Жажда нового и чудесного. (Поучение в неделю 22-ю, 1907 г.)
В наше время наблюдаем особую жажду чуда. Мы пережили бурные годы так называемой революции, общего увлечения вопросами об устроении общества и государства и борьбой за то, что обещало открыть блаженство на земле без Бога, без власти, без нравственного закона, без долга и обязанностей, без лишений, трудов и усилий. Мыслящие люди теперь отрезвляются; наблюдается глубокое разочарование в идее революции и в материалистических учениях. Возрождаются духовные интересы, замечается пока ещё робкое искание религиозной и нравственной истины. Но старая болезнь даёт себя чувствовать; цельность духа и веры трудно сразу возвратить; на месте разрушенного тяжело из развалин воссозидать снова то же здание веры в прежней его силе и красоте. И вот, хотят найти помощь в чём-то новом, невиданном, неиспытанном: жаждут и ищут чуда. Говорят, пишут, проповедуют; «Дайте нам Церковь, но Церковь будущего, а не ту, что есть, – она отжила; дайте нам истину, но истину новую, неслыханную, – старая нас не удовлетворяет. Мы любим и красоту, но ищем красоты особенной, никем не виданной, – то, что прежде считалось красивым, нам прискучило. Мы ценим евангелие, но не то, что имеется в Церкви, – мы хотим иного, нового; мы жаждем завета с Богом, но не Ветхого, и не Нового, а того, какого ещё нет, – будущего, новейшего. Мы ищем царства Божия, но мы желаем не земное возвести к небесному, а небесное свести на землю. Дайте нам ещё чудо: мы хотим соединить в чём-то среднем и высшем небо и землю, дух и плоть, конечное и бесконечное, Отца и Сына, Ветхий Завет и Новый, личность и общество, Церковь и государство, мужеский пол и женский, религию и науку, откровение и знание, бытие и небытие, смерть и жизнь, грех и добродетель, красоту и безобразие».
Не подумайте, что всё это мы выдумываем. Такие требования, под именем религиозно-философских, теперь выражаются громко, и ими заняты умы, которые считают себя и признаются передовыми. Дайте, – говорят они, – дайте нам все эти чудеса, и мы станем верующими по-новому, и весь мир станет новым, старого же мы не хотим, старое не может создать того, чего мы ищем, если бы даже и захотело, ибо не вливают вина нового в мехи ветхие.
Нет, други, не поверите, не уверуете! Не тот путь к новому вы избираете, какой единственно возможен. Тот, Кто принёс на землю завет новый (Лк. 22:20), Кто дал новую заповедь (Ин. 13:34), Кто человека сделал тварью новой (Гал. 6:15), вложив в него, по древнему пророчеству, дух новый и сердце новое (Иез. 18:31), и даровав ученье новое (Деян. 18:19), показав путь жизни новый и живой (Евр. 10:10), – Он пришёл к новому, прежде исполнив всё старое. Он исполнил весь ветхий закон от дней младенчества; по закону приносится Он в храм законный, и терпит законное обрезание; исполняет до конца дней все требования закона, учит, что ни одна черта не прейдёт от закона (Лк. 16:17), спрашивает: «в законе что написано?» (Лк. 10:26), упрекает, что Израиль оставил важнейшее в законе (Мф. 22:23). Он пришёл не нарушить закон, но исполнить (Мф. 5:17), и только законом, исполняя его, люди познали грех (Рим. 3:20) и стали искать святости и спасения в новой благодати. Тогда только они увидели, что древнее прошло и стало всё новое, когда древнее исполнили.
Исполнили ли новые искатели новой истины всё, что они называют старым? Они жаждут Церкви будущего, а в Церкви настоящего и прошлого были ли они послушными, верными её членами, исполняли ли все её уставы? Они ищут новой, особенной добродетели и святости: а то, что считалось доныне добродетелью, они исполнили? Исполнили ли то, елика суть истина, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, – то, что добродетель и что достойно хвалы? (Флп. 4:8–9). Они хотят восстановить попранные права «святой» плоти и вывести жизнь её на новый путь свободы; а путь самоограничения этой плоти, сдержанности и вольных лишений они прошли?
Нет, то, что считают они старым, они знают только понаслышке, они его не исполнили, следовательно, не уразумели, и потому в искании нового, в требовании чуда они идут путём тех афинских легкомысленных философов, которые «ни во что же ино упражняхуся, разве глаголати что, или слышати новое» (Деян. 17:21). Эта болезнь, эта жажда нового и жажда чуда, если бы и были удовлетворены, не привели бы искателей ни к покою, ни к твёрдости веры. Они якобы жаждут истины и для открытия её и утверждения в ней ищут нового и чудесного. Нет! Они имеют Моисея и пророков – слово вечного Божьего откровения. Если это слово Божие они исполнят, то увидят и опытно познают, что благ закон Господа, что он – светильник очам нашим, что новое всё нам дано и открыто, что после Нового Завета иного не будет, ибо лучше Сына Божия никто не поведает нам о тайне Божества. Они познают, что новое небо и новая земля будут только по скончании этого мира, и там – Церковь грядущего в новом Сионе, в граде Бога живого, в Иерусалиме небесном, где торжествующий собор и Церковь первенцев, на небесах написанная, и Судия всех Бог, и духи праведных, достигших совершенства, и Ходатай Завета Нового Иисус (Евр. 12:22–24). Если же слова Божия они не послушают, то если бы кто из мёртвых восстал, всё равно не поверят.
Состояние это – страшное и опасное. От такой опасности и предостерегает нас слово Авраама в слышанной нами ныне евангельской притче. Аминь.
Источник: Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова : В 5-ти том. - Репр. изд. - Санкт-Петербург : Изд. «Царское Дело», 1995-1998. / Т. 3: Проповеди и поучительные статьи на религиозно-нравственные темы (1906-1908 гг.). - 1995. - 794, VII с. - (Серия «Духовное возрождение Отечества»).
