За что мы наказываемся. Слова, беседы, поучения и речи в дни военного и тревожно-смутного времени
Како потемне злато, изменися сребро доброе! (Плач.4:1).
Золотое сердце было у тебя, русский народ. Как же потемнело это золото? Серебро доброе были твои нравы и обычаи. Как же помрачилось это сребро доброе?
Русь святая, что сталось с тобою? Где твоя святость? Кто возвратит нам то благочестие предков наших, которые за веру православную, за дом Пречистой Богоматери, за царя самодержавного, за землю русскую готовы были отдать все – не только имущество, но и самую жизнь? Тогда весь русский народ был как один человек: все думали одну думу, как бы постоять за те устои, на которых стояла земля русская, – за веру, за царя, за народ благочестивый. Все сословия: и бояре и земледельцы, и богатые и бедные – составляли как бы одну семью. Где земледелец, там и боярин; где купец, там и нищий. Настанет ли праздник Господень – и все идут в храм Божий: князь и боярин с сумой для милостыни, и бедняк в лохмотьях, и нищий с протянутой рукой, и земледелец с копейкой трудовой на свечку Богу – все идут в храм Божий, и для всех там было место. А пьянства и греховных увеселений, отвлекающих ныне людей от праздничной Божией службы, отнюдь не допускалось: все питейные дома запирались с субботы до понедельника; о зрелищах и увеселениях под праздники, как допускают ныне, и помину не было.
Супружества были связаны неразрывными узами до гроба. Дети воспитывались в страхе Божием, в повиновении родителям, в почтении старшим. Не много было тогда мужей ученых, но все они были люди верующие, благочестивые. Простой народ разным наукам хотя и не учился, но хорошо знал ту науку, которую давала ему Святая Церковь, – от нее он учился по Псалтири, по прологам или толковым Евангелиям, по житиям святых, по Златоусту и другим учителям Церкви, которые читались в храмах Божиих. Из этих книг народ не только умудрялся во спасение, но научался и житейской мудрости. Много и доныне осталось мудрых народных изречений от старых времен; из собрания их составляются ныне целые книги. Откуда у предков наших та мудрость, которую можно уподобить изречениям древних мудрецов иудейских и эллинских? Все это, или почти все, благочестивый народ восприял из писаний, которые читались ему в храме и которым он научался и дома.
Ныне не то стало – все пошло по-иному, но только не по Божьему. Старое мы стали бросать, а нового доброго ли наживаем? От добрых старых обычаев у нас остались только клочки. Мы проживаем старое богатство, доставшееся нам по наследству от добрых наших предков, как проживал блудный сын наследство своего доброго отца. Нужны ли примеры для этого? Вот в старину и боярин, и купец, и ремесленник, и земледелец – все любили Святую Церковь, как матерь свою. Ныне многие стали чуждаться Святой Церкви, стыдиться, как стыдится иногда юноша своих простых родителей, попавший в город по их же милости и наслушавшийся насмешливых рассказов недобрых людей о простоте селян и мнимом превосходстве городских жителей.
В старину и князь, и боярин, и купец, и земледелец чтили праздники Господни; все более или менее любили посещать храмы Божии: с вечера шли к вечерне, утром, вставая рано, шли к утрени, а потом к литургии. Ныне не то. Посмотрите, кем ныне бывают наполнены наши городские храмы? Там только простой народ, да и тот далеко не весь и не всегда. Все знатное и богатое там отсутствует – нет их ни на вечернем, ни на утреннем богослужении. С вечера одни из них сидят в домах увеселений, в театрах, другие в домашних спектаклях, иные за картежными столами, а утром, когда бывает литургия, они еще спят после вечерних и ночных увеселений.
В старину весь русский народ составлял одну семью, у которой была одна вера, одни обычаи. Ныне разделился русский народ. Каждое сословие избрало для себя как бы свою особую веру, свои обычаи. Верхние сословия стали стыдиться веры своих отцов и остались совсем без веры или же пошли за изобретателями новых вер, сделались последователями новых лжеучителей, образовавших новые секты, новые толки. Средние сословия избрали себе новых богов: торговое стало поклоняться золотому тельцу, которому приносит в жертву все свои труды, все время, ему отдает и все свои думы, и все свое сердце; ремесленник то занят своим делом, препятствующим ему служить Богу, то отдается греховному отдыху в виде разгула, попоек и разного рода увеселений. И торговцы, и ремесленники живут также без веры и без Церкви. Только низшее сословие пока держится унаследованных от предков веры и обычаев, но и то далеко не все. И среди его образовался злополучный раздел: значительная часть простого народа отпала от Церкви, перейдя в раскол и сектантство с их многочисленными толками и разделениями.
Таким образом, как бы весь русский народ пришел в такое состояние, в каком некогда находился Израиль, который, отпав от Бога и предавшись нечестию, за это подвергался разным наказаниям, а потом семидесятилетнему плену. Чрез пророка сказано было об этом народе: От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны (Ис.1:6).
Нечто подобное стало и с русским народом. И он как бы обратился от ног до головы в гнойный струп.
В верхних слоях его – отступление от Бога, отпадение от Церкви, восстание против богоучрежденной власти, крамолы и убийства, подстрекательства к бунту, убийства сановников и других верных царских слуг. В среднем сословии (торговом и ремесленном) поклонение золотому тельцу с забвением о Боге, о правде и чести, о милости.
А о простом народе с сожалением должно сказать, что он спился и развратился. Он пропивает свое достояние, свои пожитки; он пьет с горя, пьет с радости, все сделки у него совершаются не иначе как с выпивкой. Если он несет в жертву Богу свою трудовую копейку, то в винную лавку отдает полный рубль. Он сам пьет, и дети пьют, пьют и женщины.
Пьянство приводит его к разврату. Мужья оставляют жен, жены покидают мужей и идут за другими. Развращается и молодежь по примеру старших. Не было в старину такого разврата, как ныне. Усилилось ныне и воровство: один обкрадывает казну и не считает это грехом; этот крадет святыню, обкрадывает церковь. Наемник обкрадывает хозяина, а хозяин не всегда отдает должное наемнику. Обман и клятвопреступление также не стали считаться грехом. Кто только ныне не лжет, кто не обманывает! Нигде не стало честности и добросовестности. У самых, по-видимому, честных людей честность сохраняется только дотоле, пока ее сдерживает стыд и страх. У нас прошли те времена, когда можно было ценные вещи оставлять на дворе без запора и караула.
Трудно ныне найти человека, который сам объявил бы потерянную кем-либо вещь и доставил ее хозяину ее.
Так мы растеряли то сокровище добра, которое скопили наши предки и передали нам как богатое наследие, с которым соединялось Божие благословение.
Не потому ли мы теперь терпим неудачи? На окраине нашего отечества идет война столь несчастливая для нас, что как будто Господь отступил от нас и не ходит с нами в войсках наших, предавши нас позору пред народами земли. И при таком унижении мы дерзнем ли сказать: за что, Господи? Ибо знаем, что мы, будучи народом, осчастливленным Богом и удостоенным милости Его преимущественно пред другими народами, обесславили имя Его нашей жизнью. Мы можем сказать только одно: Тебе, Господи, есть правда, нам же стыдение лица (Дан.9:8)!
Несчастливые во внешней войне, мы ведем и внутреннюю войну, которая едва ли не тяжелее внешней. Это – наша внутренняя смута, которая раздирает наш народ, производит застой в работах. Нам грозит опасность прийти в состояние того царства, которое, по Евангелию, разделившись само в себе, не устоит (Мк.3:24). Но при всем том мы как бы не чувствуем ударов, ибо пришли в состояние бесчувствия, подобно больному, пораженному параличом. Бедствие родины, как чужое, не трогает нас, и мы даже при тяжелых ударах говорим: «Не больно нам!» Не для того ли Господь посылает к нам, кроме общего для всей страны бедствия, еще для каждого города и области особые несчастья: в одном месте у нас повальные болезни, в другом – падеж скота, в третьем – неурожай хлеба несколько лет сряду, в четвертом – волнения молодежи, волнения среди рабочих и другие смуты, грабежи, пожары. Несмотря на это, мы все еще готовы говорить: «Не больно нам» – и продолжать есть и объедаться, пить и пропиваться, играть и проигрываться. По-прежнему пустеют наши храмы и наполняются театры и дома народных увеселений любителями веселья.
Мы не только не чувствуем боли от поражающих нас ударов войны, убийств, мятежей, голода и других бедствий, но как будто у нас веселее стало с тех пор, как на отечество наше стали падать удары.
О, кто даст сердцу нашему сокрушение и очам нашим слезы, чтобы оплакать наши бедствия и выплакать пред Богом наше избавление?!
О, Русь святая! Вспомни свои добрые былые времена! Вспомни и те лихолетья, в которые ты умела прибегать к Богу с молитвой и покаянием и получала себе избавление! Вспомни Забытого тобою – и помолись! Смех твой в плач да обратится; принеси покаяние и плоды, достойные покаяния.
Обрати нас... Господи, и мы обратимся (Плач.5:21). А без Тебя мы и сего не можем сделать.
Воскресни, Господи, помози нам и избави нас имене ради Твоего (Пс.43:27)!
