Ф.- в профиль с зажженной свечой в руке. За К. показан местночтимый свт. Василий Муромский (по местной традиции считается, что это и есть тот епископ, к-рый, согласно Житию, пришел с К. из Киева и крестил муромцев).

Образы К., М. и Ф. включены и в стенопись притвора собора Троицкого монастыря (2008, худож. А. Топорищев). Они помещены над аркой перед входом в придельный храм блгв. кн. Петра и кнг. Февронии. С левой стороны в молитвенных позах стоят: 1-й от центра - Ф. с пальмовой ветвью в руке, за ним - К. с державой, чуть ниже - М. с крестом (напротив справа - святые кн. Петр, кнг. Феврония и прав. Иулиания Лазаревская). Все чудотворцы обращены к центральному изображению Мурома и Муромской иконы Божией Матери.