1 января 1908 года
Даждь дождь земли жаждущей, Спасе! В новолетие просится на уста эта молитва. Вспоминается нам все то, что было пережито нами и перечувствовано ровно год тому назад пред новым, а ныне уже минувшим годом, и что вылилось тогда в нашей новогодней статье. Перечитав ее теперь, мы видим, что определение явлений, потребностей и запросов времени, в отношении к деятельности пастырской, нами тогда было указано правильно. Отрезвление после революционного угара, нами тогда предуказанное, несмотря на все то, что мы видели в отшумевшей ныне второй Государственной Думе и вопреки ей, – отрезвление это теперь для всех является несомненным фактом. Выборы в третью Государственную Думу ясно показали, что революция, в смысле уличных демонстраций, вооруженных выступлений и массовых волнений, ослабела. Мы присутствуем при ликвидации дел революции. Она оставила по себе много гнили и нравственной мерзости: развратила множество рабочих, отняла у них нравственные устои, разбудила и поощрила все те животные инстинкты злобы, зависти, ненависти, которые теперь рождают все грабежи и убийства. Известиями о таких страшных проявлениях злобы пестрят все сообщения газет о текущей жизни. Одно из самых страшных известий пришло к нам в самом конце года: сын, 23 лет, в Рождественский сочельник убил отца своего – протоиерея, мать свою и сам застрелился!
Революция, далее, выбила из законного существования множество людей, которым стало невозможно жить в обществе легально и спокойно: это беглецы-каторжники и ссыльные, разыскиваемые полицией преступники и т. п. личности. Выброшенные из рамок нормальной жизни и лишенные возможности к ней возвратиться, эти люди, по необходимости, должны жить грабежами и «экспроприациями»; они считают выгодным для себя поддерживать общественное расстройство и революционное движение, обещающее им амнистию и возвращение к спокойной жизни и к существованию, обеспеченному законом. Они, печальное наследие всякой революции, частью вымирают от чахотки и других болезней, свойственных их ненормальной жизни, частью кончают жизнь в тюрьмах и на виселицах за совершаемые преступления, частью, наконец, погибают в самоистреблении, в самоубийствах, которые ныне увеличились в ужасающей степени. Тактика революции всегда одна: перед решительным натиском закулисные деятели революции обычно стараются выбросить на улицы из учебных заведений, из фабрик и заводов как можно больше молодых жизней, поставленных в нелегальное существование. Это – пушечное мясо революции. И в конце революционного движения остаются для ликвидации и смерти те же общественные элементы, – большей частью несчастные юноши, учащиеся в высших школах.
Все это мы говорим для того, чтобы дать правильное освещение тем преступлениям, которые своим множеством могут навести на ложную мысль о том, будто эти преступления являются показателем жизни и направления всего русского общества. Нет, течение общественной жизни постепенно входит в должное русло – в этические основы, которыми живо всякое общество и которые могут покоиться, и покоятся только на религии. Вчерашние крайние газеты, проповедовавшие так недавно революцию и приветствовавшие всякие выходки черни, и хулиганство, теперь уже значительно сдали и понизили тон. Это уже очень ясный показатель общественной жизни. Но еще яснее мы это видим на тех общественных силах и организациях, которые выступили в свое время на борьбу с революцией. Естественно когда по улицам носились красные тряпки, когда кровь лилась, взрывались бомбы, гремели браунинги, раздавались зажигательная митинговые речи, эти организации тоже выходили на улицы и боролись с крамольниками также демонстрациями, речами, обличениями, шумливыми выступлениями.
И естественно, в этой протестующей деятельности мы видели много страстного, много заимствованного, в смысле способов и приемов борьбы, у противников, много чисто-политических интересов, хотя и возглавленных словом и понятием: православие. Все это, повторяем, было естественно и необходимо. Но вот мы видим, что сказанные патриотические организации уже замечают и сознают, что на таких временных мотивах и интересах нельзя обосновывать правое и истинно-народное патриотическое движение. Все решительно серьезные руководители патриотических союзов ныне единодушно признают, что необходимо дать этому движению направление именно церковно-народное, религиозно-нравственное. Предполагается создать особые братства; поставить во главу религиозно-нравственные интересы и руководство веры Христовой; освещать, освящать и осмысливать богооткровенной истиною все проявления и стороны общественной и государственной жизни и самый патриотизм. Это уже показатель огромного духовного переворота в русском народе и обществе.
Конечно, дело только в зачатке, оно далеко еще до полного завершения, еще не вылилось в какие либо формы внешних организаций, но эта жажда высшего принципа, это стремление прильнуть к источнику вечной жизни имеет для всех и, особенно для пастырей огромное симптоматическое значение.
Пастырям Церкви необходимо вдуматься в эти явления, принять их во внимание в своей деятельности и не остаться вне жизни.
Напротив, если нужно быть всегда «всем вся», то тем более нравственно обязательно для служителей Церкви не отвернуться от движения в сторону религиозных и нравственных интересов, а направить его именно в церковное русло. Необходимо помнить, что где мы не возвестим Христа, там явится антихрист, что место наше пусто не будет, и взамен отсутствующих пастырей церковных явятся волки хищные, желающие расхитить стадо.
Посмотрите же на нивы, как они готовы к жатве! Вот высшее общество и цвет интеллигенции в религиозно-философских обществах Петрограда и Москвы ищут религиозного ведения и получают камень вместо хлеба, слышат хулу на Церковь и на Самого Христа и ею отравляют свой духовный вкус.
Вот учащаяся молодежь, разочаровавшись в идее революции, создает академические кружки, поставляющие целью возвратить школу науке и труду, а за ними теперь – христианские содружества, религиозные кружки, громко говорящие о том, что и юность ищет Бога.
Вот простой народ, освобождаясь от революционного угара, постепенно возвращается к оставленному храму; мы видим, усиливается, хотя и немного, число говеющих, посещающих богослужение. Вот исчезают постепенно всякие кричащие красные брошюрки о социализме, о государственном устройстве, о государственных переворотах, об анархии и анархистах, и в ответ на проснувшуюся потребность почитать «божественного» услужливый книжный рынок начинает издавать книжки и брошюрки религиозно нравственного содержания. Но враг не дремлет и даром не уступит поля сражения: и под вкус народа, подделываясь, враг снабжает его изданиями Ренана, переводными книжонками, проповедующими атеизм, говорящими о несостоятельности христианства и проч. И сектантство уловляет неопытных в свои сети, и рационализм с юга наступает к северу и северо-востоку России, к местам, где не было доселе ничего, кроме раскола, и где сектантствующая мысль доселе не имела успеха. Вот, наконец, еще признак: жажда проповеди, желание получить в церкви листки, книжечки, наконец, усилившийся спрос на такие именно произведения религиозно-нравственного содержания.
Пастыри не могут не замечать всего этого. А для того, чтобы быть во всеоружии, они не бессильны, не безответны. Церковь за тысячелетия своей просветительной работы оставила указания, как нужно действовать на души, жаждущие правды и подвига.
Да, ищут именно подвига, и поэтому никакое начинание среди самих пастырей, имеющее целью религиозно-просветительное служение народу, не будет пользоваться успехом, не принесет плода и даже не возбудит внимания, если оно не будет построено именно на подвиге, на жертве, на служении Богу.
Все, что говорят о правах членов Церкви, а не об обязанностях, об облегчениях церковной дисциплины и нравственных требований, а не о строгости этих исполнении, – все это обречено на гибель и будет только способствовать разложению духовной жизни, а не воссозиданию ее. Дайте священникам право светской одежды, хождения в театр, вдовцам – вторых жен, мирянам – освобождение от поста, от длинных богослужений и рядом – права в церковном управлении, отмените все препятствия для развода: вы не создадите тем религиозного движения, вы удовлетворите тех, которые и без вашего разрешения все это себе сами давно разрешили, вы не воспламените холодных, но церковный народ смутите и оттолкнете и бросите в объятия раскола и сектантства. Сомневаются ныне в пригодности принятых церковных средств воздействия на верующих, но сомневаются те, которые к этим средствам не прибегали, или прибегали показно, холодно, ради отбытия повинности, за страх, а не за совесть.
Богослужение, совершаемое истово, усердно, внятно и благоговейно; молитва искренняя, горячая, зажигающая сердца; проповедь и проповедь и затем, как практическая работа, воссоздание прихода и приходских учреждений, усиление такой приходской работы, – вот средства истинного обновления нашей церковной жизни. Они – в усилении, а не в ослаблении церковности. Они и дадут в приходах те ячейки духовной жизни, те орудия и средства единения и оценки людей, без которых и самый собор церковный, грядущий и желанный, невозможен и бесполезен. Правила для созыва собора утверждены. В принципе он предрешен. Нужно, не теряя времени, готовить к нему себя и других, чтобы собор был оценен и принят достойно, чтобы постановления его были авторитетны, чтобы путем правильной организации приходов были избраны и посланы на собор представители верующего народа, истинно-верующие, истинно церковные, одушевленные желанием блага для Церкви Божией.
Даждь дождь земли жаждущей, Спасе! Благослови венец нового лета благости Твоей, Господи!
Источник: Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова : В 5-ти том. - Репр. изд. - Санкт-Петербург : Изд. «Царское Дело», 1995-1998. / Т. 4: Статьи по вопросам миссионерским, педагогическим и публицистическим (1887-1912 гг.). - 1995. - 654, IV с. - (Серия «Духовное возрождение Отечества»).
