Слово в день венчания на царство государя императора Александра Николаевича
Сие есть живейшее желание наше, – свет спасительной веры, озаряя умы, укрепляя сердца, да сохраняет и улучшает более и более общественную нравственность, – сей верный залог порядка и счастья. Так говорил благочестивейший государь наш при начале своего царствования! Вера и жизнь по вере – вот основы благоденствия общественного, говорит царь обширнейшего царства. Так ли это на деле? Если размыслим о том, думаем, лучшим образом почтим нынешнее торжество.
Нужно ли говорить, что без Бога мы нищи и мертвы? Могут мечтать о себе, как о начале всякой жизни, научной, художественной, государственной, но мечта остается мечтою, а жизнь в нас не от нас. Счастье наше зависит от выполнения воли Божией. В чем состоит эта воля для нас? В открытых для нас теоретических и практических мыслях.
Так первое условие благоустройства нашего – хранение святой веры, той, которая открыта для нас небом. Искажать эту веру, оскорблять ее холодностью и небрежением, – страшно. Это значило бы оскорблять Бога; это значило бы лишать себя света живительного, не заменимого ничем другим. Се же есть живот вечный, да знают Тебе, единого истинного Бога и Его же послал еси Иисус Христа (Ин.17:3). Веруяй в Мя имать живот вечный (Ин.6:47). Так говорит Сын Божий!
Слышно, говорят, «вера – дщерь неба, а мы – земные; нам до неё дела нет, пусть же и она не мешается в наши дела; нам нужны граждане, а не жрецы, деятели общественные могут терпеть веру, как дело не худое, и не столько нужное, чтобы дорожить ею».
Ужели правы эти люди? О! нет и нет. Вера чистая, святая, открытая небом, дорога не только по отношению к вечной жизни, но и к жизни временной. Религия Господа Иисуса, при всей её возвышенности и духовности, содержит в себе живительные начала для всех отраслей жизни земной, до того, что всякое уклонение от этих начал влечет за собою расстройство жизни. Сколько ни строили теорий общественного строя, все лучшее в них оказывалось собственностью христианства и всякое несогласие с началами христианскими оказывалось ложью вредною или суетою отяготительною для хода дел. Вера чистая, небесная, не мешается насильно в дела обществ земных, она кротка и мирна. Но худо бывает обществам земным, когда они гонят ее прочь от себя, когда они думают жить без её услуг. Бедное самолюбие людское! Оно боится за власть свою над людьми, тогда как не только не хотят отнять ее у него, а хотят усилить. Поразительное явление и его пропускают мимо глаз, даже члены разбойничьей шайки для успехов общего дела своего связывают себя клятвою. Так нужна религия для прочности обществ человеческих! Так непрочны все связи общественные без связи религиозной! И это даже тогда, когда у людей религия не самая лучшая, не самая живительная, какова религия христианская. Без внушений веры святой, без христианского благочестия люди служат государству до тех пор, пока государство служит им, иначе они служат вовсе не государству, а себе самим, своим видам личным; юстиция, финансы, торговля, искусства, науки – в услугах лицам и повертываются на все лады и виды по расчетам самолюбия личного. Все беспорядки общества можно уничтожить переменою учреждений, увеличением или уменьшением прав? Нет пока деятели плохи, дела всегда будут выходить плохие. А деятелей способных лучших, образует только христианство. Потому лишь легкомыслие забывчивое, или своекорыстие нечестивое могут выставлять святую веру делом неважным для общества. Потому не друзьями общественного блага, а людьми вредными, врагами и злодеями человечества, должны быть признаваемы те, которые оскорбительно говорят об отношении веры к государству. Да сохранит Бог Россию от влияния подобных людей!
Слышно, говорят другие, «веруй, как хочешь, только будь честен; пусть храм и мечеть, синагога и капище стоят одно подле другого; только бы не мешали друг другу и не возмущали общественного порядка; в государстве все веры – под одним уровнем и нет преимущества ни для одной».
Что это такое? Ужели ложь и истина – одно и тоже? Ужели нет разности между чистою истиною и истиною, перемешанною с грезами больной души? Или можно одинаково любить и уважать как истину, так и ложь? Или ложь может быть благодетельна для общества, как благотворна истина? Если так, пусть откажутся от здравого смысла; пусть не выставляют в себе и друзей человечества. Тот, кто хочет одинаково уважать все верования, уважать и любить только себя, свои летучие мнения, а не человечество, развивающееся по законам данным свыше; он человек без характера и определенных мыслей; он по слабости смысла и воли неспособен ни на какую жертву для добра и человечества, самый пустой и лишний человек в обществе, – верь как хочешь, только будь честен. Легко сказать бессмыслицу, но не легко оправдать ее. Если талмуд говорит еврею, обманывай и обкрадывай христианина, как же еврей будет честен? Если вера душителя говорит ему, как можно больше убивай людей, и душитель – полезный член человечества? Если язычество греческое освящает гнусности, истребляющие род человеческий, и питомец его примерный деятель общества? Легко сказать, «будь честен», но на чем основать в душе честность? Будь честен, говорили и языческие философы, а вместе учили и лгать, и обманывать, и красть, и мстить, и отнимать жизнь у себя и детей. Отчего это? От недостаточных религиозных мыслей. Чем чище, чем святее, чем возвышеннее вера, тем лучшие являются граждане, тем крепче и счастливее общества человеческие. Так говорит опыт веков! Так говорит здравый смысл! Отделять веру от строя государственного может только борзописец на бумаге, но не отделяет их жизнь народов.
Терпимость вер – умное дело, но она не означает безразличия в вере. Умная терпимость искренно любит и благоговейно чтит веру, открытую небом, ревнует о её целости, радуется успехам её, открывает все способы для её славы и отклоняет все препятствия, мешающие быту её. Того требует от нее уважение здравого смысла к истине, уважение сердечное к прекрасному, любовь души к возвышенному и святому. При таком отношении к чистой, святой, небесной вере, умная терпимость дает место и мнениям человеческим, иначе верам, смешанным с ложью, дает место по снисхождению к слабостям человеческим. Она знает цену им и отнюдь не ставит их в уровень с верою небесною, но терпит их по любви к слабому человечеству. Оставьте расти и куколь, и пшеницу до жатвы, сказал Господь наш. Послушное голосу его общество христианское так и поступает, не теснит, не гонит, не преследует заблуждающихся. Оно не опускает случая с любовью указывать им на их ошибки, предлагает свободе выбирать лучшее и, если не слушаются, не берется за меры принуждения. Такова истинная, святая, умная терпимость вер! При такой терпимости небо благословляет общество благословениями земли и неба.
Фанатизм вредит для обществ человеческих? Это правда, но он столько же несовместим с чистою любовью к святой вере, сколько близок к душе безразличной. То и другое известно из опыта. Вспомните, как проповедавшие о равенстве общем, в угоду своей воли рубили несогласным с ними головы на эшафотах, гласили просвещение, оскверняли храмы Божии, лили потоки крови человеческой. Молитвами рабов своих да избавит Господь Россию от страшных людей, каковы фанатики – индифферентисты!
Неправильное направление деятельности народа, его желаний, забот, трудов или как говорят, неправильное развитие стихий народной жизни – вот причина пагубы для народов и государств! Общество или государство в своем составе – тоже, что человек. Как в человеке есть видимое и невидимое, телесное и духовное, так в жизни государственной есть своя духовная и вещественная сторона. В человеке дух знает Бога, благоговеет пред Ним, стремится исполнять волю Его, готовится к вечности; а тело просить пищи, одежды, жилища, покойного житья и т.д. В государстве духовную сторону составляет святая вера с её учреждениями, а вещественная сторона его – все приемы видимой жизни, земледелие, промыслы, торговля и т.д. Закон нормального развития жизни в человеке и народе требует, чтобы каждая сторона жизни развивалась по её требованиям и относительному значению. Человек становится животным, когда живет только животною жизнью; он тогда теряет значение человека и губит себя. Точно тоже бывает с государством, – и оно расстраивается и гибнет от преобладания вещественного над духовным.
Пусть в каком-либо государстве, в глазах народа, составляется предприятие за предприятием и все в видах благоустроения одного внешнего быта, являются планы за планами, книги за книгами то о земледелии, то о путях сообщения, то о мануфактурах и торговле и т.д. равно в обществе только и будет речей, что о том же вещественном быте, как будто кроме жизни проходящей ничего нет для человека более и помимо земного нечего ему желать и ожидать. Пусть к тому же все порядки семейной и гражданской жизни не напоминают ни о чем духовном, напротив бросают тень на светлый лик святой веры, колеблют любовь к святому, охлаждают сердце для всего высокого, мертвят дух. Что тогда произойдет в народе и государстве? Тоже что в человеке, когда он питает и греет только животную жизнь свою, извращение и расстройство жизни, пагуба; народ мало по малу превратится в труп смрадный и отвратительный, и люди и небо отвернутся от него. Вещественное, какую бы красивую форму ни давали ему, без силы и духа рассыпается; оно держится только незримыми началами жизни. Когда погасает в народе дух веры, народ становится непотребным пред лицом Божиим и отвергается Богом; а отверженному Богом чего ждать кроме погибели? И все это оттого, что неправильно стали развивать стихии народной жизни, забыв, что в человеке и народе, кроме тела, есть дух.
Бога бойся и заповеди Его храни, яко сие всяк человек (Еккл.12:13), сказал древний мудрец. И никакая мудрость не отыскала и не может отыскать другой нормальной жизни для человека и народа. Отказаться человеку от данных ему законов вечных – тоже, что отказаться от жизни или уверять себя, что бытие – мечта. В бреду горячки, как и в бреду страстей, это бывает, но кто ж горячку назовет желаемым состоянием? Человек, как и государство, живет лишь тогда, когда благоговеет всею жизнью пред Господом.
Так благочестие искреннее, живое, христианское – твердая и незаменимая опора государству. Оно смиряет в нас все движения самолюбия – страсти к корысти, к власти, к наслаждениям, эти источники всех бесчиний и бед людских, этих разрушителей государственного строя. Любовь христианская всемощна, на какие жертвы не готова она для других? Кто нас разлучит с любовью Божией? говорит она. Благоговейная пред Богом, она служить отчизне с усердием полным и намерениями бескорыстными, приносит в жертву все свое. Законы государственные для нее не тяжесть, она для Господа. своего совершает более, чем требует закон. Ни обиды людей, ни низость звания, ни тяжесть трудов не ослабляют её энергии для добра. Если вера Христова владеет сердцами людей, то и при несовершенстве гражданских учреждений в обществе обитает правда и с правдою покой общий, каждый заботится о другом и уменьшаются нужды общие; со временем же несовершенные учреждения гражданские преобразуются советом любви бескорыстной. Такова любовь христианская!
Будем молиться, чтобы Господь всем участвующим в правлении отечественным кораблем даровал и очи видеть и твердость миновать подводные камни на пути его плавания. Будем молиться, да во всех нас выполняется желание помазанника Божия – хранить основы государственного строя, во славу Божию. Аминь.
