Вера в духовное воскресенье
Яркое исповедание этой веры мы встречаем у близкого нам по времени поэта, глубоко пережившего все те же тяготы жизни, от которых стонет наша современность:
«Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат:
Кто бы ты ни был, не падай душой:
Пусть неправда и зло полностью царят
Над омытой слезами землей,
Пусть разбит и поруган святой идеал
И струится невинная кровь:
Верь. Настанет пора – и погибнет Ваал,
И вернется на землю любовь!
Не в терновом венце, не под гнетом цепей,
Не с крестом на согбенных плечах, -
В мир приидет она в силе и славе своей.
С ярким светочем счастья в руках,
И не будет на свете ни слез, ни вражды.
Ни бескрестных могил, ни рабов.
Ни нужды, беспросветной, мертвящей нужды,
Ни меча, ни позорных столбов!»
(Надсон).
А современный ему философ-поэт обосновывает эту удивительную уверенность:
«Пусть все поругано веками преступлений,
Пусть незапятнанным ничто не сбереглось,
Но совести укор сильнее всех сомнений,
и не погаснет то, что раз в душе зажглось.
Родился в мире свет и свет отвергнут тьмою,
Но светит он во тьме, где грань добра и зла».
(Вл. Соловьев).
Из области личной морали уже никакие силы не в состоянии исторгнуть раз осознанного во Христе высокого достоинства человеческой личности, которая независимо от ее внешнего положения в этом мире, имеет высокое призвание «в тот мир прекрасный и святой, где спит завистливая злоба, где вечно царствует покой, где ум не возмутит сомненья, где не изноет грудь в борьбе» (Надсон).
У семейного очага жена уже никогда не станет рабыней, как это было до Христа. То бесправное положение детей, с которым мирилась и древняя философская мысль в лице таких светил, как Платон и Аристотель и древнее законодательство 12 таблиц, предоставляя отцу или принять или выбросить или умертвить их, как щенка, кончилось со Христом. Христианство породило новое сознание, что дети дар Божий, за который родители ответственны перед Богом. Христианское законодательство и в малом младенце защищает человеческую личность.
Когда Христос провозгласил равно честность раба и свободного в Царстве Божьем и христианское сознание стало смотреть на рабов как на равно честных во Христе братьев, отпало раз навсегда воззрение на раба, закрепленное и в языческом законе, и в языческой философии, будто рабы не имеют человеческого достоинства. В настоящее время и законодательство и теория христианских государств настолько прочно восприняли эту идею Царствия Божия, что позорящий древнее человечество институт рабства можно считать уже раз навсегда упраздненным. Древность смотрела на труд как на удел рабов и черни, свободная интеллигенция считала унизительной для себя работу. Христианство призвало всех к работе. Каждый должен трудиться, чтобы есть хлеб, заработанный своими руками. Установлено категорическое правило: кто не работает, тот пусть и не ест. Эксплуатация чужого труда ограждена правилом: «достоен делатель мзды своея».
Понятие «варварских народов» упразднилось провозглашением равенства всех народов в Царстве Божьем. Эта идея Царства Божья ныне может почитаться общепризнанной и в мирских государственных организмах, причастных христианской культуре.
Война, хотя и продолжает быть и, вероятно долго еще будет печальным спутником человека, но и побуждения к ней, и самый характер ее медленно, но постоянно смягчаются. Древний человек шел на войну как на охоту. Враг для него был дичью, он убивал его или брал в плен, чтобы съесть. Восточные и другие завоеватели древности стремились покорить соседей, чтобы сделать их рабами. Проходят века и побежденный терпит только материальный ущерб: от него отнимают области, города, гавани, требуют уплаты военных издержек победителя. Последствия войны изменились к лучшему. Сначала победитель требовал жизни, потом – свободы, ныне – только кошелек. Варварское обращение с безоружным врагом ныне клеймится, как позорное зверство. Враг считается врагом, пока он с оружием в руках: раненый или пленный он уже страждущий брат. Все громче и громче раздаются голоса о полном прекращении ужасов войны. Христианская идея о мире всего мира приобретает все больше и больше сторонников, все чаще и чаще делается предметом обсуждения в широких и авторитетных кругах. Начали толковать – до чего-нибудь дотолкуются. Новые мысли принимаются не вдруг. Они как зерна сначала набухают, потом дают росток, наконец выпускают вверх зелень — росток добра. «Не погаснет то, что раз в душе зажглось».
Все такое убедительно говорит, что вершины зла понижаются, если не во всех, то во многих своих проявлениях зло смягчилось и смягчается. Совесть человеческая воскрешенная Христом, начинает возмущаться многим тем, с чем раньше уживалась, что в греховном усыплении стремились оправдать. Человечество, хотя медленно, но верно идет вперед и вперед по указанному Христом пути правды и добра и мы, учтя, что было до Христа и что есть ныне, можем смело присоединиться к исповеданию философа-поэта:
«Великое не тщетно совершилось,
Не даром средь людей явился Бог.
К земле не даром небо приклонилось,
И распахнулся вечности чертог.
В незримой глубине сознанья мирового
Источник истины живет незаглушен,
И над руинами позора векового
Глагол ее звучит, как похоронный звон».
(Вл. Соловьев).
