Участие Иуды в Тайной вечери
Особенного внимания требует присутствие Иуды на последней вечери. Факт его присутствия не подлежит сомнению. Мало того: Господь сказал ученикам о предстоящем предательстве и не только согласился осведомить возлюбленного ученика, а через него – Петра, о лице предателя (Ин.13:21–26), но дал понять и самому Иуде, что знает о его намерении (Мф.26:25; ср. Ин.13:27). Тем не менее, как уже было замечено, момент указания предателя разными евангелистами определяется по-разному: по свидетельству первых двух евангелистов – до установления Евхаристии; по свидетельству Лк. – после. В Ин., которое не содержит повествования об установлении Евхаристии, указание предателя имеет место после омовения ног. Как уже отмечалось, Господь подводит учеников к страшной истине постепенно (ср. Ин.13:10, 11, 18, 19, 21–30) и только возлюбленному ученику, которого просит о том Петр, открывает её до конца. В повествовании Ин.13:21–30 слышится противоположение возлюбленного и Иуды, противоположение по признаку любви. Из всех апостолов один возлюбленный, связанный с Господом особыми узами любви, – потому, несомненно, и взысканный Его любовью, что сам сильнее, чем другие, любил Его, – был способен до конца уразуметь страшную тайну. Вопрос о том, когда именно Господь отметил присутствие предателя на вечери, имеет значение потому, что с ним связан другой вопрос: о причащении Иуды. Был или не был допущен Иуда к евхаристической трапезе? Этот вопрос решается по-разному. Если основываться на тексте Мф. и Мк., представляется возможным защищать тезис, что Иисус сказал Свое слово о предателе, который затем ушёл, после чего только и имело место установление Евхаристии. Эта возможность не исключается и Ин., поскольку оно не говорит об установлении Евхаристии. Установление Евхаристии, в схеме Ин., могло иметь место непосредственно перед Прощальной беседой после выхода Иуды (Ин.13:30). Иначе обстоит дело с Лк., где о присутствии предателя Господь говорит после установления Евхаристии (Лк.22:21). Иисус открыто свидетельствует, что рука предающего Его с Ним за столом. Из Ин., а равно и из Мф. (ср. Мф.26:21–25), также вытекает, что указание предателя было сделано в его присутствии. Таким образом, свидетельство Лк. заставляет предполагать, что установление Евхаристии имело место до выхода Иуды, иначе говоря, что он причастился. Этот вывод может отвечать фактическому положению вещей, если мы держимся убеждения, что евангелист Лука воспроизводил события в их хронологической последовательности и остался верен своей заботе о хронологической точности и в повествовании о последней вечери. Если бы согласование Лк. в этом пункте с Мф. и Мк., с одной стороны, и с Ин., с другой стороны, и оказалось неосуществимым, все же свидетельство Лк. может иметь преимущественное право на наше внимание.
В конце вечери Господь обратился к ученикам со Своею последнею, Прощальной, беседой (Ин.13:31–16), с которой непосредственно связана и Его торжественная Первосвященническая молитва к Отцу (Ин.17).
