Учение о Святом Духе в писаниях ап. Иоанна
Но, как уже отмечалось, та точка синтеза Луки, с которой наиболее связано новое откровение Иоанновских писаний, есть не эсхатология как таковая, а учение о Святом Духе. Учение о Святом Духе занимает важное место и в Откр. Он является в первых же стихах книги в образе Святой Троицы (Откр.1:4–6), как семь духов пред престолом Божьим (Откр.1:4, ср. ещё Откр.3:1, 4:5, 5:6). Как и другие образы Откр., образ семи духов имеет ветхозаветное происхождение (ср. Ис.11:2) и относится к Божественной Ипостаси Святого Духа в её седмичастном действии. Но каково бы ни было происхождение и ближайшее значение этого образа, представляется в высшей степени вероятным, что всё построение Откр. по седмеричному принципу обусловлено этой первой седмерицей. При таком понимании вся эсхатология Откр., от начала до конца, поставлена под знак богословия Святого Духа.
Но с особой силой пневматологическое ударение проступает не в Откр., а в четвёртом Евангелии и Первом Послании Иоанна. Поскольку Дух Святой, или, в терминологии Ин., Дух Истины (ср. Ин.14:17, 15:26, 16:13), определяется как Истина в 1Ин.5:659, явление Истины чрез служение Воплощенного Слова в прологе четвертого Евангелия (Ин.1:14, 17) должно быть понимаемо как явление Святого Духа. Полной ясности это учение пролога достигает в свидетельстве Предтечи в Ин.1:33 о Христе как крестящем Духом Святым. В контексте Ин. это синоптическое свидетельство (ср. Мф.3:11; Мк.1:8; Лк.3:16) получает свой полный смысл, и Иоанновское благовестие с первых же слов звучит как откровение о Святом Духе. Мы снова встречаемся с мыслями о Святом Духе в беседах Господа с Никодимом (Ин.3:5 и сл.) и с самарянкой (Ин.4:23–24) и в заключении беседы о Хлебе Животном (Ин.6:63). В конце Ин. первое явление Господа во славе ученикам связано с дарованием Святого Духа (ср. Ин.20:19–23). Но ещё до того обетование Духа Утешителя есть главная тема Прощальной беседы (Ин.13:31–16, ср. особенно Ин.14:15–17, 26, 15:26–27, 16:7–15), предваряемая замечанием евангелиста в Ин.7:39. А в Первосвященнической молитве Ин.17, продолжающей в молитвенном обращении Сына к Отцу основные мысли Прощальной беседы, к Духу Святому снова относится слово об истине (Ин.17:17–19, ср. и дальше Ин.18:37–38).
В Иоанновской пневматологии новозаветное откровение о Святом Духе отличается наибольшей полнотой. Только в Ин. указано ипостасное свойство Святого Духа: исхождение от Отца (Ин.15:26), и ниспослание Святого Духа ученикам поставлено в зависимость от прославления Иисуса (ср. Ин.7:39, 16:7), т.е. от завершения Его земного служения. По учению Прощальной беседы, с сошествием Святого Духа связано и возвращение Господа (ср. Ин.14:18–21, 16:16–28), объясняющее обетование Мф.28:20 о пребывании Господа с учениками во все дни до скончания века. Это – пребывание Святого Духа в Церкви, которая понимается в учении ап. Павла, Евр. и писаний Луки как Тело Христово. Мы имели случай показать, что учение о Церкви как Теле Христовом подразумевается и в Ин. Иоанновское учение о возвращении Христа во Святом Духе подводит догматическое основание под это учение. С другой стороны, возвращение Христа во Святом Духе делает понятной и другую мысль Прощальной беседы: завершение дела Христова в служении Духа Утешителя (ср. Ин.14:26, 16:12–15). Сказанное убеждает нас в том, что в Иоанновском откровении ниспослание Духа Утешителя и возвращение в Духе Христа есть цель спасительного домостроительства Божия в Новом Завете. Но путь Церкви, которую живит своим присутствием Дух, лежит во времени, и пребывание Христа с верующими заключено в рамки земной истории. Спасительная цель достигает своего исполнения с концом истории в эсхатологическом свершении на грани времени. В Иоанновском богословии эта мысль получает выражение в учении о Святом Духе, который имеет «грядущая возвестит» (Ин.16:13). В этом учении мы узнаем мысль Лк. (Лк.11:1–13) о Царстве Божьем, утверждаемом действием Святого Духа.
Можно сказать и больше. По свидетельству Климента Александрийского (около 190–200 г., ср. Евсевий, Ц. и. VI, 14, 7), Иоанн написал своё «духовное Евангелие» в восполнение синоптиков, изобразивших только внешнюю, «телесную» сторону (τὰ σωματικά) в служении Христовом. Ин., действительно, имеет право именоваться «Евангелием духовным», как сосредоточивающее особое внимание на учении о Святом Духе. Но это определение можно понимать и в более общем смысле. Ин., по своему содержанию, догматическое. Его догматическое учение отчасти предвосхищается учением ап. Павла – особенно в Посланиях из уз, в частности, в Еф., – оно считается и с синтезом Луки. Но в истории новозаветного откровения оно представляет высшую ступень. Это касается не одного только учения о Святом Духе. К учению Ин. в целом мы будем иметь случай возвратиться.
