Жажда. Проповедь в церкви Пятницкого кладбища г. Москвы. 1948г.

Я несколько дней тому назад, молясь на Ваганьковском кладбище у дорогих могил, я прочитал на надгробном памятнике одного из любимых верующими москвичами пастырей: “Жаждет душа моя к Богу крепкому”. Это — слова из 41-го псалма Давидова. Начало этого псалма читается так: “Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие” (Пс.41:2-3).

“Жаждет душа моя к Богу крепкому”. Сколько мыслей и чувств рождают эти святые слова в верующем сердце! Что они нам напоминают? О ком они говорят?

И вот, прежде всего представляется нашему духовному взору величественная картина бесчисленных тысяч мучеников первых веков христианства: молодые, старые, женщины, дети, малютки на руках… Эти люди не жалеют ни своей молодости, ни невинных радостей земной жизни, ни своей славы и земного почета — ничего не жалеют, потому что “душа их жаждет к Богу крепкому”. Они идут на свой подвиг, полные горячей, убежденной веры в истинность и непреложность слов Господа Иисуса Христа: “Где буду Я, там будет и Мой слуга”; “Будь Мне верен до смерти, и Я дам тебе венец вечной жизни”. Эта вера настолько воодушевляет их, что самые тяжкие пытки и предсмертные страдания они переносят не только с истинно христианским терпением, но и с улыбкой, не покидающей их духовной радости. Их вдохновляет вера в Небесного Отца, их согревает в их подвиге любовь к Небесному Отцу. Ах, какая это была любовь! Всякий раз, когда мы вспоминаем об ее проявлениях из времени гонения на христиан в те века, рассказы об этом волнуют наше сердце.

Вот один из случаев. Это было в Карфагене в середине III века. Правитель города, поднявший гонение на христиан, в один из дней приказал всем христианам собраться на городской площади. Христиане знали, что их собирают для казни. И вот на одной из улиц по пути к площади группа язычников увидела женщину, бежавшую по направлению к этой площади с малюткой на руках. Они остановили женщину и говорят ей: “Куда ты бежишь?” Та отвечает: “Я — христианка и тороплюсь на площадь, где собираются все христиане”. — “Разве ты не знаешь, что все христиане будут казнены?” — “Я это знаю, потому и тороплюсь”. — “Но оставь хоть малютку дома, пусть спасется невинное дитя”, — пожалел даже кто-то из язычников. — “Нет, нет, — воскликнула женщина, — я хочу, чтобы и мое дитя сегодня уже было бы со мной у Господа”. Какая непреодолимая “жажда к Господу” в верующей душе!

Встает перед нашим духовным взором зрелище и другого священного собрания святых. Много мужчин и женщин, томимых жаждой быть нераздельно с Богом, оставляя свои дома, свои семьи, отрекаясь от всего, чем человек живет на земле, идут в леса, в пустыни, на скалы, чтобы в подвигах молитвы, поста, изнурения плоти служить Богу.

Вот будущий преподобный Сергий. Еще юношей он направляется в Радонежский лес и там под завывание диких зверей и шум высоких деревьев, окружавших его маленькую келийку, загорается на своем молитвенном подвиге вечной неугасимой лампадой за русскую землю, за русских людей.

Вот будущий преподобный Зосима приплывает к Соловецкому скалистому острову, лишенному растительности, и в одной из пещер этого острова начинает свой подвиг во имя спасения своей души и во имя молитвы о спасении всех людей.

В гуще этих лесов, на этих скалах, в этих пустынях утоляется навсегда та жажда душ человеческих, о которой говорил Спаситель: “Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек” (Ин.4:14, 7:37).

Святые псаломские слова напоминают нам не только о тех, кто подвигами своей святости украшает церковное небо и кто имеет дерзновение у Бога, по молитвам нашим, ниспосылать нам оттуда Божие благословение. В прежней Руси были тысячи монастырей мужских и женских, и каждый год десятки и сотни мужчин и женщин входили в их ограду с тем, чтобы в иноческом подвиге окончить свои дни. Сюда шли и разочарованные в жизни, усталые жить, шли и только что начинающие свою сознательную жизнь, — всех их влекла сюда одна и та же “жажда к Богу крепкому”. И неисчислимые тысячи их, неведомых нам по именам и ведомых одному только Богу, нашли для себя в стенах монастырей вечный покой своей душе.

Старая Русь очень любила паломничество по святым местам. И каким подвигом было это паломничество! Какой-нибудь мужичок из северной губернии, задумав путешествие к святыням Киево-Печерской лавры, готовился к нему целую зиму, сушил ржаные сухари и, когда согревалась земля под лучами весеннего солнца, собирался в путь: кланялся в ноги всем своим домочадцам, прося у них прощения, — ведь он шел замаливать грехи свои и своих близких, — перекидывал за плечи котомку с сухарями, брал в руки суковатую палку, и паломничество начиналось. Он шел, — не ехал, а шел, — десятки, сотни верст, разжевывал по пути корки черного хлеба, запивая их водой из ручьев и колодцев; ночевал главным образом под открытым небом, чтобы встречами с людьми не рассеивать своего молитвенного настроения, и после долгих дней подходил к воротам Киевской лавры. Что он переживал в течение нескольких дней пребывания в гостеприимной лавре? Он говел, причащался, обходил и ближние и дальние пещеры, целовал косточки всех святых угодников печерских, плакал, молился, а потом отправлялся в обратный путь. И когда придет зима, в долгие зимние вечера оп будет рассказывать своим детям и своим внукам о том, какое счастье побывать у великих святынь христианских и почувствовать близко, близко около себя Бога. Разве не та же «жажда» влекла его в далекий путь паломничества?

Но разве слова псалма говорят нам только о других, напоминают нам только о том, что пережили другие? Разве они не говорят каждому из нас о нас самих? Разве в каждом из нас, в ком горят огоньки веры и любви к Богу, не живет это чувство “жажды к Богу крепкому”?

Посмотрите. Наше тело нуждается для своего здоровья для поддержания жизни в свежем чистом воздухе. Дыша испорченным воздухом, мы болеем. Летом каждый из нас стремится за город, на дачу, чтобы свежим воздухом очистить наши легкие от городской пыли и дыма. Так и наша душа в своей сокровенной от взора других жизни ищет для себя чистого и свежего воздуха. Она устает жить и дышать в атмосфере, напоенной миазмами человеческих грехов. страстей, взаимной злобы, лжи, мести и всякой нравственной грязи. Человек, созданный по образу и подобию Божию, носящий в себе частицу дыхания Божия, — ведь в первого человека Творец его вдунул “дыхание жизни” (Быт.2:7) — своей душой стремится к своему Источнику и Творцу и, уставая дышать воздухом земли, ищет для себя воздуха неба. Для этого мы и приходим сюда, в Божий храм, оставляя у порога этого храма всю нашу суету, все наши заботы, все то, чем тревожно живем мы в этом мире. Здесь мы и дышим другим воздухом. Со священных стен на нас глядят изображения святых угодников Божиих. Они излучают мир и любовь; они говорят нам о том, как эти святые люди нашли в себе силы преобороть все искушения и соблазны земли, как многие из них, годами, а иногда и в течение всей жизни страдавшие тяжелыми болезнями, сумели нести их с терпением. Эти лики дышат чистотой, духовной красотой, лучи которых согревают наше устающее в жизненной борьбе сердце. В многочисленных святых иконах здесь на нас смотрит лик Божией Матери, такой благостный, любвеобильный, успокаивающий больное сердце. Здесь, по верованиям нашей Церкви, вместе с нами разделяет нашу молитву незримое ангельское воинство. Здесь в многократных благословениях Церкви и ее священных обрядах Сам Господь укрепляет и утешает нашу душу, и нередко бывает, что тому, кто искренно и с открытым сердцем помолится за нашим богослужением в храме, не хочется и выходить отсюда опять туда, где его ждут суета, соблазны и человеческие пороки. Разве и нас сюда влечет не та же “жажда”?

Все живое нуждается в свете и тепле для своей жизни. Всякая, даже самая малая, былинка тянется к солнцу, как к источнику света; самая малая букашка ищет для себя тепла. И наша душа “жаждет к Богу крепкому”, потому что в Нем — источник света и источник тепла для нашей бессмертной души. В свете того, что открыто нам нашим Господом в Его божественном слове, для нас все ясно: как произошел этот мир, в котором мы живем, что его ждет, для чего создан человек, как он будет жить после своей смерти. Светом Евангельского слова нам освещен путь, который ведет нас к вечной жизни. И как солнце не только светит, по и греет, так и тот наш Свет, в которого мы веруем, — это неиссякаемый источник тепла, согревающего нашу душу. Образец такой любви — объятия отца, встречающего своего блудного сына с всепрощением и лаской. В известной нам притче о блудном сыне отец, встретив своего сына, велел заколоть откормленного теленка, принести лучшую одежду и перстень на руку вернувшегося сына, чтобы выразить этим всю радость отцовского сердца. Таков наш Небесный Отец, и горячие, всепрощающие и ласкающие объятия Его не раз чувствовал каждый из нас па своем жизненном пути. Мы идем к Нему, как к источнику света и тепла, потому что и наша душа как всякая живая бессмертная душа, не может не “жаждать к Богу крепкому”. Мы идем к Нему за той нетленной небесной пищей, в которой нуждается, которой просит каждая живая душа. Он дает эту пищу и дает ее обильно — в молитве, в Своем слове, в святой Своей чаше, в нашем богослужении. Пусть же ни в ком из нас не будет ни голодной, ни жаждущей души!

На надгробных памятниках на наших кладбищах мы нередко читаем и другие священные слова: “Блаженны мертвые, умирающие о Господе” (Откр.14:13). Эти слова говорят нам о тех, кто на пути своем к небу уже испытал счастье жизни с Богом в душе и с Ним отошел в вечный мир. В этом состоит цель жизни каждого из нас: жить с Господом и умереть с Ним. Плодом такой жизни и будет блаженство: вечное общение с Богом и вечное пребывание в том мире, где нет ни скорбей, ни печалей, ни воздыхания.

Идите все к Богу крепкому, живому! В Нем — счастье, в Нем — покой, в Нем — непреходящие вечные радости!