Проповедь в среду шестой седмицы по Пасхе

О Пасха!

Стихира Пасхи на утрени

Кто с любовью встречал всерадостный праздник Воскресения Христова, тот не может не чувствовать некоторой печали, расставаясь с ним. Подобно тому, как прощаясь с лицом любимым, живее и полнее представляешь себе его достоинства, многократно переводишь их в мысли и нудишься от избытка сердца ублажить их признательным словом, так и, расставаясь с Христовой Пасхой, чувствуешь особенное желание восхвалить и воспеть ее, воздать ей хоть чем-нибудь за ту бесценную радость, которой она восхваляла сердце наше. Мыслишь и одновременно поешь вместе с Церковью: «Пасха священная нам днесь показася! Пасха нова святая! Пасха таинственная! Пасха всечестная Пасха Христос избавитель! Пасха непорочная! Пасха великая! Пасха верных! Пасха, двери райские нам отверзающая! Пасха, всех освящающая верных!».

1. Пасха священная была известна задолго до нас. Начало ее выходит далеко за христианские времена, и чудным представляется то, что передает нам слово Божие о ее начале. Поводом к установлению Пасхи было освобождение еврейского народа от долговременного рабства. После многих поразительных чудес, потрясших всю землю Египетскую, ноне поколебавших жестокого сердца фараона, Господь Бог объявляет последнее и решительное к тому средство, незначительное само по себе, но состоявшее в связи с чрезвычайно важными обстоятельствами. В десятый день первого (по иудейскому счислению) месяца повелевается каждому еврейскому семейству отобрать едино-летного непорочного агнца и освятить его Господу. На четвертый после этого день агнца должно было заклать и в течение одной ночи съесть, так чтобы к утру не осталось ничего. Множество знаменательных обстоятельств долженствовало сопровождать само ядение. Но самое важное и чудодейственное заключалось не в них. Повелено было кровью закланного агнца сделать знаки на дверях каждого еврейского дома. Это потому, что Пасха есть Господня, то есть переход, или прохождение, Господа, ибо Господь пройдет ночью по земле Египетской и поразит всякого первенца… от человека до скота (Исх.12:12), исключая те дома, на которых виден будет знак агнчей крови.

В малом чертеже еврейской истории изображалась судьба всего человечества, потому что так хотел Бог и потому что так шел человек. От рабства греху не могли освободить его бесчисленные знамения Божественного Промыш-ления. Напротив, чем больше их было, тем более ожесточался мысленный фараон. Наконец, сказал Господь Моисею: еще одну казнь Я наведу на фараона и на египтян (Исх.11:1); Еще раз, и это будет скоро, Я потрясу небо и землю, море и сушу (Агг.2:6). В определенный премудростью Божией год, месяц и день является Агнец Божий, Который берет на Себя грехмираЩи. 1, 29) и освящается в Жертву нашего избавления. На четвертом году Его освящения (Ин.17:19) Он закалается всем множеством сынов Израилевых, и последняя язва несется на темный Египет. Причастников Агнца, запечатлевших храмину Его искупительной кровью, она не касается, но все первенцы зла, представители язычества, нечестия и заблуждения, обрекаются на погибель временную и вечную. Это избавление людей от гнева Божия и вечной смерти, столь ясно зримое в мире духовном и отчасти свидетельствуемое в нашем телесном, и есть, прежде всего, та Пасха, которая нам показася в лице пострадавшего, умершего и воскресшего Господа нашего Иисуса Христа — Пасха священная, за безмерное Свое человеколюбие посвятившая Себя в жертву за всех.

И за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною (Ин.17:19). Так говорил наш Агнец непорочный и избранный в ночь Своего заклания. Слышите, братия, слово нашей Пасхи священной! Для того Господь посвятил Себя, дабы мы были освящены истиною. Что же значит быть освященным? Значит быть посвященным Богу, стать и признать себя жертвой Богу. А что значит быть жертвой, это понятно всякому. Жертва есть то, что не принадлежит жертвующему. Посему и от нас наша Пасха священная требует, чтобы мы не принадлежали себе, но были истинно и действительно посвящены Богу, то радуясь о Господе, то благодаря Господа, то молясь и исповедуясь Господу, то помышляя о Господе день и ночь, хвалясь и ревнуя о Нем, благотворя Его ради, подвизаясь Его ради; словом, живя Им и для Него. Ах, братья, если бы мы воистину сделались настолько освященными, то для нас не могло бы быть и отдания Пасхи — наша Пасха всегда была бы с нами. Ибо кто возлюбит Ее и отдаст Ей себя, с тем Она пребудет во все дни до скончания века (Мф.28:20), у того сотворит Свою обитель (Ин.14:23). Такое неложное и нерушимое обетование наследовали все мы от нашей Пасхи священной].

2. Та Пасха, которая до мельчайших подробностей требовала строгого выполнения законных предписаний, Пасха, известная в свое время народу более под именем «праздника опресноков» и неумеренным ревнителям убивающей дух буквы (2Кор.3:6) подавшая повод всю празднственную заботливость сводить на одно блюдение бесквасия, — та ветхая, прообразовательная Пасха с минованием Ветхого Завета минула. Пасха новая нам днесь показася. Наша новая Пасха, сохраняя одно свое ветхое имя, всё прочее имеет новое. Вместо агнца бессловесного заклан в ней Агнец — Слово животное. Вместо единовременного съедения наш Агнец дается в снедь верным постоянно до скончания времен. Вместо горьких трав и дорожных жезлов в руках Пасхой новой предлагается горечь христианского самоотвержения и всегдашняя готовность к переселению из страны рабства в вожделенное отечество. Вместо седмицы воздержания от всего квасного заповедуется Ею пожизненное воздержание от закваски фарисейской (Мф.16:11), прибавим — и саддукейской, и иудейской, и языческой, и наконец, лжехристианской.

Братия! Пасха наша, Христос, заклан за нас… Итак очистите старую закваску, — так говорит апостол, — чтобы быть вам новым тестом… Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины (1Кор.5:7 ‑8). Как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни (Рим.6:4). Вот с чем должны были мы являться пред лицом новой Пасхи. И можно ли было иначе вести себя в виду Того, Кто был заклан, яко незлобивый агнец, за людскую злобу, Кто в совершенной, беспримесной, чистейшей истине, простоте и искренности учил, и творил дело Божие, и положил за него душу Свою? Итак, ни порока, ни лукавства не видела в людях обновления Пасха новая! Итак, чистота и истина запечатлели собой и мысль, и жизнь, и слово, и дело наше во всё продолжение минувшего праздника! Итак, по всему были мы новым тестом. О братия! Так ли было? Не одни ли грехи были у нас новые?.

3. Видели шествие Твое, Боже, шествие Бога моего, Царя моего во святьше (Пс.67:25), — так возглашал псалмопевец, воспоминая чудеса Божий над своими единоплеменниками. Всё было свято, в чем являл Себя Святый Израилев (Пс.70:22), праведный во всех путях Своих, и благой во всех делах Своих (Пс.144:17), и Пасха Господня могла быть потому только Пасхой святой. Благотворное для одного и губительное для другого народа прохождение Божие гласило, что святая (по совершителю) Пасха эта была свята и по совершавшемуся действию — действию суда и мздовоздаяния людским правдам и неправдам. Будучи сугубо свята, она требовала и участников святых; потому к съедению агнца пасхального допускаемы были только носившие на себе печать принадлежности народу святому (Исх.19:6), то есть одни обрезанные, да и те, конечно, должны были приготовить себя к тому очищением, ибо в первый день, сказано, да будет у вас священное собрание, и в седьмой день священное собрание (Исх.12:16). Так свята была Пасха иудейская, преобразовательная!

Как же свята должна быть наша Пасха! Кажется, само слово святая недостаточно, чтобы выразить им пребожественное совершенство нашей всесвятейшей Пасхи. В нашей Пасхе сочетана сугубая святость — святость божественного существа, превознесенная, неприступная даже для мысли, самоисточная, постоянно и как бы необходимо присущая Ей по Божеству, и святость свободной воли человеческой, стяжеваемая, взращаемая, деемая, сознаваемая как долг, ценимая как заслуга; святость, вечным стыдом покрывшая древнюю клевету, дерзнувшую некогда в лицо Самому Богу сказать, что праведник потому праведен, что нет ему повода к греху (Иов 1, 9–11).

В обыкновенной речи мы называем праздник Пасхи святой седмицей и хорошо делаем. Что святее дней, в которые празднуется и почитается память преславного события — воскрешения человечества? Но, братия, что сказали бы мы о человеке, который в течение целого года насчитывает у себя только семь дней здоровья? По меньшей мере, то, что ему нужно лечиться. И семидневная святая Пасха наша не говорит ли нам чего-нибудь в подобном же роде? Когда мы слышим во время божественной литургии из уст тайносовершительных слова святая святым, то считаем их относящимися более к священнодействию, нежели к нам самим. А между тем, тут дело идет о нас. Нас называют святыми. По смирению ли христианскому или по нерадению языческому мы обыкновенно отклоняем от себя всякую мысль о святости и всё святое отсылаем от себя в Церковь, как будто мы и Церковь не одно и то же! Таким образом, и Пасха святая, по-нашему, есть только Пасха церковная — пасхальный чин богослужения. За стенами церкви у нас бывает другая, своя Пасха — грешный праздник чрева и иных угодий плоти. Но, братия, церковь не будет святее того, что есть, сколько и как ни служи, ни читай, ни пой в ней во славу Воскресшего из мертвых. Мы также не будем святее от того, что в церкви идет праздничная служба. Что же требуется? Чтобы «святая» была поистине святая, надобно, чтобы жили свято, ибо и здесь приличествуют те же самые слова: святая святым. О, Пасха святая! Кто из нас не пожалеет, расставаясь с тобой, о том, что слишком мало святил тебя!

4. Что означал агнец совершенный, непорочный, единолетный, мужеского пола? Что значило особенное приготовление и необыкновенное ядение его, несокрушение костей, сожжение остатков, неоставление до утра? Что означала кровь его, стерегшая входы жилищ? Что такое было незримое прохождение погубляющего и как происходило истребление первенцев? Любители мудрости божественной в народе Израильском, без сомнения, каждый в свою очередь, задумывались над этими вопросами. Они видели, что Пасха их была Пасха таинственная, но разгадать тайны были не в силах. Тайну их Пасхи знаем мы. Но кто скажет нам всю тайну нашей, за нас закланной (1Кор.5:7) Пасхи? Сосуд Божьей премудрости, апостол Павел, знал ее и проповедовал, но — думать надобно — не более того, сколько может принять и понять человек на земле, или, как он же сам сказал, отчасти (1 Кор. 13; 9- 10, 12). Узрев ее сокровеннейшую сторону на небе, он возвестил, что о ней человеку нельзя пересказать (2Кор.12:4). Двух слов довольно для того, чтобы видеть, как непостижима наша таинственная Пасха. Наша Пасха — Бог. Если мы прибавим к этому, что не только Бог, но вместе и человек, и не только Богочеловек, но Жертва человеков перед Богом, Глава человечества, состраждущий нам и вносящий в нас Свою силу бессмертия и Воскресения, то этим уже скажем нечто такое, во что желают проникнуть ангелы (1Петр.1:12) как в общую тайну земли и неба.

И перед этой-то Пасхой, показавшейся нам в образе праздника Воскресения Христова, мы призывались стоять, не смежая очей ума, не сдерживая восторженных порывов сердца! Где тайна, там невольно располагаешься к благоговению. Но тайна вочеловечения Божества и обожения человечества — тайна, так велелепно и приснорадостно воссиявшая нам из живоносного гроба, — должна была увлечь всё существо наше за собой к нашей Пасхе таинственной, и теперь с престола Божества тайно возглашающей Своему почитателю: Се Я с вами во все дни до скончания века (Мф.28:20).

Братия! Не оскорбим своего христолюбивого сердца подозрением и признаем, что такое празднственное увлечение действительно было у нас если не постоянно, то много или множество раз, если не до высоты апостольского восхищения, то всё же выше всякой временной сладости греха. Блажен тот, кого посещало при его богомысленном занятии и Божественное умиление, у кого от превожделенного созерцания Пасхи тайной исторгалась радостная капля слезная или хотя бы «капли часть некая»!

5. Но и одна малая, видимая сторона бесконечной Пасхи таинственной представляет нам ее в такой чести, что ничего подобного ей не находим мы на своей земле. Пасха всечестная, - величаем мы ее, но, без сомнения, один лишь несовершенный намек делаем этим на те славу и честь, которыми увенчано смирившееся Божество за претерпение смерти (Евр.2:9) в образе человечества. Но наша Пасха всечестная не казалась некогда таковой. Пророк, прозревший ее издалеча, восклицал как бы в изумлении: Не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его (Ис.53:2–3). Так, для снятия с нас бесчестия надлежало Самому Избавителю нашему быть без чести и умереть среди крайнего позора и поношения. Но лишь только Он был отторгнут от земли живых (Ис.53:8), вдруг Пасха всечестная нам возсия и совершилась кара над Египтом преисподним. Среди мрака и стыда вечного прошел Спасающий, первенцы зла пали пораженные, а содержимые адовыми узами к свету пошли веселыми ногами, Пасху хваляще вечную!

Братия! Да не подумает кто-либо, что когда слышится слово всечестная, то дело идет о той чести, которая так известна в суетной жизни нашей, и известна, к сожалению, не столько делами доброхвальными, сколько, на христианский взгляд, предосудительными. Нет, Пасха иная, всечестная, нам возсия. Ибо если возсия, то, конечно, не тем, что затмевает славу Божества и достоинство человечества; если возсия, то, конечно, только с тем, чтобы при свете ее все увидели, в чем именно состоит честь христианская. И точно, по указанию нашей Пасхи все увидели, что истинная, славная, высокая, вполне божественная честь заключается в том, чтобы претерпеть бесчестие ради чести ближнего. Но при сиянии такой всечестной Пасхи что значило, братия, наше усилие возжигать по временам светильник своей ничтожной чести — тусклый и дымный? Неведение ли Пасхи? Невнимание ли к ней? Пренебрежение ли ее? Думаем, нечто отличное от всего этого, а именно, желание, чтобы Пасха шла своим путем, а наша жизнь — своим. Но вот Пасха шла и прошла. Пройдет рано или поздно и жизнь. Разделяемые теперь насильно грехом, пути их неизбежно встретятся за гробом, и Пасха всечестная, нами обесчествованная, обличит и осудит нашу жизнь.

6. Братия! Времена Нового Завета показывают, что как будто чем более греха у людей, тем более милости у Бога (Рим.5:20). Мы бы не поняли этой тайны Божией, если бы не знали, что наша Пасха, Христос, есть Пасха непорочная, В ветхое время благодати кровь непорочного агнца имела силу отвратить карающую руку Божию от дома, на которой была видима; хотя, конечно, не все избавляемые равно заслуживали это помилование, и, может быть, в числе их были такие, которые не превышали своим благочестием египтян. Сердцу нашему известно, что иногда одно неповинное страдание может преклонить его на помилование тысячи виновных. Досточтимейшая эта черта души нашей что есть, как не отображение божественного, достопоклоняемого свойства, по которому Бог есть любовь (1Ин.4:16), благость, милосердие, жаление. Вследствие этой, так сказать, жалости к нам Отца нашего Небесного неповинное страдание Христа как непорочного и чистого Агнца (1Петр.1:19) покрыло собой всех нас, виновных, порочных и нечистых перед очами правды Божией. Перед Богом вместо всего множества людей стал виден один человек, и Человек этот есть Христос Иисус, Который изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем… Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное (Ис. 53; 5, 10). Он — наша Пасха непорочная, чистительная, разрушившая стоявшую посреди преграду (Еф.2:14), бывшее о нас рукописание истребившая (Кол.11:14) и представившая нас Своею смертью… святыми и непорочными и неповинными пред Собою (Кол.1:22).

Что сказать, братия? Человек весьма забывчив. Надежду на Христа он легко может превратить в беспечную самонадеянность: полагая, что Христос сделал для него и за него всё, он может счесть ничем свою порочность. К счастью нашему, отчасти наше христианское воспитание, отчасти неотразимое свидетельство нашей внутренней нечистоты (но более того и другого — милующий Промысл Божий) не попускают нам, чада Божия (Флп.2:15), впасть в такую богопротивную забывчивость. Если бы, однако, паче чаяния, смутил кого помысел возложить всё дело своего спасения на одну нашу Пасху непорочную, тот пусть не забывает, что она есть Пасха, то есть переход, или минование, Божественной кары и что, следовательно, кто не представит на себе знаков крови Агнчей, тот спасен не будет.

Какие же это знаки? Вера, надежда, любовь, крещение, миропомазание, причащение, молитва, пост, самоотвержение, всякого вида подвиг и всякого рода добродетель. Вижу, что исчисление заходит далеко и боюсь, как бы не пришлось исповедать весьма печальную истину, что при всей отраде, какую дарует сердцу наша Пасха непорочная, многим из нас она, быть может, вовсе не поможет.

7. После всего, что мы говорили о Пасхе, сказать, что она — Пасха великая, значит только свести в итог всё прежде сказанное. Но и здесь уместно присовокупить слово объяснительного назидания. Всё великое и величайшее, войдя в малые размеры земли и в тесные пределы мысли, перестает поражать своим величием. И поэтому действия Божий часто нам кажутся подобными нашим малым делам, особенно же, когда душа настроена так, что всё желает видеть в своем образе и боится утомить себя непривычным богомыслием. Нередко, таким образом, мы довольствуемся и тем, что под Пасхой разумеем одно восстание Христа из гроба, отчего и видим только одну часть величайшего дела Божия. Руководительница и наставница наша — святая Церковь — и здесь, как везде, смотрит в самую глубину совершившегося, во всепразднственную и спасительную ночь события. В ее священнопениях прославляется Христос Жизнодавец, не только смертию смерть поправший, но и сущим во гробех живот даровавший; не только во ад сошедший, но и с Собою вся воскресивший. При этом Пасха наша представляется нам уже столь великой, что для обозрения ее потребен взор и далеко проницающий, и высоко поставленный над пространственным и временным бытием, ясный, чистый, благоговейный и строго внимательный к судьбам Церкви Божьей: от первоначальной Пасхи Господней, когда был слышан голос Господа Бога, ходящего в раю и изводящего первых грешников от жизни к смерти, до Пасхи, когда Его же глас слышан был и во ад сходящего, и тех же грешников со всем их потомством преводящего от смерти к жизни, — до последней Пасхи, когда в последний раз пройдет Он посреди человечества, разведет овец от козлищ и одних отошлет в огонь, а других призовет к вечному Царствию Своему. Без сомнения, только тогда во всей полноте откроется нам всё величие нашей Пасхи.

Братия! Сделавшись причастниками Пасхи великой, мы сами стали как бы великими. Как ни странно кажется признать себя великим, но более странным должно казаться совершенное неведение своего истинного достоинства. Грехолюбие наше, прикрываясь предлогом смирения, не позволяет нам разглядеть самих себя. Разоблачим лукавство плоти. Не того боимся мы обыкновенно, как бы не счесть себя большими надлежащего, а того, как бы не принудить себя к делам великим и важным, как бы, увлекшись мыслью о своем достоинстве, не презреть мелких, пустых и постыдных занятий суеты. Если это правда, то как не пожалеть, отдавая ныне Пасху великую, о том, что в то время, как она призывала нас к величию, мы упорно ревновали о своей малости и низости? О Пасха великая! Презри неразумие малых и самое малое радование их о Тебе сотвори благо-угодным пред очами Твоими!

8. По заповеди Божией, вкушать от агнца Пасхи иудейской могли только одни верные, или, по установлениям ветхозаветным, обрезанные. Никакой необрезанный не должен есть ее (то есть Пасху); никакой иноплеменник не должен есть ее… Поселенец и наемник не должен есть ее… Если же поселится у тебя пришлец и захочет совершить Пасху Господу, то обрежь у него всех мужеского пола, и тогда пусть он приступит к совершению ее… А всякий раб, купленный за серебро, когда обрежешь его, может есть ее (Исх. 12; 48, 43, 45, 44). Не нужно говорить о том, что обрезание было печатью веры ветхозаветной. Итак, и во времена исключительного избрания Божия видно было, что Господу Богу угодны не плоть и кровь, не род и племя, а дух, сердце, убеждение, вера. Знамение веры вдруг уравнивало язычника с потомком Авраама. Что было, так сказать, только рассветом в те времена, то сделалось светлым полуднем в наше благодатное время. Наша Пасха есть Пасха верных - всех без исключения. Верный же есть всякий, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти (1Ин.4:2), кто бы он ни был по роду, по языку, по месту жительства, по званию, по состоянию.

Но если вера, братия, уравнивая всех, не делает различия между верными, то сама она есть ли одна и та же во всех? Ветхозаветных соединяло всех единое знамение веры — обрезание. Для единства веры нашей у нас есть всем известный Символ веры, обязательно исповедуемый верующими, и, следовательно, вера у всех верных должна быть та же и такова же. Но будем ли мы отрицать великую разницу в проявлениях веры и вслед за тем действительную разницу между самими верными? У нас известны, с одной стороны, вера живая, теплая, горячая, пламенная безотчетная, слепая, простая, сердечная, детская и проч., а с другой стороны — вера холодная, разумная, мертвая, философская и даже бесовская. Соответственно этому и верных тоже можно разделить на несколько (или и много) разрядов или степеней — от верных-живых до верных-мертвых. Которых же из них — наша присновоспеваемая Пасха верных? Всех, братия, всех без исключения.

Как один и тот же многолучный свет солнечный, отражаясь на множестве предметов, рассеянных по лицу земли, производит неодинаковые изображения солнца, так и вера в Бога, переданная нам Откровением Божественным, упадая на сердца людей, по различию их различно на них действует и разнообразно в них себя обнаруживает. Радоваться ли нам или скорбеть об этом? Но если бы представлялось более желательным, чтобы все верные равно верили от всего сердца и от всего разума с равной живостью и равной твердостью, то утешение это изобильно доставляет нам наша Пасха верных. Если когда, то по преимуществу в несравненный и прерадостный праздник Воскресения Христова наиболее единодушной является у верующих вера их. Мы не усомнимся в том, когда припомним наш общий поистине божественный восторг, с которым мы встречали Христа в священную и блаженную светозарную ночь.

9. Чем ближе к концу наша прощальная похвала Святой Пасхе, тем сердечнее воззвания наши к ней, тем возвышеннее и величественнее представления благодетельных ее для нас последствий. Для общества верующих что вожделеннее Царства Небесного, то есть бесконечно-блаженной жизни за гробом? Вожделеннейшее это не дает ли нам также наша Пасха красная, Пасха — избавление скорби, Пасха, радости исполняющая? В ответ на это из умирающих уст Агнца Божия слышатся живоносные слова: Ныне же будешь со Мною в раю (Лк.23:43), сказанные тому, кто едва имел минуту времени собрать дух для веры и веру перевести в молитву. О Пасха, двери райские нам отверзающая! Кто из нас в минуты покаянного сокрушения не плакал у Креста Твоего и не повторял перед Тобой слово разбойника? И всегда на теплую молитву веры ответом служили приснопамятные и преисполненные высокого утешения Твои слова: Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много… Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною (Ин.14:1 ‑2; 17, 24). Пасха иудейская не только отверзла Израилю дверь свободы и вывела его из Египта, но, когда нужным оказалось, разверзла перед ним и пучину моря, чтобы провести его в землю обетования. Чего не сделает наша Пасха для своего Израиля, если восхощет сделать!

Да! Будет время и нашего отшествия из этой страны в другую — обетованную! Ах, погонится и за нами фараон, которому мы столько лет работали. Кто нам отверзет тогда вход в землю отцов наших, проведет нас через озеро огненное, избавит от аморреев, амаликитян, моавитян, мадианитян и других многих, мытарствующих на грозном пути нашем, защитит нас, ублажит, благословит и «рая паки жители сотворит?» Никто другой, как Он — Пасха наша, двери райские нам отверзающая! Он — Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, Который отворяет — и никто не затворит, затворяет — и никто не отворит (Откр.3:7). Его смертью и Воскресением двери райские снова отверзлись для рода Адамова, и уже никто их не затворит!

10. Такими точно врата Рая и видел пророческим взором святой Иоанн Богослов. И ворота его, т.е. великого града, Иерусалима Небесного, не будут запираться (Откр.21:25), — говорил он, по откровению от Иисуса Христа (Откр.1:1), Свидетеля верного (Откр.1:5). Но то, что вслед за этим говорит Тайновидец, может повергнуть в глубокую печаль всякого, кому дорого Царство Небесное, Несмотря на то, что ворота эти отверсты и не будут запираться, в них не войдет, — говорит он, — ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи (Откр.21:27). Здесь-то мы и встречаемся с тем, что заставляет каждого из нас порознь заботливо подумать о своем личном отношении к Пасхе, вольно за всех закланной. Что, если перед теми вратами придется нам остановиться и навек остаться за ними? Мерзость и ложь не суть ли обыденные явления нашей грешной и оскверненной жизни? Чем же поможет тут грешнику двери райские отверзающая Пасха? Двери он найдет отверстыми, да войти скверному во святое место не позволят. Он будет предъявлять свое право на вход — богодарованное право верного - и обратится с ним к Пасхе верных. Но тут-то и откроется во всей непререкаемой ясности, что чем более кто назывался верным, тем менее на нем должно быть нечистоты греховной, короче, тем святее должен быть он, по известному закону Божественного правосудия: кому много вверено, с того больше взыщут (Лк.12:48). Сама вера его послужит ему в осуждение!

Успокойся, смущающийся призванник Рая! Как недостойно христианина излишнее дерзновение, так еще более недостойно малодушие. На всякую болезнь греха мы имеем у себя готового врача, и на всякую скверну порока у нас есть неиссякаемый очистительный поток Крови Иисуса Христа (1Ин.1:7). У нас есть Пасха, всех освящающая верных] Уже освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа… Ибо Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых (Евр. 10; 10, 14), быв верным первосвященником пред Богом, для умилостивления за грехи народа. Ибо, как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь (Евр.2:17- 18). И верен Призывающий нас, Который и сотворит сие — освятит нас во всей полноте (1 Сол. 5; 24, 23). Но само собой разумеется, что не с тем содержатся в слове Божием подобные утешительные выражения и не к тому они направляются с этой кафедры, чтобы нечистый еще сквернился. О нет! А напротив, единственно с тем и к тому, чтобы святый святился еще (Откр.22:11). Братия! И отдавая «святую», удержим при себе ее святость навеки.

О Пасха велия и священнейшая, Христе! О мудросте и Слове Божий и Сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего! Аминь.