Трактат 29 (из "Амфилохий"). Если крещение Иоанново, как пишет священный Лука (Лк. 3:3), доставляет оставление грехов, то чем отличается от него Господнее?
Небезызвестно, что богомудрый Лука пишет о такой вещи в составленном им самим евангельском повествованиии, но что он связывает оставление с крещением, священнодействователем которого был Иоанн, вовсе не так очевидно. Впрочем, рассмотрим это более досконально впоследствии – божественный же Матфей, как говорят, хотя и не прибавляет самих слов «во оставление грехов», тем не менее выражением «исповедуя грехи свои» (Мф. 3:6) тоже позволяет подразумевать, что крещение Иоанново давало оставление грехов, ибо что мы исповедуем, того получаем и оставление, если не напрасно осуждение и обнародование своих поступков. Но так говорит богослов из мытарей. Блаженный же Марк настолько далек от противоречия с богоглаголивым Лукой, что не без основания покажется источником священных его речений. Ибо он говорит: «Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Мк. 1:4).
Так из многих мест можно привести свидетельства, которыми во всеуслышание удостоверяется, что крещение Иоанново приносило крещаемым оставление грехов, и в особенности из того, что он не сам себе поручил это дело, но принялся за священнодействие, повинуясь Божественному велению. Ибо, по словам Луки, к нему был глагол Божий (Лк. 3:2); но и сам глашатай истины говорит: »Пославший меня крестить« (Ин. 1:33), и все это ясно показывает, что крещение Предтечи было даром благоволения Божия и превыше иудейских кроплений, жертвоприношений и обрядов, через которые они удостаивались очищения грехов как бы в прообразе. Если же оно было сильнее их, то понятно, что и давало оставление грехов, ибо что присуще меньшему, разве не гораздо вернее будет достоянием большего?
И, тем не менее, из-за того, что каждое из крещений, Иоанново и Владычнее, даровало оставление грехов, не следует упускать из виду их различие. Ведь и жертвоприношения, обряды и омовения закона не станут притязать, будто Иоанново крещение ничем от них не отличалось, на том основании, что они являлись очищением грехов, – но как Предтеча больший из рожденных женами (Мф. 11:11), так и крещение его больше подзаконного. Ибо превосходство лиц обычно влечет за собой превосходство действий, потому что и насколько голос стоит ниже речи, глашатай – провозглашаемого, предтеча – Царственного пришествия, раб – господина, настолько и крещение Иоанново, хотя и давало оставление грехов, уступало Спасителеву. Он – Предтеча Царя всех и глашатай всеобщего спасения, муж почтенный и наибольший из рожденных женами. И крещение его есть предтеча спасительного и всемирного крещения, совершеннее прежних, но гораздо ниже грядущего, очищающее грехи лучше закона, но не огнем и Духом, как совершенство, – ибо то есть дар и дарование лишь Владычнего священнодействия, и человеколюбия, и подобающей Богу силы.
Итак, поскольку никакое из этих высших свойств не присуще крещальному действу Иоанна, постольку и некоторые из священных наших отцов осмелились говорить, что оно не дает оставления грехов – ибо оно много уступало в благодати спасительному крещению. И по сравнению с последним, поскольку оно не допущено было до равной благодати и никоим образом не доставляло такое же очищение, они справедливо не оставляли за ним и прощения грехов. Ведь если блаженный Марк говорит, а священноглашатай Лука с ним соглашается, что Иоанново крещение дает оставление грехов, разве не был бы повинен в самонадеянности утверждающий, что оно не несет очищения прегрешений, и объявляющий его в этом отношении гораздо менее действенным, нежели подзаконное, в ином смысле, кроме как в таком, который допускается сравнением, смягчающим жесткость противоречия?
Некоторые же, возможно, найдут прибежище в смягчении слов богомудрого Луки с помощью блаженного Марка и предотвращении их несогласия друг с другом – ведь они сказали бы, что »проповедуя крещения покаяния для прощения грехов« (Мк. 1:4) означает не крещение, собственноручно совершаемое Предтечей, но представляет то крещение, глашатаем которого был послан Иоанн. Ведь священный Марк, мол, о первом говорит: »Явился Иоанн, крестя в пустыне« (Мк. 1:4), а словами «проповедуя крещения покаяния для прощения грехов» возвещает спасительное крещение. И они сказали бы, что блаженный Марк таким образом разделил оба крещения, засвидетельствовав, что даже сам податель крещения не утверждал, будто оно дает оставление грехов. Ведь поэтому он и сказал правдивым и богочестивейшим разумом: «Я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым» (Мк. 1:8). Если же Марк ясно поведал нам о различии крещений, уделив Владычнему оставление грехов, и [сказав], что оно совершается Духом Святым, а Иоанново крещение и есть водное, и именуется таковым, то понятно, что и Лука, стало быть, храня согласие с соевангелистом и сотоварищем, таким образом соблюдет и достоинство истины неущемленным. И сказанное им, «И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Лк. 3:3), будет относиться не к тому, которое творили руки Предтечи, но к спасительному и Владычнему, которое очищало всех крестившихся от душевной скверны. Ведь немного спустя он тоже представляет Иоанна говорящим: «Я крещу вас водою, но идет Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви» (Лк. 3:16); а затем и достоинство Господнего крещения: «Он будет крестить вас Духом Святым и огнем».
Да и Марк, опять-таки, после того как фарисеи и саддукеи бежали от грядущего гнева (а что это было за бегство, если не приход к крещению?), прибавляет: »Сотворите достойный плод покаяния« (Мф. (sic!) 3:8), как если бы данное им крещение не имело силы доставить совершенное искупление грехов. Или кто-нибудь отнес бы это высказывание не к тем, кого освященные воды, приняв, омыли от скверны, а к тем, кто подвигся на крещение, но еще не сподобился очищения. Впрочем, если даже допустить, что разбираемое речение имеет в виду уже крестившихся, то окажется, что и это не отнимает с необходимостью оставления грехов у крещения Предтечи – ибо плодоношение добродетелей ближе очищенной душе, нежели той, которую многие тернии страстей и поросли плевелов сделали поврежденной и загрязненной.
Однако этот вопрос, возможно, будет рассмотрен более полно немного ниже. А что крещение Предтечи не доставляло оставления грехов, говорят, дал понять и Спаситель, утверждая в беседе с Никодимом о пакибытии: »Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие« (Ин. 3:5). Но Иоанн не крестил в Духе, а, следовательно, и не слал в Царствие Небесное, а если не слал, то и не давал оставление того, что препятствовало вхождению [туда].
Итак, отправляясь от изложенного и от тех сомнений, которые сопоставлялись, рассуждение движется к третейскому суду, и надлежит подумать, что мы приобрели, и где остановим исследование, укрепив разум в неколебимости. Однако пусть окончанию предшествует некое краткое примиряющее рассуждение, до сего времени недостававшее. Ибо то, что речение боговещанного Марка излагает мысль о двойном крещении, есть насилие [над смыслом] (потому что по ненасильственному суждению и апостольскому выражению оно указывает только на Иоанново). Притом нелогично приводить сомнительное утверждение для обоснования такого истолкования, которое влечет изменение смысла – ибо совсем наоборот, однозначность священных слов Луки, в которых отчетливо возвещается одно лишь Иоанново крещение и говорится об оставлении грехов, скорее должна была бы направлять и подтверждать понимание в сторону одного крещения, даже если бы речения блаженного Марка позволяли сомневаться, нет ли в них разделения. Но ведь и то, что Иоанн крестит водой, а Иисус Духом, возвещает великое различие и несравнимость в сопоставлении, но не отнимает оставления грехов у Иоаннова священнодейства. Да и требование от крестившихся после крещения достойных плодов предшествующего покаяния и увещание явить таковые, а не позорить прежнее последующим, скорее подтверждает и показывает, что омытые в водах Иордана были очищены Иоанновым священнодействием, а вовсе не отрицает совершенного очищения.
Разобрав это таким образом, когда из кажущихся возражений одни устранены, а другие приведены к согласию, можно с правдолюбивой и боголюбивой откровенностью думать и говорить, что крещение Предтечи давало оставление грехов, но не всех, как и подзаконные обряды и жертвоприношения, – ибо ни закон, ни Иоанново крещение не совершали очищения предумышленных убийств, или разрушения чужих браков, или того, что навлекало на виновных в качестве наказания сей страшный небесный огонь, или многих других сходных отвратительных поступков, но для всего этого закон, там, где взыскание не было наложено первым законодателем, поставил судьей меч, а Иоанново крещение отсылало такие дела ко всеобщему и спасительному, как намного превышающему его силу.
Потому и Спаситель наш, порицая жестоковыйность и непослушание фарисеев и показывая, что их умонастроение хуже и более неисправимо, чем у живущих в блуде и мытарстве, и одновременно уча, кто из обратившихся от греха освобождался, и от каких прегрешений, говорит: »Пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему« (Мф. 21:32). Так что для искренне кающихся Иоанн через крещение совершал очищение от мытарства, блуда и тому подобного, однако он не избавлял от скверны ни разбойников, ни гробокопателей, ни прочих ужасных злодеев, потому что они даже не дерзали прийти и исповедать то, на что осмелились, поскольку совесть преграждала им путь, и грозила определенным в законе наказанием, и не позволяла присоединиться к остальным.
Итак, как уже было сказано, крещение Предтечи давало оставление грехов, но не всех, – ибо в этом исключительность Владычнего и божественнейшего крещения – однако давало, уготовляя совершенство для спасительного крещения, и было купелью прежде купели и частичным оставлением перед всецелым оставлением, и несовершенным очищением, предвещающим совершенное, очищающим прежние согрешения, но не дарующим никакой уверенности и поручительства относительно будущих. Владычнее же и от прежних всех избавляет, и дает силу и крепость, чтобы уже не скатываться к страстям по образцу прежних падений. И одно крещение возносит в Царствие Небесное, и, что превыше всего, дарует усыновление; а другое дает оставление того, о чем говорилось, но не удел в Царствии Небесном, и тем более не возводит в достоинство усыновления.
