Всенощное бдение под Обрезание Господне и память святителя Василия Великого. Крестовоздвиженский храм.

Сегодня Святая Церковь празднует память святителя Василия Великого и великий праздник Обрезания Господня. Вообще каждое событие в жизни Спасителя важно для Церкви, потому что в них раскрывается для нас спасительный смысл. Вот на Обрезание в восьмой день по закону израильскому Матерь Божия принесла Спасителя в храм, чтобы совершить этот древний обряд. Творец неба и земли обрезался, как простой, обыкновенный младенец, по закону, который был необходим для всех детей, рождавшихся в этом народе.

Обрезание в Древнем Израиле было знаком завета с Богом. Теперь, в Новом Израиле, в Церкви Божией, знаком этого завета стало святое крещение. Кто крещен, тот имеет завет с Богом, кто не крещен, тот этого завета не имеет. Кто крещен, тот причастен Новому Израилю, Церкви, кто не крещен – не причастен. И конечно, Господь Иисус Христос, родившийся от Самого Отца Небесного, наитием Духа Святаго, не имел нужды иметь внешний знак завета с Богом. Он Сам сказал: «Я и Отец – одно». Он с Богом был постоянно вместе, в Нем Самом Божество пребывало неизменно, неразлучно, неслиянно и нераздельно. И тем не менее Господь это исполнил. Зачем? Если обрезание для Него не имело никакого смысла, зачем промыслом Божиим было так устроено, что Он подвергся этому обряду?

Вот в этом-то и заключается смысл данного праздника, потому что здесь проявляется знак любви Спасителя к нам, еще один знак. Первым проявлением этой любви было то, что Господь пришел во плоти. Будучи Богом, смирил Свое Божество до того, что стал человеком. Хоть как-то понять, чем же было Рождество Христа Спасителя во плоти, мы можем через сравнение. Представим себе, что кто-нибудь из нас добровольно стал бы тараканом или муравьем, добровольно обрек себя на муравьиную жизнь или даже не муравьиную, а хотя бы собачью: тридцатиградусный мороз – а ему там в будке, на снегу спать, и есть то, что дадут, и на цепи весь день сидеть или в вольере бегать, только ночью выпускают, да еще на ограниченное время. Вот нечто подобное сделал Господь, сделал с одной-единственной целью: спасти нас, потому что иначе нас спасти нельзя. Чтобы мы Его послушали, Он должен был явиться в образе, подобном нам.

Предположим, в лесу живет стадо оленей, и надвигается на них некая гроза – охотники собрались их окружить и истребить. И кто-нибудь решает этих оленей спасти. Но им бесполезно по-человечески говорить, они не поймут. Поэтому единственный способ – самому стать оленем, прийти к ним и как-то на их оленьем языке пытаться договориться и спасти хотя бы тех, кто послушает. Поэтому-то Господь и пришел на землю, стал человеком и начал к людям обращаться, причем не ко всем, а только к тем, кого Он подготовил.

Все народы вокруг Израиля жили по законам языческих верований. Это были ужасные времена, когда с точки зрения христианской совершались чудовищные преступления. Люди друг друга приносили в жертву, жили в страшном блуде, пьянстве, в поклонении бесам. И сейчас язычество существует в Индии, например, или в Гренландии; в отдельных местах на нашем Крайнем Севере оно еще сохранилось в форме шаманства, кое-где в Африке. Недавно в одной африканской стране судили президента, и ему инкриминировалось каннибальство, то есть что он ел людей, потому что такова его вера. А не так еще давно, в средние века, язычество было распространено в Америке, в так называемых цивилизациях инков и ацтеков приносились жертвы – сотни тысяч людей. То есть творились страшные, чудовищные преступления против человечности. Если бы мы там очутились, то не смогли бы жить от ужаса – такие были отношения между людьми.

Поэтому обращаться к язычникам было бессмысленно, и Господь избрал народ, который Он более-менее подготовил нравственно к принятию откровения Божия, дал ему заповеди через Моисея: не убий, не укради, не прелюбодействуй, почитай отца и мать, – чтобы оградить от этого мрачного пребывания в язычестве. И действительно оградил: они веровали в Единого Истинного Бога, Бога Отца, не поклонялись ложным богам. А когда уходили от истинной веры, то Господь их пытался назад вернуть через пророков, через всякие наказания, например пленение вавилонское. Весь Ветхий Завет – это история о том, как истинная вера жила в народе израильском, как он от этой веры отрекался, потом возвращался снова и так далее. И вот Господь явился именно к этому народу для того, чтобы дать ему новое откровение, высшее, потому что, оказывается, чтобы человеку вернуться на небо, в обитель Отца Небесного, чтобы жить так, как Господь задумал, недостаточно быть просто хорошим человеком, не убивать, не блудить, не воровать, не завидовать, папу с мамой почитать. Этого, оказывается, недостаточно, потому что эта нравственность естественная, а от человека требуется нечто высшее.

И Господь знал, конечно, что совсем не все Его послушают, а только единицы, и знал, что Он обречен на смерть, потому что слово, которое Он принесет людям, не вместится в них. Он был обречен на смерть и добровольно на это пошел – вот такой огромный знак любви Божией. Поэтому Господь пошел на это страдание – обрезание, – как бы знаменуя то, что Ему предстоит в дальнейшем. И в обрезании раскрывается любовь Божия к падшему человечеству – для того, чтобы этой любви научить людей. Потому что, не имея любви, нельзя достичь Царствия Божия.

Но чтобы любовь иметь, человеку нужно прежде всего понять, что это такое, потому что нельзя стремиться к любви, не зная, что это значит. А поскольку объяснить этого словами нельзя – любовь можно только показать, любовь можно явить, проявить, и лишь тогда человек может ощутить всю ее красоту, – поэтому Господь в каждом Своем действии, в каждом Своем слове, в поступке Своем эту любовь являет. И в каждом человеке, в зависимости от того, способен ли он на любовь, этот огонь либо загорается, либо нет. Даже дерево можно пропитать таким составом, что оно не будет гореть. Вот так и сердце человека – оно может обледенеть настолько, что не воспринимает любовь.

Все люди рождаются из утробы матери одинаковыми, способными и на любовь, и на грех. И в каждом человеке с самого детства происходит борьба. Любовь всегда направлена вовне, но в искаженной грехом человеческой природе она обращена внутрь. И если не происходит в человеке этого переворота, который называется покаянием, то все силы любви, все способности его души так и остаются направленными на самого себя, что с точки зрения Царствия Небесного есть погибель. В этом-то и заключается человеческая смерть: Бог любовь излучает, а человек, противящийся Богу, направляет ее на себя. Поэтому человек, который хочет жить с Богом, обязательно должен научиться излучать любовь вовне, а для этого нужно преодолеть свою падшую природу, то есть нужна обязательно борьба, нужно всего себя перевернуть.

Когда человек проявляет любовь только к себе, это не есть, собственно, любовь – это эгоизм, антилюбовь. Все наши беды, все наши непонимания, все наши грехи происходят только оттого, что мы не способны на любовь, и цель духовной жизни – как раз этому научиться. Научиться же можно только так, как Господь говорит: огонь принес Я на землю, и как бы Я хотел, чтобы он уже загорелся, – Он говорит как раз об этой Божественной любви. Человек, пока не встретится в жизни с любовью настоящей, истинной, не может понять, что это такое. Любовь (не хочется это слово говорить, но оно наиболее понятно для нашего слуха) как эстафета, она так и передается: от Христа к апостолам. Он их научил любви – и они из людей малодушных, боязливых вдруг превратились в бесстрашных львов, которые не только с охотой пошли на смерть, но и проявляли чудеса храбрости ради этой любви. Когда апостола Петра приговорили к распятию, он попросил палачей: пожалуйста, распните меня вверх ногами, потому что я человек грешный, и я не могу распяться так, как мой Учитель. Вот такая у него была любовь и смирение. Его приговорили к смерти, чудовищной, страшной, очень болезненной, но он думал не о себе – больно ему будет висеть или не больно, – он думал только о том, как бы ему не вознестись слишком высоко, не дерзнуть быть в этом похожим на Спасителя и поэтому попросил прибить его вверх ногами. Вот такая любовь, которая нашему сознанию недоступна. Нам кажется, что это сказка, потому что мы никогда еще в своей жизни не совершали таких благородных поступков. Это естественно – каждый судит по себе. Человек, который сам способен к воровству, всех подозревает в воровстве. А тому, кто способен на благородный поступок, на любовь, ему уже в ту степень, на которую он сам способен, понятно это и в других.

Апостолы своей любовью зажгли учеников, но прошли века, две тысячи лет, и, как сказано в Писании, «по причине умножения беззакония, во многих охладела любовь». Это действительно так, и сейчас, в нашей жизни, мы почти не встречаем людей, которые эту любовь являют. Поэтому нам, собственно, не от кого зажигаться, и этот огонь угасает. Потому что огонь этот, любовь – это есть святость, а не просто чувство. Но у нас все понятия о любви испорчены, смешаны, мы любовь воспринимаем только через себя. Даже в нашем языке существует только одно слово для обозначения любви: люблю сыр, люблю конфеты – и люблю ребенка, люблю жену, люблю родину. Но ведь каждый понимает, что любить сыр и любить родину – это понятия совершенно разные, хотя глагол-то звучит одинаково.

И вот в этом все и дело, что у нас осталась та любовь, которую можно назвать словом «нравится»: мне нравится сыр. То есть мы воспринимаем любовь только как чувство, которое нас каким-то образом тешит и ублажает. Что значит: я ее люблю? Как понимает это современный среднестатистический человек? Значит, она мне нравится: она красивая, она умная, заботливая, послушная, ласковая, трудолюбивая, у нее красивые ручки, ножки, ушки, глазки. То есть ее вид, ее поведение доставляют мне удовольствие, поэтому я люблю. На самом же деле никакой любви здесь нету, а есть ублажение себя. Истинная любовь, наоборот, независимо от того, каков человек сам по себе, но если я его люблю, то готов для него что угодно, все, что сердце повелит, делать. Я его люблю, поэтому готов стирать, готов за ним убирать, готов у его постели тридцать лет провести, готов для него пожертвовать собой, готов все отдать, готов пойти куда угодно. Вот это и есть любовь, но этого как раз и не встречается, каждый стремится угодить себе. Поэтому вокруг постоянно ссоры, драки, ненависть, недоброжелательство, непонимание, взаимное подозрение, потому что никто, собственно, и не знает, что такое любовь, она оскудела, и человеку даже невдомек, что же нужно делать, чтобы ее достичь.

И Господь пришел в мир, чтобы людей опять собрать воедино. Если каждый будет жить для каждого, тогда и будут все стремиться к объединению, а если каждый живет только для себя – то, наоборот, к разделению. И чем больше человек старается себе доставить блага, тем это разделение больше. А чем с большим самоотречением, самопожертвованием человек идет на жертву ради любви, тем больше он приобретает свойства Божественные и тем больше он вкушает эту любовь – в этом, собственно, духовная жизнь и заключается. Поэтому надо нам, будучи грешными, будучи эгоистичными (а это тождественные понятия, грешник есть эгоист, любящий самого себя и не любящий Бога, не любящий ближнего), постепенно заставлять себя, свою порочную падшую природу отказываться от себя, от каких-то своих желаний и чувств ради ближнего: вот хочу себя пожалеть, хочу полежать, хочу что-то себе, но попробую как-нибудь отказаться и сделать, наоборот, ради другого человека, к которому я и не испытываю никаких чувств, а, может, только одно раздражение.

В Евангелии прямо так конкретно и сказано: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» – вот попробовать, когда тебя бьют по щеке, не нахамить в ответ, а, наоборот, это со смирением принять и не рассердиться, побороться со своими чувствами – и когда мы совершим такой поступок, то увидим, что в нас нечто изменится. Когда мы будем учиться давать, а не брать, мы почувствуем радость небесную, мы тогда поймем, почему Василий Великий, будучи человеком богатым, все отдал, имел только одежду и несколько книг, больше у него ничего не было. Вот почему, для чего человек это делает? Потому что он, Василий Великий, приобрел за это нечто большее, чего никакими деньгами не купишь: любовь купить нельзя. А у нас обычно как? Говорят: вот ты ей все, а она – ничего тебе взамен; ты вот своим детям все отдаешь, а они такие неблагодарные. То есть надо жить как? ты – мне, а я – тебе; если уж кому-то что-то делаешь, то обязательно, чтобы самому какая-то польза была. А Господь говорит наоборот, что если ты даешь взаймы и ждешь, когда тебе отдадут назад, то что толку? Это и язычники делают. А вот сделать добро, не только не ожидая взамен равноценного добра, а, может быть, даже в ответ и зло получить, то есть сделать это ради самого добра! Как Господь – пришел на землю, сделал явное добро, смирил Себя настолько, что стал человеком, спас людей на Кресте. Что Ему взамен? Взамен плевки, побои и позорная смерть.

И вот, когда каждый из нас будет совершать такие поступки, тогда он постепенно будет приобретать Божественные свойства, он будет учеником Христовым. Как Христос поступал, так и мы должны поступать, несмотря на то что это очень трудно, потому что мы грешные. Попробуй преодолей свой эгоизм, попробуй не чеши там, где чешется, – как это трудно! Попробуй удержи язык свой от зла и так далее. Чтобы стяжать в сердце своем любовь, нужен постоянный подвиг, постоянное самоотречение – только в этом случае можно ее стяжать. Нужно бороться со всяким беззаконием, со всяким грехом в себе. Из Писания мы знаем: почему зло в мире преумножается? почему любовь оскудевает? От беззаконий, оттого, что человек живет без закона, без царя в голове, живет так, как ему в голову взбредет или как он где-то увидит. Мысли у него все время шатаются, он смотрит, как все, вот так вроде и он, независимо от того, хорошо это или плохо. А ведь есть закон Божественный, который нам открыт Господом. Какая милость Божия! Действительно: человек не знает, как ему быть, он в темноте – что делать? Любая область жизни, какую ни возьмешь – все тьма, ничего не видно. Но есть же Писание Священное. Какая красота: открывай, читай и делай! Вот нам какая дана благодать огромная!

И если мы, несмотря на все наши желания, стремления, мнения, будем все-таки в своей жизни закон Божий исполнять, то есть постараемся, будучи грешными, жить свято, то Господь, видя наше стремление, нас постепенно будет очищать от греха. И мы постепенно грех за грешком будем со своей души отскабливать. Но очистить себя мы не можем, очистит нас Сам Господь. И когда мы достигнем в своем сердце всех христианских добродетелей, и прежде всего смирения, тогда как совокупность всех совершенств у нас в сердце и будет любовь.

Иной человек чувствует, что нет в его сердце любви, и кается, говорит: Господи, нет у меня любви. Но откуда же появится у него в сердце любовь, когда там любовь к деньгам, любовь к комфорту, к вкусной еде, к самоублажению, к безбедному, безмятежному состоянию, к развлечениям своего ума? Вместо того чтоб ум собирать для молитвы, чтобы он был острый, как меч, человек, наоборот, рассеивается, сидит перед телевизором, тупо смотрит, впитывает, что ему там чужие дяди и тети вкладывают в голову. То туда, то сюда ум постоянно парит. Нет чтоб его оттачивать, чтобы он был орудием нашего спасения, – человек, наоборот, его только рассеивает: только бы развлечься, за столом посидеть, поесть, попить, погоготать, книжку почитать, туда сходить, здесь поболтать – вот день и прошел, а завтра с утра опять то же самое.

А если мы будем поступать наоборот, все время себя переламывать, постоянно себя собирать, постоянно трудиться – можно на любом месте, на любом поприще этим заниматься, – то Господь, видя наше постоянное усердие, нас будет постепенно очищать, очищать. И мы незаметно для себя из людей ни на что не способных будем становиться другими, мы будем постепенно приобретать черты людей благородных, людей мудрых, честных, чистых, у нас совесть будет очищаться, у нас появится ясность ума, появится доброта, молчаливость, кротость, смирение; по чуть-чуть это будет расти, расти, расти. И когда это все будет в преизбытке, тогда будет и любовь.

А пока этого нет – никакой любви нет. А если любви нет, то наша жизнь – это пустой звук. Апостол Павел так и говорит: как «медь звенящая или кимвал звучащий». Никакого толку, пустая консервная банка, пустой звук. Потому что пока человек только себе гребет, его жизнь бессмысленна: греби, греби, греби – куда приблизишься? Вот там, в притворе, гроб стоит, и все, что ты набрал, с этим гробом кончится, и останешься ни с чем. Будет только продолжаться это бесконечное желание грести под себя, а грести-то уже будет нечем, потому что руки черви съедят в могиле. Чем грести? Мучиться будешь: и это хочется, и это хочется – а ничего нет, пустота. Господь сказал: кто ничего не имеет, «у того отнимется и то, что он думает иметь». Ты думаешь, что имеешь детей? Думаешь, что имеешь семью, имеешь образование, имеешь денежки, имеешь квартиру? Это все временно, это все дано в аренду до дня смерти, а дальше ты ничего не имеешь.

Имение истинное – это есть любовь, мир, кротость, воздержание, терпение, целомудрие, вера, благость. Вот умирает человек кроткий – кротость с ним остается, и смирение его с ним остается, и любовь. Все, что он набрал духовного, все идет с ним в Царствие Небесное. А если у тебя одни страсти, то ты несешь с собой муку, страшную муку. Потому что эти стремления, желания – они будут тебя раздирать на части. Пока мы здесь живем, мы можем удовлетворять какие-то желания, и то не всегда. Вот недавно я в больнице полежал, понаблюдал: человека положи на койку на две недели, лиши каких-то утешений, ну даже телевизора – там, в коридоре, телевизор смотрят, а он не смотрит – и он уже мучается. А один так мне и сказал: как это можно жить без телевизора? Единственная надежда, что пройдет месяц-другой, его выпишут, и начнется обычная жизнь. Но человек не понимает, что, когда он умрет, он в аналогичную «больницу» будет уже помещен навечно, и оттуда уже никуда не выпишут, он будет навсегда лишен радио, телевизора, книги, жены – всего. Мука смертная.

Поэтому наша жизнь, если мы не будем стремиться к любви, к стяжанию ее, она бессмысленна, мы готовим себе страшную участь, жуткую, ни с какой больницей не сравнимую. Это будет такая скорбь, как Господь говорит: «плач и скрежет зубов». Останется только зубами скрежетать в бессильной злобе на все и на всех, потому что это будет клубок нереализованных желаний: и это хочу, и это хочу, и это – а ничего нет: ни зеркала, куда посмотреться, ни подружки, к которой сходить язык почесать. Ничего, только я, моя совесть, моя прошлая жизнь, мои грехи – и вот я в этом весь киплю. Какое страдание, какой ужас, какой мрак! И это что, Бог наказал? Нет, Бог никого не наказывает, каждый из нас сам себе готовит участь.

Поэтому Господь нас призывает в Бога богатеть, приобретать свойства Божественные. Как апостол Павел в Послании к Филиппийцам пишет: «В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе». У нас должно быть только одно стремление: к правде, к истине, к святости, к любви. И это стремление – оно нас и приведет к Богу. Тогда мы и познаем, что такое любовь, что такое спасение, что такое добродетель и вообще что такое жизнь в Боге. Потому что только тот, кто устремляется в Царствие Небесное, его достигает; тот, кто для этого трудится. Вот, собственно, цель нашей жизни. И Господь всей Своей жизнью и сегодняшним событием, которое мы вспоминаем и духовно и умственно вновь его переживаем, дает нам образ этой удивительной совершенно, нечеловеческой любви к нам. Он исполняет все, что требуется по закону, хотя Он в этом не нуждается. Вот такое снисхождение.

И мы, если хотим научиться любви, тоже должны жить ради ближнего нашего. Мы не боги, поэтому не можем жить для всего человечества, но это и не требуется. Посмотри вокруг! Вот стоят твои ближние, и каждому надо оказать любовь, независимо от того, есть она у тебя или нет. Надо себя нудить на любовь, понуждать себя к поступкам, которые совершают люди благородные, святые, в которых есть любовь. А для этого нужно постоянно распинать свой собственный эгоизм. И если мы так будем делать, то постепенно войдем во вкус и познаем радость: оказывается, давать гораздо блаженнее, чем брать.

Когда человек что-то себе урвал, он радуется. Но вот получил заветную, желанную вещь, купил, дождался, к груди прижал, домой принес – прошел месяц, и все, радость кончилась. Вот ждем-ждем, наготовим, расставим на стол, по рюмкам разольем. Ну, выпил, один салатик, другой... смотришь, а третьего уже даже и не хочется – вся радость-то и ушла. А если, наоборот, давать, то эта радость, во-первых, больше, во-вторых, она глубже, и длится она непрестанно, потому что, оказывается, давать-то можно всегда, на любом месте, где бы ты ни был. Как хорошо! И не обязательно что-то материальное дать, любовь можно оказать в любом виде, но для этого нужно обязательно ущемить себя в чем-то, отказаться от себя ради другого. Как это прекрасно, как это благородно, как это Божественно!

И если мы постоянно будем так скрупулезно, внимательно, последовательно это совершать, любовь в нас будет прибывать. Нам ее Сам Господь будет давать, и нам захочется это делать, потому что в этом только и есть смысл жизни. Тогда мы действительно из разрозненных индивидуумов превратимся в стадо Христово, тогда у нас действительно будет все общее, мы действительно будем любить. Не так: вот храм, вот Бог, вот мои нужды, мне от Бога это надо, мне это надо, а те, кто рядом стоит, это вообще тени какие-то, мне до них никакого дела нет, только я, интерес только к себе: мне нужен молебен, мне нужно причаститься, мне нужно подать, вот у меня там сын, вот у меня зять – то есть сконцентрированность только на своем.

А вокруг же ближние стоят, и не только ближние – братья по вере, которые представляют с тобой одно тело. Вот как завтра в литургии будем молиться молитвой Василия Великого: «Нас же всех, от единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг ко другу». Мы, оказывается, соединяемся в причастии не только с Богом, а и друг ко другу. Мы должны быть одно тело – а у нас у каждого своя жизнь, свои заботы, свои стремления, нам дело только до себя, больше ни до чего. Хорошо еще, если между двумя-тремя подобие чего-то совершается, вроде как любви, да и то попробуй что скажи, попробуй против шерсти что-то кому-то – тебе такую любовь сразу окажут. Почему в нас такая скудость и непонимание самого главного? Ради чего, собственно, мы живем? Чтобы какие-то свои амбиции удовлетворить? на чем-то настоять? в чем-то обязательно себя проявить, утвердить? Ну, утверждай! А что тебя дальше ждет? Гроб ждет из необструганных досок. Если с него материю ободрать, там самые грубые доски, еловые, вот такие кривые, которые обили материей для красоты, – вот это ждет. И все амбиции, все приобретения, все, к чему стремились, – все окажется в этом гробу.

А ведь есть совершенно другая жизнь. Господь ее принес на землю, Он этот огонь зажег в апостолах, а мы являемся их потомками. Вот до нас в этом храме сколько людей молилось, поколение за поколением, от одного к другому. А мы что после себя оставим? Кого мы любовью своей зажгли? Кого мы привели к вере? Где дети наши? Где наши внуки? Что от нас исходит? Во что они превратились? Где любовь? Где эта преемственность поколений? Вот мы умрем – а они, что с ними будет? Мы им явили любовь? Мы им показали, что значит жизнь, что значит благородство, что значит святость, что значит Евангелие, красота, Царствие Божие? Где это все? Ничего этого в наших семьях нет. Не только в семьях, нигде. Полное оскудение, ужас, мрак, кошмар. И вот этот кошмар надо из души изгонять, пока не поздно. А время еще есть.

Мы знаем, что разбойник во едином часе на кресте покаялся, переворот в нем совершился, но нам не надо откладывать на потом, потому что нас может и парализовать. А в чем мы тогда покаемся, если у нас язык будет не ворочаться? Как мы Богу скажем: «Помяни нас во Царствии Твоем»? И вообще, что мы знаем об этом Царстве? И будет ли нам до него? Вот разбойник на кресте был пропят гвоздями, висел, ему было страшно больно, и в то же время он думал не о собственной шкуре, не о собственной злобе, а подумал о Царствии Небесном, во едином часе. Тоже великий подвиг совершил. Поэтому Господь сказал: «Ныне же будешь со Мною в раю».

Мы с вами последние христиане последних веков, и нам дана удивительная возможность. Мы живем среди такого страшного мрака, когда он уже сгустился до предела – и, по слову пророка, «всякий, кто призовет имя Господне, спасется». Поэтому если мы будем имя Господне призывать, если мы будем Богу верны, если мы будем в своей жизни не дьяволу служить и собственному самолюбию, собственному желанию, а, наоборот, служить Богу, отказываться от греха, то Господь нас возьмет к Себе.

Василий Великий в тридцать лет крестился, и ему не было пятидесяти, когда он умер. А сколько он великих дел совершил, что назвали его Великим! Хватило бы на целую дюжину святых. Вот какой был человек. Куда нам до него? Нет, нам бы хоть последними. Но, как в Писании сказано, последние будут первыми. Только бы нам устоять против этого бездуховного, нелюбовного, злобного и страшного мира. Действительно страшного. Сейчас такие преступления люди совершают, которые раньше были просто немыслимы. Вот в газете я недавно прочел, что один мальчик своего одноклассника убил молотком только потому, что хотел быть в классе первым, а первым был тот, и он из зависти убил его. Перед этим атлас изучил анатомический, куда лучше бить, чтоб сразу насмерть, заранее могилу вырыл, заранее туда подвел. То есть совершенно дикие проявления сатанизма, злобы. Откуда это все? Оттого, что он, этот мальчик, не знал, что такое любовь. Ни папа, ни мама, ни бабушка, ни учительница, ни кто-то в классе ему не показал, что есть другая жизнь. Он жил среди нелюбви. И вот плоды. Ему дали десять лет, а судить-то его, собственно, и не за что. Маленький мальчик, восьмиклассник. Что с него спрашивать? Он дитя того окружения, которое его и породило. Просто такой крайний случай.

Но этих крайних случаев слишком много становится. А кто в этом виноват? Виноваты мы, мы не можем эту любовь оказать. Потому что человека нужно согреть, показать ему, что, оказывается, есть другие человеческие отношения, не только ты – мне, я – тебе, не только тянуть к себе, а наоборот – на, возьми. И чем больше ты даешь, тем больше у тебя есть. Если бы он представлял, что, оказывается, есть другая жизнь, он так, конечно бы, не поступил. Лидерство в классе! Подумаешь, какое уж такое достоинство! Кончили девятый, десятый, разошлись во все стороны, и все. Стоило ли ради этого человека убивать? Но по телевизору он только это и видел, как дяди друг друга убивают из пистолетов: этот дядя плохой, а этот хороший, и вот хороший убивает плохого, значит, плохого-то можно убивать.

То есть все логично, все правильно, только нет одного: любви. И мир без любви страшен. Поэтому мы должны, как соль земли, как христиане, эту любовь являть. А у нас ее у самих нет. Что же спрашивать с тех, которые даже не язычники, а вообще у них никакой веры нет? Тоже уникальные люди, так и говорят: Бога нет. Сколько человечество живет, тысячелетия, таких людей вообще раньше не было никогда, которые ни в какого Бога и ни во что не верили. Это только сейчас они появились. А мы, христиане, имеем веру в Истинного Бога, знаем про Сына Божия, Евангелие читали, причащаемся, соединяемся с Богом, некоторые даже чуть не каждое воскресенье – а толку, собственно, никакого нет. Ну что ж? Не будем тогда удивляться, что вокруг нас такая ненависть, злоба растет. Кто виноват? Мы сами. Соль потеряла силу и перестала быть соленой.

Поэтому все зло в мире происходит, между прочим, только оттого, что мы с вами не можем явить любовь. Это не кто-то, не дядя какой-то в Африке виноват, это мы, христиане, православные, виноваты в том, что мир лежит в этом зле. Апостолы имели такую любовь, что весь мир на протяжении одной своей жизни обратили к Богу. Фома пошел в Индию, Павел дошел аж до Испании, Андрей Первозванный – до Киевских гор, и просвещали, и насаждали веру, и люди веровали. И не просто веровали. Это сейчас боятся ребеночка покрестить, кабы его не вызвали, кто-то ему, какой-то дядя что-то не сказал, а раньше люди крестились и на смерть шли ради Христа, ради веры, ради любви, ничего не боялись. Их разлучали, убивали, детей у них убивали, их сажали в темницы, к диким зверям кидали – ничего не боялись: да убивайте, какая разница, тигр меня съест, или я от инфаркта умру, или от диабета – какая разница? Что так цепляться за эту жизнь, которая все равно кончится? Ну проживешь семьдесят лет, ну девяносто пять, ну двести пятнадцать – какая разница? Не так уж это важно, главное: что там, в вечности.

А мы привязаны ко всему мирскому: каждому только свое урвать, что-то себе построить, что-то слепить, все за счет другого. Вот в результате жизнь впустую и идет – как в трубу тепло уходит, если заслонку не сделать, вот так и наша жизнь. Поэтому нам надо обязательно стараться прилепляться к Богу, постоянно стремиться к Царствию Небесному, постоянно учиться любви, меньше стараться себе, а думать о том, как бы Богу угодить. Вот тогда будет жизнь не бесплодна, тогда будем Христу уподобляться, тогда Господь, видя наше такое стремление, и сподобит нас Царствия Небесного. Аминь.