Слово в день венчания на царство, и миропомазания Благочестивейшаго Государя Императора Александра Павловича. 1823
Молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения, за вся человеки, за царя, и за всех, иже во власти суть: да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. 1Тим. II, 1–2
О чем так настоятельно просит Апостол ученика своего Тимофея, Епископа Ефесскаго: или лучше сказать, что так непременно заповедует чрез Епископа и всей церкви: то самое, Христиане, с особенною торжественностию исполняем мы ныне в сем доме молитвы. Совершая молитвы, моления, прошения, благодарения за всех человеков, особенно мы приносим оныя за помазаннаго ныне Богом Царя нашего, который не только скипетром и мечем ограждает нашу жизнь и безопасность, но духом и всею жизнию своею подвизается, «дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте».
Не благодарно было бы пред Богом и пред ним, не вспомнить теперь, какой не давно пример подал он нам в деле молитвы, когда, не смотря ни на утомление от пути, ни на многоразличныя занятия кратковременнаго пребывания в обширном городе, в шесть дней четырекратно посетил здешние храмы в часы возношения безкровной жертвы.
Как приятно должно быть подданным молиться за Царя, который так прилежно молится за подданных!
Но между тем, как дело сие совершается усердием всех и каждаго, Церковь не почитает излишним, часто среди самаго дела молитвы, повторять нам заповедь Апостола о молитве; «молю прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения, за вся человеки, за царя, и за всех, иже во власти суть: да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте».
Посему неизлишним почел и я, не только повторить сию заповедь, но и разрешить ее на содержащияся в ней особенныя наставления о молитве.
Первое наставление в изречении Апостола о молитве есть то, что он поставляет дело молитвы прежде всего: «молю прежде всех творити молитвы».
Много дел благих, которых требует от Христианина Христианство, и которыя оно в нем совершает: но дело молитвы должно быть прежде всех; потому что без него не может совершиться никакое другое дело благое. Найти и самым делом пройти путь Господень, уразуметь истину, увидеть жизнь, или иначе сказать, покаянием распять плоть со страстями и похотями, чтобы очистить себя от всякия скверны плоти и духа, посредством веры воскреснуть и просветиться в сердце светом Христовым, наконец Божественною любовию быть вознесену к соединению с Божеством и к обожению посредством сего соединения: вот в немногих словах сокращение великих дел, которыя должны совершиться в Христианине; и как можно им совершиться, когда низшее из оных не может быть совершено без высших; а высшее, обыкновенно, недостижимо для того, кто не мог еще вступить на низший степень? Как может найти путь тот, кто не видит истины? Или, как может идти путем тот, в ком нет жизни? А истиною и жизнию не прежде может для нас соделаться Иисус Христос, разве когда соделается путем: ибо в сем точно порядке обещал Он нам открыться, когда сказал: «Аз есмь путь и истина и живот» (Иоан. XIV, 6). Как же разрешить сей многосплетенный узел, котораго все концы скрываются внутри его? Как отверзть сию заключенную сокровищницу, которая с перваго взгляда не представляет ни ключа, ни отверзтия, где бы оный влагался? Главная нить, которою разрешается весь узел духовных таин, и ключ, которым отверзаются все сокровища благодати, есть молитва. Молись с Давидом: «скажи мне, Господи, путь, в оньже пойду, яко к Тебе взях душу мою» (Псал. CXLII, 8): – и откроется тебе истинный путь Господень. «Аще кто от вас лишен есть премудрости», или, что тоже, познания спасительной истины: «да просит от дающаго Бога всем нелицеприемне, и не поношающаго, и дастся ему» (Иак. I, 5). Если кто и «живота просил есть у тебе», Господи, молитвою крепкою и чистою: «дал еси ему» (Пс. XX, 5), и даруешь всегда, «исполняя во благих желания» любящих Тебя (Псал. CII, 5). И что есть самая молитва в сущности своей, как не дыхание Божественной жизни в человеке, по реченному: «сам Дух воздыхает в нас воздыхании неизглаголанными» (Рим. VIII, 26)? Где есть хотя слабые начатки дыхания, там есть признаки жизни: а где нет дыхания, там нет и жизни. Так, в ком есть хотя начатки молитвы, в том есть признаки жизни духовной: состояние человека без духа молитвы есть состояние бездыханнаго по внутреннему человеку. Посему, как для жизни естественной прежде всего нужно возбудить дыхание: так для жизни духовной прежде всего нужно возбуждать дух молитвы.
Второе наставление в разсматриваемом теперь изречении Апостола заключается то, что он дает понятие о разных видах молитвы. "Молю", говорит он, «творити молитвы, моления, прошения, благодарения».
Молитвы должны мы приносить Богу, яко Богу, моления, как Судии, прошения, как Царю, благодарения, как Творцу и Подателю благ. Прошениями можем просить от Него благ, преимущественно вечных, а частию и временных; молениями нужду имеем умолять Его, да избавит нас от зол, от греха и от наказания за грех; за исполнением прошений и молений естественно следуют благодарения; молитва в собственном и высшем ея знаменовании забывает некоторым образом и зло и собственное благо, и устремляется к созерцанию верховнаго и всеобщаго блага в Боге, так что в ней душа человека, по выражению таинственнаго Песнопевца, "восходит" к Богу, «аки стебло дыма кадильнаго» (Песн. III, 6). Моления сетуют пред Богом и утешаются; прошения дерзают и смиряются пред Ним; благодарения веселятся и торжествуют; молитва благоговеет пред Ним, и горит в любви, как жертва всегда живая и всесожигаемая. Молитва вообще есть душа всех особенных молений, прошений и благодарений; впрочем и сии, смотря по состоянию Христианина, соединять с молитвою не только позволительно для него, но полезно и даже необходимо. – Кто не приносит молений о прощении грехов, тот или по невежеству не знает их, или закрывает их от себя гордостию, как Фарисей, и, в том и другом случае, не принадлежит к царствию Божию, которое, с тех пор, как «вси согрешиша, и лишени суть славы Божия» (Рим. III, 23), не приемлет никого, кроме умоляющих и помилованных. – Кто никогда не приносит Богу прошений, тот мало верует в Его благость и силу, или совсем не верует. "Доселе" – так обличает в сем недостатке молитвы самих Апостолов Иисус Христос – доселе «не просисте ничесоже во имя Мое: просите и приимете, да радость ваша исполнена будет» (Иоан. XVI, 24). Кто не приносит благодарений, тот оказывает небесному Подателю всех благ такую несправедливость, которая и между человеками, в отношении к земным благодетелям, осуждается и наказуется общим презрением.
Третие наставление разсматриваемаго изречения Апостолькаго состоит в том, что он определяет, за кого и в каком порядке должно совершать молитвы. "Молю", говорит он, «творити молитвы за вся человеки, за царя, и за всех, иже во власти суть».
Слыхал я некоторых, которые говорят: «где уже нам за других молиться, когда мы за себя умолить не можем?» Такие люди, конечно, думают, что за себя должно молиться прежде всего, а за других можно и не молиться. Что должны они подумать, что должны думать и все мы, когда слышим, что Боговдохновенный наставник в молитве заповедует молиться за всех других без изъятия: «за вся человеки»; заповедует молиться за некоторых преимущественно: «за царя, и за всех, иже во власти суть»; а о молитве за себя самих совсем не упоминает? Что сие значит? То, что молитва о себе самих, взятая отдельно от молитвы за других, как плод духовнаго своекорыстия, не может составить чистой Христианской добродетели, а потому и не стоит особенной заповеди; между тем как молящийся о всех молится в то же время и о себе, и тем с большею чистотою и безкорыстием, чем менее отделяет свое особенное благо и спасение от всеобщаго блага и спасения всех человеков. Посему и Сам Иисус Христос дал всем нам одну молитву, не каждому за себя, но всем и каждому за всех, повелев просить «у Отца нашего» небеснаго «воли Его» для всей «земли», и «насущнаго хлеба, прощения долгов, избавления от искушений» для всех «нас» (Лук. XI, 2–4). Даже в частных наших случаях Он желал, чтобы, по крайней мере, «два или трие совещались просить о всякой вещи Отца небеснаго» (Матф. XVIII, 19). И так, не отрекайся от молитвы за других под предлогом опасения, что за себя умолить не можешь: но в самом деле опасайся, что не умолишь о себе, если за других молиться не будешь. Если каждый о себе только молиться будет; то каждый останется только с своею молитвою, хладный с хладною, немощный с немощною: но если каждый будет молиться за всех; то каждый вспомоществуем будет многомощною молитвою всея Церкви Христовы и всех Святых Божиих. «Молю убо творити молитвы за вся человеки».
Что касается до молитв, предписанных в особенности «за царя, и за всех, иже во власти суть»: не безполезно в настоящее время обратить внимание на то, что когда писал Апостол сию заповедь к Церкви Ефесской, тогда цари и власти, от которых могло зависеть ея внешнее благосостояние, были не христиане, а язычники, не защитники, а большею частию гонители Церкви. Если за таковых молиться есть обязанность Христианская: то сколь противно было бы Христианству нерадеть о молитве за Царя, который есть Христов помазанник, и который властию и примером утверждает и распространяет благочестие! Нерадение сие не может остаться ненаказанным по той сокровенной связи, которою Провидение Божие в судьбе царей и народов не всегда близко, но всегда дивным образом точно соединяет благочестие с благоденствием, и пороки с бедствиями. Почему столь благочестивые и благодетельные цари, как Езекия и Иосия, не могли отвратить погибели царства Иудейскаго? – Потому, что недостойный народ не хотел вместить духа благочестия, который они в нем возбудить столь усильно старались.
Четвертое наставление в разсматриваемом изречении Апостола есть то, что он постановляет для дела молитвы правильную цель: «да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте».
Последствия молитвы, с неправильною целию приносимой, изображает другой Апостол, когда говорит: «просите и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете» (Иак. IV, 3). Он показывает молитву безплодную: «просите, и не приемлете». Но почему она безплодна? – Потому что не имеет потребной доброты и достоинства: «зане зле просите». А почему она недостойна? – Потому что молящиеся имеют неправильную цель, дабы удовлетворить собственным вожделениям: «да в сластех ваших иждивете». Предупреждая сие злоупотребление и, можно сказать, осквернение святыни, какова есть молитва, святый Павел предписывает, чтобы мы при молитвах и прошениях наших имели в виду не собственные вожделения, но общее всех Христиан житие, благосостояние Церкви и отечества; чтобы предметом желаний наших была не жизнь приятная, для угождения грубому или тонкому сластолюбию, не жизнь изобильная, для удовлетворения корыстолюбию, не жизнь блистательная и славная, которая питала бы нашу гордость и честолюбие; но жизнь тихая и безмятежная; чтобы наконец и сия самая не была последнею целию желаний, так как мы, не имея в сей временной, внешней жизни «пребывающаго града» (Евр. XIII, 14), не можем здесь поставить последней меты для нашего стремления, но чтобы мы, достигая тихаго и безмятежнаго состояния временной и внешней жизни, тем безпрепятственнее простирались к достижению дальнейших успехов в жизни внутренней, для приобретения права на жизнь вечную в грядущем небесном граде: «да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте».
Воспользуемся, братия, сими Апостольскими наставлениями, если кто до сих пор не довольно ими пользовался.
Не попустим, чтобы праздность или суетныя увеселения удаляли нас от священнаго дела молитвы общественной и частной, церковной и домашней; не допустим самыя дела мирския разрушать в нас сие дело Божие. Есть «время всякой вещи под небесем» (Еккл. III, 1): как не быть времени для молитвы, которая есть первая вещь под небесем? Есть время для зрелищ: как не быть времени для храма? Если поспешаешь и на добрыя и на законныя дела: поспеши еще паче предварить их молитвою, чтобы доброе и законное соделалось святым; ибо «все освящается молитвою» (1Тим. IV, 5). «Молю убо прежде всех творити молитвы».
Будем, сколько можно, внимательны к разным случаям, к которым благоразумно применяемое дело молитвы становится полным и совершенным. Чувствуя себя повинными пред правосудием Божиим, принесем Ему моления, да простит нам долги наши; а если бы и все повеленное сотворили, не престанем и тогда умолять о милости, признавая себя рабами неключимыми, которые ничего еще не заслужили, исполнив только должное. Мысль, что небесный Отец знает наши нужды, сия сладкая пища Христианской надежды, да не превращается у нас в пищу лености или неверия; то, что Отец всеведущ, да не препятствует чадам быть искренними; будем приносить Ему детския прошения наши, дабы Тот, Который по Своему всеведению предвидел оныя, мог исполнить оныя сообразно с правдою Своею. Но как чада послушания, получим ли просимое в полную меру прошения, или совсем не получим онаго, или даже лишимся и того, что имели, во всех сих случаях не престанем приносить наши благодарения Отцу, Который сколько щедр тогда, когда подает хлеб, столько же благ и тогда, когда не дает горящаго угля несмысленному детищу, или отъемлет у него смертоносное орудие. Дерзнем приступать ближе и ближе к сему всеблагому Отцу, даже без посредства наших нужд и Его даров: довольно услышать одно слово Его, или одно имя Его, «да изыдет душа наша в слово Его» (Песн. V, 6), и вся излиется пред Ним в молитве любви и радости. Тако «молю творити молитвы, моления, прошения, благодарения».
Расширим сердце наше молитвою, и обымем ею всех человеков. В ней и отдаленное да соделается близким, и чуждое собственным, высокое и низкое равным пред лицем Всевышняго; в ней да угаснет вражда, и любовь да воспламенится более сильным и чистым пламенем. Особенно взыщем чрез молитву блага тем, которых Бог поставил особенными подвигами созидать наше благо. Кто знает, сколько может молитва веры за Царя и отечество? Некогда молитва одного Елиссея для царя и царства Израильскаго была сильнее войска; ибо привела целое неприятельское войско пленным в столицу Израиля. «Молю убо творити молитвы за вся человеки, за царя и за всех, иже во власти суть».
Наконец, будем остерегаться, чтобы нечистое намерение, как червь, не повредило плода молитвы в самой его внутренности. Как недостойна была бы, например, молитва за Царя, если бы кто предстал в ней с прочими только для того, чтобы исполнить обычай и гражданскую обязанность! Нет! Не того требует Христианство; не того достоин Царь. Искренним сердцем, и всею душею да приносим «молитвы за вся человеки, за царя, и за всех, иже во власти суть», с чистым намерением, «да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. Сие бо добро и приятно пред Спасителем нашим Богом» (1Тим. II, 1–3), Которому да воздается молитва непрестанно, благодарение за все, и слава во веки. Аминь.
Источник: «Сочинения Филарета, митрополита Московского и Коломенского» в пяти томах (1873, 1874, 1877, 1882, 1885) – М., типография А. И. Мамонтова и К° (М., Леонтьевский переулок, № 5). Раздел «Библиотека» сайта Троице-Сергиевой Лавры.
