Стяжите смирение. Слово в день Благовещения Пресвятой Богородицы и воскрешения Лазаря, в храмовый праздник церкви Николы в Гнездниках в Москве. 1906 г.
Се раба Господня! Буди мне по глаголу Твоему.
Стечение священных воспоминаний Церкви, – Благовещения Пречистой Девы и Воскрешения Лазаря сегодня в этом св. храме усугубляется торжеством престольного праздника.
Столько побуждений духовных к радости!
Ныне главизна – начало нашего спасения, ныне Спаситель уверяет нас примером Лазаря во всеобщем воскресении. Мы видим, что спасение нам дано в воплощении Сына Божия, дано и на земле, и на небе. И открывшаяся весна, это воскрешение земли от зимних невзгод, это благовещение о тепле и свете, о жизни природы, – всё это должно бы ещё бо́льшим блеском исполнить наш праздник. Но не празднично, не радостно у нас на душе. Разучились мы, русские, радоваться. Забыли мы дни мира и покоя в эти последние два-три года. Оставили нас светлые чувства. Всюду беспокойство, всюду страх и уныние, всюду злоба и вражда, тревога и смятение. Откуда всё это? За что такие напасти на жизнь нашу? Куда ушли мирные дни, счастливые годы? Давно ли было время, когда русский человек, по древне-библейскому слову, сидел каждый в доме своём, посреди тихой семьи в праздники, а в трудовые будни стоял у своей работы? Мы вспоминаем эти годы теперь, как что-то давно минувшее и невозвратное, вспоминаем со вздохом сожаления посреди охватившей нас смуты и тревоги! Откуда и за что на нас эти напасти? И слышится нам в ответ слово Исаии пророка, – вечное слово Божие: несть радоватися нечестивому (Ис. 57:21). Нет, не может быть радости у нечестивых. При свете этого наставления удивляешься не тому, что нас постигли несчастья: удивляешься, что ещё мало их, удивляешься милости Господа, что не в конец прогневался на нас Бог, Которого мы безмерно оскорбили. И чего-чего не было в нашей русской жизни в последние годы?! Глумление над верой и Церковью; открытая проповедь неверия; насмешка над святыми таинствами; похищение икон святых; оскорбление народных святынь, а к этому – разврат, гордость, злоба, возмущение против всего высокого на небе и на земле, измена родине, радость при виде её несчастий и, в конце концов – кровь и кровь, насилие и насилие... Смирить нас Господь хочет, смириться нам нужно. На кого воззрю, говорит Господь, как только на кроткого и смиренного и трепещущего словес Моих (Ис. 66:2). И вот, братие, ныне в священных воспоминаниях Церкви пред нами начертаны высочайшие образы смирения. Это не слова, это не рассуждения, а живые пред нами люди, живые носители великого подвига. Вот Пречистая Дева; о Ней что можно сказать иное, кроме того, что Она о Себе засвидетельствовала на все века: «призрел Господь на смирение рабы Своея, се бо отныне ублажат Мя вси роди» (Лк. 1:48)? Пред Нею – ангел-благовестник; Ей открыта величайшая тайна богочеловечества; Она становится избраннейшей, благодатнейшей и высшей из всех женщин; мало того, пред честнейшею и высшею херувимов и славнейшею, без сравнения серафимов стоит теперь в благоговении и трепете сам ангел-благовестник. Что же Мария? У Неё не находится иного слова о Себе, как наименование рабы Господней; у Неё не находится иного чувства, как чувства полной преданности воле Господней, для Неё непостижимой, и глубочайшего смирения: «Се раба Господня. Буди Мне по глаголу Твоему» (Лк. 1:38). Мы знаем дальнейшую Её жизнь, жизнь кротости и терпения, жизнь молчания и молчания. Рождает Она Сына-Бога: воспевают ангелы, пастухи, дар приносят волхвы, собираются и рассуждают книжники в Иерусалиме, Ирод и придворные его мятутся и тревожатся, замышляя гибель Богомладенцу, – а Она молчит и слагает все глаголы в сердце Своём. Вот Сын Её проходит Своё великое служение: вокруг Него беспредельно преданный народ, слышны возгласы изумления пред Его словом, пред Его чудесами, около Него – апостолы, друзья, мироносицы, около Него и враги, завистники, клеветники, злобные и коварные. Слава о Нём несётся всюду, народ всегда около Него неисчислимыми толпами. Что же Мария? Её ли материнскому сердцу не проявить себя, Ей ли не говорить о Своём Сыне, о Себе Самой, Ей ли не возгордиться, говоря нашим языком. Она молчит, Её не слышно и не видно, о Ней умалчивает даже Евангелие. И в час страшной Голгофы, когда враги кричали, издевались, и хулил разбойник, когда женщины Иерусалимские шли позади Крестоносца и громко рыдали и плакали, когда, наконец, солнце омрачилось, и земля колебалась, и камни распались, и раздиралась церковная завеса, когда оружие, предречённое Симеоном, пронзило безмерно-скорбное сердце Матери, когда враги уходили с Голгофы и били себя в грудь, разбойник молил о царствии Божием, сотник исповедовал веру в распятого Сына Божия... и тогда Мария безмолвствует. О, если бы взвешено было горе Её! Горе Её «перетянуло бы песок морей»! Но и оно перенесено было верой и смирением Той, Которая достойно избрана в Матери Господа. Нам недоступна эта высота духа, взлелеянная благочестивыми родителями и целожизненным воспитанием у порога храма Божия в пламени молитвы, в постоянном углублении в тайны Священного Писания, в постоянном общении с Богом. Но вот другая Мария и рядом Марфа, сёстры Лазаря. Какая преданность семье, какая нежная любовь к брату, какая жизнь тишины и благочестия, – святая любовь к Иисусу, святое радушие к Божественному Гостю. Умер брат их единственный, горячо любимый брат. Он не дождался прихода Христа Чудотворца, он лежит в мрачной могиле, он четверодневен, он издаёт уже смрад тления. И плачут сёстры над умершим, они рыдают, скорбят, они ходят поочерёдно к его могильной пещере посидеть у холодного камня, слёзы пролить по невозвратной потере, – но посмотрите, как смиренна их печаль и как преданность воле Бога сквозит в каждом их слове и шаге! Они встречают любимого Друга их умершего брата, любимого Иисуса Господа, – и робкая мольба слышится в словах их: Господи, если бы был Ты здесь, не умер бы брат мой (Ин. 11:21, 32)... И на мольбу веры, смирения и любви Они получают живым того мертвеца, над которым пролили столько слёз горючих. Братие! Похожи ли на этих евангельских женщин наши современные женщины, которые бросают семьи, оставляют родителей, разрывают со всем, что священная древность наложила на них, как печать скромности и святого смирения, и влекут себя сами в шумную жизнь, в самое горнило её, в политические споры, идут на баррикады, озлобленные, охваченные политическими страстями, вооружённые смертельными орудиями человеческого истребления? Бедные семьи, бедные родители, несчастные дети, несчастный народ, несчастная жизнь в настоящем и ещё горшая в грядущем, – только это и можно оказать при виде современности. Что посеем, то пожнём. И если сеем разрушением семьи, то пожнём полным крушением всей жизни. Братие! Народ наш родной святорусский издревле славен был смирением, был мирным и покойным, и Господь благословил его нивы и поля, благословил его земное царство; кроткий, он, по слову Божьего обетования, наследовал землю, землю обширную, землю обильную, достойный удел великого народа. Кроткий и смиренный в семье, кроткий в подчинении и начальствовании, кроткий в труде, послушный власти, смиренный и обходительный со всеми, благодушный, нетребовательный, он был в любви у Бога и людей. Куда девалось это смирение? Нахлынули новые учения новых самозваных учителей, нахлынули книжки грошовые, продажные газеты, – и зло вылезло из тёмных недр жизни, и не узнать русского человека! Взгляд гордый, вид заносчивый, слово дерзкое и грубое, задор, споры и страсти, насилие и брань, насилие и издевательство, насилие и разгром, насилие и кровь, кровь и кровь без конца. Смирение – это плотина, которая сдерживает грязную воду страстей. Разрушить плотину, и эта грязная вода хлынет неудержимо и всё снесёт на пути своём. Что же останется? Пустыня. Пустыня в душе, пустыня в жизни... Пока только в некоторых частях, а не вся тронута эта плотина. Есть время исправить её, есть время укрепить в себе святое смирение. Господь зовёт нас к этому грозными ударами судьбы на войне и в мире, зовёт нас этой тяжёлой, замутившеюся кругом нас жизнью. Ищите этого смирения в вере и молитве; ищите его в Церкви и храме; ищите его в покаянии; ищите его в соединении со Христом в Его тайнах пречистых. Ищите его в размышлении о тяжких переживаемых днях, в преданности святым заветам доброй христианской семьи, в преданности святым заветам нашей русской государственности, основанной на вере в Бога, на любви и почитании Его Помазанника – Царя боговенчанного, на крепкой, как смерть, любви к родному нашему народу. Стяжите это смирение веры и молитвы, благочестия и послушания – и засияет над нами весна жизни, и воскреснет загнивающее царство наше, как Лазарь четверодневен, и благовещение жизни русской возвестится скорбному и унылому нашему народу. Завтра – выборы в первую Государственную Думу... О, если бы Господь положил на сердце выборщикам избрать людей добрых и разумных, исполненных веры, любви и смирения! Семя святое, люди верующие и благочестивые – вот в ком наше спасение: в них стояние царств человеческих! Аминь.
Источник: Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова : В 5-ти том. - Репр. изд. - Санкт-Петербург : Изд. «Царское Дело», 1995-1998. / Т. 3: Проповеди и поучительные статьи на религиозно-нравственные темы (1906-1908 гг.). - 1995. - 794, VII с. - (Серия «Духовное возрождение Отечества»)
