Слово в Неделю 2-ю Великого поста. Потщимся вси время подъяти поста, послушающе Евангельских преданий
Потщимся вси время подъяти поста, послушающе Евангельских преданий (Неделя сыропустная, стихира на Господи воззвах).
С такими словами Святая Церковь обращается ко всем чадам своим в преддверии святой Четыредесятницы. Постимся, продолжает она уже в наступившем посте, постом приятным, благоугодным Господеви: постимся телесне и духовне, ибо святой пост есть мати целомудрия, обличитель грехов, проповедник покаяния, жительство Ангелов, спасение человеков.
Но как мало отклика находит этот материнский голос Святой Церкви в холодных сердцах и гордых умах современных своевольных сынов ее - язычествующих христиан!
Наше время в лице многих людей, гордящихся своей мирской образованностью, своим высоким развитием, готово вступить в решительную борьбу с христианством, желало бы искоренить его в сердцах людей как религию будто бы устаревшую и отжившую свой век. Куда как лучше представляется современному человеку жить без всякой религии, ничем и никем не стеснять себя, не ограничивать себя никакими узами и законами, но жить по своей вольной воле, а вернее сказать, - руководиться неограниченным произволом! Нечего и говорить, что таковыми жрецами неверия, современными язычествующими христианами, давным-давно оставлено как дело ненужное и почитание праздников, и уважение к храму и его святыне, и говение, посты, домашняя и всякая молитва. Все эти духовные подвиги и благочестивые упражнения с их точки зрения кажутся пригодными только разве для монахов да для деревенских невежественных простецов. А они, эти мнящие себя быти совершенными людьми, переросшими даже будто бы христианство, позволяют себе со спокойной совестью вступать в незаконные сожития, расторгать браки, легковерно и необдуманно заключенные, предаваться разврату в юности и старости, стремиться к безумной погоне за наживой и удовольствиями, расхищать казенные и общественные деньги. Поступая так, они считают себя правыми.
Совсем не для чего, говорят эти безумцы, стеснять и насиловать природу свою; все страсти плотские: похоть, чревоугодие, разврат - вполне будто бы законны и естественны, потому что являются естественной потребностью человеческой природы и направлены к поддержанию ее отправлений. Все мне позволительно (1 Кор. 6, 12) - вот девиз их жизни! Напрасно христианская религия, говорят они, проповедует какую-то борьбу с потребностями физической жизни, борьбу с плотскими стремлениями, с чувственностью, - все это естественно, а посты, бдения и другие ограничения телесной природы - одна выдумка мистиков и фанатиков позднейших времен. Отрицая все эти средства христианской дисциплины, современные представители своеволия и необузданной совести наивно думают достигнуть гармонии и счастья жизни чрез потворство всем чувственным, нечистым и грешным проявлениям плоти.
Неужели сколько-нибудь справедливы все эти безумные глаголы изнеженных и избалованных людей нашего века? Неужели и в самом деле не нужно никакой борьбы с плотскими пожеланиями, грубо чувственными потребностями нашей физической природы? Ужели правда, что воздержание, пост, бдение и другие подвиги составляют в нашей религии только придаток, что-то чуждое ей и навязанное совне?
Факт неоспоримый, братие, что в человеческой природе есть какое-то болезненное раздвоение, которое особенно заметным становится для нас тогда, когда мы отвлекаемся временно от суеты мирской и остаемся сами с собой. С одной стороны, нам представляется, что каждый из нас - свободная личность, могущая самого себя определять к деятельности, а с другой - постоянно встречаем себе сопротивление от тела и действующего на тело окружающего его мира. Мы постоянно замечаем в себе непримиримую борьбу двух составных частей нашего существа - духа и тела. Плоть желает противного духу, а дух - противного плоти: они друг другу противятся (Гал. 5, 17). Так охарактеризовал отношение духа к телу святой апостол Павел, который при всей своей высокой жизни чувствовал однако постоянное стремление плоти к преобладанию над духом. По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием, говорит Апостол, по в членах моих вижу иной закон противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членax .моих (то есть в моей испорченной прирожденным грехом природе) (Рим. 7, 22-23). Такая борьба плоти и духа в нашей человеческой природе, с преобладанием в большинстве случаев плоти над духом, есть следствие грехопадения первых людей. Пока Адам и Ева не пали, не согрешили невоздержанием и преслушанием заповеди Божией, они и не чувствовали болезненного раздвоения в своей природе и не замечали непримиримой вражды духа и тела в себе. Дух и тело у них пребывали в полной гармонии и равновесии; первые люди были бесстрастны. Человеческий дух до падения стремился осуществить божественные совершенства в своей собственной жизни и для воплощения своих высоких идей имел прекраснейшее орудие в своей телесной оболочке. Но лишь только грехопадение совершилось, в духовно-телесной природе первых людей произошло полное расстройство, которое сохранило свою силу и в природе всех нас, их потомков. Помрачение разума, извращение чувства и ослабление воли сделало человека с тех пор рабом чувственности и страстей. Человеческая плоть из простого орудия разумного духа сделалась господствующей частью в человеческой природе и заставила служить человеческий дух не Богу, а своим греховным страстям. Человек уже лишился возможности свободно и правильно развиваться в своей духовной жизни (Рим. 7, 14-20).
Чтобы восстановить первобытное райское равновесие духа и тела, нам приходится вести упорную борьбу с плотью и кровью и духами злобы поднебесными (Еф. 6, 12), приходится порабощать тело свое духу (1 Кор. 9, 27), смирять его постом, бдением, молитвою и трудами (2 Кор. 6, 4), по примеру апостола Павла и всех известных нам подвижников христианских - преподобных мужей и жен, потому что те, которые Христовы, говорит Апостол, распяли плоть со страстями и похотями (Гал. 5, 24). Чем менее тело наше приучено повиноваться духу, чем более оно привыкло к сластолюбию и изнеженности, ослабляющим внимание души к самой себе, тем более его следует смирять и порабощать. Коль скоро мы отказываемся от этой борьбы, мы забываем уже о своем назначении и становимся слабыми рабами своих греховных пожеланий.
Ясно, таким образом, что начало, корень телесного поста, воздержания и подвижничества глубоко скрывается в самой нашей расстроенной грехом, больной природе и что пост не явился в христианской религии случайно и совне. История как раз это же подтверждает, указывая, что пост и другие подвиги, словом, вся внешняя дисциплина христианская, явились плодом внутреннего влечения христиан к строгой и чистой жизни, а ничуть не были результатом каких-нибудь узаконений, предписаний или учреждением насильственным, искусственно привитым к нравам христиан. Христианство требует от нас нравственного совершенства, богоподобной жизни (Еф. 4, 22-24; Кол. 3, 9-10), а самая первая ступень лестницы, ведущей к совершенству и богоподобию, и есть ограничение чувственности, порабощение плоти духу, воздержание, пост тела (2 Кор. 4, 16). Мы знаем, что постились в Ветхом Завете, постились и постятся и в Новом Завете. Постился Моисей пророк, готовясь начертать божественные заповеди десятословия, постились жители Ниневии, чтобы исходатайствовать от Бога помилование себе. Постился Илия пророк и удостоился видеть Господа. Постился Иоанн Предтеча всю жизнь - ел акриды и дикий .мед (Мк. 1, 6). Постился, наконец, и Сам Господь наш Иисус Христос сорок дней и сорок ночей и дал заповедь: Кто Мне служит, Мне да последует (Ин. 12, 26). «Все святые соблюдали пост как отеческое наследие, передаваемое от отца к сыну,» - свидетельствует святой Василий Великий. Почему же постились? Потому, что в посте и воздержании видели вернейшее средство заставить умолкнуть страсти и похоти плоти, которые, не находя пищи ни в теле, ни в душе, сосредоточившейся в молитве и богомыслии, ослабевали. «Кто постится, тот становится легким, окрыляется и с бодрым духом молится», - говорит святой Златоуст. Припомните, что удалило Исава от Бога и предало его в рабство брату своему? Не одна ли чечевичная похлебка, за которую он продал свое первородство (Быт. 25, 32-34)?
Вот почему и в лике прославленных Богом святых нет ни одного из тех, которые пресыщались и каждый день пиршествовали блистательно (Лк. 16, 19), а только те, кои смиряли свое тело постом, трудами, терпением и молитвами. Горе вам, пресыщенные ныне! -услышат от Господа все предающиеся чувственным удовольствиям и страстям и считающие их законными требованиями природы, - ибо взалчете (Лк.6, 25). Если в наше слабоверное время слишком легкомысленно относятся к постам и к уставам Святой Церкви вообще, позволяют себе даже издеваться над христианским подвижничеством, то этим ясно свидетельствуют, что живут по плоти (Рим. 8, 5.), любят чрево свое более, чем Христа (Флп. 3, 19). Они забыли слова святого Апостола: все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною, к свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша нe была поводом к угождению плоти (1 Кор. 6, 12; Гал. 5, 13).
Не в своеволии заключается истинная свобода, а в подчинении себя высшей свободе, свободе духа от усыпительных обольщений греха. Святая Церковь, указывая определенные периоды времени для воздержания и поста, бдений и молитвы и других подвигов духовных, старается, таким образом, прийти к нам и всем чадам своим на помощь в трудной борьбе с чувственностью, с плотскими стремлениями, одолевающими нас; она хочет научить нас умению управлять собою, чтобы не быть нам жалкими рабами похотей плоти. Вот почему она так убедительно и просит всех своих чад: время подъяти поста, послушающе Евангельских преданий, а не безумных глаголов современных лжеучителей.
Зная, что пост и другие подвиги христианские являются спасительным врачеством для исцеления от наследственной порчи, порожденной грехом невоздержания, зная, что это единственный и неизбежный путь к нравственному совершенству и богоподобию, воспользуемся им, братие, и послушаемся голоса Матери нашей Святой Церкви. «Мы не постились и лишены рая, - говорит святой Василий Великий. - Будем же поститься, чтобы возвратить потерянное на него право». Аминь
