Слово в Троице-Сергиевой лавре за Божественной литургией в Светлый вторник, 21.04.2009 г.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Вся Пасхальная неделя посвящается одной жизненно важной теме — теме веры и неверия. В первый день Пасхи за вечерним богослужением мы читаем Евангелие о том, как Господь явился ученикам, а Фомы не было. И сказал Фома, что не поверит в Воскресение до тех пор, пока не прикоснется к Спасителю своими руками и не вложит пальцы в язвы от гвоздей. Следующее воскресенье продолжит эту тему, и мы прочитаем следующую часть Евангелия, повествующую о том, как Господь явился ученикам и как Фома был среди них, и как Фома вложил свой перст в язвы от гвоздей и признал Воскресение, поклонился Спасителю Воскресшему.
И сегодня только что мы слышали два Евангельских эпизода. Петр пришел ко гробу, увидел пелены лежащие, и отошел в себе дивяся бывшему. Ну, казалось бы, зачем же удивляться? Ведь неоднократно Спаситель говорил, что Ему надлежит пострадать и воскреснуть. Так радоваться надо было, а не удивляться — ведь все так просто: пуст гроб, пелены лежат — значит, произошло Воскресение. Не верит Петр, не может понять, что произошло. А два других — Лука и Клеопа, которые шли во Эммаус — рассказывают своему спутнику о том, что произошло. И Спаситель, Который и был этим путником, но Которого не узнали Лука и Клеопа, ибо, по слову Евангелиста, глаза, зрение их было удержано, Он им говорит: разве не так надлежало пострадать Христу? И в самом деле — разве Лука и Клеопа не слышали то, что Спаситель, еще будучи живым, говорил о Своем страдании, смерти и воскресении?
Почему Церковь вводит тему веры и неверия в эту самую важную неделю года — первую после Пасхи? Для того, чтобы мы все задумались о том, что есть вера и что есть неверие, потому что это центральная тема жизни человека. Даже неверующие философы-марксисты — и те признавали, что основной вопрос философии — это вопрос о Боге. Что первично: дух или материя? И невозможно иначе отнестись к этому вопросу, потому что вся человеческая цивилизация развивается, имея своим центром этот вопрос. От того, как люди отвечают на этот вопрос, зависит их жизнь, и не только в будущем веке, а здесь на земле. Зависит, какие будут между людьми отношения, каковы будут человеческие общества, что вообще будет означать человеческая жизнь, потому что только отвечая на этот вопрос, человек способен так или иначе выстроить свои отношения с другими людьми и с окружающим миром.
Апостол Павел говорит нам, что есть вера: вера есть уповаемых извещение, вещей обличение невидимых (Евр. 11, 1). И святитель Филарет (Дроздов), объясняя этот текст апостола Павла в своем Катехизисе, говорит замечательную фразу, которая хорошо известна всем семинаристам: «вера есть уверенность в невидимом, как бы в видимом; в желаемом и ожидаемом, как бы в настоящем». Вера есть осознание присутствия Божественной реальности в нашей жизни без всяких доказательств.
Если есть доказательства — нет веры, а есть знание. Фома ведь не поверил — он просто пощупал тело Спасителя, он пальцы свои вложил в Его язвы. Это была не вера, это было знание, почему Господь и говорит: блажен тот, кто не видит, а верит. Вера, действительно, есть совершенно особое состояние человека. Она распространяется на все силы человеческой природы. Тот же самый митрополит Филарет (Дроздов) замечательно говорит о том, что вера начинается в разуме, хотя принадлежит сердцу. Но она принадлежит не только сердцу, не только области наших чувств и не только нашему разуму — она принадлежит и воле, потому что, как говорит апостол, вера без дел мертва есть (Иак 2, 26). А чтобы вера была живая, нужно, чтобы верой была захвачена наша воля, чтобы наши поступки диктовались нашими убеждениями, нашей верой. Итак, и разум, и сердце, и воля человека — все находится в той сфере бытия, в которой присутствует вера, она распространяется на всю человеческую природу — так же, как и неверие. Поэтому люди делятся на верующих и неверующих. А все остальные человеческие деления — условности. Нам иногда говорят: существует множество политических партий, множество выборов, множество моделей поведения. Даже термин такой изобрели — плюралистическое общество, в котором разные модели поведения и разные мировоззрения. Если почистить все эти модели поведения, посильнее их суконной тряпочкой потереть, то останутся только две модели поведения: та, которая определяется верой, и та, которая определяется неверием. Вера начинается в разуме, прав святитель Филарет. В мысли появляется вера. И поэтому сфера разума является областью борьбы между верой и неверием. Это интеллектуальная борьба. Она требует многих знаний, хорошего образования, потому что нередко именно знание и образование используются для утверждения нерелигиозного образа жизни.
Еще в недавно со словом «наука» связывали непременно атеистические убеждения. Просто подразумевалось, как само собой разумеющееся, что есть религиозный взгляд на мир — ложный, и научный взгляд на мир — истинный. Никогда не забуду свое первое выступление в правительстве нашей страны. Это был далекий 1990 год, еще существовал Советский Союз. И пригласили меня на заседание правительства — там рассматривался вопрос о некотором послаблении государственной политики в отношении Церкви. Время было новое, перестройка, гласность — вот и решили пригласить представителя Церкви, чтобы его спросить, как он видит новый закон, регулирующий церковно-государственные отношения. Я помню хорошо этот зал, в котором сидели, в общем, доброжелательные люди, готовые и слушать, и говорить. И я рассказал несколько вещей, поделился мыслями, которые, как мне казалось, были всеми приняты доброжелательно. Но потом я сказал о самом важном — о том, что подлинная свобода веры предполагает возможность для людей получать знания о вере — в том числе и в школе. И тогда один очень доброжелательный человек, с которым я до сих пор поддерживаю добрые отношения, с искренним удивлением глядя на меня, сказал: «Ну как же возможно, Владыка, знания о религии преподавать в школе? Ведь школа должна прививать человеку научную картину мира». И я понял, что должно пройти много времени, чтобы люди поняли, что нет противоречия между религиозной и научной картиной мира, как нет противоречия между математикой и музыкой, как нет противоречия между поэзией и химией, потому что каждая из этих наук и каждая из этих областей деятельности человека описывают и изучают разные стороны бытия. И нельзя, опираясь на научные знания, отрицать Бога, так же как нельзя, опираясь на религиозные знания, отрицать достижения науки.
Для того, чтобы разум обрел веру, необходима огромная работа разума. И никогда никто не может сказать: я эту работу закончил, мне все ясно. Мыслящий человек постоянно ставит перед собой вопросы, верующий человек постоянно должен развивать свой ум, воспитывать свой ум в вере. И не только для того, чтобы, по слову апостола, дать ответ каждому, кто вопрошает, но и для того, чтобы самому укрепляться в вере. Именно такое укрепление веры и способствует тому, что вера перестает быть только областью разума, а становится силой, захватывающей все человеческое существо. Когда вера начинает жить в сердце, тогда человек чувствует Божие присутствие. Бог является человеку уже не в логических построениях, не в интеллектуальных доказательствах, а в реальном опыте жизни, когда верующий чувствует Божие присутствие в молитве, во время принятия Святых Христовых Таин, когда это присутствие Господа в жизни такое сильное, что человек видит это присутствие. Он точно знает, чтó в его жизни от Бога, где был Божий дар. Он может точно сказать: вот это со мной произошло по милости Божией, по воле Божией, это Божие присутствие в моей жизни. И тогда вера становится такой сильной, что она укрепляет волю, и человеку хочется жить в соответствии с верой, делать добрые дела, делиться своим опытом с другими. Как важно, чтобы пастырское призвание наших семинаристов, монахов опиралось на этот живой и реальный опыт присутствия Бога в их жизни. Тогда потребность служить и проповедовать будет органической потребностью, тогда уста такого человека никогда не замолкнут, потому что ему захочется поделиться своим опытом с ближними.
Но ведь бывают и другие примеры в нашей церковной среде, когда мы так привыкаем к этому церковному положению, что перестаем мыслить и думать о Боге, у нас никаких вопросов не возникает, потому что мы часто не знаем, что и в мире происходит. Мы не знаем, какими проблемами люди живут, какие вызовы вере существуют в наш век. А не имея этих вызовов, не пытаемся на них и ответить. Работа мысли исчезает. Но ведь прав был святитель Филарет: вера начинается в разуме. А если логически продолжить его слова, то, может быть, вера в разуме и заканчивается? Если разум перестает работать, если тема веры перестает быть доминантой нашей внутренней жизни, как удержать тогда веру в сердце? Ведь она и оттуда уйти сможет. А внешне все остается благополучно: в храм ходим, даже богослужения совершаем, все обряды исполняем — а веры нет. Она как бы и есть, а ее уже нет. Связи с Господом нет, она потеряна. По инерции молимся и правила вычитываем, а реального присутствия Бога в жизни не чувствуем, и становимся медью звенящей и кимвалом бряцающим. А что же те самые люди, которые вообще в Бога не верят? Господь осудил Петра за то, что он, придя в гробовую пещеру, тут же не исповедовал свою веру в Воскресение? — Нет. Да и Луку с Клеопой слегка пожурил, а мог бы, наверно, грозно наказать. Неверие присутствует в истории человечества на протяжении всей этой истории. Но вчерашний безбожник может стать горячим в вере человеком. И, может быть, тот факт, что многие от неверия не обращаются к вере, объясняется нашей с вами слабой верой, нашей неспособностью разделять свой опыт веры с другими. Ну вот, встречаемся мы с неверующими людьми. Мы можем словами и жизнью своей воспламенить так, чтобы вспыхнул огонь веры? Кто-то это делает, а большинство — нет. Поэтому, думая о людях неверующих, мы не осуждать их должны, мы молиться должны за них, за наших неверующих мужей или жен, за наших неверующих детей или родителей, и все силы полагать на то, чтобы наш опыт веры стал близким и понятным для них и для миллионов других людей.
Мы как Церковь должны быть мыслящей общиной. В Церкви всегда должна пульсировать мысль. Какой замечательный пример дают нам святые отцы, которые постоянно думали о своей вере, много читали, работали. Если мы живем в некой духовной лени, в забвении, в окамененном нечувствии, то легко потерять веру, будучи облаченным и в священные одежды. Вот почему мы должны быть мыслящей общиной. Но самое главное, мы должны быть молящейся общиной. Потому что именно в молитве мы получаем реальный опыт общения с Богом. Молитва не должна быть формальной, она не должна иссушать наш ум, она не должна нас перенапрягать и, наоборот, отвращать от Бога, как иногда бывает. В молитве всегда должно присутствовать горячее стремление услышать волю Божию, услышать Его ответ, чувствовать Его присутствие, уметь различать знаки этого присутствия в нашей жизни. Тогда нам не потребуется требовать у Господа чудес, как нередко этого требуют современные люди: дай нам непременно чудо — и поверим. Не поверим! Не поверили древние жители Иерусалима в Воскресение Спасителя, хотя он почти на их глазах воскресил четверодневного Лазаря. Не поверили в Воскресение, когда мертвые восставали, больные исцелялись, голодные насыщались — не поверили. Внешнее чудо неспособно сделать человека верующим, если внутри нет огромной работы над собой. Поэтому жизнь верующего человека — это всегда содержательная жизнь. Нужно думать, размышлять о своей вере, нужно много читать, нужно беседовать друг с другом не о пустяках, когда мы встречаемся, не кости друг другу перемывать, а о своей вере беседовать. Спрашивать друг друга о том, как ты понимаешь вот те или иные слова Евангелия? А как ты понимаешь те или иные слова Апостола? Обычно после Литургии спросить: а как ты думаешь, вот в этом Евангельском чтении, что нам Господь хотел сказать? Поделитесь друг с другом такими знаниями. Как замечательно, если будет это в наших монастырях, когда братия вместе будут размышлять над Словом Божиим, над святоотеческими текстами, постоянно напрягая свой разум, возрастая в вере. А если на это будет накладываться богатый духовный опыт молитвы и добрых дел, вот тогда и поверят, вот тогда нам нужно будет сказать о том, что каждый христианин должен быть на высокой свешнице, чтобы этот свет виден был другим. Не случайно Церковь предлагает нам размышление о вере и неверии в самый важный момент года — сразу после Воскресения, как бы косвенно указывая и нам, что мы вместе с теми часто, кто не верил в Воскресение Спасителя сразу после того, как оно совершилось. И для того, чтобы возрастать в вере, нужно осознать свою слабость и свою греховность и сказать Евангельскими словами: верую, Господи! помоги моему неверию. Аминь.
