Статьи разных лет. Противосоциалистический катехизис. Христианство и социализм часть XI. 7 июня 1911 г.

Не страшен социализм религии и христианству, которым он объявил такую беспощадную войну. Религиозные запросы – вечные в душе человека, и человек от них не уйдёт никуда. Без Бога человек не найдёт себе места в мире, без христианства он не узнает пути и смысла жизни своей и деятельности. Много грозных туч поднималось в истории против христианства, и оно пережило их. Переживёт оно и это облако шумящее, но в сущности пустое... Учение социализма не новое. Оно – плоть от плоти старого язычества. В себе самом, в своей узости, в своём мелком понимании потребностей человека, оно носит семена смерти; в учении о насилии оно себе объявляет приговор. Так чахотка, поднимая температуру в теле и обманывая видимым как бы подъёмом жизни, тем скорее и неизбежнее приближает к человеку смерть. Насилие обратится неизбежно внутрь социализма, совершится не одно убийство Гапона; совершится высший суд: поднявший меч – мечом погибнет.

Придёт время, будут изумляться люди, как такое неглубокое, материалистическое учение, каково учение социализма, философски необоснованное, духовно бессодержательное могло иметь столько горячих последователей. Новый Вавилон, строящий башню до небес, с целью уйти от Бога и господствовать над землёй, – новый Вавилон рухнет от смешения и разделения людей на почве дележа земных благ, рухнет, как Вавилон древний.

Но где же причина современных успехов социализма? Повторим то, что мы говорили в первом нашем чтении. Причина успеха социализма в том, что составляет его жизненную правду. Не смеяться надо над социализмом и не возмущаться им. «Земные дела, говорит один философ, не нужно ни осмеивать, ни оплакивать, их до́лжно понимать» (Спиноза). Бранит социализм только тот, кто боится правды его. Его неправда – в отсутствии религиозной основы, в духовном искалечении человека, в продаже его первородства за чечевичную похлёбку земных благ. Но отсюда нельзя думать, что нет в социализме и правды: правда есть и глубокая: она – в тягостном положении трудящихся классов современного общества, она – в праве каждого человека честным трудом на земле приобрести себе всё необходимое для жизни: питание, одежду, жилище, здоровье, семью и необходимый досуг для удовлетворения запросов духа, – в праве на достойное человеческое существование. Она, эта правда, – в горьком и справедливом упрёке современному ложно-христианскому обществу, среди которого оказывается возможность голода и лишений трудящихся масс, среди которого столь сильно возобладали интересы животности и себялюбия. И вот, пред голодным и бедным людом, вовсе и не думавшем отказаться от Бога и Христа, тёмная сила зла поставила искушение, первое искушение, которое некогда дьявол поставил пред Богочеловеком в пустыне, когда Он, являя человеческое, взалкал после 40-дневного поста: «Рцы, да камение сии хлебы будут» (Мф. 4:3). Это искушение хлебами – страшное искушение! Ужас его, в случае успеха, не вмещается в разум. За ним впереди полная гибель духовной жизни человечества, отречение от Бога и древний приговор Его людям пред потопом: «не может обитать Дух Мой в людях, ибо они стали – плоть» (Быт. 6:3). И на искушение один ответ: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих (Мф. 4:4). Все, кому дороги интересы высшей и истинно человеческой жизни, должны встать на защиту идеальных, духовных основ этой жизни, на защиту во всеоружии трезвой мысли и трезвого слова, основ христианской культуры, христианской государственности, на ограждение духовных сокровищ человечества от назревающей власти толпы, от приближающегося разлива зверства, от принижения человека до уровня животного, от погибели его свободы и личности – от назревающей революции, в которой уже блистают далёкие молнии и гремят отдалённые раскаты грома... Но как стать на защиту? Что делать? В чём задача современности?

Нужно не одно слово, но и дело, нужно осуществление христианских начал жизни. В этом разрешение «социального вопроса». Упрёки христианскому обществу со стороны социализма справедливы, но вывод из них делается социализмом неправильный. Когда голодный не насытился полуфунтом хлеба, вывод справедливый будет не в том, чтобы совсем отвергнуть необходимость и питательность хлеба, а в том, чтобы дать его больше. Больше христианской любви, больше христианской жизни и деятельности! Нужно признать всё, что есть справедливого в социализме – не в существе его, не в его безбожии, не в его учении, а в тех указаниях неправд жизни, которые он резко отмечает. И пусть христианское государство и христианское общество обратит внимание на тягостное положение трудящихся классов! Корпорации трудящихся, законодательство, направленное к защите их и к уничтожению вопиющей бедности, страхование жизни и старости, равномерность и справедливость налогов, ограждение от эксплуатации капитала, упорядочение аренды земли, справедливая заработная плата, охранительные законы о работе детей и женщин, забота о телесных нуждах – больницах, жилищах и т.п., забота о духовных нуждах – о школах, широком просвещении, об удовлетворении религиозных нужд, для чего нужен досуг, следовательно, сокращение рабочего времени, конечно, справедливое для обеих сторон, для рабочих и хозяев, и сообразное с соотношением экономических сил в данное время, и всё это не для одних «рабочих», как принято теперь понимать это слово, а для широких трудящихся масс народа вообще и прочее, – вот вопросы, назревшие вопросы, которые должно разрешить государство и общество, если с фронтона их здания не снят крест, если они не по имени, а по духу и деятельности желают быть христианскими. Христианское общество обязано воплотить и осуществить слово Христа: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обременённые!» Ведь в Евангелии и Библии мы читаем не только о терпении для бедных, но слышим и горе богатым, жестоким и неправедным богатым. «Послушайте вы, богатые, плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельствовать против вас, и съест плоть вашу, как огонь. Вот плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет; и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались, напитали сердца ваши, как бы на день заклания. Вы собрали себе сокровище на последние дни»... (Иак. 5:1–5). Итак, собственность и богатство налагают на человека большие обязанности, великую ответственность. «Если собственность отрешается от тех основ, которые её поддерживают, если она пренебрегает Божественными заповедями и преступает требования человеколюбия, тогда она сама вызывает опасность возмущения» (Штеккер). Религиозный долг одинаков для бедных и богатых.

Христианство, прямо не разрешая социального и экономического вопроса, тем не менее даёт для его разрешения основы и руководящие начала в своём учении о любви. Оно не рекомендует застоя, оно не закрепощает в бедности и угнетении: «Каждый оставайся в том звании, в котором ты призван ко Христу, но если можешь, воспользуйся лучшим», говорит апостол (1Кор. 7:20–21). И в среде социалистов много людей, вовсе не разделяющих безбожия социализма и называющих себя социалистами только по недоразумению. «Существует социализм, говорит Герцберг, основывающийся на человеколюбии и старающийся внушением рабочему самоуважения довести его до самопомощи, уважающий историческое право и необходимость нынешнего общественного строя, исходящий из того, что недостатки общества в том только случае могут быть устранены, если удержать испытанные опытом жизни основы». Сам же Герцберг говорит: «Несправедливо называть всё это социализмом». Это – христианство, по недоразумению принявшее имя социализма.

Дело христианского общества: не дать слабым впасть в «искушение хлебами», не дать им перейти к настоящему, всегда революционному социализму. Христианство несравненно сильнее и больше, чем социализм, желает для обездоленных и нуждающихся довольства и всего необходимого. Христианство говорит, что Господь даёт человеку «всё изобильно в наслаждение» (1Тим. 6:17); оно просит человеку ежедневно хлеба насущного; оно молит ежедневно об изобилии плодов земных; оно любовно благословляет плоды земные, брашно и пития – в пищу верным. Но огромная разница между христианством и социализмом – в средствах достижения этих благ. Правда, социалисты упрекают христианство в том, что оно обмануло надежды бедняков, не принесло им доселе земного полного довольства, а в лице представителей своих будто бы даже перешло на сторону угнетателей народа и стало в защиту капитала; превратило своих служителей в капиталистов. Это неправда, и особенно в России, где духовенство и поныне в массе бедно и стоит, в отношении материального обеспечения, наравне с бедняками и пролетариями. Но допустим, что служители христианства отступили от долга и Евангелия, – где нет падения и злоупотреблений, их немало и в социалистических кружках, – Евангелие-то само осталось, и его не подделаешь. И разве в прошлом ничего не сделано христианством? В ответ следует указать хотя бы на уничтожение рабства в мире, на отмену жестоких законов; припомним здесь всё, что нами намеренно говорилось о заслугах христианства в самом начале наших чтений. Нравственный переворот, произведённый христианством в мире, не поддаётся описанию, и отрицать его может только или слепота намеренная, или невежество.

Для доказательства приведём два поразительных примера христианского влияния на жизнь совсем диких народов, имевшие место в XIX веке. В апологетике Эбрарда из деятельности некоторых христианских миссионеров рассказывается следующее. В 1816 году явились на Сиерра-Лионский мыс христианские проповедники Янсен и Диринг и нашли здесь 22 племени негров в состоянии полного животного растления. Они ходили нагими и между ними не было никаких следов брачного союза. Между ними господствовало совершенно произвольное смешение полов. По 15–20 человек того и другого пола жили вместе в одной хижине. Физические следствия такой жизни были налицо. Все они имели жалкий, истощённый вид. Смертность между ними значительно превышала рождаемость. Миссионеры начали свою деятельность, и уже через четыре года на этом берегу оказалось большое селение с 19 улицами и отдельными для каждой семьи жилищами. Оказалось 400 семейств в законном браке; до 500 детей посещали школу. Все хорошие свойства негритянского племени: детская откровенность, доверчивость, признательность пробудились в них от долгого усыпления.

Другой пример. Между австралийскими папуасами господствовал гнусный обычай, что вступивший в брак мужчина предлагает за деньги свою молодую жену всем мужчинам своего племени, а затем родившееся от этого дитя убивают и съедают. На языке этого племени совсем не существует слов для выражения понятий о любви, верности, честности, прощении. Среди него было мало следов религии. Было только весьма слабое представление о каком-то добром и злом духе, которому, однако же, не совершалось никакого служения. Усилия миссионеров обратить в христианство этих дикарей долго оставались бесплодными, но с 1860 года, благодаря деятельности миссионера Трелькельда, папуасы стали принимать крещение и вслед за тем у них появилось стремление к просвещению. Появились школы. В настоящее время они живут культурно-христианской жизнью, так что трудно и представить себе то дикое, варварское, животное состояние, в котором они были 100 лет назад. (Эбрард: «Апологетика», т. II, стр. 664). Указанные примеры говорят сами за себя. Нельзя закрывать глаза на огромный прогресс в истории человечества под влиянием благотворных идей христианства.

И в последнее время, в смысле экономического благосостояния трудящихся классов, мы видим не ухудшение, как уверяет Маркс, а постепенное улучшение. Приводим выдержку из упомянутого труда Генца (стр. 126–9) в доказательство этого положения.

Марксисты утверждают, что «пролетариат» постепенно, с естественной необходимостью, приходит в полное разорение (и со своей стороны добросовестно всячески стараются ускорить этот воображаемый ими процесс: устройство грандиозных стачек – одно из лучших средств). Действительность показывает совершенно обратное: благосостояние масс не падает, а растёт. Объясняется это тем, что, с одной стороны, капиталы, всё растущие, постоянно ищут себе применения, отчего поднимается спрос на труд, а с ним и заработная плата; с другой стороны, вопреки распространённому мнению, – жизнь всё дешевеет в некоторых отношениях; постоянная конкуренция между производителями вызывает в их среде стремление превзойти друг друга и качеством и дешевизной изделий; наконец, изобретаются разные организации и учреждения для дальнейшего облегчения жизни в экономическом отношении. В одной статье об Амстердамском конгрессе 1904 г., помещённой во французском журнале «Revue de deux Mondes», автор (Ж. Бурдо) замечает: «Если бы теория Маркса была верна, если бы крупная промышленность имела следствием обнищание масс, то периодические международные конгрессы должны были бы представлять всё более жалкие картины из исхудалых, измождённых лиц. Между тем, наоборот, мы видим цветущие физиономии и расширяющиеся фигуры. Развитие промышленности увеличивает благосостояние рабочих классов, а вовсе не уменьшает его».

Как отмечает Геркнер в своей книге: «Рабочий вопрос» (3-е немецкое издание, стр. 290): «именно те отрасли промышленности, где процесс централизации пошёл относительно далеко, условия труда часто всего лучше». Но затем основательно добавляет тот же автор: если бы, действительно, наступило разорение пролетариата, то разве такой, впавший в совершенное разорение пролетариат был бы в силах возродить всё общество к новой жизни? (Там же).

Даже известный Сидней Вебб (в книге «Английские рабочее с 1837 по 1897 гг.») должен признать, несмотря на свой пессимизм, что наёмная плата почти везде повысилась и рабочий за свой труд получает гораздо больше товаров, чем прежде; число рабочих часов сокращено; жилищные условия улучшены; дело образования значительно подвинулось вперёд; библиотеки, музеи, собрания произведений искусств стали рабочим гораздо доступнее... и т.д.

Во Франции в конце XVIII века нужно было до 32 рабочих дней, чтобы заработать гектолитр зернового хлеба, в конце же XIX века – не более 11, общий уровень заработной платы во Франции за вторую половину минувшего столетия поднялся до 100%.

По официальным сведениям, во французских сберегательных кассах было: в 1882 году – 4,6 млн. сберегательных книжек, с вкладами на сумму в 1800 млн. франков; в 1900 году книжек уже свыше 10 млн., вкладов – более чем на 4000 млн.

В настоящее время в Париже, – говорит Ле-Бон («Психология социализма», стр. 391), – около 60% рабочих получают в день от 5 до 8 франков, лучшие же – даже много больше: иные офицеры, чиновники, инженеры должны годами ждать такого жалованья. Около ⅘ всего национального дохода во Франции, по Лepya-Болье, приходится на долю рабочих, крестьян, мелких буржуа.

В Англии, где ведётся довольно точная статистика пауперизма, с 1849 по 1859 год было 5 бедных на 1000 жителей, с 1869 по 1878 год – всего 4, а затем уже не более 3. Лавеле нашёл, что в Англии за последние 30 лет доходы рабочих поднялись на 59%, а классов состоятельных – на 30% понизились. Леон Леви вывел, что в Соединённых Штатах средний доход рабочей семьи с 1859 по 1883 год поднялся на 59%, – цифру гораздо более высокую, чем соответствующие показания для среднего и высшего классов; известный английский статистик Джиффенс и другие также пришли к выводам, решительно опровергающим утверждение, что богатые всё богатеют, а бедные всё беднеют (по Джиффенсу заработная плата с 1830 по 1880 год поднялась на 70%).

Взглянем на германские государства. В Саксонии, занимающей там по развитию промышленности первое место, в 1874 году в среде работоспособного населения лица с годовыми доходами ниже 300 марок составляли 7,1%, в 1894 году – только 5,6%; с доходом от 300 до 800 марок: в 1874 году – 69,3%, в 1894 году – только 59,7%; наоборот, с доходом от 800 до 1400 марок: в 1874 году – 13,2%, в 1894 году – уже 21,3%; с доходом от 1400 до 2200 марок: в 1874 году – 5,2%, в 1894 году – 6,7%; с доходом от 2200 до 4800 марок: в 1874 году – 3,74%, в 1894 году – 4,63%. В Пруссии население с 1894 по 1898 год увеличилось на 8%, число же лиц с доходом от 900 до 1500 марок поднялось на 21%. В сберегательных кассах Саксонии было: в 1879 году – 860 тысяч вкладчиков на сумму 318 млн. марок; в 1895 году – 1940 тысяч вкладчиков, на сумму 742 млн. марок. В Пруссии выдано было в 1882 году из сберегательных касс 3⅓ млн. книжек, с суммой вкладов в 1700 млн. марок; в 1879 году – 7½ млн. книжек, с суммой вкладов почти в 5 млрд. Бернштейн нашёл, что число лиц с доходом свыше 3000 марок в Пруссии в период 1854–1895 гг. усемерилось, тогда как население за это время только удвоилось.

В России к 1 октября 1902 года в петербургских 30-ти кассах вкладчиками по 305.386 книжкам положено 42,4 млн. р.; в 24 московских кассах по 233.069 книжкам лежало 38,5 млн; по всей же Империи наши сберегательныe кассы имели уже, вместе со вкладами в процентных бумагах, капитал в 882 млн. руб. К 1 октября 1904 года, несмотря на военное время, крайне неблагоприятно отразившееся на операциях сберегательных касс, общая сумма вкладов составляла всё-таки 866,2 млн., а вместе с вкладами в процентных бумагах – 1054,4 млн.

Ещё несколько данных, показывающих рост благосостояния рабочего населения: английские потребительные общества имеют годовой оборот почти в 1 млрд. руб.; в Германии 9 млн. рабочих застрахованы на случай болезни, 13 млн. – на случай старости и потери работоспособности, 17 млн. – на случай разных несчастий.

Как замечает Зомбарт в своей (недавно вышедшей в Германии в пятом издании) книге «Социализм» (стр. 8), не один наёмный работник в Европе получает больше университетского профессора, а в Америке средний заработок этого класса немного отстаёт от высшего оклада прусского экстраординарного профессора.

Если наши русские фабричные и не достигли ещё такого блестящего положения, то всё-таки и среди них множество уже сейчас получает гораздо больше иных «интеллигентных тружеников»; но нужно принять во внимание и огромную качественную разницу между русским рабочим и западно-европейским, а американским тем более, и не меньшую разницу в состоянии промышленности и торговли здесь и там. Дальнейший же подъём благосостояния нашего отечественного фабричного «пролетариата» требует – думается – прежде всего мирного развития русской промышленной жизни и вообще социального мира на Руси, а не массовых забастовок с необходимо сопутствующим им свыканием с пьянством и гульбой и крахами фабрик и заводов.

7 июня 1911 г.