Слово в день Рождества Христова. Детская вера чистая.
Хотя сами по себе песнопения нынешнего праздника весьма трогательны и назидательны, однако не бесполезно было бы спасительные впечатления, полученные от них, собрать воедино, сосредоточив особенное внимание на чем-либо одном, чтобы эти спасительные впечатления не тотчас изгладились по выходе из церкви. Означенной цели должно было бы служить торжественное праздничное слово. Хотя и не будет таковым настоящее слово, однако, сознавая свой долг, решаюсь и я открыть уста и не оставаться в настоящий праздник безмолвным.
Не останавливаясь на отдельных впечатлениях, вызванных наступившим праздником, остановимся ныне на общем настроении, с каким переживаются нами эти впечатления. Обращаясь к впечатлениям детства, каждый, вероятно, вспомнит в своей жизни минуты, в которые праздник Рождества Христова заставлял радостно трепетать детское сердце. Праздник этот воодушевлял, живил и радовал сердце. А после того как прошла пора детства, переживается ли большинством подобное настроение? Есть немало таких людей, для которых великий день праздника ничем не отличается от прочих дней года: они не «отличают день от дня» (Рим. 14, 5), но не потому, что каждый день равно посвящают Господу, как научает апостол, а потому, что ко всем праздничным дням относятся одинаково холодно.
Такое охлаждение произошло от того, что в дни детства живила душу простая и чистая вера, а потом душа как бы изрешетилась сомнениями, подобно стенам корабля, отовсюду пробитым смертоносными орудиями во время бомбардирования. И вот с таким-то кораблем приходится многим, быть может большинству современных христиан, переплывать бурное море житейское. Быть может, счастливее их были наши предки, которые хотя не чужды были иногда грубых страстей и пороков, предавались им и в дни великих праздников, но у них целым сохранялся самый корень духовной жизни вера, при которой и после падения легче было направлять жизнь по заповедям Христовым и проявлять самые высокие порывы духа к добру. Теперь грубые страсти иногда не проявляются у людей в прежней непривлекательной наготе, служение им сделалось более скрытым и утонченным, но без света веры жизнь сделалась все-таки еще более мрачной; у многих самая способность продолжать жизнь пресеклась, так что самого малейшего повода для них стало достаточно, чтобы окончить свою жизнь самоубийством. Притом, если теперь проявление некоторых страстей утончилось, то это вовсе не означает, что люди сделались от них более свободными. Напротив, можно сказать, что пристрастие людей к земле с ее благами и удовольствиями все растет и углубляется.
Это-то углубляющееся все более и более пристрастие к земле с ее делами, заботами и помышлениями, а не что-либо иное и убивает веру, подсекает крылья ее. Ведь мы замечаем упадок веры не только в Бога и Христа Его, но даже и во все возвышенное и святое.
Как редко, например, встречаем мы в современных людях даже совершенно бескорыстное влечение к каким-либо искусствам! Искусство плод свободного вдохновения, но и оно мало само по себе влечет к себе современных людей: они и отдаваясь порывам этого вдохновения не перестают искать удовлетворения каких-либо себялюбивых склонностей.
Вот почему мы если и встречаем в современных людях веру, даже совершенно мечтательную, иногда прямо противоречащую действительности, то лишь в отношении к тому, что питает любовь к земной лишь плотской жизни: они не хотят верить в Едем, который отверз людям воплотившийся Сын Божий, но охотно верят в мечты о земном рае социалистов. Оттого и с мыслью о настоящем празднике у столь многих из нынешних людей соединяется представление не о песнях церковных, вводящих в духовное торжество его, а прежде всего об увеселениях разного рода театрах, танцах, маскарадах, переряживаниях, гаданиях и т. п., по крайней мере, не песни праздника ближе всего сердцу таких людей.
О, если бы возвышенные песнопения нынешнего праздника подняли и оживили дух наш, а не одну лишь плоть, и без того непрестанно и усиленно воюющую против духа (Гал. 5, 17). Ибо для того «Бог на землю сниде, – по слову церковной песни, – да нас на небеса возведет». Не для того Бог явился во плоти (1Тим. 3, 16), чтобы мы жили по плоти, по плотским своим страстям и похотям, а для того, чтобы помочь нам избавиться от них. Для того Он приобщился немощам нашей человеческой природы, чтобы для нас, обложенных немощами плоти, быть верным Руководителем нашим к небесному отечеству. Если «первый человек Адам от земли, перстен», то «второй Человек Господь с небесе». «И как мы носили образ перстного, так будем носить и образ небесного» (1Кор. 15:47, 49). Пусть песни нынешнего праздника оживят в нас любовь ко Христу, которая воспитана была в нас с дней детства, чтобы, водимые Им, удобнее сохранились мы от соблазнов и дел тьмы в нынешний светлый праздник, чтобы нам, подобно «несмысленным галатам, – по слову апостола, – начав духом, не окончить плотью» (Гал. 3, 3)!
А если мы немощны сами сделать это, то будем чаще взывать со святою Церковью: «Из нощи дел омраченныя прелести, очищение нам, Христе, бодренно ныне совершающим песнь, яко Благодетелю, прииди, подаваяй удобную стезю, по ней же востекающе, обрящем славу!», то есть прииди к нам, которые ныне по пробуждении от ночи дел мрачного заблуждения воспевают песнь Тебе, Христе, как Благодетелю, приди и даруй очищение и благонадежный путь, по которому проходя мы достигнем славы. Аминь.
