Воскресенье о слепорожденном. 1980 г.
Я хотел бы обратить ваше внимание на две черты в сегодняшнем евангельском чтении. Первое – это что вновь и вновь Господь Иисус Христос совершает чудо в день субботний, вызывая негодование тех, которые соблюдали закон со всей его строгостью, хранили его с фанатизмом.
Но не для того, чтобы их оскорбить, Христос поступает так; Бог сотворил мир в шесть дней, и на седьмой день Он почил от трудов Своих, поручив, передав мир заботе человека. Вся история, от сотворения мира до Второго Пришествия, есть день человека, когда человек должен принести плоды творения, должен довести творение до его полноты, воссоединить тварь с ее Творцом.
Человек изменил своему призванию: мы были призваны довести мир до совершенства красоты и гармонии с Богом и с самим собой, а сделали его уродливым и чудовищным. Но пришел Христос, единственный подлинный Человек, единственный Человек в полной гармонии с Богом, единственный Человек, Который был способен выполнить ту задачу, которая была поручена человеку. И когда Он творит Свои чудеса в день субботний, это нам призыв относиться к Истории, к нашему дню, тому дню, в котором мы живем, как к дню, который Бог поручил нашей заботе, и сделать из него День Господень.
И другая черта, которая находится в прямой связи с первой: когда мы читаем в Евангелии о действиях Божиих, Его проповеди, Его чудотворениях, мы устремляемся к Нему с надеждой, чтобы Он сотворил чудо для нас. И мы забываем, что Христос сказал, что Он нам дал пример, которому мы должны последовать: то, что Он творил, – и нам надлежит сотворить, и что действительно, по Его собственному слову, верующий в Него сотворит дела большие, чем чудеса, которые Он творил...
Наше призвание в том, чтобы преобразить мир, преобразить его в самом корне его, но совсем не в том, чтобы самим беспрестанно быть объектом Божественной заботы. Мы, христиане, обескровили христианство, сделали его бессильным и слабым тем, что относимся к Истории не как ко дню человека, когда нам надлежит творить, а как ко времени, когда Бог будто бы должен непрестанно изливать на нас, маленькое Его стадо, и Свою благодать, и Свою помощь, и Свою милость. Он же, в вечер Своего воскресения, призвал нас идти в мир, как Он пришел, идти в мир вестниками любви, вестниками Бога Самого, и исполнить эту свою миссию, как Он ее исполнил, – ценой нашей жизни, изливая свою жизнь, чтобы другие жили, отдавая, если нужно, свою смерть для того, чтобы другие могли ожить.
Мы очень далеки от своего призвания; мы бежим к Богу за помощью в тот самый момент, когда Он повелевает нам самим прорываться вперед, идти, быть Его присутствием в мире. Апостол Павел знал это, когда говорил, что “я восполняю в теле моем, – то есть во всем существе его, душе и плоти, – недостающее страстям Христовым”...
И Христос зовет нас забыть себя, отвернуться от себя, потому что мы сами себе являемся камнем преткновения, не дающим нам выполнить наше призвание: страхом за наше тело, страхом нравственного, душевного страдания, страхом перед всеми теми вещами, которые мы призваны выполнить. Мы страшимся смерти, хотя и провозглашаем, что Христос победил смерть; где же наша вера? Мы горюем, когда кто-либо умирает, хотя знаем, что смерти нет больше, что есть только временное успение, тогда как живая душа ликует лицом к лицу со своим Живым Господом...
Мы должны научиться отстранять самих себя, когда страх, жадность или что бы то ни было сосредоточивающее нас на себе самих не дает нам исполнить то, к чему мы призваны: быть вестниками Божией любви, Божиего сострадания, Божией правды. Тут мы должны сказать себе: Отойди от меня, сатана, противник, враг Божий, потому что ты думаешь не о вещах Божиих...
Если мы – действительно христиане, мы должны были бы повторять, вслед за Откровением Иоанна, слова Духа и слова Церкви: Ей, гряди, Господи Иисусе, и гряди скоро!.. А мы, многие из нас, не тоскуем, не жаждем этого пришествия, зная, что Его пришествие означает смерть всех вещей земли и наше пробуждение лицом к лицу с Богом.
Мы посланы в мир быть тем, чем был Христос, и единственно, почему мы этим не являемся, это потому что мы не отказались, не отвергли себя самих для того, чтобы выполнить свое посланничество. Слепой человек встретил Христа лицом к лицу; Христос исцелил его. Сколько вокруг нас слепых – не физической слепотой, а слепотой более страшной: слепотой к смыслу жизни, слепотой к любви, слепотой к состраданию, слепотой ко всему, что могло бы превратить жизнь в поле брани и в победу...
Мы должны выйти, как Христос шел, забыв себя, взяв свой крест, следуя за Ним, ибо Он сказал, что если мы хотим куда бы то ни было прийти, то идти надо вслед за Ним. Это – вызов нам; то, что произошло в дни телесной жизни Христа, должно происходить теперь, когда мы – воплощенное Тело Христово. И если мы неспособны на это, то мы должны ставить себе прямые и жесткие вопросы и отвечать на них безжалостно, без самосожаления, и стать такими христианами, какими мы должны быть, какими мы призваны быть: христианами, в которых люди могли бы узнать Христа Самого. Аминь.
