Совершенство художественной формы Лк.

Наконец, историк, по представлениям древних, должен был быть художником. Забота о художественном совершенстве формы наблюдается на всём протяжении Лк. Новый материал, вводимый Лукой в евангельское повествование, отличается необычайной художественностью. Достаточно перечитать Лк.1 и Лк.2 или такие притчи, как притча о блудном сыне (Лк.15:11–32), о милосердном самарянине (Лк.10:30–37) и др. Мало того, Лука, пользуясь общесиноптическим материалом, тщательно избегает всего, что может произвести впечатление повторения: повествует только об одном насыщении (Лк.9:10–17), приведя притчи о Великой вечери (Лк.14:15–24) и о минах (Лк.19:11–27), опускает близкие к ним притчи о брачном пире царского сына (Мф.22:1–14) и о талантах (Мф.25:14–30), говорит о помазании Господа женой–грешницей в Галилее (Лк.7:36–50) и, вероятно по этой причине, не упоминает о помазании в Вифании (Мф.26:6–13 = Мк.14:3–9; ср. Ин.12:1–19), даже рассказ о проклятии смоковницы (Мф.21:18–22; Мк.11:12–14, 20–26) опущен после притчи о бесплодной смоковнице (Лк.13:6–9). Ценитель гармонии, Лука ценил её и в духовной жизни человека. Он один, в толковании притчи о сеятеле, отметил, что приносящие плод приносят его в терпении (Лк.8:15). Это значит, что он представлял себе духовную жизнь как органический рост. Художественное совершенство Лк. отвечало, таким образом, внутренней потребности евангелиста. Но его к нему обязывал и его долг историка, как его понимали древние.