Торжественный Вход Господа в Иерусалим, исполнившиеся в нем пророчества и значение в домостроительстве спасения
Торжественный вход Господа в Иерусалим не был каким-либо случайным, малозначительным событием в жизни Господа: он был таким событием, которое, будучи торжественно и величественно само по себе, вместе с тем обращало уже на себя взоры многих ветхозаветных пророков и предуказало великую перемену в судьбах Царствия Божия, отвержение избранного народа Божия и призвание в него язычников. В этом событии предуказан был тот путь, каким надлежало идти Спасителю мира, путь страданий и смерти, бесславных в глазах мира, но составляющих истинную, Божественную славу его Искупителя. Окруженный видимой славой, внешними выражениями царственного почтения со стороны народа, Он не на них взирает, а на печальное духовное состояние Своего народа и со скорбию провидит, что он может быть исцелен только путем «вознесения на крест Сына Человеческого», «распятия Господа Славы» (Ин. 12, 32; 1Кор. 2, 8). Уклонявшийся прежде от всякого видимого выражения царских почестей (Ин. 6, 14–15; ср. Мф. 16, 20), Господь теперь торжественно, как Царь Своего народа, входит в Иерусалим, дабы не преткнулись в вере те сыны Израиля, которые, видя лишь уничижение Его, могли недоумевать и сомневаться в том, исполнились ли на нем пророческие предсказания о царственной славе обетованного Христа, Спасителя мира. И вот, когда они исполнились, когда Христос в царственной славе явился среди Своего народа и торжественно шел в Иерусалим, тогда-то и обнаружилось, насколько духовно ослеплен был Израиль, кроме небольшого своего «остатка», «святого семени, стояния Израилева» (Ис. 6, 10–13; ср. Ин. 12, 37–41).
Но обратимся к повествованию евангелистов.
«За шесть дней до Пасхи, – повествует святой евангелист Иоанн, – пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним» (Ин. 12, 1–2). Евангелист нарочно обращает внимание читателей на Лазаря, воскрешенного из мертвых, чтобы показать всемогущество Христа, грядущего на страдания, и указать на то, что Он идет на смерть добровольно. «Многие из Иудеев, – продолжает евангелист, – узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых», – так велико было действие на народ этого чуда, совершенного Господом незадолго пред страданиями! «Первосвященники же положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса» (Ин. 12, 9–11), – столь велико было их озлобление против истины, что воскресшего мертвеца, вызывающего у всех естественное, невольное изумление, они не хотят оставить в живых, только бы не было им препятствия со стороны света оставаться во тьме, которую возлюбили (Ин. 3:19, 8:12, 12:35–36)! Однако никакие усилия их уже не могли остановить восторга народного: сопровождавшие Христа толпы народа, повинуясь единственно наполнявшим их чувствам удивления пред великим пророком и чудотворцем, начали единодушно и открыто выражать свои чувства: не сознавая сами значения своих действий, они являлись исполнителями сказанного о Христе древними пророками. Сами ученики еще не понимали происходившего пред их глазами и, только когда прославился Иисус, увидели, что, сами не сознавая того, они явились исполнителями древних знаменательных пророчеств о Христе (Ин. 12, 16). Один Господь духовным взором Своим видел все. Посему «когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию, к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, сказав им: пойдите в селение», т. е. в Вифанию (ср. Ин. 12:1, 9–12; Мф. 21, 1). Ученики пошли и поступили так, как повелел им Иисус. Привели ослицу и молодого осла и положили на них одежды свои, и Он сел поверх их. Так действительно и было: хозяева осленка, узнав, что он нужен Господу, тотчас отпустили его (Мк. 11, 5–6; Лк. 19, 33–34). Этим Своим предречением о том, что случится с осленком, Господь хотел научить учеников Своих, что Он добровольно идет на страдания: ибо если бедные (может быть) хозяева беспрекословно отпускают осленка по одному слову Господа, как замечает святой Иоанн Златоуст, то, очевидно, Он мог воспрепятствовать иудеям схватить Его.
«Все же сие было, – замечает евангелист Матфей, – да сбудется реченное чрез пророка, который говорит: Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной» (Мф. 21, 4–5). Сбылось пророчество Захарии, который, по вдохновению от Духа Святого, восполнил некоторыми подробностями то, что было предречено о торжественном шествии в Иерусалим Искупителя еще ранее его пророком Исаией. Этот великий пророк предсказал уже, что Спаситель Сиона будет кротким и Царем правды (Ис. 42:1–4, 53:11, 63:1), предызобразил и самое торжественное вшествие Его в Иерусалим (Ис. 62, 10–12), так что пророк Захария предуказал лишь одну, совершенно новую, живую черту этого вшествия именно, что оно совершится на ослице и молодом осле, сыне подъяремной (Зах. 9, 9). Шествие на осле означало то, что Христос будет царь мира (ср. Ис. 9, 6), ибо тогда как кони употреблялись в военное время, на ослах ездили в мирное время, как, например, говорится о царе мира Соломоне (3Цар. 1, 33 и далее). «Бог твой, радуйся, Сионе, зело, воцарися во веки Христос, – говорится в каноне на Неделю Ваий163, – Сей, якоже писано есть, кроткий и спасаяй, праведный Избавитель наш, прииде на жребяти, конское свирепство убити врагов, не вопиющих: благословите вся дела Господня Господа». Но, кроме указанного, в шествии на молодом осленке, сыне подъяремной, скрывался еще более глубокий прообразовательно-пророчественный смысл. Недаром пророк Захария останавливает свой боговдохновенный взор на «подъяремной ослице», а святые евангелисты Марк и Лука замечают об осленке, что на него «никто из людей не садился», т. е. он не знал еще ярма (Мк. 11, 2; Лк. 19, 30). Ослица подъяремная это образ народа израильского, находившегося под игом закона (Деян. 15, 10), в рабстве (Гал. 4, 21 и далее), а осленок, не обученный, не знавший ярма, образ язычников, не знавших закона, «ходивших путями своими» (Рим. 7, 9; Деян. 14, 16; Еф. 2, 12); ослица, идущая позади осленка, на котором восседал Христос, символ Израиля, его лицемерной и чуждой плодов духовных (Гал. 5, 22) праведности, оставляющей мнимых исполнителей закона (Ис. 29, 13; Мф. 15, 7–9) позади обращающихся ко Христу с искренним раскаянием мытарей и блудниц (Мф. 21, 31–32); символ ожесточения Израиля, по которому он обратится ко Христу после того, как «войдет полнота язычников» в Церковь Христову (Рим. 11, 25–26; ср. Лк. 21, 24). «На жребя младо всед Царь твой, Сионе, – говорится в объяснение этих символов в каноне на Неделю Ваий164, – предста Христос: бессловесную бо идольскую прелесть разрушити, и неудержанное стремление уставити всех язык прииде, во еже пети: вся дела пойте Господа!» И тем знаменательнее эти прообразы, предуказанные еще пророком Захариею, что все последующие события, сопровождавшие торжественный вход Господа в Иерусалим, были как бы изъяснением того, что было предвозвещено пророками, особенно Исаиею, о неверии Израиля и спасении язычников.
Обратимся к дальнейшему повествованию евангелистов к описанию самого торжественного вшествия Господа в Иерусалим. «Множество же народа постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге» (Мф. 21, 8) в знак царственного почтения. «Народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида! Осанна в вышних!» (Мф. 21, 9; Мк. 11, 9–10). «Мир на небесах и слава в вышних!» (Лк. 19, 38), т. е. «да примут участие в настоящей радости и небеса с их обитателями, да радуются они о мире (благосостоянии, торжестве) народа и славят за него Бога!» Восторг народа особенно усилился, по сказанию святого Луки, когда Господь приблизился к спуску горы Елеонской (Лк. 19, 37), откуда открывался великолепный вид на Иерусалим. Торжественность шествия усилилась, когда к толпам народа, шедшим с Господом в Иерусалим на праздник Пасхи, присоединились толпы, вышедшие навстречу из самого Иерусалима (Ин. 12, 12–13), составившиеся из тех, которые ранее пришли на праздник или имели место жительства в Иерусалиме.
«И когда вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение и говорил: кто Сей? Народ же говорил: Сей есть Иисус, Пророк из Назарета Галилейского» (Мф. 21, 10–11).
Что касается самого значения восклицаний народных, то нужно иметь в виду, что они заимствованы из псалма 117-го, в котором именно и предсказывается торжественный вход Христа в Иерусалим: «Отворите мне врата правды; войду в них, прославлю Господа. Вот врата Господа; праведные войдут в них. Славлю Тебя, что Ты услышал меня и соделался моим спасением. Камень, который отвергли строители, соделался главою угла: это от Господа, и есть дивно в очах наших. Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный! О, Господи, спаси же! О, Господи, споспешествуй же! Благословен грядущий во имя Господне! Благословляем вас из дома Господня. Бог Господь, и осиял нас» (Пс. 117, 19–27). Этот псалом относился иудеями к Мессии; название «Грядущий» на основании 117-го псалма (и Мал. 3, 1) сделалось специальным названием Мессии, и потому когда иудеи словами этого псалма приветствовали Иисуса Христа, то хотели выразить свое признание Его Мессиею. Столь знаменательна была эта минута в жизни народа иудейского! Фарисеи, хорошо сознавая значение всего происходящего пред их глазами, видя, что они не могут остановить восторга народного пред великим Пророком и Чудотворцем, на глазах всех недавно воздвигшим Лазаря из мертвых, говорили лишь в бессилии между собою: «Видите ли, что не успеваете ничего? весь мир идет за Ним» (Ин. 12, 19).
Сознавая свое бессилие и терзаемые завистью к ненавидимому ими Христу, они попытались еще раз, хотя бы прибегнув к лукавству, прекратить ненавистное им торжество: приняв вид людей, заботящихся об охране благосостояния народного, они хотят представить происходящее в настоящую минуту торжество опасным для последнего, могущим возбудить подозрительность римлян: «Учитель! – говорят они, – запрети ученикам Твоим!» (Лк. 19, 39). Но Господь отвечает им, что невозможно уже теперь какими бы то ни было слабыми человеческими усилиями скрыть столь явственную славу Божию, открывающуюся во всем, что происходит пред их глазами: «Сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют» (Лк. 19, 40). И подлинно, камни возопили, когда по сошествии Христовом в недра земли они расселись, и земля отдала мертвецов своих воскресшими, дабы засвидетельствовать об истине Христова воскресения (Мф. 27, 51–53) и о самоослеплении иудеев, согласно с притчею о богатом и Лазаре, не уверовавших даже после того, как восстал из мертвых Лазарь (Лк. 16, 31; Ин. 12:9–11, 17–19)! Подобное ослепление и ожесточение народа столь сильною скорбью исполнило Господа, что Он, при виде торжествующего народа, «когда приблизился к городу, смотря на него, заплакал о нем и сказал: О, если бы и ты хотя в сей твой день (в который пришел к тебе Царь твой Мессия, согласно с данными тебе пророчествами) узнал, что служит к миру твоему! (т. е. к спасению и благосостоянию твоему) Но это сокрыто ныне от глаз твоих, ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего» (т. е. пришествия к тебе обетованного Мессии Христа (Лк. 19, 41–44). Все это исполнилось при разрушении Иерусалима Титом (около 70 года).
Вступив в Иерусалим, «вошел Иисус в храм Божий, – как повествует святой евангелист Матфей (Мф. 21, 12), – и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей», хотя, по евангелисту Марку, Он в первый день, собственно, только «осмотрел все» и, «как время уже было позднее, вышел в Вифанию с двенадцатью» (Мк. 11, 11), самое же изгнание торжников из храма, по-видимому, было на другой день (Мк. 11:11–12, 15). И здесь, в «храме Божием», в этом средоточии духовной жизни народа иудейского, нашел Он запустение (ср. Мф. 23, 38; Иер. 7, 11–12) духовное: под предлогом служения Богу (жертв, уплаты подати на храм) человеческое своекорыстие и это святое место обратило в место торговли с ее обычными неправдами, житейскою суетою и страстями. И вот, Господь напомнил для вразумления нарушителей святости храма сказанное о нем древними пророками: «Написано – дом Мой домом молитвы наречется, а вы сделали его вертепом разбойников» (Мф. 21, 13; Ис. 56, 7; Иер. 7, 11). Некогда еще при освящении новопостроенного храма царь Соломон молился, чтобы Бог услышал в нем молитвы, возносимые не только сынами Израилевыми, но и иноплеменниками (3Цар. 8, 41–43), а святой пророк Исаия, провозвестивший, что Израиль в лице Христа будет «светом для язычников» (Ис. 42, 6), провозвестил вместе с тем, что и дом молитвы Израиля сделается «домом молитвы для всех народов» (Ис. 56, 7).
Но во что Израиль обратил этот имевший столь великое предназначение дом молитвы? «Не надейтесь, – говорил пророк Иеремия своим современникам, – на обманчивые слова: «здесь храм Господень, храм Господень». Но если совсем исправите пути ваши и деяния ваши, если будете верно производить суд между человеком и соперником его, не будете притеснять иноземца, сироты и вдовы, и проливать невинной крови на месте сем, и не пойдете во след иных богов на беду себе, то Я оставлю вас жить на месте сем, на этой земле, которую дал отцам вашим в роды родов. Вот, вы надеетесь на обманчивые слова, которые не принесут вам пользы. Как! вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи, и кадите Ваалу, и ходите во след иных богов, которых вы не знаете, и потом приходите и становитесь пред лицем Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите: «мы спасены», чтобы впредь делать все эти мерзости. Не соделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей, над которым наречено имя Мое? Вот, Я видел это, говорит Господь» (Иер. 7, 4–11).
Бывшее в дни пророка Иеремии в еще большей силе исполнилось на современниках Христа. Посему теперь Христом «оскудевает Божественных ограждений (изгоняется из священной ограды) законопреступное сонмище непокоривых, понеже дом молитвы Божия вертеп сотвориша разбойническ, от сердца (сердцем) Избавителя отринувше... Соблазны стези, что близ вас положисте непокоривии? Ноги ваша скоры кровь излияти Владычню»165.
Никто из книжников и фарисеев, при всей злобе своей, однако, не мог в описанные торжественные минуты тотчас приступить к Тому, Кто столь дивно в эти минуты исполнял на Себе древние пророчества и еще более обезоруживал врагов Своих знамениями и чудесными исцелениями, совершенными во храме над слепыми и хромыми (Мф. 21, 14).
Но как неистощима в своих нападениях злоба человеческая! Видя безуспешность прежних средств, враги Христовы прибегают еще, как к одному из средств, к злобной насмешке. «Видев же первосвященники и книжники чудеса, которые Он сотворил, и детей, восклицающих в храме и говорящих: осанна Сыну Давидову! вознегодовали и сказали Ему: слышишь ли, что они говорят? Иисус же говорит им: да! разве вы никогда не читали: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу?» (Мф. 21, 15–16; ср. Пс. 8, 3). «Ты, Учитель, ищущий славы от одного Бога (Ин. 5, 41–44), – как бы так говорят они, – принимаешь славу не только от людей, но даже от неразумных детей!» «Не неразумна эта хвала детей, – отвечает им Господь, – вы, мнящие себя знатоками закона и писаний пророческих, разве не видите, что исполняется в этой хвале детей древнее пророчество псалмопевца: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу?» Сколь ощутительна, говорится в этом древнем пророчественном псалме, слава Твоя, Господи! Младенцы и грудные дети ощущают ее сердцем и даже говорят слова хвалы устами своими, когда слышат их от достигших разумения по своему возрасту. Сердца еще неразумных созданий оказываются в час сей способными к ощущению «славы Сына Человеческого», «умаленного малым чим от ангел», в обличение мнимо разумных, противящихся истине Божественной врагов Христовых (Пс. 8, 5–10). «Языцы вскую шатаетеся? Писменницы и священницы, почто тщетным поучистеся? Кто Сей, рекше, Емуже дети с ваием и ветвьми, песньми зовут: благословен Грядый во имя Господа Спаса нашего. Сей Бог наш, Емуже никтоже подобен, праведный всяк путь изобрет, даде возлюбленному Израилю; по сих же с человеки поживе явлься: благословен Грядый во имя Господа Спаса нашего»166.
Еще одно знаменательное событие, связанное с торжественным входом Господа в Иерусалим, отмечает святой евангелист Иоанн это желание эллинов видеть Иисуса.
Это были, по-видимому, пришедшие на праздник Пасхи в Иерусалим язычники прозелиты (т. е. принявшие иудейскую веру отчасти или вполне). Они обратились со своей просьбой к Филиппу из Вифсаиды Галилейской, где жило немало язычников, может быть, ранее известному им. Филипп, считая, вероятно, подобную просьбу важною, сначала предложил ее на обсуждение Андрею, и затем оба говорят о ней Иисусу (Ин. 12, 20–22).
Желание эллинов видеть Иисуса было поводом к возвышенной речи Господа о существе Своего дела, совершаемого на земле, и судьбах его в мире. Означенное желание свидетельствовало, что настало время исполнения тех пророчеств о Христе, по которым Он должен прославляться чрез спасение не одного Израиля, но и язычников, претерпев ради этого страдания и смерть. Посему Господь в ответ на просьбу эллинов и говорит: «Пришел час прославиться Сыну Человеческому» (Ин. 12, 23), начало исполняться о Нем то, что сказано пророком Исаиею: «Вот, раб Мой будет благоуспешен, возвысится и вознесется, и возвеличится. Как многие изумлялись, смотря на Тебя, столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его паче сынов человеческих! Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют пред Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали» (Ис. 52, 13–15). Теперь, действительно, язычники эллины приведены были в изумление личностью Христа, чем и объясняется их желание видеть Его. Они, не слышавшие проповеди о Нем, добровольно идут к Нему и ищут видеть Его, тогда как Израиль, видевший и слышавший Самого Христа, в ослеплении соблазнился и даже ищет Его смерти.
Сказав, что время подобного, предуказанного Исаиею и другими пророками, прославления Сына Человеческого настало, Господь изъясняет, в чем оно должно состоять.
«Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24). Господь указывает здесь на слова того же пророка Исаии о прославлении Раба Господня: «Он отторгнут от земли живых, за преступление народа Моего претерпел казнь... когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное... оправдает многих и грехи их на Себе понесет» (Ис. 53, 8, 10–11), и только образною речью (чрез сравнение с зерном) хочет усилить и уяснить сказанное пророком об искупительном значении Христовых страданий и смерти, составляющих истинную славу Сына Человеческого. Далее Господь говорит, что тот же путь искупительных страданий и смерти должны пройти и Его последователи, желающие быть соучастниками Его славы, которая составляла единственный предмет помышлений большинства Его слушателей без обсуждения самого пути к ее приобретению. «Любящий душу свою (жизнь земную, обращенную всецело к земле) погубит ее (ибо не вечны земные блага и рано или поздно отнимутся вместе с самой земной жизнью, а кроме того, он может лишиться из-за этой любви жизни вечной); а ненавидящий душу свою (собственно не земную жизнь, а исключительное пристрастие к ней) в мире сем сохранит ее в жизнь вечную. Кто Мне служит, Мне да последует; и где Я, там и слуга Мой будет. И кто Мне служит, того почтит Отец Мой» (Ин. 12, 25–26), т. е. идущий одинаковым путем со Мною будет в общении со Мною и участником Моей славы, и не Моей только, но и Отца, Которого называли иудеи своим Богом (Ин. 8, 54).
Однако необходимость страданий для спасения мира Самого Сына Человеческого, свидетельствовавшая о столь глубоком отпадении людей от Бога, крайнем лукавстве и злобе сердца человеческого, возмутила безгрешную душу Богочеловека, находившую в исполнении воли Отца истинную пищу для Себя (Ин. 4, 34). «Душа Моя теперь, – говорит Он, – возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел» (Ин. 12, 27), т. е. возмущенный душою Своею, Он как бы готов уже произнести устами Своими молитву об избавлении Его от сей невыносимо тягостной для Него чаши, если бы не сознавал, что она необходима и что исполнить предвечную волю Отца об этой именно чаше Он и пришел (ср. Пс. 39, 8–9). Посему Он лучше молится о том, чтобы Отец прославил имя Свое, хотя бы для сего необходимо было претерпеть Ему страдания и смерть: «Отче, прославь имя Твое!» Тогда пришел с неба глас: и прославил и еще прославлю» (Ин. 12, 28), т. е. молитва Сына услышана: «Подвиг Его будет благоуспешен, и чрез этот подвиг прославится Отец» (ср. Ис. 52:13, 53:11, 49:3–5).
Как знаменательны должны были бы быть в глазах народа, каждую субботу читавшего закон и пророков, подобные столь частые указания Господа и Самого Бога Отца на постоянное исполнение ветхозаветных пророчеств в Его Сыне! Но вместо того, чтобы изощрить свое внутреннее зрение и слух видением и слышанием непрестанных знамений и чудес, совершавшихся Христом, он «ослепил глаза свои и окаменил сердце свое» (Ин. 12, 40; ср. Ис. 6, 10). Он и в настоящий час исполнен не стремлением проникнуть внутренним оком ума в смысл совершающихся пред ним событий, уясняемых посредством нарочито данных ему пророчеств, а пустым любопытством, ищет лишь какой-нибудь внешней причины слышанного им звука: «Народ, стоявший и слышавший то, говорил: это гром; а другие говорили: Ангел говорил Ему» (Ин. 12, 29). Подлинно, нужно было, как сказал Исаия, «оглушить уши этого народа и ослепить очи его» (Ис. 6, 10), скрыть многое от него посредством притч или скрыть смысл слышимого с неба голоса, как в данном случае, чтобы он видя не видел, слыша не слышал и не разумел (слышал голос с неба, но не разумел значения его), чтобы он, хотя оглушенный и ослепленный, почувствовав свою глухоту и ослепление, обратился к Господу искать исцеления (Мк. 4, 11–12).
Видя подобное настроение окружавшего Его народа, Господь ответил: «Не для Меня был глас сей, но для народа» (Ин. 12, 30), т. е. «вы, как бы так говорил Господь, занимаетесь праздными догадками относительно голоса с неба и думаете, что этот голос нужен был только для укрепления Моей возмущенной души, но не хотите даже подумать, что этот голос должен был вызвать вас из состояния духовного ослепления, исправить ваше духовное зрение, научить видеть и понимать значение великих событий, происходящих пред вашими глазами: «Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон. И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12, 31–32), вот сколь великие события происходят пред вашими глазами! Ныне чрез подвиг Моих страданий и смерти осуждается его [мира] жизнь, основанная на неправде сильных, на оправдании греха и преступлений, и становятся очевидными для всех могущество и сила духовной жизни, основанной на любви, побуждающей терпеть уничижения и полагать душу свою за други (ср. Ин. 13, 34–35). «Ныне сам князь мира сего будет изгнан вон», как предсказано еще Исаиею: «плененные сильным будут отняты, и добыча тирана будет избавлена» (Ис. 49, 25; ср. Мф. 12, 29). И еще более того: «И когда Я вознесен буду (ср. Ис. 52, 13) от земли», т. е. на Крест, служащий, правда, предметом позора в глазах людей, но в действительности составляющий путь к вознесению на небо, к восшествию в небесную славу, «всех привлеку к Себе» (Ин. 12, 32): все народы, уверовав в Меня и будучи привлечены любовью Моею (ср. Ин. 6, 44, 65), свободно придут ко Мне: «все концы земли увидят спасение Бога нашего» (Ис. 52, 10), все жаждущие придут и будут вкушать духовное благо (Ис. 55, 1–4).
Народ, очевидно, не понял всей глубины значения последних слов Христовых, разъяснявших осуществление во Христе обетований, данных чрез древних пророков. Он остановил свое внимание только на словах Господа о «вознесении Христа», или Мессии, о Котором писал закон и пророки. Народ, по-видимому, смутно догадывался, что Господь говорит о необходимости пострадать и умереть для Мессии («вознесену быти»), Которого Он называет «Сыном Человеческим». Но ведь все это так сильно противоречит общим ожиданиям самого народа! «Мы слышали из закона (как он, конечно, истолкован был ему книжниками, «законниками, которые взяли ключ разумения, сами не вошли и входящим воспрепятствовали» Лк. 11, 52), что Христос пребывает во веки (т. е. не должен умирать – извращенное истолкование, вероятно, Ис. 9, 6; Мих. 5, 2; Дан. 7, 13; Пс. 109, 4 и др.), как же Ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну Человеческому (т. е. умереть)? Кто этот Сын Человеческий? (т. е., может быть, Ты называешь Сыном Человеческим не Мессию, Который не должен умирать никогда, а кого-то другого? Ин. 12, 34).
Видя, что народ со своими понятиями, извращенными по вине отчасти книжников и фарисеев, отчасти собственной, не хочет и не может более внимать словам Его, Господь прекратил дальнейшее изъяснение пророчеств о Мессии, присоединив только одно увещание, основанное, впрочем, на тех же пророчествах. Он сказал им: «Еще на малое время свет есть с вами; ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма; а ходящий во тьме не знает, куда идет. Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света» (Ин. 12:35–36; ср. Ис. 50:10, 59:9–10, 60:1–3), т. е. вместо бесполезного совопросничества воспользуйтесь малым временем, в продолжение которого Я остаюсь еще с вами, без Меня не найдете пути жизни и умрете во грехах ваших (ср. Ин. 12:46, 50, 14:6, 8:21).
«Сказав это, Иисус отошел и скрылся от них» (Ин. 12, 36).
Вот чем окончились сопровождавшие торжественный вход Господа в Иерусалим события! Вот причина, по которой Господь плакал об Иерусалиме, шествуя среди ликований Своего народа: это неверие и крайнее духовное ослепление народа, вследствие которого начавшие уже искать Христа эллины-язычники должны были вступить в Церковь Христову вместо богоизбранного народа (ср. Рим. 11, 7–36); Израиль же, «возлюбленный виноградник Божий», должен был быть предан запустению (Ис. 5:1, 7; ср. Мф. 21, 33 и далее), и дом его должен был оставаться «пуст», "пока он не воскликнет: благословен Грядый во имя Господне» (Мф. 23, 38–39; ср. Рим. 11, 23, 26).
