Слово в день Святителя Николая. «Ревнуя поревнуй по Господе Бозе твоем»
Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие, ихже взирающе, на скончание жительства, подражайте вере их. Евр. XIII, 7.
Сие пишет Апостол Павел к Евреям, то есть, к обратившимся в Христианство из Еврейскаго народа, и вероятно, к тем, которые жили в Иудее. Посему догадываться можно, что наставники, которых он имел в мыслях, суть именно Апостолы Иаков, брат Иоанна, и Иаков, брат Господень. Первый из сих скончался от меча, подъятаго на Церковь Иерусалимскую Иродом; а второй пострадал от Иудейскаго первосвященника Анны и его скопища. Естественно, что дети Церкви с горестию воспоминали столь бедственную потерю столь великих наставников. Сие-то расположение духа исправляет и возвышает Апостол, поучая воспоминать кончину благочестивых наставников не с печалию, но с благоговением, не для оплакивания, но для подражания. «Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие, ихже взирающе на скончание жительства, подражайте вере их». Поелику Апостолы говорили то, что подаваемо было им от Духа Святаго: то послушныя дети Церкви наставления их принимали как законы, и слово их обращали в дело. Отсюда обыкновение торжественно воспоминать отшедших к Богу наставников Христианских, и, когда уже не поучают они словом, поучаться их примером. Иные наставники просияли словом мудрости, иные иными дарованиями духовными, на пользу Церкви. Воспоминаемый ныне наставник, Святитель Николай, ознаменовал себя преимущественно сильною верою и ревностию по вере. Вспоминайте же его так, чтобы при том поучаться, и самым делом подражать его «ревности по вере». Ревность есть духовный огнь. Как мудрость светит в уме, как любовь согревает сердце: так ревность, сложное действие оных двух сил, воспламеняет все существо, в котором она есть. Она является в нем напряженною деятельностию, которая все, что может ей покориться, могущественно направляет к своей цели, – способное к очищению очищает, смешенное разделяет, нечистое и тленное разрушает, противоборствующее отражает и разсыпает. Так ревность Самого Бога изображает Апостол, когда называет ее «ревностию огня, поясти хотящаго сопротивныя» (Евр. X, 27). По сему образу, ревность человека в отношении к вере есть такое качество и расположение духа, по которому человек с пламенным желанием и живейшею деятельностию старается, истинную веру, которую он познал и возлюбил, сохранить, распространить, очистить от примешения суеверий и соблазнов, и врагов ея или умягчить и обратить, или довести до невозможности вредить ей. Ревность по вере есть «алчба и жажда правды» (Мф.5:6) в вере, которая поколику обретает веру правую, потолику насыщается и блаженствует; а когда или не обретает правыя веры, или видит ее ослабляему нерадением ложных Христиан, колеблему раздорами, угрожаему бедами, тогда «снедает» (Иоан. II, 17) самого ревнителя. Соломон, изображая сию огненную или снедающую силу ревности, говорит: «жестока, яко ад, ревность» (Песн. VIII, 6). Аду ее уподобляет не потому, чтобы она хотела кого либо низринуть во ад; – ибо сего не может быть от истинной ревности, поелику в составе ея есть любовь; – но или потому, что она, видя возлюбленныя творения Божия на пути ко аду, и с живейшим состраданием представляя себе погибель, им предстоящую, сама в себе чувствует их ад; или потому, что ревность, с избытком растворенная любовию, готова бывает разделить даже адскую участь с теми, по которых ревнует, дабы облегчить участь сию для них, и своею опасностию исхитить их от опасности. Так Апостол Павел, ревнуя по Израильтянах «ревностию Божиею», побужден был сказать, что он «молилбыхся сам отлучен быти от Христа по братии своей» (Рим. IX, 3), то есть, дабы они во Христа уверовали. По сему и подобным примерам, некоторые, может быть, думают, что сия святая ревность не есть общая и всегдашняя обязанность, но дар, низпосылаемый благодатию не многим, на некоторые особенные случаи, когда необыкновенныя опасности веры требуют необыкновенных усилий для ея сохранения и утверждения. Подозрением в сем образе разсуждения не касаемся мы тех, которые охладели в вере до такой степени, что не исполняют и обыкновенных, всеми признанных, ея обязанностей: как искать ревности по вере у тех, у которых и самой веры в делах найти не можно? Нет ли таких, которые чтят веру, желают, и употребляют некоторыя усилия исполнять ея обязанности, поколику знают их, но у которых ни в исчислении должностей, ни в списке добродетелей не найдешь имени ревности? Не думают ли, что нам нет нужды в ревности Павла, когда мы не назначены сражаться с упорством Иудеев, ни в ревности Моисея, или Финееса, или Илии, когда мы не живем среди мерзостей язычества? Конечно, не всякому быть Моисеем или Финеесом, Илиею или Павлом; когда и Моисей в известное время не мог быть Финеесом, ни Финеес Моисеем. Но если Моисей в одном, а Финеес в другом случае, спасли целый народ Божий своею ревностию: не лучше ли было бы еще, когда бы таких ревнителей было более? А из сего уже и видно, что если святая ревность не есть необходимая обязанность, по крайней мере она есть желательная добродетель. Но осмотримся внимательнее, не найдем ли мы ревности и между необходимыми нашими обязанностями. Что может быть необходимее и повсемственнее обязанностей, которыя Сам Бог возложил на нас десятью заповедями? Здесь ищу я закона ревности, и сие искание нет нужды простирать далее первой заповеди. «Аз есмь Господь Бог твой; да не будут тебе бози инии»: слышите ли вы в сих словах, вместе с заповедию веры и любви, заповедь ревности? Вслушайтесь разборчиво. Когда небесный Законодатель провозглашает Себя «Господом» и «Богом»: Он возвещает Свою власть, и требует нашей покорности; возвещает Свое величие, и поставляет нас в благоговение пред Ним. Когда же «не стыдится», как выражается в сем самом предмете Апостол, «нарицаться» Господом и «Богом нашим» (Евр. XI, 16): что являет Он нам в Себе, как не любовь, и что возбуждает в нас к Себе, как не любовь? Ибо что может быть полнее любовию от лица говорящаго, что любезнее для слышащаго, как сказать, как услышать говорящаго: «Я есмь твой». И так вот заповедь любви. Но что далее? «Да не будут тебе бози инии, разве Мене». Что сие значит, как не то, что Бог, постановив между Собою и человеком союз любви, желает укрепить его и возвысить до такого совершенства, чтобы любовь сия исключала всякую другую любовь, которая с нею не согласна, и ей не подчинена, или, что тоже, открывает Свою ревность, и ревность нам заповедует? И так вот заповедь ревности. Изъяснение сие не вымышлено, а дано Самим Творцем закона, в продолжении десятословия: «Аз бо есмь Господь Бог твой, Бог ревнитель» (Исх. XX, 5). Из сего не трудно усмотреть, как то, что обязанность, быть ревностным по Боге и по вере в Него, лежит на каждом человеке, так и то, что обязанность сия простирается на все времена и случаи: поелику заповедь ревности неразрывно связана Высочайшим Законоположником с заповедию любви к Богу, которая никогда никакому исключению подвержена быть не может. Но дабы ближе в самом действии усмотреть, как далеко может и должна простираться святая ревность, вопрошаю: должно ли быть ревнительну по таком Богослужении, которое хотя и было правильное и Богом установленное, но, по Его же судьбам, уже начало терять свое достоинство и значение, и вскоре совершенно должно быть разрушено? Как многия души, не воспламененныя Божественным огнем, подумали бы, что оне, не нарушая своих обязанностей, с хладным равнодушием смотреть могут на какое бы то ни было уничижение такого Богослужения! Не подумают ли некоторые, что в таком случае ревность была бы даже неуместна и неразсудительна, усиливаясь подкреплять то, что непременно должно быть разрушено? Примечайте же здесь, как много может обмануть нас мнимое благоразумие, лишенное живаго чувствования сердечнаго, или лучше сказать, нерадение, прикрытое видом благоразумия. Не так мыслил, не так поступал Тот, Который есть самая Премудрость, и вместе самая Любовь, и потому, чистейший образец ревности. Иерусалимское Богослужение, состоявшее из теней и гаданий, должно было прекратиться, когда явился Иисус Христос, Свет теней и разрешение гаданий; и самому храму вскоре надлежало быть предану язычникам для конечнаго разрушения. Но что в сие время чувствовал, что сказал, что сделал Иисус Христос, когда увидел во храме недостойное храма? Он чувствовал то, что изображено у Пророка: «ревность по доме Твоем снедает Меня. Не творите», говорил Он, «дома Отца Моего домом торговли». И самым делом «изгнал» продающих из храма (Иоан. II, 14–17). Видите, Христиане, пример святыя ревности в таком случае, по которому должно заключить, что и каждому из нас не будет недостатка в случаях к подвигам ревности. И сей образ ревности показан точно всем: ибо Иисус Христос поступил в сем случае, не яко принадлежащий храму, по особенной к нему обязанности, поелику известно, что Он никогда не поставлял Себя в такое положение, но во всех случаях, для исполнения обязанностей установленнаго Богослужения, даже очудодействованных Им, отсылал к Священникам; Он действовал здесь по свободной, всеобщей ревности. И так, Христианин, если ты веруешь, и желаешь быть верен твоей вере: то надлежит тебе быть и ревнителем по вере. Не отрицайся от сего тем, что ты не видишь врагов веры, и не встречаешь предметов ревности. Иисус Христос нашел предмет ревности в самом храме истиннаго Бога. Встречается и в истинной Церкви Христианской то, что ревностнаго Христианина снедает ревностию. Можно ли равнодушно видеть многих из чад веры, живущих в таком неведении о том, во что они веруют, что им точно можно сказать сказанное Самарянам: «вы кланяетеся, егоже не весте» (Иоан. IV, 22)? Если Бог даровал тебе истинный свет веры и разумение тайны Христовы: то возревнуй по таковых со Апостолом «Божиею ревностию» (2 Кор. XI, 2), и «болезнуй» спасительною болезнию, «дондеже вообразится» в них "Христос" (Гал. IV, 19). Не встречаем ли Христиан, которые право так именовать себя основывают токмо на исполнении некоторых наружных, по легкости предпочтительно восприемлемых, обязанностей, без внутренняго исправления сердца, без очищения совести, без возвышения духа к общению с Богом? Если ты Христианин не по одному имени, но по духу и силе; скажи хотя одному из таковых, кому можешь: почто ты, Христианин сый, Иудейски, или даже язычески, живеши? Трудно было бы окончить, если бы мы захотели продолжать исчисление подобных случаев к святой ревности, которые внимательный Христианин ежедневно может встречать, обращаясь с подобными себе Христианами. Но еще не далеко ли мы оных ищем, когда ищем далее самих себя? Обратись, ристианин, в собственную твою храмину, войди в себя самого: не найдешь ли и здесь того, что должно снедать тебя ревностию? Если ум твой «прилагается в научения странна и различна» (Евр. XIII, 9), и не хочет отдать себя в свободный плен и блаженное послушание вере: то не нужна ли тебе против тебя самого ревность святых Отцев, которые силою веры «низлагали взимавшияся на разум Божий возношения» (2 Кор. X, 5) гордаго разума ересеначальников? Если корысть или суета наполняет сердце твое предметами мира, и оно занимается ими более, нежели Богом, для Котораго сотворено: то не нужна ли тебе против тебя самого ревность Моисея и Илии, обличавших и истреблявших идолослужение? Если чувства твои отверсты к удовольствиям растлевающим и оскверняющим душу: то не нужна ли тебе против тебя самого ревность Финееса, дабы, если можно, решительным ударом «умертвить уды сущия на земли», «страсть и похоть злую» (Кол. III, 5)? «Ревнуя поревнуй по Господе Бозе твоем» (3 Цар. XIX, 10). Не одному Финеесу ревность принесла завет священства вечнаго. И нам, если будем чистыми и неизменными ревнителями и поборниками по царствии Божием в нас и в ближних наших, сия ревность принесет обет, или, лучше, самое исполнение обета, да «сотворит нас» Христос «цари и иереи Богу Отцу Своему. Тому слава и держава во веки веков, Аминь». (Апок. I, 6).
Источник: «Сочинения Филарета, митрополита Московского и Коломенского» в пяти томах (1873, 1874, 1877, 1882, 1885) – М., типография А. И. Мамонтова и К° (М., Леонтьевский переулок, № 5). Раздел «Библиотека» сайта Троице-Сергиевой Лавры.
