Слово в день Успения Богоматери. 1847 г.
И живот предобручает смерть.
Все чудно в Матери Господа. И по рождестве Дева, и по смерти жива. Определением Вышнего положена смерть для всех детей Адама. Мария – дщерь Давида и, следовательно, Адама. Но, в Ней смерть уступает место жизни. Гроб каждого веет тлением и мраком, смерть каждого так мрачна; так печальна. Одр Богоматери – светел, как брачный чертог; смерть Её является не страшною или печальною, но радостною и торжественною. За дверью гроба Её отверзается светлая дверь неба. Здесь смерть об руку с жизнью. Живот предобручает смерть. При одре Богоматери как бы нет и смерти, смерть преобразилась в успение, т.е. в успокоение, подобное мирному сну. Здесь только преставление, т.е. как бы легкое перестановление с места на место, от места в мире видимом в селение мира невидимого. Не воссиявает ли еще свет с светлого одра Богоматери, собственно, и для нас странников печальной земли? Мы торжествуем тридневную смерть Господню, как живоносную для всех нас. Показывая гроб Господень, с отваленным камнем с пеленами погребальными, апостолы говорят: Христос воста от мертвых, начаток умершим бысть (1Кор.15:20). Не о том же ли проповедует и гроб Богоматери? Точно, о том же. Он говорит нам, вот и опыт, очевидный опыт того воскресения, которого Христос был началом. Пренепорочная так созрела на земли для неба, что и тела Её не могла удержат земля до общего воскресения. Так восхождение Богоматери с плотью на небо оставляет нам на земле мысль о преображении, которое последует некогда и с нашим телом. Если мы мало думаем о том, что будет с нами, с нашею плотью, это не служит к чести нашей. Как не думать о том, что непременно совершится с нами? Мы заботливы, мы предусмотрительны, относительно случаев земной жизни, которая, собственно, и не жизнь, а призрак, пар исчезающий. Как же не быть предусмотрительными, по отношению к жизни вечной, к жизни без перемен и без конца?
Нельзя желать, и никто не желает, чтобы в мире навсегда осталось все так, как теперь есть. Мы, к несчастью нашему, делаем худое, но и называем это худым, таким, чему не должно быть ни в нас, ни в других. Точно так разрушение, расстройство смерть – возбуждает только отвращение к себе в природе нашей. Не смерти, а жизни желаем мы. И это желание – не мечта, не произвол, а вдохнуто в природу Творцом нашим и Господом. Потому оно законное, такое, что рано или поздно будет выполнено. Сущии в теле сем воздыхаем отягчаеми, но мы не хощем совлещися, а хочем только, чтобы смертное поглощено было жизнью (2Кор.5:4). Грубое, больное, распадающееся тело тяготить дух наш, оно так много мешает ему в его стремлениях к небу. И, однако, к чему желать, чтобы уничтожилось это жилище духа? Нет, дух желает только, чтобы вместо тлеющего, земного жилища, дано ему было жилище небесное. О сем воздыхаем, в жилище наше небесное облещися желающе (2Кор.5:2).
Чистый взор видах во всей природе желание преобразования к лучшему, но не находит желания смерти. Все живущее, нисходя в свой гроб, оставляет в нем только прежнюю обветшалую одежду, чтобы явиться в новой, лучшей одежде. Червь строит себе паутинный гроб, чтобы воскреснуть крылатою бабочкою. Жизнь птицы погребена в яйце бездушном, и орлом воскресает из яйца бездушного. Безумием назвал апостол сомнение в воскресении мертвых. И он же указал безумию на самую смерть, как на свидетельство о жизни. Безумне, ты еже сееши, не оживет, аще не умрет; и еже сееши, не тело будущее сееши, но голо зерно, Бог же дает ему тело, якоже восхощет (2Кор.15:35–38). Для жизни зерна нужна смерть, в процессе тления его совершается процесс возрождения; брошенное в землю зерно гниет, а вместе с тем образуется из него росток, а из ростка – растение или дерево. Вот образ будущего возрождения тел наших! Прибавьте к тому другое глубокое наставление о природе, – наставление, какого не легко отыскать у философов мира. Вся тварь, говорит он, воздыхает, ожидая свободы чад Божиих, а вместе и своей, т.е. – борение жизни с смертью в природе видимой гораздо сильнее, гораздо действительнее в природе; чем может замечать чувственный глаз наш, или ум, омраченный страстями.
У Бога правды нет неправды, и Бог благий благ для всего. Всем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым, да примет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (1Кор.5:10). Тело вместе с душою покоилось или трудилось здесь; вместе с душою получит и воздаяние. Суетные помыслы, опасное обольщение, когда требуют от человека только духовных трудов, Христово учение того не требует. И льзя ли требовать, когда человек – не ангел, а облеченный телом дух? Напрасно стал бы ожидать человек и воздаяний только духовных. Многие не так ходят много раз говорил я о них и теперь говорю со слезами, что они враги креста Христова, их кончина погибель, их бог чрево (Флп.3:18–19). Ни в чем, ни чем, и никто не преступит ни одной черты в законе Божием без того, чтобы не заплатили ему сполна. Ты без страха и стыда творишь тело твое орудием греха; с рассеянной душою проводишь жизнь в неге и роскоши; пост, труд, вольное изнурение тела считаешь излишним. О! бедная душа, ты и не воображаешь, какая страшная участь ждет тебя! Не скорби и не думай, Христов труженик, что будто какой-либо труд тела твоего совершен без пользы для тебя в вечности. Все твое отдано тебе будет к твоей радости. Тело смирения, тело слабое, когда участвует в страданиях Христовых, когда носить в себе мертвость Господа Иисуса (2Кор.4:10), расцветет там жизнью вечною. Если мы под час бываем столько добры, что оказываем внимание и к малой услуге, небесный Отец наш – весь благость. Чаша студеной воды твоей, щедрый мирянин, поданная во имя Христово, на памяти у Христа Господа. Слабо, немощно тело наше, но оно храм Духа Божия, по вечной любви Искупителя. Как же можно думать, чтобы храм Господа погиб? Нет, то, что возлюбил Господь, будет жить или для того, чтобы еще более открылась в нем благость любви Божией, или для того, чтобы прославилась правда Божия.
Слушатель мой! если ты христианин в душе, для тебя невозможно сомневаться в воскресении почивших. Там нет веры Христовой, где нет веры в воскресение мертвых. Аще воскресения мертвых несть, то ни Христос восста, аще же Христос не восста, тще убо проповедание наше, тща же и вера ваша (1Кор.15:13–14).
Для чего Сын Божий стал сыном человеческим? Для того, чтобы оживить умерших. Он – вторый Адам для нас (Рим.5:17, 21), В первом Адаме все умерли, во втором все оживут; в первом Адаме не только дух растлелся страстями, но и тело подверглось болезням и тлению; силою второго Адама оживет тело, как оживает дух. Он – первенец, но не над мертвыми, а над живыми (1Кор.15:20). Он глава наша; мы члены Его. Жива глава, оживут и члены. Чистая плоть Его не видела истления; грешное тело наше подвергнется тлению, но не погибнет. Христос Господь преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его, по действу, еже возмогати Ему и покорити Себе всяческая (Флп.3:21).
Не дивно, что смерть еще в мире. Жатва еще не приспела, мир – доселе еще поле, на котором еще сеется и растет все, терние вместе с пшеницею, любезное Богу вместе с неугодным Ему. Но все это – до времени. Пусть те, которые ходят по своим похотям, не говорят: где есть обетование пришествия Его? (2Пет.3:3–4), дождутся обещанного. До времени – скорби для души, до времени – воздыхания для мира. Те и другие Отец назначил для обучения детей своих. Кончится время обучения, – кончатся и скорби со смертью. И теперь остаются нетленными тела праведников, и даже больше творят сил и чудес, чем творила в жизни стихийной. Не веришь, как Фома? Осяжи и виждь. Ступай – смотри глазами, осязай своими руками; поверь известие историей. Истина православная не боится твоего испытания. Что же значит это нетление Святых, как не начало всеобщего воскресения, всеобщей победы Христовой над смертью? Теперь только начало. Будет время, когда торжество Христово откроется в полном виде. Вот почему вера в нетление Святых так необходима в составе чистого христианства! Христос – Царь столько же мудрый, сколько и могущественный. Будет время, когда и последний враг испразднится – смерть. Подобает бо Ему царствовати, Дóндеже положит вся враш под ногама своими (1Кор.15:25–26).
Чего не в силах теперь сделать для себя тварь, то совершит Творец. Человек мог внести смерть в состав свой, от его воли зависел грех. Но от его воли не зависит ввести жизнь в расстроенный организм телесный; не зависит оттого, что сама воля расстроенная отторглась от Источника жизни, откуда могли проливаться на человека потоки жизни. Еще менее способов у самого тела возвратить себе улетевшую жизнь. Даже вся природа, никаким процессом, не в состоянии совершить преобразования тела нашего в тело бессмертное; не говорим о соединении тела с душою. В целой природе едва достает жизни только для себя, для своих частей; она сама борется с смертью и воздыхает, от человека ожидая себе свободы. Но Тот, Кто принял на себя обновить и усовершить человека и природу, Тот – Всесилен. Он преобразит тело смирения нашего по действу, еже возмогати Ему всяческая.
Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его. Славно было воскресшее тело Иисусово, славно будет и тело верующего в Иисуса. Оно будет то же тело, которое здесь увядало для земли, но преобразится, как преобразилось тело Иисусово. Оно изменится и прославится. Сеется тленное, а восстанет нетленным, сеется немощное, восстанет сильным; сеется душевное, восстанет духовным (2Кор.15:42–44). Теперь оно грубо, мрачно, тяжело. Тогда будет тонко, легко и светло (Мф.13:43). Дух благодати, оживлявший здесь тело и дух праведника, там исполнит душу и тело его светом, миром, радостью и блаженством. По мере благодатного просвещения на земле, обновлены и прославлены будут дела для той жизни. Отселе различные степени прославления тел под новым небом и на новой земле. Звезда бо от звезды разнствует во славе, такожде и в воскресении мертвых (1Кор.15:41).
Иже преобразит тело смирения нашего, говорит апостол, имея в виду подобных ему страдальцев веры. Что же сказать о теле грешника? Оно не погибнет, как бы ни хотелось грешнику, по гласу Господню все оживут (Ин.5:28). Каково же оно будет? Коемуждо семени свое тело (1Кор.15:38), говорит апостол. Какова душа, таково будет и тело; иначе, каковое семя образовала душа из своего тела, таков будет и плод. Тело грешника будет нетленным, но не на радость, а на муки и страдания. Дикие страсти души и здесь кладут печать свою на теле. Там эта печать будет виднее, так как тело лишится грубых частей своим. Здесь страсти души обнаруживаются страданиями тела, даже смертью. В вечности смерти не будет, но от того, тем страшнее страдания, которыми душевные страсти терзать будут тело. Для нетленного тела не нужна пища, но ненасытная страсть к роскоши, которую ты воспитал в себе, будет терзать и душу, и тело твое. Ни сладкого питья, ни вкусной пищи ме потребуется там для тела, но голод и жажда страстей тем будут мучительнее для нас, что будем сознавать бессмыслие воспитанных страстей, будем терзаться скорбью, но без пользы, – зачем губили и время, и силы на пустые удовольствия земли? зачем во зло употребляли дары Божии? зачем преступали известную волю Отца и благодетеля нашего? Тонок яд, но капля яду и – какая мука! Тело грешное будет тонко, все земное, грубое спадает с него. Но оттого-то яд греха, проникший тонкое тело, невыразимо страшными муками будет терзать его и душу. Грядет час, в он же вси сущий во гробех услышат глас Сына Божия. И изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда (Ин.5:28–29). О, Господи, даждь ми помысл о грехах моих.
Слушатели! в вечности перемен не будет, но во времени мы можем переменяться, можем из сынов погибели соделаться наследниками неба, или из чад благодати низвести себя до безвозвратной погибели. Молитвами и заступлением Матери Твоей Господи, даруй всем нам окончить земной путь наш в покаянии и вере, с твердою памятью об ожидающей нас участи – за гробом! Аминь.
