Слово в неделю 4-ю по Пятидесятнице. Ни во Израили толики веры обретох
Ни во Израили толики веры обретох (Мф.8:10).
Чудное явление! Римский сотник и, следовательно, с детства язычник, удостоен такого высокого одобрения со стороны Господа. «Истинно говорю вам, и в Израиле не нашел я такой веры», так сказал Господь о сотнике капернаумском окружающим Его. Без сомнения Спаситель не имеет здесь в виду таких людей, каков был богоприимец Симеон и не многие подобные ему. Но если и большинство Израиля, большинство тех, которым даны были обетования, возвещены пророчества, предложены наставления в вере истинной, не имели такой веры, какую имел римский сотник – не унижение ли это Израилю? не честь ли сотнику? не явление ли это необыкновенное и достойное изучения? Так капернаумский сотник вполне заслуживает того, чтобы рассмотрели мы качества его, для нашего назидания.
Старейшины иудейские, повествует св. Лука (Лк.7:4–5), свидетельствовали о сотнике, «он достоин того, чтобы ты оказал Ему милость, любит бо язык наш и сонмище той созда нам». По такому отзыву, сотник столько был внимателен к вечным потребностям души своей, что не смотря на положение свое в свете языческом, не смотря на невыгодные отзывы язычников о иудействе, признал достоинство откровенного учения, – признал искреннею душою, так что построил на свой счет дом молитвы и изучения закона Моисеева.
Да, холодность к вере, равнодушие к Богу, источнику всего доброго и прекрасного, как бы ни были блистательны дарования ума и сердца, показывают в человеке не человека, а что-то близкое к животному или к духу отверженному. Ибо тогда в человеке нет жизни человеческой, также как живой дух человеческий, отличие и украшение человека, не может не любить Бога своего и Его истину. Сообразите после того, что значат христиане, для которых вера лучшая, вера самая чистая и самая высокая, какова вера христианская, – предмет самого холодного внимания, если только не презрения? О земной жизни, о её удобствах, о её удовольствиях заботы днем и ночью, а о религии святой, если говорят, то вовсе не для нее самой; о церкви Божией, где должны воспитываться и усовершаться все высокие потребности духа, поминают лишь для того чтобы блеснуть умом, в сущности мелким, и отпустить колкости злости на счет служителей её. Любовь к святой вере называют фанатизмом. Если хотите, можете услышать и широкие толки о вере, но о какой? О всякой, только не о преданной откровением Божиим; о всякой, какую кому захочется призвать по расчетам страстей, по произволу ума, состоящего на службе у своеволия. Это называют правом свободы, правом совершенствующегося человечества. О Боже мой! что скажешь Ты на суде Твоем этим христианам? Кровь Сына Божия, пролитая за людей, ни во что вменена. Евангелие, возвещенное в сопровождении стольких чудес, оказалось не нужным, оно заменено торговыми книгами или произведением ума, опьяневшего от своеволий. Напрасно были посланы апостолы во вселенную; напрасно воспитаны св. Духом отцы и святители церкви! Братия! люди заставляют природу духовную считать за одно и тоже истину и ложь, святость и нечестие, путь жизни и путь погибели, но природа, оскорбленная насилием, грозно отмстит людям за себя в свое время. Это так верно, как верно то, что мы существуем. Это так верно, как верно то, что есть Бог правды, Бог всемощный и грозный против нечестия.
Другая черта, указываемая евангелием в капернаумском сотнике, это его сердечное сострадание к больному служителю своему. Он просит старейшин иудейских упросить Врача о помощи (Лк.7:4), поручает передать Господу Иисусу просьбу его, «слуга у меня лежит дома расслабленный и жестоко страдает» (Мф.8:6). Какая нежная любовь к слуге звучит в этих словах! Сколько забот о больном рабе!
Братия! Апостол говорит христианам, «если кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1Тим.5:8). Что это значит? Отчего такой строгий приговор не милосердому христианину? Оттого, что отличие христианской веры – любовь. О сем познают вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою, сказал Господь наш. Потому если христианин не имеет любви заботливой о счастье другого, он не христианин, в нем нет существенного отличия христианина. Поскольку же и лучшие язычники оказывают сострадание к несчастным, то несострадательный христианин – хуже и язычника. Так христианский начальник, христианский господин, христианский хозяин дома должны заботиться о здоровье и счастье служащих и подчиненных, должны помогать им в их нуждах, сколько могут. Они должны твердо помнить, что подчиненные их – братья им по природе и во Христе и что милосердый Господь усвояет себе то. что сделано будет для этих невидных людей. «Алкал я, скажет Он на суде, и вы не накормили; жаждал и вы не напоили был наг и не одели; был странником и не приняли Меня; болен и в темнице был и не посетили Меня.... Поскольку не сделали вы сего одному из сих меньших, то не сделали Мне» (Мф.25:42–45). О! худо будет душам черствым и холодным, мухам и слепым для скорбей братий своих!
Сострадание к больному слуге заставило сотника искать помощи для него. Но где взять помощь? Он слышал о чудесах галилейского Учителя и вероятно сам был очевидцем некоторым из них. Душа его уже признавала в Нем чудотворца. Любовь сострадательная, заботливая о больном слуге, расширила веру его в Чудотворца. «Господи, говорит он Иисусу, слуга мой лежит дома расслаблен и жестоко страдает». – Можно бы принять воззвание, «Господи», за выражение почтительной учтивости, но не в устах сотника благоговейного и верующего. Он считает довольным сказать о сильной болезни слуги и уже уверен, что без просьбы его благий Господь примет участье в больном и мощный Чудотворец исцелит его. Вера его в Иисуса так была высока, уважение его к Нему так было велико, что по его вере стоить Господу Иисусу сказать слово и слуга его будет здоров. «Хотя я и подвластный человек, говорит он, но имея подчиненных, скажу одному, поди и идет, и другому, приди и придет, и слуге моему сделай то и делает» (Мф.8:9). Твое ли слово не выполнится? Скажешь больному, будь здоров, и будет здоров. Сотник признает в Иисусе всемощного властителя над природою, Того владыку, которому все покорно.
Христиане! зачем мы жалуемся, что нас тяготят скорби не облегчаемые, несчастья неотвратимые? Если бы молились мы с такою же вседушевною верою, с такою же глубокою искренностью, как молился сотник, не тяготили бы нас скорби. «Не сотворил там (в своей отчизне) многих чудес по неверию их», свидетельствует евангелист (Мф.13:58). Мы столько же малодушны бываем в несчастии, сколько самонадеянны в счастье, а то и другое от того, что нет в нас искренней, благоговейной веры в Господа. Гордость наша столько же труслива бывает в бедах, сколько заносчива в часы покоя, вере святой, надежде, обращенной к Господу, нет в нас места. Слово Господа непреложно; если имеете веру с зерно горчичное, то скажите горе сей, двинься с места и сдвинется. Все, чего ни попросите у Отца Моего с верою, дастся вам». Так будем молиться искренно Господу, будем молиться всею душою и – всемощная благость подаст все нужное нам для времени и вечности. Будем молиться, как молился сотник. Господи! Тебе все возможно и, если благоугодно мудрой благости Твоей, посли помощь Твою. И помощь будет послана, в том или другом виде.
Евангелие указывает еще высокое качество в сотнике – глубокое смирение, качество всего более нужное для нас грешных. Сотник был лицом почетным по званию своему; а римский сотник в Иудее значил очень много, участь города была в его руках. Капернаумский сотник снискал себе и другое величие, кроме величия власти, за его услуги, за его благодеяния местные иудеи высоко уважали его. И при такой силе власти, при таком общем уважении сотник понимал духовную свою бедность, как очень немногие. Когда Господь Иисус сказал, «Я приду и исцелю слугу», сотник отвечал, «Господи! не трудись; я не достоин, чтобы Ты вошел под кров мой». Так мало он о себе думал! Так смирение его не земное вошло в спор с благостью небесною, признавая себя не стоящим посещения её.
О! Боже мой! и я, приступая к великому таинству Твоему, говорю устами, «несть достоин, да под кров мой внидеши». Но это говорят уста, а сердце? Ох! оно холодно и немо. Оно не трогается, оно не содрогается от мысли о безграничном величии Твоем и о недоступной святости Твоей. Оно не трепещет от ужаса пред тяжестью грехов и беззаконий моих. Боже! Милостив буди мне грешному! Друзья мои! когда приступаете вы к св. причастью, будите душу свою от бесстрашия, старайтесь восчувствовать гнусность грехов и нечестий своих; трепещите пред величием Того, кто идет под кров души вашей. Кто мы и кто Он? Если бы и не было у нас грехов более, чем волос на головах наших, кто мы пред Беспредельным? Что у нас своего, кроме грехов? Дарования ли ума? Доблести ли воли? Почетные ли звания? Богатство ли? Здоровье ли? Красота ли? Все, все – не наше. И к тому же за все это должны мы дать отчет Господу; должны отвечать, так ли, на то ли употребили бы данные дары, на что даны они? Как же не безумна в нас каждая мысль гордая? Как не преступно каждое движение самоуслаждения? У каждого из нас страдает болезнью расслабления душа его, которая выше всех благ мира. Господь хочет войти в дом души его, готов внести жизнь и силы в расстроенный организм. Надобно только, чтобы душа искренно сознала, живо чувствовала свою немощь, сокрушалась о грехах своих. Тогда душе сказано будет, яко же веровал еси, буди тебе.
Усвоим себе качества капернаумского сотника, одобренного Господом. Усвоим любовь к святой вере, любовь к несчастным братиям, веру живую и смирение святое. Тогда и каждому из нас скажет Господь в вечности, яко же веровал еси, буди тебе. Аминь.
