Смерть Христова
СМЕРТЬ ХРИСТОВА
(Матф. 27:45–56; Марк. 15:33–41; Лук. 23:44–49; Иоан. 19:28–37)
По свидетельству первых трех Евангелистов, смерти Господа на кресте предшествовала тьма, покрывшая землю: «Oт шестого же часа тьма бысть по всей земли до часа девятаго», т.е. по нашему времени – от полудня до трех часов дня. Св. Лука добавляет к этому, что «померче солнце». Это не могло быть обыкновенное солнечное затмение, так как на еврейскую Пасху 14 Нисана всегда бывает полнолуние, а солнечное затмение случается только при новолунии, но не при полнолунии. Это было чудесное знамение, которое свидетельствовало о поразительном и необычайном событии – смерти возлюбленного Сына Божия. Об этом необыкновенном затмении солнца, в продолжении которого даже видны были звезды, свидетельствует римский астроном Флегонт. Об этом же необыкновенном солнечном затмении свидетельствует и греческий историк Фаллос. Вспоминает о нем в своих письмах к Аполлофану св. Дионисий Ареопагит, тогда еще бывший язычником. Но замечательно, как подчеркивает св. Златоуст и блаж. Феофилакт, что эта тьма «бысть по всей земли», а не в какой-либо части только, как это бывает при обычном затмении солнца. Видимо, эта тьма последовала вслед за глумлениями и насмешками над распятым Господом; она же и прекратила эти глумления, вызвав то настроение в народе, о котором повествует св. Лука: «Bси пришедший народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси свою возвращахуся» (Лк. 23:48).
«О девятом же часе возопи Иисус гласом велиим, глаголя: Или, Или, лима савахфани». Эти слова св. Марк передает как «Элои», вместо «Или». Этот вопль, конечно, не был воплем отчаяния, но только выражением глубочайшей скорби души Богочеловека. Для того, чтобы искупительная жертва совершилась, необходимо было, чтобы Богочеловек испил до самого дна всю чашу человеческих страданий. Для этого потребовалось, чтобы распятый Иисус не чувствовал радости Своего единения с Богом Отцом. Весь гнев Божий, который, в силу Божественной правды, должен был излиться на грешное человечество, теперь как бы сосредоточился на одном Христе, и Бог как бы оставил Его. Среди самых тяжких, какие только можно себе представить, мучений телесных и душевных, это оставление было наиболее мучительным, почему и исторгло из уст Иисусовых это болезненное восклицание.
По еврейски «Илия» произносилось «Елиагу». Поэтому вопль Господа послужил новым поводом к насмешкам над Ним: «Илию глашает Сей». Язвительность насмешки этой состояла в том, что перед пришествием Мессии иудеи ожидали прихода Илии. Насмехаясь над Господом, они как бы хотели сказать: вот Он и теперь еще, распятый и поруганный, все еще думает, что Он – Мессия, и зовет Илию Себе на помощь. Первые два Евангелиста говорят, что тотчас же один из воинов побежал, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал ему пить. Очевидно, это было кислое вино, которое было обыкновенным питием римских воинов, особенно в жаркую погоду. Губку, впитывавшую в себя жидкости, воин наложил на трость, по св. Иоанну, «иссоп», т.е. ствол растения, носящего это имя, так как висевшие на кресте находились довольно высоко от земли, и им нельзя было просто поднести пития. Распятие производило невероятно сильную, мучительную жажду в страдальцах, и св. Иоанн сообщает, что Господь произнес, очевидно перед этим: «Жажду» (Ин.19:28–30), добавляя при этом: «Да сбудется Писание». Псалмопевец в Пс. 68:22 ст. изображая страдания Мессии, действительно предрек это: «И в жажде Моей напоиша Мя оцта». Вкусив оцта, по свидетельству св. Иоанна, Господь возгласил: «Совершишася», т.е.: совершилось дело Мессии, предопределенное в Совете Божием, – совершилось искупление человеческого рода и примирения его с Богом через смерть Мессии (Ин. 19:30). По словам св. Луки, вслед за тем Господь воскликнул: «Отче, в руце Твои предаю дух Мой» (Лк. 23:46) и, «преклонь главу, предаде дух» (Ин. 19:30). Все три первых Евангелиста свидетельствуют, что в этот момент смерти Иисусовой «завеса церковная раздрася на двое с вышняго края до нижняго», т.е. сама собой раздралась на две части та завеса, которая отделяла Святилище в храме от Святаго Святых. Так как это было время принесения вечерней жертвы – около 3 часов пополудни по нашему времени, – то очевидно, очередной священник был свидетелем этого чудесного раздрания завесы. Это символизировало собой прекращение Ветхого Завета и открытие Нового Завета, который отверзал людям вход в закрытое дотоле Царство Небесное. «Земля потрясеся» – произошло сильное землетрясение, как знак гнева Божия на тех, кто предал смерти Сына Его Возлюбленного. От этого землетрясения камения распадеся, т.е. скалы расселись и открылись делавшиеся в них погребальные пещеры. В знамение победы Господа над смертью, многа телеса усопших святых восташа – воскресли погребенные в этих пещерах тела умерших, которые на третий день, по воскресении Господа, явились в Иерусалиме знавшим их людям. Все три Евангелиста говорят, что эти чудесные знамения, сопровождавшие смерть Господа, произвели столь сильное, потрясающее действие на римского сотника, что он произнес, по первым двум Евангелистам: «Bоистинну Божий Сын бе Сей», а по св. Луке: «Bоистинну Человек Сей праведен бе». Предание говорит, что этот сотник, по имени Лонгин, стал христианином и даже мучеником за Христа (память его 16 окт.). По свидетельству св. Луки, потрясен был и весь народ, собравшийся на Голгофе: «биюще перси своя возвращахуся» – такие резкие переходы от одного настроения к другому естественны в возбужденной толпе. Все три Евангелиста указывают, что свидетелями смерти Господа и происшедших при этом событии были «жены многи издалеча зряще, яже идоша по Иисусе от Галилеи, служаще Ему», а среди этих женщин, как перечисляют св. Матфей и Марк поименно, были: Мария Магдалина, Мария – мать Иакова и Иосии и мать сынов Зеведеевых Саломия. О дальнейшем, что произошло по смерти Иисуса и до Его погребения, повествует, дополняя, как и всегда, первых трех Евангелистов, только св. Иоанн, бывший, как он тут же утверждает, сам свидетелем всего этого. Так как была пятница – по-гречески «параскеви», что значит «приготовление», т.е. «день перед субботой», а суббота та была «великим днем», так как совпадала с первым днем Пасхи, то, дабы не оставлять на крестах тела распятых в этот «великий день», иудеи, т.е. враги Господа, или члены синедриона, просили Пилата, «да пребиют голени их» и, умертвив их таким образом, «возьмут», т.е. снимут и похоронят еще до наступления вечера, когда надо было уже вкушать Пасху. По жестокому римскому обычаю, распятым, для ускорения их смерти, пребивали голени, т.е. раздробляли ноги. Получив на это разрешение Пилата, воины пребили голени у разбойников, распятых со Иисусом, которые были еще живы. «На Иисуса же пришедше, яко видеша Его уже умерша, не пребиша Ему голений: но един от воин копием ребра Ему прободе: и абие изыде кровь и вода». Отрицательная критика очень много занималась вопросом, могла ли из мертвого тела Иисусова истечь кровь и вода, и доказывала, что это невозможно, так как из мертвого застывшего тела не может истекать кровь, ибо она находится в жидком состоянии в мертвом теле весьма недолго, не более часа, а что отделение водянистой жидкости начинается лишь с наступлением разложения да еще при некоторых болезнях, как напр., при тифозной горячке, лихорадке и т.п. Все эти рассуждения неосновательны. Ведь мы не знаем всех мельчайших подробностей распятия и смерти Господа, а потому и не можем судить о всех этих деталях. Но общеизвестен факт, что у распятых наступает именно лихорадочное состояние. Да и само прободение ребра произошло несомненно очень скоро после смерти и уже во всяком случае не более, чем через час, ибо наступал вечер, и иудеи спешили окончить свое злое дело. Нет при том надобности рассматривать это истечение крови и воды, как явление естественное. Сам св. Иоанн, подчеркивающий его в своем Евангелии, видимо отмечает его, как явление чудесное («и видевый свидетельствова, и истинно есть свидетельство его» – Ин.19:35). Чистейшее Тело Богочеловека и не могло подвергнуться обыкновенному закону разложения человеческого тела, а, вероятно, с самой минуты смерти начало входить в то состояние, которое окончилось воскресением Его в новом, прославленном, одухотворенном виде. Символически это истечение крови и воды свв. Отцы объясняют, как знамение таинственного способа единения верующих со Христом в таинствах крещения и евхаристии: «водою мы рождаемся, а кровию и телом питаемся» (бл. Феофилакт и св. Златоуст). Св. Иоанн, стоявший при кресте и видевший все это, свидетельствует и то, что он говорит истину и то, что он сам не обманывается, утверждая это – «весть, яко истину глаголет» (Ин.19:35). Излияние воды и крови из прободенного ребра Христова есть знамение того, что Христос сделался нашим Искупителем, очистив нас водою в таинстве крещения и Своею Кровью, которой напояет нас в таинстве причащения. Вот почему тот же ап. Иоанн в своем 1-м соборном послании говорит: «Сей есть пришедый водою и кровию и духом, Иисус Христос, не водою точию, но водою и кровию... трие суть свидетельствующий на земли, дух, и вода, и кровь» (1Ин. 5:6–8).
«Быша бо сия», т.е. не только прободение ребра, но и то, что у Господа не были перебиты голени, «да сбудется Писание: кость не сокрушится от Него». Это было предуказано в кн. Исход 12:46: Пасхальный агнец, прообразовавший Господа Иисуса Христа, должен был быть снедаем без сокрушения костей, а все оставшееся должно было быть предано огню. «И паки другое Писание глаголет: «воззрят Нань, егоже прободоша» – это заимствовано из кн. пр. Захарии (Зах.12:10). В этом месте Иегова в лице Мессии представляется, как пронзенный народом своим, и этот самый народ при взгляде на пронзенного представляется приносящим пред Ним покаяние с плачем и рыданием. Эти слова постепенно исполнялись на иудеях, коими Господь был предан смерти, и будут исполняться до кончины мира, перед которой произойдет всеобщее обращение иудеев ко Христу, как предрекает это св. ап. Павел в Римл. 11:25–26.
