Слово при вручении жезла Преосвященному Серафиму (Голубятникову), епископу Можайскому
Преосвященный епископ Серафим, возлюбленный о Господе брат и сослужитель!
От всего сердца приветствую тебя с принятием нового высокого сана. Велик и радостен должен быть для тебя нынешний день. Ныне для тебя – день Святого Духа, праздник своего рода Пятидесятницы. Хотя не слышали мы такого шума с небес, какой наполнял некогда Сионскую горницу, не видели и языка, яко огненного, снисшедшего на тебя, – потому ли не слышали и не видели, что наши чувства недостаточно чисты и тонки для созерцания высоких откровений Духа, или потому, что Дух в настоящее время не имеет уже надобности проявлять Себя в столь поразительных знамениях, какие употреблял вначале, – но, во всяком случае, мы твердо веруем, что и над тобою ныне совершилось нечто подобное тому, что было над апостолами при наступлении дня Пятидесятницы (Деян.2:1). Та же самая сила, которая исполнила апостолов в час сошествия на них Святого Духа, она коснулась ныне и твоего духа и заложила в нем ту каплю небесного мира, ту божественную искру, возгревать и беречь которую убеждал апостол Павел рукоположенника своего Тимофея: напоминаю тебе, говорил он последнему, возгревать дар Божий, который в тебе через мое рукоположение (2Тим.1:6).
Да возрадуется же душа твоя! Возмогай о Господе и возгревай живущий в тебе дар Божий!
Но, светло празднуя нынешний день, не забудь простереть мысль свою и на последующие за оным дни твоего духовного делания. Ободряя себя в сознании своих немощей и недостатков восполнением благодати, не заходи слишком далеко в своей дерзновенной надежде, но умеряй ее благоговейным страхом пред теми трудностями и тою ответственностью, с коими сопряжено епископское служение.
Некогда пророк Иезекииль, посвященный в свое служение величественным откровением, почувствовал такое необычайное взыграние своего сердца, что в продолжение целых семи дней находился в состоянии невыразимого восторга. Но что же потом? Дав ему ощутить силу Духа, Господь вскоре смирил его указанием на то тяжелое бремя, которое он должен был понести в своем новом высоком звании. Сын человеческий! – сказал он ему, – Я поставил тебя стражем, дому Израилеву (Иез.3:17), и если кто из вверенных твоему смотрению совратится на путь беззакония, то взыщу кровь его от рук твоих (Иез.3:18).
И тебя, возлюбленный собрат, Господь поставил ныне стражем Церкви Московской, стражем хотя не главным и не единственным, но все же ответственным за свои действия в той области, которая выпала на твою долю. А потому, если вверяемые тебе души не сохранятся на пути спасения и погибнут по твоему нерадению, то кровь их тем строже взыщется от руки твоей, что они искуплены бесценною кровию Христа.
Этот грозный голос нелицеприятного Судии, обращенный к стражам дома Божия, да послужит стражем и будильником и нашей с тобою, брат, пастырской совести, в нашей пастырской деятельности. Да послужит он будильником особенно в отношении тех злополучных братий наших, которые, живя в нашем столичном миллионном городе, чувствуют себя, кажется, беспомощнее, чем на безлюдных берегах Ледовитого океана, которые, отбившись от Христова стада, бродят по стогнам 91 нашим, яко овцы, не имущие пастыря. Я разумею несчастных насельников тех темных углов и трущобных кварталов на окраинах Москвы, которые представляют собой не что иное, как грязные человеческие клоаки, где скопились осадки человеческой порочности и нравственно-религиозного одичания. Там, в этих мрачных трущобах, где наряду с бедностью и нищетою свили себе прочное гнездо пьянство, воровство, разврат и другие пороки, родятся, живут и нравственно разлагаются сотни и тысячи наших меньших собратий, не без основания называемых отбросами общества. Составляя из себя особый мир, отдельный от других слоев общества, они живут здесь вне веры и Церкви, без всякого доброго влияния и, потеряв страх Божий и совесть, опускаются на самое дно порока и своим поведением наводят ужас на всякого порядочного человека. А между тем все эти отребья мира, на которых и взглянуть даже страшно, на которых едва остается человеческий образ, – все они не только наши братья, но и члены одного с нами тела; они – плоть от плоти нашей и кость от костей наших; в их жилах течет та же самая кровь, какая и в нас; в них живет та же разумная, бессмертная душа, какая и в нас; в них напечатлен тот же образ Божий, который и в нас; они возродились в той же купели крещения, в которой крещены и мы; они получили ту же благодать Святого Духа, какую и мы. Они имеют, стало быть, все права на нашу любовь, помощь и поддержку. Что если все эти души, вверенные нашему попечению, погибнут потому только, что не найдут нравственной поддержки даже и в нас, стражах Дому Израилева? Не взыщет ли Господь кровь их от руки нашей?
Возлюбленный о Господе собрат и сослужитель! Принимая на себя сегодня вместе с епископством и должность председателя юного нашего Алексиевского братства 92, поставившего своею задачею призрение и воспитание нравственно покинутых детей, потщись направить деятельность его на оздоровление и той среды, из которой выходят эти дети, – на нравственную и материальную поддержку их родителей, прозябающих в наших трущобных притонах. Они более чем кто-либо нуждаются в пастырском воздействии и уврачевании своих нравственных язв и недугов. Собери свои силы и способности, запасись огнем христианской любви и самоотвержением и употреби присущую тебе пастырскую энергию на то, чтобы зажечь свет евангельского учения в этих темных углах нашей столицы и очистить их сколько-нибудь от накопившейся нечистоты и грязи. Трудное, конечно, это дело: много, очень много накопилось там этой грязи, со многим дурным там сроднились, свыклись, срослись, – трудное, но не невозможное.
Здесь невольно припоминается мне рассказ об одном домоуправителе, которому строжайше было приказано хозяином очистить скотный двор. Двор был очень большой. На нем помещалось более тысячи разного скота. Не чищенный в продолжение нескольких лет двор утопал в навозе. Навозу накопилось целые горы. Казалось, что одному здесь ничего нельзя было сделать. Однако благоразумный домоуправитель нашел средство очистить двор. Недалеко от двора с горы бежал ручей воды. Домоуправитель прокопал новое русло и направил его прямо на кучи навоза. Поток воды ринулся на двор, смыл груды навоза, и в короткое время двор сделался чистым.
Пусть наши московские притоны представляют из себя тоже своего рода запущенный, заросший в навозе скотный двор. Направим сюда потоки живой воды – проповедь живого евангельского слова, а также и материальные жертвы благотворителей, и наш запущенный скотный двор, даст Бог, обновится и сделается чистым домом Божиим.
С такими мыслями и желаниями вручаю тебе этот архипастырских жезл. Прими его от руки Самого Господа чрез мою недостойную руку и начни свое архипастырство с преподания благословения жаждущему его народу.
* Серафим (Голубятников; 1856–1921), епископ Екатеринбургский и Ирбитский. 2 августа 1881 года рукоположен во священника. В 1890 году овдовел. В 1895 году он поступил в Московскую Духовную Академию, курс которой окончил в 1899 году. 9 октября того же года пострижен в монашество и 25 октября назначен казначеем Чудова монастыря. С 11 мая 1900 года был настоятелем в сане архимандрита Московского Высоко-Петровского монастыря и наблюдателем за школами. 2 января 1905 года хиротонисан во епископа Можайского, четвертого викария Московской епархии. С 9 июля 1906 года – третий викарий и настоятель Звенигородского Саввино-Сторожевского монастыря. С 15 февраля 1908 года – епископ Подольский и Брацлавский. С 20 марта 1914 года – епископ Екатеринбургский и Ирбитский. В 1917 году уволен на покой с Екатеринбургской кафедры съездом духовенства. Скончался в 1921 году.
