Задачи нашей противосектантской миссии 33 (читано 9 февраля 1892 г. в публичном заседании полтавского комитета Миссионерского общества)
С благословения преосвященнейшего владыки, как бывший епархиальный миссионер и член Второго Миссионерского съезда в Москве 34, честь имею занять просвещенное внимание почтенного собрания сообщением кратких сведений о положении дела нашей внутренней миссии вообще и в частности о вытекающих отсюда задачах миссионерского дела в южнорусских епархиях, насколько это выяснено бывшим в прошлое лето Всероссийским съездом миссионеров.
Второй Миссионерский съезд с грустью констатировал факт, что, в то время как среди язычников в северных тундрах, на Алтае, в Японии Христианская Православная Церковь с успехом проносит имя Христово, водворяя везде благочестие по преданному ей древностью апостольскому и святоотеческому образу, в недрах самой Церкви совершаются отпадения от ее истинного учения, распространяется вредное религиозно-нравственное свободомыслие и что в недалеком будущем отпадения эти грозят обществу немалыми нестроениями. Отступничество от Церкви у нас, как известно, в общем представляет собой две основные формы. Одна рабски и слепо тяготеет к букве древних церковно-отеческих писаний, и притом к букве искаженной, – это именно русский старообрядческий раскол. Другая форма религиозного отступничества, напротив, стремится отрешиться от буквы, чтобы дать простор своему духу, почему она совершенно отрешается от исторической церковной почвы, отрешается даже от здравого смысла, – таковы наши мистические и рационалистические секты.
Старообрядческий раскол – это вековое историческое недоразумение между значительной частью нашего народа и Церковью – держится почти исключительно невежеством своих последователей, держится также посредством экономического гнета на народную массу со стороны заправил раскола, которым выгодно стоять во главе этой массы. При нынешнем распространении церковной грамотности и образования в народе большие успехи раскола являются уже невозможными. Кроме того, в среде раскола в настоящее время происходят дробления на толки; раздоры, взаимные несогласия, разделения – верные признаки внутреннего разложения раскола, осуществляющие собой высказанную Самим Господом Христом истину, что всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет (Мф.12:25). Совсем другую почву, другой характер и положение имеет русское сектантство.
Сектантство мистическое хотя имеет для себя основу в стремлениях человеческого сердца к таинственному, к непосредственному общению с Божеством, однако оно твердой почвы лишено потому, что в большинстве своих религиозных проявлений совершенно лишено здравого смысла. Известны уродования тела скопцов, безобразные радения и оргии хлыстов; известны талмудические нелепости секты жидовствующих.
Сравнительно с мистическими сектами представляются полными силы и живучести секты рационалистические; вся сила их заключается в том, что они вполне соответствуют духу века и, так сказать, идут вослед за веком. Правда, мы жестоко ошиблись бы, если бы на основании этого общего рационалистического характера признали, что русские рационалистические секты представляют собой проявление разумности вообще в духе нашего века. На самом деле если мы присмотримся к ним, то увидим в них только старое проявление человеческого произвола, удаление от указываемого высшим авторитетом религиозно-нравственного идеала, но только облеченное в форму современной разумности, подобно тому, как греховное проявление свободомыслия и произвола первых людей Адама и Евы в раю также облечено было в форму будто бы разумного расчета. Такова рациональность и наших рационалистических сект. Разумеется, тем более они вредны, тем более представляют собой печальное явление, чем более способны они натянуть на себя маску разумности и истинности.
Рационалистическое сектантство в нашем народе существует в виде следующих сект: молоканства, баптизма, штунды, пашковщины. О толстовщине мы не говорим, так как в народ она почти не проникла и насчитывает для себя только незначительное число последователей в среде интеллигенции. Система Льва Толстого представляет собой слишком утонченную для простого народа форму рационализма; толстовщина может привиться к народу только разве в тех грубых формах террора, которые выражены графом Толстым в его недавно помещенном в английских газетах письме о причинах голода на Руси.
Существующие в народе секты рационалистические распадаются на две главные фракции, из которых одна служит как 6ы подготовительной степенью для другой. Одна фракция еще признает некоторое значение за внешними проявлениями в молитве: таковы молоканство, баптизм, штунда плотская, или староштундизм. Другая фракция в стремлении к свободе духа и к полному одухотворению религии, как бы совершенно забывая о существовании своего собственного тела, освященного воплощением Сына Божия, отрицает всякое значение внешности и таким образом делает шаг вперед в развитии рационалистического сектантства: таковы пашковщина и штунда духовная, или младоштундизм. Все они принципиально с одинаковой неприязнью относятся к исторической Православной Церкви и существующим в ней учреждениям. Отвергнув же и потеряв все, они должны же были для своего существования религиозного найти исходный пункт и почву; такой точкой отправления и почвой послужил для них текст Священного Писания как безусловный во всем христианском мире авторитет. Само собой понятно, что пользуются они этим текстом вполне по-своему, ничем не сдерживаемому произволу.
Таким образом, все русские рационалистические секты объединяются следующими основоположениями: 1) полное отрицание исторической Православной Церкви; 2) обязательность книг Священного Писания; 3) полная свобода личности в истолковании Священного Писания и в устроении своей религиозной жизни. Как из настоящего перечня основоположений, так и из истории значительного количества наших сект можно видеть, что они только повторяют собой историю значительной части западного протестантства. Но как копия всегда ниже своего оригинала, так наши сектанты ниже западных протестантов. В то время как западное протестантство имеет вид научно-критического рационализма, наше сектантство имеет вид грубого отрицания и дикого произвола, имеет вид блуждания религиозной мысли невежды. Уже перечень вышеуказанных сектантских основоположений достаточно характеризует у них отсутствие определенной религиозной системы как сдерживающего произвол начала и широкую почву для личного религиозного произвола. Последнее из основоположений служит удобной почвой для действий воротил сектантства и обусловливает собой отдельное существование всех перечисленных форм сектантства.
Однако, как выяснено членами Миссионерского съезда, среди наших рационалистических сект не замечается того взаимно разлагающего антагонизма, какой известен среди разных толков раскола. И ранее известны были, и теперь продолжаются попытки передовых сектаторов, вроде баптиста Павлова, молоканина Иванова, Мазаева, самого полковника Пашкова и др., объединить рационалистических сектантов, чтобы в интересах своей ереси дружнее действовать против православия. Рационалистическое сектантство в своих конечных выводах как воплощение произвола и по обнаружившемуся уже в нем духу нетерпимости, своеволия и крайнего эгоизма представляет собой наиболее опасного врага для религиозной истины, для Православной Церкви и тесно соединенного с нею государства. Так как штунда и баптизм в настоящее время представляют собой самые острые формы сектантского брожения в нашем народе и так как притом они свили гнездо себе на нашем юге, то мы позволим себе несколько остановиться на штундобаптизме.
Появившись в среде нашего православно-русского народа в начале шестидесятых годов, штундобаптизм скоро получил печальную известность своими успехами. Прошло около тридцати лет, и штундобаптизм успел уже проявиться в 16 губерниях. При этом количество штундистов в епархиях Херсонской, Киевской, Кишиневской, Астраханской исчисляется в каждой тысячами. Есть отчего ужаснуться преданному Православной Церкви христианину. В настоящее время штунда, как это найдено съездом, не только не ослабевает, но усиливается – усиливается отчасти за счет сродных ей сект, каково молоканство и пашковщина, отчасти за счет православия. В то время как пашковщина стремится из Петербурга в центральные, южные и сибирские губернии, штунда, появившись и укрепившись, собственно, на юге, с юга постепенно подвигается к западным окраинам, к Петербургу и в центральные губернии. В чем же заключается обаятельная сила штундобаптизма, посредством которой он с таким успехом вербует своих адептов?
Для объяснения того, почему так быстро и широко распространился штундизм, мы не станем касаться обстоятельств, которые вызвали и которые благоприятствовали возникновению штундизма в искони православно-русском народе, мы повторим только слова Спасителя: когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел (Мф.13:25). И в настоящее время враг этот продолжает сеять весьма энергично: пропаганда сектантства ведется навязчиво, бесцеремонно назойливо, хитро. Пудами распространяют сектантские брошюры Пашкова из Петербурга, подпольные листки Парка из Франкфурта и Гамбурга. Каждому из своих членов они вменяют в обязанность проповедовать исповедуемое ими учение, так, чтобы всякий из штундистов привлек в свою среду хотя одного нового члена. Самая проповедь штундизма о легкости и удобствах в нем спасения, состоящих в полной свободе от всех церковных обязательств, от постов, от продолжительного стояния в церкви во время богослужения, от говения и других видов христианского благочестия, – заключает в себе слишком много заманчивого. Много льстит самолюбию простолюдина предоставляемое ему этой проповедью право председания на молитвенных собраниях, свобода в толковании слова Божия, право признать себя одним из тех некнижных пахарей и рыбарей, посредством которых будто бы Господь посрамил крепких книжников Церкви, согласно слову Писания: Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых (1Кор.1:27). «Познайте истину, – проповедуют штундисты, – и она освободит вас от грехов, от постов, от попов, освободит от панов, оброков, бедности и малоземелья, даст свободу, равенство, братство». При такой проповеди внешне благочестивая жизнь, строгая корпоративная дисциплина штундистского братства, вначале широкое братское участие к нуждам членов общины, взаимная помощь, щедрые субсидии и широкие подкупы от Пашкова, Корфа, из центральных касс сектантских, которые хранятся на Кавказе и в Таврии, – все это необходимо должно было ослепить наш темный народ. К этому присоединим равнодушное и даже потворственное отношение к сектантской пропаганде некоторых представителей интеллигенции и даже администрации, не всегда благовременное и надлежащее удовлетворение действительных религиозных потребностей народа местными пастырями, присоединим бывшую столь недавно значительное время отрешенность от Церкви и веры народного образования и грамотности, которая возбудила в народе пытливость и вместе своеволие, которая вызвала, как говорят, неестественное, скороспелое и бестолковое перемещение центра веры из народного сердца в мужицкую голову. После всего этого нам будут понятны быстрые и широкие завоевания штундизма.
Разумеется, мы должны иметь в виду, что штундобаптистские, да и вообще сектантские общины состоят из самых разнообразных по своему религиозно-нравственному настроению элементов. В весьма незначительном количестве здесь есть искренне религиозные люди, которые по ошибке сбились с пути православия, ища скорейших путей ко спасению; в большей степени имеются здесь падшие в православии, безнравственные, обедневшие, грубые материалисты, которые находят для себя выгодным переход в штунду и которые обыкновенно являются агитаторами и вожаками штундовых общин; наконец, главная масса штундистская состоит из людей, которые идут за представителями первых двух категорий по инстинкту стадности, по влечению родства, свойства и тому подобных мотивов. У них в глубине души почти всегда можно прочитать такое соображение: «и штунда, и православный – христиане, потому что в основе своей имеют одно и то же Евангелие. Если штундизм не лучше, то во всяком случае не хуже православия, а между тем он много удобнее последнего». Настроение последних в значительной степени обнаруживает собой тот вероисповедный индифферентизм, который, смотря по обстоятельствам, может принять какую угодно форму. Такое соответствие штундобаптизма духу времени и условиям народной жизни, без сомнения, и обусловливает его успехи. Плоть желает противного духу, а дух – противного плоти (Гал. 5:17).
Таким образом, сектантство высоко подняло голову; оно на самом деле воинствует, постепенно отторгая от Церкви верных сынов ее. Может быть, в этом брожении народном сказывается протест против действительных непорядков в недрах Церкви; может быть, сказывается в нем действительное искание Царства Божия со стороны сбившейся с истинного пути человеческой души. Но поскольку искание это есть фактическое удаление от Царства Божия в истинной Церкви Христовой, то во всяком случае оно есть явление весьма уродливое и весьма вредное. Разумеется, при таком положении дела чрезмерные опасения за существование Церкви неуместны. Как бы ни свирепствовали враждебные Церкви силы, все же непреложными останутся слова Спасителя: Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф.16:18). Во все времена существования Церкви одновременно происходили и прирост, и отпадение ее членов, так как всегда параллельно действуют силы света и силы тьмы; тот же закон нравственной жизни очевидно сказывается и в жизни Церкви в наше время. Однако, это нисколько не освобождает верных сынов Церкви от обязанности противодействовать врагам истины теми средствами, какими каждый располагает. Чем больше поднимает голову враг, тем более должно быть, так сказать, боевой готовности у членов Церкви. Потому-то принимаемые теперь чрезвычайные меры миссионерской борьбы, к числу каковых принадлежит и недавний Всероссийский съезд миссионеров, суть не временное увлечение, но прямой ответ на запросы переживаемого времени.
Прошлому Миссионерскому съезду именно и пришлось решить назревшие вопросы миссионерской борьбы с сектантством. Прежде всего, конечно, съезду пришлось подтвердить тот факт, что для каких бы то ни было успехов миссионерства непременно необходимо точное и неуклонное исполнение местными пастырями своих прямых обязанностей, каждый из них есть первый и прямой миссионер своего прихода. Когда в приходе имеется население, смешанное из православных и сектантов, то надлежащее исполнение пастырем своих обязанностей в таком приходе служит вместе и предохранением верных членов от увлечения сектантством, живым отражением враждебных сектантских нападок. Однако, если враг нападает, то со стороны пастыря нужны и специальные средства против этих нападений. Первое из этих средств – слово Божие. Пока значение его еще признает противник, каждому лжемудрствующему о предметах веры пастырь необходимо должен дать ответ именно от Божественных Писаний.
Поскольку сектантским брожением возбуждена особенная религиозная пытливость в народе, то к такому ответу от Писаний пастырь должен быть готов не только среди сектантов, но и среди православного населения.
Другим средством миссионерской борьбы являются школы, в которых пастырь-миссионер может воспитать себе приверженных к Церкви прихожан и будущих помощников в делах миссии. Так как женщина является слишком деятельным агентом в лагере сектантов и так как помощь ее могла бы быть ценной и для священника, то признано необходимым учреждение женских церковно-приходских школ, особенно в пунктах, зараженных сектантством. Съездом указан и характер преподавания Закона Божия в школах, именно: съезд рекомендует не прямую полемику, а косвенную – обстоятельное изложение положительного учения с тех его сторон, которыми сами собой изобличаются сектантские лжеучения.
После живого миссионерского слова сильнейшим агентом миссионерской деятельности является слово печатное; посему съездом выработаны и дополнены каталоги миссионерских библиотек. Наконец, съездом точно была выяснена степень вредности сект и образ действия сектантов, и заключения о сем решено представить гражданскому правительству для принятия им соответственных мер. Церковь сама действует, конечно, только средствами нравственными и прямо на совесть человека. Когда она испробует над отступником все свои средства и злое настроение человека остается все-таки непреклонным, Церкви остается только молиться о падшем, так как свое дело она сделала. Однако, если она видит в противнике злонамеренную и непреклонную волю, если она признает врага опасным не только для Церкви, но и для государства, она считает себя обязанной поставить государству это на вид. Если государство дорожит своим союзом с Церковью, если оно отзывчиво на религиозно-нравственные запросы времени, оно, конечно, само не преминет принять свои меры. Так Церковь при обращении к гражданской власти не выходит за пределы своей сферы. С другой стороны, когда гражданская власть обуздывает пропагандиста, то она никакого насилия над нравственной свободой личности не производит, а только ограничивает произвол одного и тем защищает от незаконного воздействия нравственную свободу другого. Остановиться на сем последнем обстоятельстве мы дозволили себе, собственно, ввиду тех разноречивых суждений, какие существуют об этом предмете среди общества.
Высшим и лучшим содействием пастырю в его трудном миссионерском деле, которое в настоящее время, как мы видели, так много требует к себе внимания, после помощи Божией может быть только добровольное выражение ему помощи человеческой в этом богоугодном деле.
