Слово о священномученике Василии Смирнове, 2013 г.

Мы сегодня празднуем память священномученика Василия, который был абсолютно обыкновенный человек. Вот ничего необыкновенного в нём не было, кроме того, что он был мужчина очень красивый. И в молодом возрасте, ещё отроком, остался сиротой. И хотя мы тогда 100 лет назад жили в более или менее христианской стране, но сироте выбиться в люди было очень трудно. И он, тем не менее, очень хорошо учился, и закончил семинарию, стал настоятелем очень большого храма. Не сразу. Очень долго, сначала, будучи псаломщиком, потом священником, он был законоучителем, ему приходилось очень много подрабатывать, на нескольких поприщах трудиться. Потом храм закрыли, он перешёл в другой храм. Потом и тот закрыли. Он вынужден был уехать в храм Знаменский Московской области, села Знаменское. Этот храм сейчас тоже восстановлен. Там служил тихо. Для чего? Чтобы не повредить своим детям. Потому что дети священников были поражены в правах, им нельзя было пойти в высшее учебное заведение или устроиться на государственную работу. Очень было сложно. Он жил тихо и на рожон совершенно не лез. Не говорил, что «вы, большевики проклятые, скоро вы сгниёте все», но, тем не менее, свои надежды и чаяния выражал в частных беседах. Ну и нашлись, конечно, люди, которые сообщили, куда в те времена люди сообщали. Его быстренько арестовали, предъявили обвинение, и через два месяца он уже был расстрелянный. Хотя было 68 лет человеку, какую он опасность представлял? И сейчас-то это уже пенсионер со стажем, а в те времена тем более люди старели гораздо раньше в силу того, что жизнь была гораздо труднее. И в чём его подвиг состоит? А в том, что он просто остался человеком. Остался при своём служении. Потому что если бы он бы отказался от служения Церкви, отказался от священного сана, мог бы где-нибудь тогда работать. Таких людей, грамотных, на работу брали. Потому что семинария давала блестящее образование. И не только по богословским предметам, как сейчас. Там люди учились и математике, и астрономии… Очень многих священников из тех, которые оставили свою службу, или в лагере концентрационном, когда не сразу убивали, а сначала в лагерь отправляли (кто сел пораньше, в середине 30-х годов), обычно ставили либо в каптёрку (потому что священники не воровали), либо бухгалтерами в лагере. Они там весь срок считали… Мог бы. Но не стал. Предпочёл участь всех тех сотен тысяч священников и монахов, которые скромно, тихо пошли на смерть. С кротостью. Ради Христа. Остались людьми. Приняты у Господа. Прославлены Церковью.

И перед каждым из нас тоже выбор такой стоит. Кем мы будем в нашей жизни, как мы будем относиться к своему долгу? Какую наследуем участь? Что ждёт нашу душу после смерти, и что о нас будут думать, и что будут вспоминать наши потомки?

Спаси всех Господи!