Проповеди на праздники:

В пяток седмицы Великого поста (сокрушение о грехах не есть простое чувство: предел сердечного о грехах сокрушения есть твердое намерение не оскорблять более грехами своими Бога)

В пяток седмицы Великого поста (сокрушение о грехах не есть простое чувство: предел сердечного о грехах сокрушения есть твердое намерение не оскорблять более грехами своими Бога)

В пяток седмицы Великого поста (сокрушение о грехах не есть простое чувство: предел сердечного о грехах сокрушения есть твердое намерение не оскорблять более грехами своими Бога)

Прошлый раз говорил я вам, что существо говения составляет сокрушение о грехах с твердым намерением не оскорблять ими более Господа и что, когда это будет, Исповедь наша будет действенна и Святое Причащение спасительно. Ныне скажу вам определительнее о сих двух расположениях, чтоб видеть, точно ли они в нас таковы, каким следует им быть, и чрез то получить благонадежное удостоверение, что наше говение, Исповедь и Святое Причащение принесут, наконец, свой спасительный плод.

Сокрушение о грехах не есть простое чувство, а слагается из нескольких чувств. В основе лежит неприятное ощущение от сознания того, что, предавшись греху, мы попали в весьма дурное состояние. Сие ощущение видоизменяется потом, судя по тому, к какой стороне греха обращает внимание свое кающийся грешник. Когда он, исходя из ощущения, обратится к себе, то досадует на себя и на свой злой произвол: зачем поддался увлечению и зачем склонился на внушение соблазна, когда мог устоять и отвратить беду? Когда обратится к самому греху, то уже не видит в нем той прелести, какою прикрыт он бывает, когда падает в него, а видит его безобразным и гадким и начинает гнушаться им и отвращаться от него. Когда обращается к другим людям – членам тела Церкви, то стыдится, что, не будучи ничем заделен сравнительно с ними, так осрамил себя делами непотребными. Когда обращается к Богу, то или порицает себя, жалеет и печалится, что столь милостивого к себе Господа оскорбил грехами своими, или страхом исполняется за свою временную и вечную участь при мысли о правосудии, иногда так видимо карающем грешников. Грешник, искренно сознавший свои грехи и осудивший себя в них, вошедши в себя, переходит от одного из сих чувств к другому и устрояет в своем сердце плач и сетование о грехах, подобно плачу Иеремии на развалинах Иерусалима или иудеев на реках вавилонских (Пс. 136).

Досада на себя, омерзение грехом, стыд, страх, «печаль... по Бозе» (2Кор. 7, 10) и покаяние себя пред Ним в деле покаяния и омовения себя слезами сокрушения похожи на разные приемы, употребляемые в быту нашем, когда моют нечистое белье, и у добросовестного делателя скоро достигают они своей меры и производят свое действие в сердце его. Ведать, однако же, надобно, что не все сии чувства имеют одинаковую цену: болезнование о грехах из-за страха вечных мучений, из-за стыда пред другими, из-за отвратительности греха с досадою на свой произвол есть болезнование низшего достоинства – несовершенное, болезнование же о грехах ради того, что ими оскорблен Всеблагий Господь наш, есть болезнование высшего достоинства – совершенное. Святой Апостол именует его «печалию... по Бозе» и ему приписывает соделывание в нас «покаяния нераскаянного» (2Кор.7, 10), или решительного намерения не грешить. К сей-то печали и надобно возводить свое покаянное сетование, или им завершать покаянные чувства. Нельзя сказать, чтоб и те несовершенные чувства ничего не значили: и они делают свое дело в покаянии, только на них останавливаться не должно. Можно употребить их как предварительное подготовление, как средство как-нибудь умягчить окаменевшее сердце, а потом от них и чрез них привыкшее уже к сетованию о грехах сердце надо переводить к «печали... по Бозе». Тут конец. Только «печаль... по Бозе» делает наше болезнование о грехах Богу приятным и привлекает от Него благодать помилования. Только она полагает твердую основу решимости не грешить. Сторонние виды здесь отдаляются и сердце начинает оживляться любовию к Богу, которая и дает ему дерзновение положить намерение и дать обет не оскорблять более грехами своими милосердого Бога, так как она составляет силу, не преодолимую никакими греховными влечениями. Сего-то достигнуть и позаботьтесь, плачевные болезненники о грехах своих! Не думайте, что это труд, который вам не под силу. Сделайте только такой оборот своему сокровенному деланию: воспроизведите посильнее сознание великих к нам Божиих благодеяний и поставьте против него мысль о том, какую неблагодарность являем мы, когда грешим. Сколько естественно нам чувство благодарности, столько же естественна и печаль, если не угодим чем благодетелям. Вот у вас и возникнет «печаль... по Бозе», печаль, что оскорбили Бога, от Которого непрестанно получаем одни милости и Который готов не только продлить их, но и увеличить и на всю вечность и укрепить за нами.

Поспешите так сделать, ибо те чувства – стыд, страх, досада, – если оставить их одних, развивают одну безотрадную болезненность, которая, пожалуй, может совсем отуманить нас и столкнуть к черте отчаяния. «Печаль» же «по Бозе», при всей болезненности, отраду разливает и благонадежием помилования исполняет сердце. Ибо возбуждается сознанием любви Бога к нам и приемлется нашею любовию к Богу, которая, при всей нашей виновности, научает нас видеть в Боге Отца чадолюбивого, жалеющего Своих неисправных детей и всегда готового миловать их, когда они с раскаянием возвращаются к Нему. «Печаль... по Бозе», верою поддерживаемая и любовию оживляемая, дает ощутить и беспредельность к нам милосердия Божия, по которому, – пусть грехи наши умножатся паче влас главы или даже паче песка морского, – Бог готов простить их всякому, раскаивающемуся в них искренно. Каину и Иуде недоставало сего чувства, и они погибли в отчаянии. От чего да сохранит всех нас милостивый Господь, да сохранит как от окамененного нечувствия, так и от его погибельного отчаяния! Да дарует нам и глубокое сокрушение, и болезнование сердечное пред Ним о грехах, оскорбляющих Его, и вместе утешительное упование помилования!

Если б кто спросил: «Как знать, что мы достаточно поскорбели о грехах своих или что сердечное о них сокрушение произвело в нас свое действие?», тому ответим: «Предел сердечного о грехах сокрушения есть твердое намерение не оскорблять более грехами своими Бога. Такое намерение есть прямой плач сокрушения и означает, что сокрушение наше было искренно, полно и Богу угодно. В свою очередь, и сие намерение обратно воздействует на сокрушение: утоляет жгучесть его и умягчает и благонадежие помилования оживляет и возвышает. Все в покаянии связано одно с другим непрерывною цепью, потому не довольствуйся чувствами скорби, но в то же время, как скорбишь, понуждай себя и к оставлению грехов, располагаясь не впадать более в них и не поставлять себя в такое скорбное и томительное состояние. Какой больной, узнав причину болезни, тотчас же не решится впредь всячески отстранять сию причину? Кто, поткнувшись о камень и разбившись, не даст зарока не ходить более путем тем? Так, кто почувствует боль от грехов и сознает, как они разбили его, не станет долго разгадывать, а тотчас положит конец грехолюбию своему. Тут же, когда возболезнует о грехах, приводить будет на память все случаи греховные и, видя в чем, где состояла оплошность, положит избегать их всячески, определяя и самый способ к тому. «Был, например, в таком-то доме и вот в какой грех впал: не буду более ходить туда. Сдружился с такими-то людьми и они вот чему меня научили: разорву теперь всякую с ними связь. Пустился на такую-то забаву и вот что случилось: теперь ни за что уж себе того не дозволю». Так, пересматривая всю свою жизнь греховную, искренно кающийся и скорбящий о грехах своих полагает благие намерения, как, где, что исправить на всем пространстве своей жизни, чтоб не падать в грехи, и тут же распоряжения и порядки делает соответственно таким намерениям, говоря в себе: «Хоть умереть, а уж никак не пойду теми путями, которые завели меня в такое пагубное состояние». Как тот, кто, чувствуя в душной комнате стесненное дыхание, стремительно бежит вон, чтоб подышать свежим воздухом, или как тот, кому стало несносно тесное платье, сбрасывает его при первой возможности, так грешник, возболезновавший о грехах, сбрасывает с себя бремя их и стремительно бежит из нечистого и тлетворного дома греха в чистую и пространную область богоугодной жизни.

Вот у кого наконец образуются в сердце такие распоряжения и порывы, тот явится совершенным говельщиком. Такой не запнется потом на Исповеди и не станет скрывать грехов своих, но с желанием все их извергнет из себя вон, как яд какой. Кто же так исповедуется, тот чистым приступит к Чаше Господней и достойно сподобится причаститься Святых Христовых Тайн. А кто сего сподобится, тот приимет в себя Господа и с Ним все силы, «яже к животу и благочестию» (2Пет. 1, 3), и станет прочее жить в нынешнем веке благочестно, целомудренно и праведно.

Господь и Спаситель наш да расположит всех вас так, чтоб вы оказались достойными принять сие неизреченное сокровище! Аминь.



11 февраля 1866 года


Проповеди на праздники:

Наверх