Трактат 205 (из "Амфилохий"). Феодору игумену (Письмо 65) (Об иконоборцах)
По твоим словам, те из иконоборцев, что понаглее и позловреднее, полагая мудростью хитроумие, задают вопрос: которая из икон Христа истинная – та, что у римлян, или которую пишут индийцы, или греки, или египтяне – ведь они непохожи друг на друга, и какую бы из них ни объявили истинной, ясно, что остальные будут отвергнуты. Но это их недоумение, а вернее кознодейство, о прекрасное изваяние православия, можно многими способами отразить и обличить как исполненное великого безумия и злочестия.
Во-первых, можно сказать им, что они сразу же тем самым, с помощью чего решили бороться против иконотворения, даже против воли засвидетельствовали его существование и поклонение [иконам] по всему миру, где есть христианский род. Так что они скорее говорят в пользу того, что пытаются опровергнуть, и уловляются собственными доводами.
Во-вторых, что они, говоря такие вещи, незаметно для самих себя становятся в один ряд с язычниками – ведь сказанное о честных иконах можно равным образом применить и к другим нашим таинствам. Ведь можно было бы сказать: какие евангельские слова вы называете богодухновенными, и вообще, которое Евангелие? Ведь римское пишется буквами одного облика и вида, индийское – другого, еврейское – третьего, а эфиопское – четвертого, и они не только пишутся несходными обликом и видом буквами, но и произносятся с разнородным и весьма непохожим звучанием и значением слов. Итак, пусть скажут (а вернее, почему же вы не говорите?), что никому не подобает повиноваться или приходить к Евангелию, потому что оно возвещается несходными начертаниями букв и звучанием и значением слов. Ведь и эта дерзость свойственна именно вашим доводам – ибо даже какой-нибудь эллин не мог бы легко выдвинуть против нас такие вещи, потому что и у них почитается много похожего. И как у них общая с нами природа, и ум, и слово, и одинаковое смешение души с телом, и тысячи других [свойств], так и относительно представлений о Божестве, хотя они очень во многом и самом важном с нами расходятся, тем не менее есть вещи, против которых даже они не осмеливаются возражать из-за очевидности общих понятий. Поэтому даже эллин не усомнится у нас в этом, но кто-то другой, совершенно безбожный и безверный, совсем не допускающий ни понятия о Божестве, ни служения Ему.
В-третьих же, что примыкает ко второму, вы, разумеется, спросите, какой крест мы будем считать подобным прототипу? Тот, который изображается с титлом, или запечатлеваемый и рисуемый без оного? Ибо как только мы признаем подобие какого-либо [из них], с этого времени, согласно вашему мудрому умозаключению, изготовление других и поклонение им будет отринуто, или даже уже отринуто (вами, кто дерзает на такое в столь великих вещах).
В-четвертых, вы приведете нам различие и несходство в таинственных жертвоприношениях и прочих священнодействиях для порицания и опровержения всякого нашего непорочного обряда и служения. Ведь с тех пор, как вы замыслили в вашем разуме злое замышление против Христовой иконы, вас уличили в том, что вы потрясаете до самых оснований всякий священный христианский обряд и Божественные Таины.
В-пятых, следует сказать то, что в особенности заклеймит их злочестие и христоненавистничество: что же вы остановились на иконе и развели такой вздор, тогда как надо было ополчиться на Самого изображаемого (это они до поры скрывают)? Отчего непримиримую войну против Христа, которой чреват ваш разум, вы не покажете и на устах с полной откровенностью, а не под прикрытием иконы? Ибо пусть они скажут: поскольку греки считают, что Христос явился на земле подобным им, римляне – скорее похожим на них, индийцы – что в их обличье, а эфиопы, естественно, что в их, – раз так, то кто истинный Христос? Кем представляемый? Значит, не следует ни исповедовать, ни верить, что Христос пришел во плоти – ибо поистине, для этих несчастных Он и не пришел. Ведь они уличены в том, что свои злобствования против иконы гораздо раньше изрыгнули против Изображаемого, из-за различия представляющих постановив полное ниспровержение представляемого. Ты видишь, в чем их цель, и к чему ведут их козни против иконы?
Но нужно добавить к сказанному, не ради них (ибо они недостойны), а ради верных и христолюбивых, что несходство изображений не всегда вредит природе иконы и ее истинности. Ведь изображаемое запечатлевается не только телесным обликом и цветом, но и определенным расположением, и сопутствующим деянием, и проявлением страданий, и представлением священных мест, и толкованием в надписях, и другими особыми символами. Совершенно невозможно, чтобы ни один, если не несколько, из них не присутствовали на иконах у верующих. С их помощью мы ничуть не хуже, чем если бы наличествовало все, возводимся к помышлению и почитанию изображаемого, в чем и состоит цель иконотворения.
Но это изложено бегло и насколько подобает письму – а доскональному рассмотрению предмета, если Бог даст, будет посвящено отдельное сочинение.
