Суд Вселенской Церкви над грабителями народа во время нашествия варваров
Пока человек считает себя здоровым, пока он ходит на ногах и делает свои дела, дотоле и со стороны видится, что он здоров. Но стоит приключиться с ним только одной какой-либо серьезной болезни, как тотчас же и обнаруживается, что он почти и весь больной, что нет в нем ни одного места здорового. Природа тела человеческого уже не терпит больше скрывать в ней расстройство, но, воспользовавшись проявлением одной слабости, спешит обнаружить все разрушающие тело болезни, чтобы зараз или освободить его от разложения, или обречь его на постоянную хилость, или даже и совсем рассчитаться с ним, как с непригодным больше для жизни. Таков суд природы над ней самой и в ней самой.
Таков же суд Божий в жизни и отдельных людей, и целых народов. Вызываемый иногда только одним каким-либо обстоятельством, суд Божий очистительный и грозный постепенно обнаруживает все, что накопилось в жизни и требует обнаружения и уничтожения, как неустройство и зло в ней, ее обрекающее на смерть.
После самоуверенных и торжествующих кликов человечества, что все народы мира теперь в мире живут, что современное просвещение и благородные начала жизни прочно обеспечили всеобщий мир и согласие народов на земле, – как раз во время особенно повышенной уверенности в прочности не только европейского, но и всемирного мира, неожиданно раздался военный клич именно от того немецкого народа, на просвещенное миролюбие которого особенно полагались народы. Разразилась над Европой беда, открывшая суд Божий над народами мира. Беда эта еще в самом начале ее захватила почти все народы Европы, а течение ее угрожает уже и всему миру под солнцем.
Но военная беда эта воистину есть строгий и всеохватывающий суд Божий над народами. Война и сама по себе есть обнаружение страшной вражды и злобы в народах. Течением же своим она обличает и выводит наружу и все прочее зло в них. Это – как нарыв на теле, выбрасывающий всю дурную кровь в нем. Много гадости обнаружилось за это время войны в людях. Об одной из таких и ныне уже не в первый раз приходится настойчиво говорить, тем более, что и высшая церковная власть призывает напоминать о том всем православным христианам.
Разумею лихоимство и грабительство народа во время нашествия неприятеля, которое так затрудняет теперь нашу жизнь, всех волнует и доводит до опасных для народного благополучия проявлений. Еще осенью приходилось от слова Божия говорить и объявлять грозный суд Божий на желающих от народной беды увеличить свое богатство. В минувшем апреле оповестил я письмо из действующей армии со строгим обличением на таковых, как на друзей врагов наших. Извещен я, что не всем по сердцу пришлись такие речи, что многие сильно обиделись даже на это.
Конечно, с такими мародерами наживы должна бы считаться гражданская власть, на то и поставленная, чтобы быть отмстителем в наказание делающему злое. Указываемое же зло угрожает всему народу и тому общественному порядку, который и составляет первейшую заботу власти. Посему еще первые наши святители напоминали об этой обязанности святому равноапостольному Князю Владимиру, когда он из чувства святого милосердия христианского оставлял ненаказываемыми разных злодеев. Святители и говорили ему, что ради такого попустительства злые люди окончательно будут насильничать над добрыми и зло воцарится, а добру не будет места. По настойчивому совету святителей святой Владимир приложил к делу врученный ему меч власти, пресек зло, смирил злодеев, предохранил многих от опасности развращения и дал свободу добру в своих подданных, явившись воистину «Красным Солнышком» для своего народа на Руси. Исполняя сей завет наших первоначальников веры, и мы напоминаем всякой власти на земле нашей – не давать воли никаким не добросовестным людям, чтобы не было от них насилия мирным гражданам. Ибо, по слову святого апостола Павла, начальствующие должны быть страшны для дел злых, как Божии слуги, отмстители в наказание делающему злое. (Рим. 13, 3–4). Попустительствуя же злым, власть сама себя упраздняет, укрывая данный ей меч, как ненужное украшение. Тогда разросшееся зло не только жизнь мирных граждан сделает несносной, но сметет и самую власть бездействующую, отдав народ в насилие смуты, сбивающей с толку и благонамеренных людей.
Власть и борется со злом, стараясь охранять граждан от него. И дело всех – оказывать ей всяческое в том содействие. Ибо без содействия общества или самого народа никакая власть не сможет искоренить зла. Посему было бы вполне основательно, чтобы, например, торговый класс установил между собой суд чести; тогда ради одного или нескольких злонамеренных повышателей цен на товар не будет нарекания на всех торговцев, да они и сами тогда не дадут воли таковым спекулянтам. Так равно и мастеровые, и рабочие, и продавцы разных продуктов между собой установили бы взаимное наблюдение и дозор за грабителями в торговле, выдавая таковых начальству как наживающихся на народной беде. Тогда власть, прочно опираясь на такую поддержку самого народа, верно будет бороться со всякими злоупотреблениями и хищениями.
Но в том-то и беда, что обыватель сам преспокойно покрывает всякое злоупотребление в своей среде, смотря на все сквозь пальцы, только бы не нажить неприятностей с соседом, вполне уверенный, что начальство и полиция все за него сделают. Такова, в сущности, и вся наша «прославленная» общественность, взвинтившая на все цены, особенно после того, как сорганизовалась в разные комитеты, ставшие чуть не трестами.
Но погоня за наживой, как и всякий грех, помимо взыскания за него от начальства или от суда, подлежит прежде всего духовному уврачеванию. Ибо всякий грех есть беззаконие пред Богом и влечет человека к духовной погибели. Долг же пастырский – предупреждать верующих и отводить от погибели. И мы всем без различия положения и звания возвещаем путь спасения, предупреждая и от пути погибельного. Говорили это и по делу все возрастающей дороговизны на все жизненное. Почему-то эти наши слова, однако, приняли к своему сердцу только купцы и вообще зажиточные люди. Между тем все должны принять это и к своему сердцу.
В самом деле, не только купцы, но и мастеровые, и крестьяне, и рабочие одинаково спешат нажиться в переживаемую пору, как бы боясь упустить такое выгодное время. Мастеровой и рабочий неподступно расценивают свои труд; крестьяне и мещане с неимоверной дороговизной продают съестные припасы. Жизнь все дорожает. Одни наживаются и богатеют, а другие не знают, как концы с концами свести. Особенно трудно это время достается чиновникам и мелким служащим, которым нет возможности нажиться, у которых жалованье не увеличивается, тогда как дороговизна на все растет непомерно.
Конечно, никакое занятие не должно оставаться без прибытка. Ибо и разбрасывая семена в землю всякий надеется получить и получает от нее плод мног, соответственно труду и затрате. Таков закон, от Бога нам данный, чтобы и земля давала нам прибыток для жизни. Так и во всем естественно и законно человеку ждать прибытка от трудов и усердия своего. Но как от земли не получить больше того, что она может дать по силам своим, так не ищи излишнего и в прочих делах рук твоих, но довольствуйся только необходимым для твоих жизненных оборотов. Излишнее же будет от скупости и жадности твоей. Того не удержать тебе прочно в руках твоих, оно исчезнет или у тебя, или у детей твоих, как это было с небесной манной, посылавшейся чудесно от Бога евреям в пустыне. Заповедано было всякому собирать столько манны, сколько ему действительно нужно с семейством. А кто не слушал и набирал больше, у того в манне заводились черви, и она воссмердела; и разгневался на них Господь (Исх. 16, 20).
Скажешь: все наживаются, почему же и мне не нажиться. Но пусть они сами за себя и отвечают. А ты знай закон Божий и меру твоих требований для жизни. Будь честен. И поверь, что получишь столько же, сколько и удорожающие свой труд или товар и продукты, ибо все к тебе придут за твоим честным и недорогим трудом, все у тебя будут с охотой покупать продаваемое. Так ты и закон Божий соблюдешь, и потребное для жизни получишь с избытком.
Наоборот, знай, что твое желание как можно больше нажиться в настоящую трудную пору вражеского нашествия на страну приравнивается к грабительству, жестоко караемому и человеческим законом, и тем более Божеским. Это не мой даже ответ тебе, это суд самой Вселенской Церкви. Святая Церковь вот как говорит об этом каноническим правилом 3-м святителя Григория Неокесарийского: «Тяжкое дело есть лихоимание, и невозможно в едином послании предложите божественныя писания, в которых не токмо грабительство, но и вообще любостяжание и присвоение чуждаго, ради гнуснаго прибытка, оглашается яко дело отвратительное и страшное, и всяк виновный в оном подлежит отчуждению от Церкви Божией. А что во время нашествия варваров, среди толикого стеснения и толикого плача, некие дерзнули сие время, всем угрожающее погибелью, почитати для себя временем корысти, сие свойственно людям нечестивым и богоненавистным, дошедшим до крайней степени гнусности. Посему справедливым признается всех таковых отлучити от Церкви, да не како приидет гнев на весь народ, и первее на самих предстоятелей (то есть пастырей), не взыскующих за сие. Боюсь бо, как глаголет писание, да не купно с собою погубит нечестивый праведного (Быт. 18, 23). Ибо глаголет писание: блуд и лихоимание, ихже ради грядет гнев Божий на сыны непокоривые. Не бывайте убо сопричастницы сим. Бесте бо иногда тьма, ныне же свет о Господе. Якоже чада света ходите: плод бо света во всякой благостыни и правде и истине, искушающе, что есть благоугодно Господу, и не приобщайтесь к делом неплодным тьмы, паче же и обличайте. Бываемая бо отай (тайно) от них, срамно есть и глаголати: вся же обличаемая, от света являются (Еф. 5, 6–13), тако глаголет апостол. Аще же некие, неся наказание за прежнее любостяжание, во время мира бывшее, паки в самое время гнева обращаются к любостяжанию, корыстуяся от крови и гибели человеков бедствующих или пленников убиенных, то чего иного надлежит ожидати, разве того, что подвизающиеся за любостяжание соберут гнев и себе самим, и всему народу». Это же правило святого Григория чудотворца принято и подтверждено и 6-м Вселенским Собором.
Таков строгий суд Святой Вселенской Христовой Церкви. Да убоится оного суда, как суда Божия, всякий верующий в Бога. Пагубна всякая корысть, а тем более та, которая пользуется несчастием народным в своих целях. Такой лихоимец и грабитель во время нашествия неприятеля и сам погибает, да с собой гнев Божий навлекает и на весь народ, по слову Священного Писания.
Я же, как предстоятель поместной Церкви Божией, боюсь гнева Божия за молчание против такой «пагубной корысти» в трудное для Отечества время нашествия неприятеля. Нет, но вместе со св. Григорием чудотворцем боясь, чтобы нечестивый вместе с собой не погубил и праведного, по слову Писания, когда разгорится на него гнев Божий, всем и непрестанно возвещаю правду Божию в жизни человеческой, не страшась оговоров в сеянии смуты таким правдолюбием. Ибо укрывание или замалчивание правды жизни губит и нечестивых, и праведных. Всем не престану объявлять, что тяжкий гнев Божий над нами уже разразился. Твердо знай это вся Россия. И еще имеет грознее разразиться над нами за то нечестие, которое мы прежде допускали и теперь увеличиваем, не перенося и указаний на него, как тяжкого укора. Если мы еще не безнадежны для Божеского Промышления, но не проявим раскаяния и исправления, то да знаем несомненно, что и еще беды и беды на нас найдут, вместе с неприятелями вооружит на нас Господь самые стихии мира сего, и уже вооружает в этих несвоевременных поразительных холодах и сырости. Из желания нам же блага и спасения Господь все сделает, чтобы все и всякий, а не только подвизающиеся на войне и их родственники, восчувствовали, что тяжкая беда над нами повисла до смерти, что не время теперь наживы для погибели нажитого, не время веселья и отвратительной и изобретательной роскоши, не время праздности и легкомыслия, но время бодрой, неусыпной, дружной работы, строгой и молитвенной жизни, осмотрительного и благоговейного хождения перед Всевидящим Богом и в тяжком кровавом испытании.
Братие и чада Божии! Да восчувствуем все это, да отбросим гордость и заносчивость, корысть, легкомыслие, праздность и роскошество. Да обратимся и устремимся к Богу, как дети к любящей матери, и Он Сам дивные дела совершит, как во времена древние с нашими отцами, в беде смирявшимися пред Ним. Утверди, Боже, на сем пути вся православныя христианы.
Пермь. 23 мая 1916 года
