Слово в день Алексия Митрополита, и в неделю сыропустную. 1822 г.
Овцы Моя гласа Моего слушают, и Аз знаю их: и по Мне грядут, и Аз живот вечный дам им.
Иоан. X, 27–28.
В сих словах Иисус Христос, истинный Пастырь и Посетитель душ, и Образ всех духовных пастырей, изображая Себя и Своих овец, дает наставление всем нам, каков должен быть Пастырь для своих овец, и в каком союзе должны быть овцы со своим Пастырем. «Овцы Моя гласа Моего слушают, и Аз знаю их: и по Мне грядут, и Аз живот вечный дам им».
Как радостно видеть теперь, – и Пастыря по сему образу, и овец в сем союзе с Пастырем! Христоподобный Пастырь, Святитель Алексий, конечно, знал и знает овец сего словеснаго стада, и его духовную потребность, и верность его послушания, когда предоставил и предоставляет ему доныне сей безценный залог, – свои священные останки; конечно желал и желает нам жизни вечной, когда в самом гробе своем открыл и не престает открывать источник благодатных исцелений и надежду вечной жизни. Се, и новыя овцы древняго стада его, сколь ни давно уже он безмолвствует, еще слушают гласа его; хотя он здесь – покоится на ложе своем, а там – далеко шествует в небесах, еще приходят лобызать следы его. О, если бы все овцы сего великаго стада таковы были к Пастырю своему, каковы предстоящия теперь в сей священной ограде! О, если бы предстоящие здесь, каковы в сей торжественный час, таковы были во всю жизнь свою, во-первых к Пастыреначальнику Иисусу Христу, а по Нем и ко всякому от Него поставленному Пастырю!
Может быть на сие скажут: «врачу, исцелися сам» (Лук. IV, 23)! Приемлю совет; признаю немощь; желаю уврачевания; ищу врачевства во врачебном хранилище слова Христова, и, как известно, что и поставленные врачевать других не могут врачевать сами себя, избираю врачем Богоноснаго Алексия, дабы его рукою, то есть, посредством его предстательства и его примера, почерпнуть из слова Христова дух и силу Пастыря.
«Аз знаю их», говорит Иисус Христос об овцах Своих. И так свойство истиннаго Пастыря есть знать своих овец; или, если совершенное знание принадлежит токмо испытующему сердца Иисусу, [Который потому и есть «единый Пастырь» (Иоан. X, 16), коего пастырства отчасти причащаются все пастыри], по крайней мере истинный Пастырь, по образу Христову, должен употреблять все возможныя усилия, чтобы знать своих овец и внутреннее их состояние. Подлинно, сие необходимо. Если Пастырь не знает своих овец: он, может быть, вздумает преследовать чужих – суетный труд, и оставит своих – погибель! Если он не знает особеннаго состояния некоторых из них: статься может, что новорожденным, вместо «словеснаго нелестнаго млека, от котораго бы оне расли во спасение» (1Пет. II, 2), он предложит «твердую пищу» (Евр. V, 14), а крепких захочет питать млеком; удалит от воды жаждущих; прострет жезл на немощных; не даст покоя имеющим во чреве. Кажется, притча ясна, истина очевидна; не нужно изъясняться о сем более, для тех, которым должно разуметь все притчи.
Пастырю Алексие! Как ты знал овец дарованных, и даже издалеча проразумевал даруемых тебе от Пастыреначальника, особенно дивным образом открылось в совершившемся тобою исцелении Агарянския царицы. Предприемля для сего путь в страну, омраченную зловерием, воистинну ты был Евангельский Пастырь, оставивший девятьдесять и девять овец, и шедший искать заблуждшия. Кто мог думать, что искание сие будет не тщетно? Кто, кроме живущаго в тебе Духа Божия, мог предвозвестить тебе, что сия новая Сирофиникиянка, по вере, от нея неожиданной, способна получить от Христа, еже хощет? Он верно предвозвестил тебе сие; и мы можем думать, что, отверзши ей чудесным образом очи телесныя, ты бросил ей в сердце и некия искры света духовнаго, и превратил козлище в агницу.
Но мы, пасущие там, где ты после пастырскаго подвига почиваешь, как мало ревнуем о духовном даровании прозорливости! Так мало, что некоторые из нас, может быть, и не почитают ея потребностию своего звания. Некоторые из нас, к сожалению, не имеют, и, к осуждению своему, не стараются иметь даже обыкновеннаго познания о внутреннем состоянии овец, им вверенных. По слабому понятию о своем звании, некоторые почти все дело пастыря ограничивают свирянием на свирели, предками настроенной; другие превозносят искусство гласа и слова; иные полагаются на крепость жезла: или, сказать без притчи, одни думают, что все дело священника состоит в священнослужении по древнему чиноположению; другие выше всего поставляют искусственную проповедь; иные надеются спасти духовное стадо свое одною властию вязать и решить, как бы ни была она употребляема. Необходимо и спасительно все, и священнослужение, и проповедь, и власть вязать и решить: но все сие требует мудрых рук и разсудительнаго употребления, и не то или другое по случаю, но все совокупно и в порядке приводит ко спасению. Что, если мы только свиряем, а овцы требуют пищи; если мы хотим дать им пищу в слове нашем, но с трапезы нашей сыплются только сухия плевы, или цветы, увеселяющие, но не питающие; если мы угрожаем жезлом, где надлежало бы утешать, или разрешаем, где надлежало бы устрашить вечными узами? – Пастырю истинный! приими сие исповедание недостатков наших; научи нас примером Твоим «разумне разумевать души стада нашего» (Прит. XXVII, 23), и ходатайствуй о нас пред Пастыреначальником, да дарует нам и ревность и искусство, знать овец, от Него нам вверенных, дабы мы умели и «изнемогшее подъять, и болящее уврачевать, и сокрушенное обязать, и заблуждающее обратить, и погибшее взыскать» (Иез. XXXIV, 4), Его спасительною благодатию.
«Аз живот вечный дам им», говорит еще Пастыреначальник об овцах Своих. Очевидно, что сего не может сказать никто, кроме Его: ибо един Он имеет «ключи ада и смерти» (Апок. I, 18). Но как Он во всяком деле, которое совершил, и во всяком слове, которое произнес на земли, «дает нам образ, да якоже Он творил, и мы творим» (Иоан. XIII, 15), по мере даруемой от Него благодати и вверяемаго нам служения: то и в сем случае, когда Он открывает в Себе свойство добраго Пастыря, дающаго вечную жизнь овцам Своим, чрез сие самое Он поучает нас, и заповедует нам, для вверенных от Него словесных овец не иметь инаго намерения, как приобретение им вечной жизни. Сия мысль должна воспламенять наши молитвы, одушевлять слова, управлять поступками. Сию цель должно нам иметь в виду, во всех отношениях наших к словесным овцам, учим ли во храме, беседуем ли в доме, утешаем ли в скорби, разрешаем ли от грехов, даже связуем ли, – и в сем последнем случае, угрожая вечною смертию, мы должны иметь в намерении вечную жизнь, дабы и стоящих на краю погибели «страхом спасти от огня восхищающе» (Иуд. I, 23). Так ли ходим мы в служении пастырском? Сюда ли точно устремлены все наши мысли и желания? «Приставили ль» мы, по изречению Соломона, «сердце наше ко стаду нашему» (Прит. XXVII, 23)? Стараемся ли, непрестанно умножать силу духа, дабы от себя и других отревать прах суеты, возметаемый вихрем легкомыслия, и разгонять облако житейских попечений, коими закрывается от очей мира свет жизни духовной и вечной? Не случается ли напротив, что некоторые из нас, занимаясь менее важными делами пастырскаго служения, и то не с довольным вниманием, теряют из вида великую последнюю цель онаго? Обезпечивая себя мыслию, что Датель жизни вечной есть единый Пастыреначальник, равнодушно смотрят на то, живут ли вверенныя им овцы жизнию благодати, заражены ли болезнию греха, или совсем духовно умирают. Были некогда и такие пастыри, которых в искании одной собственной корысти, вместо спасения овец, обличил Сам Пастыреначальник: «се млеко ядите, и волною одеваетеся, и тучное закалаете, а овец Моих не пасете. Пасоша пастыри самих себе, а овец Моих не пасоша. Се Аз на пастыри» (Иез. XXXIV, 3, 8, 10)! О, если бы мы могли быть уверены, что не встретим более столь неверных пастырей, «непщующих приобретение быти благочестие» (1Тим. VI, 5), осужденных Пастыреначальником!
Добрый и верный Пастырю Алексие! Сохрани нас молитвами твоими от опаснаго небрежения и пагубной неверности пред Пастыреначальником. «Да подвизаемся», по Апостолу, «добрым подвигом веры, да емлемся за вечную жизнь, в нюже и званы есмы» (1Тим. VI, 12). "Никтоже", и наипаче никто из пастырей, «своего си да ищет, но еже ближняго кийждо» (1Кор. X, 24). «Да сокровиществуем себе», и другим, «основание добро в будущее, да вси приимем вечную жизнь» (1Тим. VI, 19).
Но тогда, как я врачую себя, когда у ног Богоноснаго Пастыря поучаюсь обязанности Пастыря, – в сей самый час я останусь виновным против сей обязанности, если и для сего словеснаго стада не поищу слова исцеления и жизни. Благослови, Пастырю наш, и для овец твоих восприять слово Пастыреначальника; чрез тебя же да изыдет в них сила благовестия.
«Овцы Моя гласа Моего слушают», говорит Иисус Христос. И так свойство истинных овец есть слушать своего Пастыря. Подлинно, если овцы не будут слушать Пастыря, сие будет тоже, как бы совсем не было над ними Пастыря. Оглашает ли он звуком свирели, взывает ли гласом уст, возносит ли жезл, все сие не принесет пользы и спасения овцам, если оне, удалясь, не видят и не слышат, или упорствуя, не слушают, или не быв приучены, не внимают. Овца, не слушающая Пастыря, есть верная добыча хищнаго зверя. Разрешим притчу. Христиане суть овцы пажити Христовой; Пастырь, котораго должны они слушать, первоначально и существенно есть Сам Иисус Христос, а по Нем и те, кто бы ни были они, которые видимо представляют Его невидимое пастырство, и действуют вверенною от Него властию; ибо Он, как говорит Апостол, "дал есть" Церкви «пастыри и учители, к совершению святых в дело служения» (Еф. IV, 11–12); и чтобы узнавали данных от Него, Он поставил признак: «входяй дверьми, пастырь есть овцам» (Иоан. X, 2), то есть, вступающий в сие служение посредством благодатнаго избрания; и чтобы сих служебных пастырей слушали, как-бы Самого верховнаго, Он провозгласил, что слушать их и Его есть едино: «слушаяй вас Мене слушает» (Лук. X, 16). Двор овчий и духовная пажить, где слышим глас Пастыря, где пища и спасение овец, есть Церковь. Глас Пастыря есть молитва, учение, тайнодействие, управление, совет душеполезный. Если люди, называющие себя Христианами, оставив Церковь, блуждают по дебрям расколов, «влающеся и скитающеся всяким ветром учения, во лжи человечестей, в коварстве козней льщения» (Еф. IV, 14); если вместо истиннаго Пастыря, входящаго дверьми, слушают «прелазящих инуде» (Иоан. X, 1), которые, по суду Пастыреначальника, «татие суть и разбойницы»; или если, и не отлучаясь от Церкви явно, не прилепляются однакоже к ней искренним, послушным сердцем; не радят слушать Пастыря молящагося, учащаго, тайнодействующаго; не ищут духовнаго совета; мечтают, по невежеству и гордости, что они сами себя могут пасти и спасти: таковые, и подобные им, поелику не слушают истиннаго Пастыря, то и не суть истинныя овцы; уклоняясь от послушания спасительному гласу Пастыреначальника, они неприметно идут на встречу льву, который «рыкая ходит, иский кого поглотити» (1Петр. V, 8).
Сего ради, вы, предстоящие здесь, в священной ограде Пастыреначальника Христа, и избраннаго Пастыря Его Алексия! если, как самое присутствие ваше свидетельствует, сохраняете себя от болезни невнимания и непослушания; как предохранительное врачебное средство, приимите слово Пастыреначальника: «овцы Моя гласа Моего слушают», дабы воспоминанием о сем слове всегда возобновлялось и усиливалось ваше к Нему сердечное внимание и послушание, и дабы шум и соблазны мира не увлекли инуды вашего сердца и помышлений. А тем, которых душевное внимание отвлечено от Христа соблазнами, заглушено шумом сует, удалено заблуждениями, разсеяно по прелестям мира и плоти, понесите отсюда, как врачевство против сей болезни духа, сие слово Христово: «овцы Моя гласа Моего слушают». Да познают они глас истиннаго Пастыря своего, и да возвратятся к Нему раскаянием и твердым намерением слушать Его неуклонно.
Слушать неуклонно! Ибо, глаголет Пастыреначальник, «овцы Моя не только слушают гласа Моего», но и «по Мне грядут». Для чего иначе и слушать овцам пастыря, если не для того, чтобы неуклонно последовать его водительству? Слушать Пастыря есть начало послушания, но и то не всегда; ибо иногда слышат пастыря и хищные звери, но сие не делает их овцами: совершенное же послушание есть верно последовать слышанному. Спасительный глас указует спасение; услышав его, мы еще не спасены: только тогда, когда твердыми стопами пойдем на сей глас, мы достигаем спасения. И потому, слышишь ли Пастыря молящагося: не слушай только, но молись и ты; из дома молитвы приноси дух молитвы и в твой дом и освящай им тайную храмину твою. Слышишь ли Пастыря учащаго: не слушай только, но и слагай глаголы его в сердце твоем; и как овцы, после того, как примут пищу свою, отрыгают ее изнутри, и повторенным жванием совершеннее приготовляют ее, дабы она превратилась в их плоть и кровь; так и ты, после того, как приемлешь пищу слышимаго слова, отрыгни ее паки от сердца твоего, и прилежным размышлением о слышанном преврати оное себе в плоть и кровь, или лучше сказать, в дух и жизнь, и, в крепости духовной яди сей, твори дела не мертвыя и плотския, но живыя и духовныя. Сие заповедывал и древний строгий закон, которым пасом был Израиль, когда провозглашал о заповедях: «сотворивый та человек жив будет в них» (Лев. XVIII, 5). К сему призывает и свободный закон Евангельский: «приникий в закон совершен свободы, и пребыв, сей не слышатель забытлив быв, но творец дела, сей блажен в делании своем будет» (Иак. I, 25).
И в сем-то, слушатели, нужно и нам, которые мнимся быть послушными, прилежно себя испытывать, не забытливые ли мы слушатели, по выражению Апостола, «прельщающие себя самих» (Иак. I, 22). Чего в сем случае не можем опасаться мы, недостойные служители слова, когда, непосредственно Богом руководимый в слове, Пророк испытал сие непостоянство слушателей? Израильтяне говорили о Иезекииле у забрал и во вратах домов: «соберемся, и услышим исходящая из уст Господних» (Иез. XXXIII, 30). Но в сие самое время Сердцеведец открыл Пророку, что его слушать будут, как слушают искуснаго певца, из любопытства, без пользы: «и будеши им, яко глас песнивца сладкогласнаго благосличнаго, и услышат глаголы твоя, и не сотворят их» (Иез. 33:32). Подумайте и вы, не для того ли только собираетесь слушать исходящая из уст Господних, чтоб слышать и судить, как мы говорим, не заботясь о исполнении того, что мы предлагаем? – Увы нам, Слове Божий! то, чем Ты Себя именуешь, что Ты еси, чем сотворил Ты вселенную, чем возвеличил человека, чем является мудрость, чем подается жизнь, – слово, священное, Божественное слово, мы сделали зрелищным игралищем!
Повторяю: прилежно испытывать должно нам, не любопытные ли только, не забытливые ли мы слушатели слова, прельщающие себя самих. И чтобы дать вам краткий способ сего испытания на сей самый день, присовокуплю краткое слово: в сей день, священный сам по себе, и достойный особеннаго внимания, по приуготовлению ко дням воздержания и покаяния, внимайте Христу, а не суете мира, последуйте Христу, а не обуявшим рабам плоти. Кто ныне сохранит себя верным сему слову: о том и надеемся, и с надеждою молим, да и впредь будет «не слышатель забытлив», но творец дела, и наконец совершенно «блажен в делании своем будет». Аминь.
1822 г.
Источник: «Сочинения Филарета, митрополита Московского и Коломенского» в пяти томах (1873, 1874, 1877, 1882, 1885) – М., типография А. И. Мамонтова и К° (М., Леонтьевский переулок, № 5). Раздел «Библиотека» сайта Троице-Сергиевой Лавры.
