Три обличительные притчи
Но Он не только подтвердил Свой суд. Он его обосновал в обличительных притчах: одной – в Мк. и в Лк., трех – в Мф. Общесиноптическая притча о злых виноградарях (Мк.12:1–12; Лк.20:9–19) поставлена первым евангелистом в связь с двумя другими: с притчей о двух сыновьях, которая ей предшествует, и с притчей о брачном пире царского сына, которая за нею следует (ср. Мф.21:28–22:14). Вполне возможно, что евангелист Матфей и в этом случае оказался систематизатором, соединив воедино, по признаку внутренней близости, притчи, сказанные в разное время разным слушателям. Но столь же допустимо, что Лука, которому Мф. было известно, сознательно опустил притчу о двух сыновьях, как имевшую точки соприкосновения с притчей о блудном сыне, которой он дал место в гл. 15 (Лк.15:11–32), и притчу о брачном пире, напоминавшую сохраненную им притчу о Великой вечери (Лк.14:16–24). В таком случае молчание Лк. объяснялось бы все той же заботой о художественности формы, которая была ему свойственна, и не препятствовало бы отнесению этих притч, вместе с Мф., к последним дням земного служения Христова. Нельзя не признать, что эти две притчи и притча о злых виноградарях выражают одни и те же мысли и взаимно друг друга дополняют.
Мысль этих притч есть, прежде всего, обличение. Тем самым они связаны и с символическими актами, и с ответом Иисуса на вопрос о власти. Иисус обличает как власть имущий. Обличение относится к современному Христу Израилю, возглавляемому его духовными вождями. Это – второй сын в притче о двух сыновьях, который не исполнил своего обещания работать в винограднике отца и которому Иисус противополагает мытарей и блудниц, обращенных служением Иоанна (Мф.21:28–32)26. Это злые виноградари, которым был вверен виноградник и которые начали с того, что оскорбляли и убивали слуг своего господина, посылаемых им за плодами виноградника, и кончили умерщвлением его единородного сына (Мф.21:33–44; Мк.10:1–12; Лк.20:9–19). Это, наконец, званые на брачный пир, которые отказались прийти, когда пир был готов, и тоже совершили насилие над слугами, посланными царем с последним напоминанием (Мф.22:1–14). В контексте Евангелия и в обстановке иерусалимских дней Иисуса Христа, на обличении, естественно, лежит ударение. Но обличением значение притч не исчерпывается. Положительное учение притч сосредоточено на теме Царства. Это вытекает хотя бы из образа пира – и притом брачного пира – в третьей притче. Мы уже знаем, что образ пира есть привычный образ для обозначения Царства. В Лк.13:29 мы имеем образ возлежания в Царстве, и в Лк.14:16–24 Иисус притчей о Великой вечери ответил на ублажение одним из присутствующих того, кто вкусит хлеба в Царстве (Лк.14:15). С другой стороны, мы отметили, что в Ветхом Завете Бог есть супруг Израиля и Иисус говорит о Себе как о Женихе. Жених имеет стать мужем. Откровение Нового Завета заканчивается в Апокалипсисе образом являемого Царства как брачного пира Агнца (Откр.19:7–9, ср. Откр.22:17). В положительном учении о Царстве обличительные притчи прежде всего напоминают о субъективных условиях стяжания Царства. К этим условиям относится покаяние, о котором говорит пример старшего сына в притче о двух сыновьях. В общей форме эта же мысль выражена требованием отчета, с которым приходят к злым виноградарям слуги их господина и, наконец, его возлюбленный сын, а также образом брачной одежды, которую должны иметь на себе участники трапезы. Человек, не имеющий брачной одежды, извергается вон (Мф.22:11, 13). В полном согласии с учением Христовым во время пути выдвигается мысль и об объективных условиях явления Царства. Таковым условием в притче о злых виноградарях является убиение сына. Только будучи отвергнут строителями, камень становится главой угла (Мф.21:42; Мк.12:10; Лк.20:17). Это слово псалмопевца (Пс.117:22 и сл.) сделалось для первого христианского поколения одним из главных свидетельств от Ветхого Завета в пользу учения о страдании и славе Мессии (ср. Деян.4:11; 1Пет.2:6–8 и Рим. 9:32–33; Еф.2:20). И явление Царства не заставит себя ждать. Обличительные причти в устах Мессии-Иисуса в Иерусалиме накануне Страстей говорят о близости решительных свершений. Тем самым они получают значение философии истории.
В обличительных притчах Господь даёт оценку настоящего по связи его с прошлым. Уже первую притчу – о двух сыновьях – Он закончил ссылкой на Иоанна Крестителя. Пример мытарей и блудниц, которых обратила к покаянию его праведность, должен был бы быть поучителен и для вождей народа (Мф.21:32). Ссылка на Предтечу возвращает нас к ответу Иисуса на вопрос о власти: с небес или от людей было крещение Иоанново? В путях Божественного промышления Господь сознаёт связь между Своим служением и служением Иоанна, Его Предтечи. Своё полное раскрытие философия истории получает в притче о злых виноградарях. Слуги господина один за другим посылаются за плодами виноградника. По свидетельству Мф., после неудачи первых посланников хозяин виноградника посылает новых, в большем числе (Мф.21:36). Если виноградари – это духовные вожди Израиля, то посланные – это пророки, глашатаи воли Божией в Ветхом Завете. Их служение подготовляет служение Сына. Но отвергнувшие пророков отвергают и Сына. Эта мысль звучит в речи первомученика Стефана перед Синедрионом (ср. Деян.7:50–53). Для Стефана не только умерщвление пророков, но и убиение Праведного, как он называет Иисуса, было в прошлом. В притче о злых виноградарях Господь говорит об убиении Сына, которое еще не совершилось. Это – философия истории в пророческом прозрении. С прошлым, уже совершившимся, связывается будущее, еще не совершившееся, но неизбежно предстоящее. Мало того: камень, отвергнутый строителями, становится главою угла (Мф.21:42 и парал.). Господь провидит не только Свою смерть, но и Свое прославление, построение Церкви на краеугольном Камне, и этот Камень – Он. Замечательно, что притча о злых виноградарях дошла до нас в двух формах. В Мк. (Мк.12:8) и в очень немногих рукописях Мф. (Мф.21:39) убиение сына совершается внутри виноградника: злые виноградари извергают из виноградника тело убитого. Но в большинстве рукописей Мф., которые лежат в основании и русского перевода, а равно и в Лк. (Лк.20:15), злые виноградари выводят сына из виноградника и убивают за пределами виноградника. В этой форме притча о злых виноградарях оказывается согласной, в своей пророческой философии истории, с фактической обстановкой Страстей. Место распятия находилось за городской чертой. Это вытекает из Евр.13:11–12. Указание Евр. получает подтверждение в Ин.: крестный путь Иисуса на Голгофу обозначается глаголом ἐξῆλθεν: «вышел» – очевидно, из города (Ин.19:17), и о месте распятия сказано, что оно было близ города: ἐγγύς... τῆς πόλεως (Ин.19:20). Если «близ города» – значит, не в самом городе. Можно думать, что Мф. и Лк. сохранили притчу о злых виноградарях в той именно форме, в какой она была сказана Господом. Евангелист Лука, писавший после Матфея и Марка и знакомый с их трудами, должен был сделать сознательный выбор. Мы не имеем права удивляться, если он отдал предпочтение форме текста Мф.: иудейское по своему характеру, Мф. было ближе к источникам иерусалимского предания. При таком понимании, пророческое прозрение философии истории в притче о злых виноградарях не ограничивается общей концепцией домостроительства Божия, но распространяется и на отдельные подробности Священной истории. Но ударение и в философии истории – на обличении. По свидетельству Мк. (Мк.12:12) и Лк. (Лк.20:19), члены Синедриона поняли, что Иисус эту притчу сказал о них, и готовы были тут же наложить на Него руки. В Мф. (Мф.21:43) Господь Сам прилагает поучение притчи к членам Синедриона. Такое же обличительное ударение имеет философия истории и в притче о брачном пире. Званые, отказавшиеся пойти на зов и подвергшие насилию слуг царевых (Мф.22:5–6), – это все те же духовные вожди иудейского народа. И царь не только не допускает их на брачную трапезу: он истребляет убийц и сжигает их город (Мф.22:7). Как и в притче о злых виноградарях, мы улавливаем в этой подробности конкретное пророчество, получившее на этот раз исполнение в национальной катастрофе 70 года. Разрушение Иерусалима Титом было Божьим судом над Израилем, осудившим на смерть Мессию.
