Слово в день восшествия на Всероссийский Престол Благочестивейшаго Государя Императора Николая Павловича,1849 г.

Господне есть царствие, и Той обладает языки (Пс. XXI. 29).
Замечали-ль вы, что при начатии церковных молитвословий обыкновенно мы возглашаем: «благословен Бог наш», или: «слава Святей Троице»; а при начатии моления о Благочестивейшем Государе нашем, в день Его воцарения, или царскаго венчания, употребляем особенное славословие: «благословенно царство» Святыя Троицы? И если вы сие замечали: то помышляли-ль о том, что значит сия особенность? Не думает ли, может быть, Церковь представить менее высоким царство земное, нарочно превознося над ним царство небесное, в то самое время, когда верный народ с особенною торжественностию чтит своего Царя молитвою и радостию? Нет. Церковь имеет при сем другую – лучшую мысль и намерение. Она возвышает и утверждает царство человеческое, связуя оное с царством Божиим. Воспоминая начатие благословеннаго царствования, и с сим вместе благословляя Бога именно в качестве Царя, она чрез сие дает нам разуметь, что высшее начало царствования сокрыто в Боге, хотя и открывается посредством земнаго закона престолонаследия, по воле главы царствующаго рода; и что, если доблестями и подвигами Царя, Его мудростию, крепостию, благостию, пользуемся мы для нашего блага: то за сие «благословенно царство» Божие, ниспосылающее нам сии дары. При таком умопредставлении, как высок Царь, когда власть Его есть орудие и проявление власти Царя Небеснаго! Как Он тверд на своем престоле, который поддерживается Вечным и Всемогущим Вседержителем! И какое сильное в сем умопредставлении заключается побуждение для Царя ко всякой добродетели и совершенству, чтобы Ему быть достойным орудием Царя Всесовершеннаго! Какое сильное и чистое побуждение для подданнаго, не только повиноваться Царю, но и благоговеть пред Ним, не только исполнять Его законы и повеления видимыми действиями, но и предаваться Ему верным и любящим сердцем на жизнь и на смерть пред очами Всевидящаго Царя царствующих!
В наше время многие народы мало знают отношение государства к царству Божию, и, что особенно странно и достойно сожаления, мало сие знают народы христианские, – мало знают не потому, чтобы не могли знать, но потому, что не хотят знать; и глаголющиеся быти мудри между ими с пренебрежением отвергают дознанное и признанное древнею мудростию. Им не нравится старинное построение государства на основании благословения и закона Божия; они думают гораздо лучше воздвигнуть здание человеческаго общества, в новом вкусе, на песке народных мнений, и поддерживать оное бурями безконечных распрей. Их новыя построения никогда не достроиваются, каждый день угрожают падением, часто действительно рушатся: однако новые столпотворители вавилонские, не смотря на смешение мыслей, худшее древняго смешения языков, кажется не думают еще отстать от своего столпотворения.
В такия времена, как особенно нужно, так и особенно должно быть приятно нам, братия, часто напоминать себе и крепко содержать оправданное судьбою отечества нашего, преданное нам от предков, или, лучше сказать, от Пророков, учение, что «владеет Вышний царством человеческим» (Дан.4:14); что «Господне есть царствие, и Той обладает языки».
Если бы сей особенной истины и не открыло человеку слово Божие; он мог бы найти ее в общем составе своих познаний о Боге Творце и Промыслителе.
Как Бог есть Творец мира вещественнаго и мира духовнаго: то, без сомнения, Он есть и Промыслитель того и другаго. И если промышления Его требует мир вещественный, движимый необходимостию законов, при сотворении в него впечатленных: то не паче ли требует онаго мир духовный, котораго существа, пользуясь преимуществом свободы, по сему самому иногда могут уклоняться от Творческаго направления и назначения, и для таковых случаев особенно призывают руку Промыслителя, охраняющую и возвращающую? И если существа духовнонравственныя требуют промышления Божия раздельнаго, по своим частным свойствам, расположениям и обстоятельствам: то не требуют ли также сосредоточеннаго промышления Божия целыя общества человеческия, пoелику от общества много зависит совершенствование и благосостояние каждаго человека? Но как благоустроение и охранение общества человеческаго преимущественно зависит от верховной над ним власти: то и открывается необходимость, чтобы промышление Божие преимущественно сосредоточено было над верховною властию, чтобы «владел Вышний царством человеческим».
Царствование Божие над царством человеческим не для всех и не всегда бывает явно, во-первых, потому, что Царь Небесный безмерно высок и непостижим, и Его нисходящее действие нередко скрывается в цепи посредствующих естественных причин и действий; во-вторых, потому, что, царствуя над существами, которым даровал свободу, Он хранит  неприкосновенным Свой дар, оставляет довольно простора свободе человеческой; и от того случается, что мы довольно долго слышим шум, и видим движение дел человеческих, не редко смешанных и безпорядочных, и не примечаем, как за ним тихо шествует Божий Промысл и суд, утверждающий, охраняющий и возвышающий то, что служит царствию Божию, и ранее или позже низлагающий то, что ему противоборствует. Посему, чтобы видеть царствование Божие над царством человеческим, надобно наблюдать со вниманием особенные случаи, в которых оное, по требованию обстоятельств, с особенною ясностию открывается.
«Рече Господь к Самуилу: прииди, послю тя ко Иессею до Вифлеема, яко узрех в сынех его Себе царя» (1Цар. XVI. 1). Самуил колебался, находя опасным сие посольство. И Господь признал опасность; и повелел чрезвычайное посольство прикрыть видом обыкновеннаго жертвоприношения: но самаго дела не отменил. Пророк приходит в Вифлеем, пересматривает сынов Иессея, не зная, кто из них должен быть царем. Едва, наконец, найден Давид, бывший у стада и оставленный отцем без внимания: и тогда уже Самуил получил от Бога определительное изволение, и помазал Давида в царя. Но что потом? Давид пошел не на престол, а обратно к стаду. По времени он позван в дом царя, но не царствовать, а играть на гуслях. Еще по времени, пришел он в войско, не как воин с оружием, а как обозный, с хлебом для своих братьев воинов: но нечаянно вызвался на единоборство с Голиафом; победил его, получил славу; сделался сродником царя. Теперь он уже не так далек от престола; но и после сего, еще он должен быть не царем, а изгнанником, бездомным, скитающимся по горам и дебрям, не находящим иногда безопасности в отечестве, и принужденным удаляться к иноплеменникам. Что жь это значит? Для чего Давид помазан в царя так рано, так, по видимому, не благовременно, с опасностию? Для того, во-первых, чтобы помазанием преподать ему царскую благодать, которая бы соделала его и победителем, и любезным народу, и в гонении непобедимым, и наконец довела до престола, как и сказано в Писании, что в следствие помазания, «ношашеся Дух Господень над Давидом от того дне, и потом» (1Цар. XVI. 13). Во-вторых, для того рано помазан Давид, чтобы после, по действительном воцарении его, и непокоривые принуждены были признать, что Царь поставлен не случаем, не народом, а самим Богом.
Не безполезно, думаю, будет, указать теперь особенное проявление царствия Божия над царством человеческим, в христианския времена.
В начале сих времен, три столетия Церковь Христова не пользовалась помощию царства человеческаго, а напротив того часто подвергалась гонениям от него. В разумение тайны сего попущения Божия вводит нас Апостольское слово: «немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая, – да не похвалится всяка плоть пред Богом» (1Кор.1:27, 29). Надлежало Церкви Христовой являться безпомощною, дабы очевидно было, что она зиждется, утверждается и возвышается не человеческою, а Божиею силою. Надлежало ей страдать, и страданием победить, чтобы заградить уста неверующим и хулителям, древним и нынешним. Но надобно же было наконец отдать истине и видимую справедливость: надобно было, чтобы, по слову Пророка, «одержала правда покой» (Ис. XXXII. 17); чтобы Церковь, после стольких царей гонителей, имела Царя покровителя. Бог избирает для сего Константина: но Константин – язычник, и Христова истина обыкновенным путем человеческаго наставления не проникает до глубины его сердца. Итак Царь царствующих действует Сам, как о сем разсказал Константин, и как нам пересказывает слышавший от него историк, Евсевий. «Однажды в полуденные часы дня, когда солнце начало уже склоняться к западу, говорил царь, я собственными очами видел составившееся из света, и лежавшее на солнце знамение креста, с надписью: сим побеждай. Сие зрелище объяло ужасом как его самаго, так и все войско. В след за сим, во сне явился ему Христос Божий с виденным на небе знамением, и повелел, сделав знамя, подобное сему виденному на небе, употреблять его для защиты от нападения врагов» (Евсев. о жизн. Констант. Кн. 1, гл. 28, 29). Константин исполнил повеленное; под знамением креста победил Максентия; сделался единовластителем Римской Империи; уверовал во Христа, и явился первым христианским царем и равноапостольным. Не очевидно ли здесь, что цари христианские ведут первое начало свое непосредственно от Царя Небеснаго?
Я мог бы указать особенные пути царствия Божия и в княжении нашего равноапостольнаго Владимира, и в царствовании наших Царей ближайшаго времени. Но, да не отягчу слушающих продолжением слова в праздник, поспешаю заключить оное мыслями, которыя из предшествовавшаго размышления сами собою раждаются.
Если сам Бог Своим словом и Своими действиями внушает нам мысль, что Он посредством особеннаго промышления царствует над царством человеческим: то конечно мысль сия благопотребна для нас; и мы не должны терять ее из вида. Подлинно, в ней заключается сила, оружие, опора, руководство для царя, для царства и для каждаго в царстве. – Предстоит законный, необходимый, но трудный подвиг: царь земный повелевает; Царь Небесный помогает: – подвиг совершен; но, как иногда случается, не усмотрен или не вполне усмотрен, ничего не потеряно; у Царя Небеснаго хранится полное воздаяние. – Приближается искушение, прельщение: если бы случилось, что уважение к закону земнаго Царя поколебалось бы силою прельщения, око Царя всевидящаго издалеча осветит дебри и пропасти, неизбежныя на распутиях беззакония, и удержит искушаемаго на пути долга и чести.
Если Царь Христос непосредственно Своим действием в лице равноапостольнаго Константина основал достоинство христианскаго Царя, для споспешествования Своей истинной вере, Своей Православной Церкви: то сию священную обязанность может ли без оскорбления Царя Христа пренебречь какое-либо христианское царство? – Слава Богу! Благочестивейший Государь наш деятельно и успешно исполняет сию обязанность, и не один миллион душ приобрел православию от неправославия. Да ревнуем и мы, каждый в своем круге действования, чтобы обязанности служить Царю земному и служить Царю Небесному, быть верным подданным и истинным христианином, составляли для нас одну нераздельную обязанность, один непрерывный подвиг всей нашей жизни. Аминь.

Источник: Творения. Слова и речи : в 5 т. / свт. Филарет митр. Московский. - [Репр. изд.]. - Москва : Новоспасский монастырь, 2003-2007. / Т. 1: 1803-1821 гг. – 2003. – IV, 299, III с.; Т. 2: 1821-1826 гг. – 2005. – I, 426, IV с.; Т. 3: 1826-1836 гг. – 2006. – I, 480, V с.; Т. 4: 1836-1848 гг. - 2007. - 8, 635, VII с.; Т. 5: 1849-1867 гг. – 2007. – I, 581, XII с.