Трактат 111 (из "Амфилохий"). Письмо Стефану, принявшему православие (Письмо 214) (Об идолах и священных принадлежностях)
"Идолы язычников – серебро и золото, дело рук человеческих« (Пс. 134:15). Что же, сосуды христианского богослужения, и чаши, и кадила, и знаки креста, и множество других – о символах Моисеева жертвоприношения я уже не говорю – разве не суть серебро, и золото, и дерево, и краски, и дело рук человеческих? Ни в коем случае – ибо они не серебро, а из серебра; и не золото, но сделаны из золота, и не дерево и краски, но имеют [в себе] вещество, однако суть нечто другое, удивительное, из него получившееся. И это никак не дело рук людей, играющих с веществом и без всякого Божественного действия изготовляющих, что им придет в голову. Поэтому идолы суть не что иное, как само вещество, подвергшееся надругательству, и безнадзорный и неразумный труд человеческих рук, а эта [утварь] обретает форму в веществе, и ей прислуживает рука, но рука, движимая свыше, – ибо служит она вышнему вдохновению и помыслам разумным и возведенным к благочестивому суждению.
Внимай, иконоборец, и не постыдись научиться тому, с помощью чего ты освободишься от страшного позора и сумеешь избежать неизбежной кары. Но как наши сосуды, и чаши, и кадила, и знаки креста, и тому подобное не суть золото, или серебро, или вещество дерева или красок, так и священные запечатления наших изображений не суть серебро, или золото, или медь, а также и не краски и не дело рук человеческих (ни в коем случае!). Ибо божественная и нерушимая проповедь изначального апостольского и отеческого предания, принимая вещество, словно некая одухотворенная премудрость, обрабатывая и выделывая его по собственным священным законам, образует и придает форму, не позволяя, чтобы в нем проступало что-либо от вещественного безобразия или человеческой суетности, – но показывая и объявляя его всецело своим произведением, она священнолепно и священнообразно доставляет нам в честных изображениях чистый и неподдельный облик первообразов.
Итак, я думаю, ты вкратце получил то, с помощью чего сможешь показать себя плодоносным в благочестии предков и заставить замолчать еретиков. Ибо как в рассуждении вещества и материи трапеза Божия и трапеза бесов, жертва Божественная и жертва бесовская, языческие обряды и христианские таинства и многое другое, в высшей степени противоположное друг другу, отличается немногим, а в употреблении и названии, призывании Божества и священнодействии и тысяче других свойств различие между ними несказанно, вот именно так и между языческими идолами и христианскими иконами, храмом Божиим и идольским алтарем, и между служебной утварью эллинских всесожжений и священными вместилищами чистой и бескровной нашей жертвы. Ведь иногда обе вещи, находящиеся в противоположности друг другу, веществом вовсе не отличаются, однако в том, что придает им форму и вид и чему свойственно порождать инаковость, видна их беспредельная и едва выразимая словами чужеродность.
Поэтому одно, ничуть не улучшенное по сравнению с веществом, но и приобщившееся к чему-то гораздо худшему, по справедливости будет именоваться деревом, и камнями, и золотом, и серебром, или делом рук человеческих, скверным, преступным и нечистым, одно название получив по веществу, другое по создателю, а третье по тем, кто злочестиво и безбожно почитает эти вещи священными. Поэтому, даже если у них есть рот, их бранят за безгласие, хотя есть руки и ноги – за неподвижность, хотя есть уши, и носы, и что там еще – за бесчувствие, и бездействие, и тщетность. Ибо откуда те, чьи прообразы или не существуют, или отвратительны и преступны, чей создатель, помимо злочестия, еще и жалок, а весь культ богомерзок, смогут приобрести себе вообще какую-либо благодать, или славу, или действие, или более почетное звание? Святая же и честная утварь христианских священнодействий, и храмы, и изображения, и другие принадлежности нашего Божественного богослужения, так как они, хотя и состоят не из другого вещества, однако же преображены в нечто гораздо лучшее (ибо они совершенны, освятившись благодаря употреблению, и званию, и тайноводству, и божественности прообразов, облик которых на них изображен, и множеству других вещей), поэтому уже не суть дерево, или камень, или серебро, или золото, и их уже никогда не помыслят и не назовут превратно [только] красками, лишенными видообразующей и сопутствующей им силы и благодати, но скорее святыми, и драгоценными, и прославленными, и честными. Ибо, приобщившись к вышнему действию, и к тем, кому они посвящены и чье звание и облик несут на себе, и препровождая к ним наш ум, и переправляя нам оттуда благую и божественную милость, они, естественно, должны называться не по веществу, и тем более не по какому-то иному, не присущему им и подходящему их противоположностям свойству, но поистине благочестивые прекрасно и весьма справедливо знают и именуют их по тому, к чему они приобщены, и ради чего произведены, и чему служат и посвящаются.
