О богатом улове рыб. ("Наставниче, об нощь всю труждшеся, ничесоже яхом" (Лк. 5: 5)

О богатом улове рыб. ("Наставниче, об нощь всю труждшеся, ничесоже яхом" (Лк. 5: 5)

"Наставниче, об нощь всю труждшеся, ничесоже яхом" (Лк. 5: 5)

Как жалко, братие, слышать сию жалобу из уст бедных всенощных тружеников! Но для чего она столько веков повторяется в Евангелии? Для того ли, чтобы возбудить в нас сострадание к апостолам? Но что нужды в рыбах тем, кои уловили потом своими мрежами всю вселенную? Что нужды в сожалении нашем тем, кои все давно увенчаны славою небесной и стократ, может быть, скорбят и сетуют о нас, что мы так равнодушны к достижению сей славы, и нам предназначенной? Если Евангелие доселе повествует о безуспешной ловле рыб, то потому, что в лице рыбарей апостолов, в сем случае, изображены все мы — с нашими делами и занятиями. Посему я не нахожу предмета более назидательного для собеседования с вами, как приложить сию апостольскую ловлю рыб к нашей жизни.

В самом деле, братие мои, кто все мы в жизни сей, как не разнообразные труженики над счастьем, как не ловцы на море житейских попечений? У каждого есть свои мрежи, своя ловитва, свои успехи и свои неудачи, свои виды и свои цели. Итак, позвольте при настоящем случае вопросить вас, какова сия ловитва? Что приобретено доселе каждым из вас? Достигнута ли цель? Удовлетворено ли желание? Довольны ли вы?

Ах, как нам быть довольными, воскликнут многие внутренно, когда и мы, подобно апостолам, «об нощь всю труждшеся, ничесоже яхом»! Чем не жертвовали мы для достижения, так называемого, счастья жизни; каких средств не употребляли, где и в чем не искали его?.. И все напрасно; время ушло, силы истощились, волосы наши убелены, руки и ум ослабели; далеко уже за полночь жизни, скоро, может быть, рассвет, — а мрежи наши пусты; мы едва покрываем наготу свою, едва имеем хлеб насущный. «Наставниче, об нощь всю труждшеся, ничесоже яхом!»

Сострадаем вам, бедные и неудачные труженики, но не можем похвалить вас, если вы предаетесь ропоту на Провидение. Бедность тягостна, но кто знает к чему бы привели вас богатство и роскошь? Всего вероятнее, что и с вами случилось бы то же самое, что большею частью бывает со счастливцами мира; вы забыли бы Бога и совесть, предались бы забавам и страстям нечистым, очернили бы душу и жизнь делами неподобными. Что ж удивительного, если благость Божия, провидя все сие за вас, поставила тайно препятствия на пути вашем и не дала достигнуть цели? Спасла вас таким образом от вашей же душевной погибели? Вместо ропота на невыгоды своего состояния лучше воспользуйтесь его преимуществами, кои весьма велики и немаловажны. Какие это преимущества? То, что вы не опутаны, подобно счастливцам мира, с головы до ног узами пристрастий мирских; и потому стократ свободнее их в избрании новых предметов любви и деятельности вашей; то, что ваше сердце и вкус духовный не испорчены ядовитой сладостью чувственных греховных удовольствий, и потому вы скорее можете полюбить блага духовные, благодушнее перенести труды и подвиги жизни христианской. Мир не благоприятствует вам, бежит от вас: что же? Бросьте и вы любовь к нему, и обратите вашу душу и сердце всецело к Богу. Мир дорого продает свои блага и милости, а Евангелие предлагает все сокровища свои даром: берите сколько угодно и обогащайте ими душу свою. Когда совесть ваша будет чиста, сердце умирено благодатью Божиею, насыщено предвкушением блаженства вечного, то все блага мира, кои теперь так вам кажутся прелестны, потеряют для вас цену, вы полюбите самую нищету свою, ибо она делает вас свободными от мира и приближает к Богу.

Другие из вас, братие, могут, без сомнения, на вышепредложенный вопрос сказать совершенно противное, могут указать на обильную, по-видимому, ловитву, на титулы и знаки отличия, ими приобретенные, на кучи металла, лежащие в сундуках их, на домы, ими воздвигнутые, на вертограды, ими насажденные, на множество друзей приобретенных, на множество врагов низложенных, на множество предприятий совершенных.

Приветствуем вас, братие, с сими успехами! Но позвольте еще вопросить вас: для чего вы старались приобретать то, что приобретено вами? Для чего достигали почестей и отличий, собирали сокровища, трудились и работали, сражались и побеждали? Ужели для того только, чтобы сказать: я сделал то или другое? Без сомнения, вы имели цель дальнейшую, ту — чтобы доставить душе вашей покой и довольство, чтобы насытить свое сердце? Итак, достигли ли, при всех ваших средствах, сей последней цели? Есть ли внутри вас постоянный мир и постоянная радость? Престало ль сердце ваше алкать и жаждать? Умер ли червь недовольства и скуки, грызущий обыкновенно сердце человеческое?

Ах, если, так называемые, счастливцы мира захотят быть внимательны к состоянию души своей, и сказать то, что происходит внутри их, что они чувствуют и терпят, то и им едва ли не придется повторить жалобу апостолов: «об нощь всю труждшеся, ничесоже яхом»! Нас называют счастливыми, и мы сами себя принуждаем верить тому; но, увы, это счастье только вокруг нас; в нас самих нет его. При всей нашей высоте над собратиями нашими, и при всех почестях и отличиях, когда заглянешь внутрь себя, то видишь себя в какой-то мрачной бездне, с ужасом отвращаешь взор от того рабства миру, в коем находишься, от тех бесчисленных принуждений и низостей, к коим прибегать надобно было для достижения внешнего величия и даже доныне прибегать надобно для поддержания его. Мы приобрели богатство, и оно дано нам в средство к удовлетворению нужд телесных; но зато принесло с собой множество горьких забот душевных. Дни наши также мрачны, ночи тяжелы, сон безпокоен и нередко бежит от нас, огорчений, печалей, недугов — тьма! В чувственных удовольствиях нет недостатка; но они давно перестали услаждать нас: чувства полны, а сердце пусто, душа ноет, совесть преследует, и мы нередко принуждены завидовать мирной доле последнего бедняка. Будущее каждый час более страшит, нежели радует. Не рассыплется ли собранное нами? Не возвеет ли противный ветр, не опрокинет ли храмины счастья? Ах, мир так лукав и изменчив, обстоятельства так шатки и сомнительны, связи так непрочны, что никто не может поручиться за один следующий день. И что будет тогда с нами и нашими семействами, привыкшими к неге и роскоши? А когда подумаем еще о последнем часе жизни, а он видимо приближается, то трепет объемлет сердце; когда вспомнишь о том, что взять с собой в вечность, с чем явиться на суд, то с горестью видишь, что для неба еще ничего не приготовлено, что все приобретенное принадлежит земле и тлению, и должно оставить нас, и если бы только оставило! А что, если пойдет за нами, и будет там свидетельствовать против нас о тех неправдах, коих стоило приобретение, о тех соблазнах, коими сопровождалось употребление, о тех грехах, коим оно служило поводом и орудием? Такие мысли не дают покоя, преследуют тайно день и ночь, томят душу, изъедают сердце, заставляют и нас сказать: «об нощь всю труждшеся, ничесоже яхом!» Всю жизнь провели, по-видимому, в счастии; а истинного счастья не достигли, не достигли!

Что сказать вам, братие, на ваши жалобы? Какой совет преподать? Поощрять ли к новым трудам и усилиям на поприще земного счастья?

Обещать ли вам то в будущем, чего вы не нашли в прошедшем и не находите в настоящем? Но это значило бы обманывать и себя и вас. Нет, братие мои, как ни прискорбно, может быть, для некоторых из вас будет услышать истину, но мы должны возвестить ее в слух всех. Доколе останетесь вы на пути мира, в рабстве плоти и чувствам, дотоле никогда не достигнете истинного счастья. Мир не может дать, чего сам не имеет. Свидетель — Соломон. Чего недоставало у него? Чего не мог он сделать, как царь и мудрец? И все делал, и все испытал: что же нашел? Нашел, что в нашем мире все суета и крушение духа, все, кроме страха Божия и добродетели. То же будет и с вами, если вы останетесь на том же пути, при тех же средствах к счастью: испытав все, вы не найдете его ни в чем, и в самом конце жизни принуждены будете сказать: «об нощь всю труждшеся, ничесоже яхом»! Но как горька и вместе бесплодна будет тогда сия жалоба!

Что же, спросите, должно делать? Переменить путь, цель и средства, посвятить себя Богу и вечности, начать трудиться для души и неба, устремиться к подвигам веры и добродетели. Это не означает того, чтобы оставить свое звание, или остановить течение ваших дел житейских. Нет, пусть они текут своим порядком: «кийждо в звании, в немже призван бысть, в том да пребывает» (1 Кор. 7:20). Но вы трудились доселе для земли и времени, во всем искали токмо своих выгод и своего удовольствия, во всех случаях и отношениях водились самолюбием; Бог и вечность, совесть и душа были предметами второстепенными, может быть, последними. Да станет теперь все на свое место! Божественное, духовное, вечное, — да возьмет верх и господство над земным и чувственным; вместо самолюбия да соделается источником действий любовь к Богу и ближнему; блага земные — да употребятся на дела благие, несчастья и скорби — да переносятся в смирении и преданности воле Божией, приготовление к смерти — да займет главное место между всеми попечениями! Когда произойдет сия благотворная перемена с вами, то мы, именем Господа, обещаем покой душам. Счастью земному не повредит это: напротив, оно очистится, освятится и получит истинную цену для вас. Самое несчастье, если бы Господу угодно было послать его на вас, потеряет горечь, ибо вы увидите в нем врачевство для исцеления от греховной проказы душ ваших.

Вот наш совет, братие, совет всем и каждому! Другого не можем дать,ибо другого нет в Евангелии. Аминь.

Наверх