Три Креста (Чистый Вторник). Слово, сказанное после Великого повечерия во вторник. 1957 г.
Сейчас после нашей покаянной молитвы, мои дорогие, когда мы внимали словам Великого канона Андрея Критского и много раз воздыхали словами: “Помилуй мя, Боже, помилуй мя”, я зову вас взойти на Голгофу в те часы, когда на ней совершалась тайна нашего спасения.
“Голгофа” — слово древнееврейское, по-русски значит “лобное место”. Так называется высокий остроконечный холм с покатой поверхностью, сходный с человеческим лбом.
Он был расположен у самого города Иерусалима. Сейчас Голгофа с храмом на ней находится в центре столицы Святой Земли. На вершине Голгофы казнили самых тяжких преступников, разбойников, злодеев через распятие на крестах. После казни тела сбрасывались в расположенную рядом глубокую лощину, и дикие собаки вырывали клочья мяса из трупов, птицы клевали остатки мяса с костей, а черепа и кости оставались лежать незарытыми на том месте. Это место считалось у иудеев проклятым местом, потому что здесь лежали останки нераскаянных страшных злодеев. И каждый еврей, проходя мимо этого места, должен был отворачиваться от него.
Взойдем же на Голгофу, на которой видим сейчас три креста. Встанем около них с открытым сердцем и послушаем, о чем повествуют нам эти три креста.
Перед нами прежде всего тот крест в середине, к которому обращены взоры и сердца всего христианского мира. Это — древо жизни вечной. Это — наше знамя. Это — наша сила. Это — источник нашего счастья. На нем, на этом кресте, висит наш Спаситель.
Зачем Он вознесен на этот крест? Зачем такая позорная бесславная смерть? Ничего не бывает случайного!
В ветхозаветном слове Божием было сказано: “Проклят всякий, висящий на кресте” (см.: Втор.21:23). И Господь Иисус Христос, взойдя на крест, показывает, что Он Своей смертью снимает тяготевшее над всем миром проклятие, беря на Себя грехи всего мира, и теперь уже не будет стены между Богом и человеком. Весь позор грехов и пороков человеческих омыт позорной смертью Божественного Спасителя.
Но не только в этом причина крестных страданий Спасителя. Эти страдания ужасны. Нашими человеческими словами невозможно передать силу и глубину этих телесных и душевных страданий. К концу этих страданий близкие Господу Иисусу Христу люди оставили Его. Он мучается в предсмертном огне Один. Кругом Него только проявление злобы и насмешек Его распинателей. Он взывает к небу, к Своему Небесному Отцу, и оно молчит.
По-человечеству Он оставлен в эти минуты и Своим Отцом.
Значит, какая сила зла и греха человеческого, если во искупление ее понадобилось такое ужасное наказание.
О, Господи, чем и как мы сможем благодарить Тебя за то, что Ты даешь нам Своей крестной смертью? Боже мой. Боже мой, какие мы неоплатные должники, какие мы тяжкие грешники перед лицом Твоей Божественной святости и чистоты, перед лицом Твоих страданий.
Слышите, мои дорогие, что произносят умирающие уста Спасителя, о чем Он молится Своему Небесному Отцу? “Отче, отпусти им: не ведят бо что творят” (Лк.23:34). Из умирающего сердца, из холодеющих уст льется молитва за врагов, поток Божественной любви к грешным людям. Может ли без трепета внимать этим словам наша грешная душа? О ком молится умирающий Спаситель? О всех, кто осудил Его на крестную смерть, и прежде всего о воинах-распинателях.
Но, может быть, воины-распинатели, не зная, кого они прибивали ко кресту, исполняли только приказание свыше и не ответственны за это злодеяние? Да, они не знали, кого они прибивали ко кресту. Но если молится о них Спаситель, значит, есть вина и на них. Кем бы ни был Тот, Кто в страшных муках умирал на кресте, разве могла бы человеческая совесть позволить насмехаться и злорадствовать над умирающим? Если они это делали, значит, в них не было сердца и совести.
Эти воины не знали, Кого они казнили на Голгофе. А мы, дорогие мои, когда грешим, когда злословим, поносим своего Господа грехами, мы это делаем сознательно. Мы хорошо знаем от дней детства, что такое добро и что такое зло. И зная это, все-таки сознательно идем на путь греха. Как же надо каяться нам и молить себе о прощении перед Тем, Кого своим духом мы видим висящим на Голгофском Кресте и испускающим Свой последний вздох!
Плачьте же о грехах своих! Как сказал Спаситель, идя на Голгофу женщинам: “…плачьте о себе и о детях ваших…” (Лк.23:28). Пусть хоть эти наши слезы помогут нам омыть наши греховные скверны и сделать нас достойными прощения!
А пойдем ко второму кресту и посмотрим на него — к тому кресту, который вкопан в землю налево от Креста Спасителя. На нем висит злодей. За что он казнен, мы не знаем. Да и важно ли это знать, какое злодеяние он совершил. Для нас важно то, как он умирает. Он же сохраняет бодрость духа, но пользуется ею только для насмешек над висящим рядом Божественным Страдальцем! Со злобой и насмешкой он говорит, обращаясь к Нему: “Если Ты Христос, спаси Себя и нас” (Лк.23:39). В нем нет ни сознания своей вины, ни раскаяния, ни веры, ни предсмертного трепета. И что же Спаситель? Он молчит, Он не упрекает, Он не угрожает. Не осуждает. Страшно это молчание! Это значит, что Спаситель оставил его в этот предсмертный час, зная, что он уже навеки мертв для покаяния, навеки мертв духовно.
Никогда не забывайте, мои дорогие, об этом втором кресте на Голгофе. Грех незаметно подкрадывается к каждому из нас и овладевает нашим сердцем. Если мы не будем бороться с ним, если он станет привычным для нас, ведь мы будем мертвыми духовно, ведь мы можем и не услышать призывающего к себе голоса благодати Божией.
Молитва о прощении может умереть и в нашем сердце, и в наших устах. И страшно умереть нераскаянному грешнику, когда Бог оставляет такого грешника.
Отойдем от этого креста ожесточения и посмотрим на третий крест - крест нашего утешения и ободрения. На этом кресте умирает тоже разбойник. И о его злодеяниях мы также не знаем, кроме того, что он сам о себе сказал: “Мы достойно по делам нашим принимаем” (ср.: Лк.23:41). Но что мы здесь видим и что мы здесь слышим у этого креста?
Мы находим здесь всё, чего должен искать каждый кающийся грешник: и сознание своей вины, и покаяние, и веру, и плоды этой веры, какими было вразумление другого разбойника и призыв его к покаянию.
Этот разбойник называет Спасителя Господом. Он верует в Него как в Бога. Может быть, он слышал в предшествующие смерти годы о проповеди Спасителя и Его чудесах? Этого мы не знаем. Но он слышит, как умирающий рядом с ним молится за врагов Своих, и, наверное, говорит самому себе: так не может умирать обыкновенный человек. Это не человек умирает, это — Бог, распятый людьми. Он обращается к Нему со словами: “Помяни меня, Господи, во Царствии Твоем” (ср.: Лк.23:42).
В этих словах все богатство его кающегося сердца — и вера, и покаяние, и молитва. Он дает и утешение умирающему Спасителю своим участием, когда все Его оставили. Если чаша студеной воды, которую мы даем нуждающемуся, не будет забыта, то будет ли презрено это? Нет! И Спаситель тотчас же отвечает этому разбойнику. И как отвечает! Он не только не презрел кающегося, но обещает, что сегодня же он будет с Ним в раю, сегодня! Господь не откладывает своей милости! Сколько любви, сколько милосердия в сердце умирающего Спасителя! Он дает этому разбойнику больше того, что он сам просит. Он просит только помянуть его в Царствии Небесном, а Спаситель обещает ему сегодня же ввести его с Собою в это Небесное Царство и делает его Своим другом.
Какая сила Божественного всепрощения. И сколько ободрения, сколько надежды, сколько вдохновения почерпаем мы, кающиеся грешники, взирая на этого благоразумного разбойника.
Вот, мои милые, нам урок на пути нашего покаяния в эти дни Великого поста; да страшит нас смерть с нераскаянными грехами, да спешит наша покрытая грешными сквернами душа к подножию Креста Христова с мольбой о прощении и горячей и непоколебимой надеждой на это прощение.
Разбойник благоразумный, ты блажен. Ты пребываешь в том Царстве вечного Бога, войти в которое пламенно мечтает каждая хотя и многогрешная верующая душа. Моли за нас Господа Спасителя, чтобы Он и перед нами после нашего покаяния и после нашего перехода в вечную жизнь открыл двери этого своего рая!
