Слово но освящение храма, в слободе Андреевке, в месте военного штаба
Дом мой дом молитвы есть (Лк.19:14).
Благословен Бог дарующий людям дом свой! Если дается людям дом Божий; как много значит для людей одно приближение Бога к людям! Сколько надежд сладких и верных возбуждается тем в людях! Благословен Бог, подавший усердие и способы для создания дома молитвы! Если дом Божий есть дом молитвы, то он есть училище веры и благочестия для людей; он есть училище для обучения себя всему святому, потому что есть дом всесвятого; он есть училище благочестия, потому что есть дом молитвы, обучающей только благочестью. Если дом Божий есть дом молитвы: не значит ли это, что молитва способна принимать и передавать людям все дары Божии? Не напрасно же дом молитвы называется домом Божиим. Слушатели мои! помыслы немощной природы нашей по временам восстают в нас против веры в силу молитвы. С сознанием и без сознания ясного, возникая в душе эти помыслы отклоняют нас от молитвы, тогда как для обучения молитве построен и дом молитвы, и молитва есть святой долг души нашей. Итак, есть нужда размыслить о силе молитвы.
Аще вы, лукава суще, умеете даяния блага даяти человеком: кольми паче Отец ваш небесный даст блага просящим у него (Мф.7:11). Так говорит нам небесная Истина о благости небесной. Не правда ли, как эти слова ставят близко к разумению каждого мысль, о благоплодности искренней молитвы? Если бы и нашелся между людьми, говорит небесная Истина, такой отец, который отказал бы голодному сыну в пище или вместо хлеба подал бы ему камень, быть не может, чтобы Отец небесный отказал мольбе детей своих: благость Отца небесного, сострадательная любовь Его к людям далеко превышают любовь земных родителей к детям. Если откровение древнего закона не молчало о терпеливом благоснисхождении к людям: в каком ясном свете, в каком необъятном величии представляет нам любовь Божию к людям откровение христианское! Отец небесный послал нам Сына своего для нашего спасения. Чего же после того пожалеет Он для нас, чего не сделает по нашей молитве? Пусть иной язычник мог сомневаться в благости неба, удалив себя от близости его света благотворного. Но когда же, в какие времена, и лучшие язычники не молились небу, не питали надежд на благость Божества? Если же и язычники по временам молились, то это показывает, что они признавали силу надежд на благость Божества. Без того не было бы в них места молитве. После того тебе ли, христианин, сомневаться в силе молитвы? Нет, не оскорбляй имени своего, не оскорбляй Господа твоего каким-либо недоверием к готовности Отца небесного – исполнить твою молитву. Вся, говорит Господь твой, елика аще воскресите веруюте, – приемлете (Мф.21:22).
«Если Бог благ к нам, Он и без нашей молитвы подаст нам нужное; молитва же наша была бы только оскорблением Всеблагому и, следовательно, не полезною, а разве вредною для нас?» Такие мысли бродят иногда в душе иных.
Но оскорбляется ли отец земной, когда дети его с кроткою любовью просят у него потребное для них? Напротив, не оскорбляется ли он по праву тогда, когда дети, хотя и томятся нуждою, не хотят ничего просить у него оттого, что капризны, упрямы, самолюбивы? Точно так, если благость небесную выставляют за право на получение даров неба и не считают нужным сознаваться пред Богом в своих немощах и нуждах, не считают нужным просить Его о помощи: это не более, не менее, как гордость богопротивная, которую следует вразумлять голодом и нищетой. И благость небесная, и мудрость высшая устроили тот порядок, какой устроен для нас. Всяк просяй приемлет, ищай обретает и толкущему отверзается (Мф.7:11). Кроткой любви, смиренной молитве ни в чем не отказывается, но гордая леность, которая не хочет просить ничего, по мудрому порядку, остается со своею бедностью, чтобы пришла в себя.
«Законы мира, говорят, непреложны, как непреложны мысли премудрого Творца природы. Потому напрасны мольбы и вздохи наши, – для них не может быть изменен порядок дел в природе».
Но кто сказал нам, что Всеведущему не известны были вздохи наши с самого начала мира? Кто открыл нам, что Всеведущий и премудрый не включит последствий молитвы, как другие причины и их следствия в определенный порядок дел своих? Разве Бог наш стал Отцом нашим не с самого начала мира? Разве Он может быть художником без предусмотрительной любви Отца, без забот нежного воспитателя существа разумных? О! нет! Если молитвы наши столько благотворны для сердец наших, питая и, возвращая в них смирение и благоговение, любовь и покорность, жажду Бога и Божией воли: как премудрому Отцу не включить их в порядок дел своих, при самом творении мира? О, молитесь дети премудрого Отца, молитесь с полною надеждою на успех молитвы. Хотя бы нужно было для вас переставить горы с места на место: и горы перейдут с места своего, по вашей молитве; потому что художник их есть ваш Отец нежный.
Маловерная леность ищет опоры себе еще в нашей собственной немощи, ограничивая силу молитв личностью избранных молитвенников Божиих. Она говорит: если и случалось, что по молитве получали многое, то это люди не такие, как мы слабые, это избранники Божии, а нам чего ожидать себе?
Смело говорим, что это говорить леность, а не искреннее смирение. Мы все – грешники пред Богом, мы все недостойны милостей Его, а стоим только гнева Его, все мы – слабы и немощны. Но Он Отец наш, потому-то и простирает к нам помощь любви своей, что мы дети слабые и немощные. Ни от кого из нас, ни от праведника, ни от грешного, не ожидает Он молитвы, как понуждения благости своей или жертвы достойной величия Его. Что может принесть человек достойное Бога? Благость Его определяется в своих действиях только своею волею благою. Любовь Сына Божия к грешным людям – вот что располагает Отца небесного изливать дары благости на преступное человечество. Он ждет молитвы нашей только для того, чтобы мы восчувствовали как можно глубже нужды наши и как можно искреннее искали спасения в вере в Спасителя нашего. Потому немощь наша не только не может ограничивать могущества молитвы, но чем живее чувствуем мы слабость свою, тем большею силою облекается молитва наша, тем обширнее становится круг, на который простирается действие молитвы нашей. Таким образом святое писание, когда выставляет нам опыты плодотворной молитвы, не говорит нам, что такая молитва принадлежала избранникам Божиим. Апостол Иаков, в побуждение к молитве, указывая на пример сильной молитвы Илии, не называет его притом пророком, а говорит, что это была молитва подобного нам человека. Илия человек бе подобострастен нам и молитвою помолися, да не будет дождь, и не одожди по земли лета три и месяц шесть (Иак.5:17). Давид славит Бога за Его близость к каждому молящемуся. «Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его истинно; желание боящихся Его Он исполняет, взывания их слышит и спасает их» (Пс.144:18–19). Он исповедует: «призрел на молитву угнетенных и не отверг моления их» (Пс.101:18).
Где искренняя молитва могла бы не оказывать силы и могущества своего? Обращается ли она на слабый состав тела нашего, или на внешнюю природу? Там и здесь все покоряется ей, все уступает силе её. Например, Царь Иезекия был сильно болен, до того, болен, что пророк велел ему распорядиться о своем доме. Царь, при вести о близкой смерти, горько заплакал и обратился к Господу с искреннею мольбою о продолжении жизни. И что же последовало? Не успел Исаия сойти с царского двора, как слезная молитва Иезекии была услышана и вестник смерти должен был воротиться, чтобы возвестить Иезекии о продолжении жизни его: «возвратись, сказал Бог Исаии, и скажи Иезекии, что я вижу слезы его и исполняю молитву его; спустя три дня он посетит храм мой и проживет еще 15 лет» (4Цар.20:1, 3). Вот что значит молитва в болезнях наших! Пример тому, как послушна бывает видимая природа молитве, видим в Илие, который силою молитвы затворял и отворял небо для дождя, низводил с неба огнь, пожиравший напоенные водою дрова, горстью муки и чванцем елея питал семью в течении нескольких месяцев. Думаете ли, други мои, что Спаситель напрасно велел нам молиться о даровании насущного хлеба? Нет! если Он велел молиться, то по молитве, согласной с волею Его, дан нам будет насущный хлеб, хотя бы деятели физической природы упорно отказывались произращать нам на полях хлеб.
Нет сомнения, что ничего нет труднее, как преобразовать грешную душу и устроить спасение её. Но и это самое трудное на свете дело совершает искренняя молитва. Что такое молитва? Она есть возношение ума и сердца нашего к Богу. Отселе уже видно, как много значит молитва для исправления души грешной. Молитва ставит душу пред лицом Бога, который и свет наш, и жизнь, и сила. Она и сама заставляет душу прийти в себя, чтобы не явиться ей слишком в неприличном виде пред Богом, и с престола Божия приемлет силы для врачевания больной души. Нет такой дикой страсти, которой бы не могла усмирить искренняя молитва; нет такого греха, который бы не уступил бы места силе молитвы. Если вы видите, что порочный человек начинает прилежно молиться: будьте уверены, что он уже не прежний грешник, что одно уже начато молитвы сделало в нем благую перемену, а скоро он откажется от многих своих слабостей. Вспомните египетскую грешницу Марию, как она после молитвы в преддверии храма иерусалимского возгнушалась нечистою жизнью, и как молитва пустынная возвысила ее до чистоты ангела небесного. Сотник Корнилий был язычник, не знавший Господа Иисуса. Но он творил милостыню и постоянно молился Богу: был благоговеен и бояйся Бога со всем домом своим, творяй милостыни многим людем и моляйся Босу всегда. Что совершила в нем молитва? Постоянная молитва преклонила небо к язычнику, низвела ангела для откровения или указания пути спасения и прежде крещения облекла его благодатью. Корнилие, сказано ему, услышана бысть молитва твоя (Деян.10:2, 31). Пройдите все состояния души, и вы увидите, что молитва везде оказывает благотворное свое действие. Она – отрада в горестях, учитель в радости, свет ума, подпора падающим защита волнуемым, жизненная сила для всех добродетелей.
Если после того скажут, что из числа многих не многие молящиеся испытывают на себе действенную силу молитвы, мы ответим, что это скажут необдуманно, скажут без оснований, которыми могли бы оправдать слова свои. Если иногда не получаем мы тотчас, чего просим в молитве: это не значит, что молитва наша не услышана. Эго значит, только то, что или для нас не полезно то, чего просим (Иак.4:1), или более нужно для нашего спасения другое благо, которого мы не видим (Мф.20:22); но в том и другом случае молитва совершает свое дело в душе нашей; в том и другом случае Господь видит и слышит воздыхания наши и благословляет труд души нашей.
Будем, други мои, молиться усердно. Молитва оправдает себя пред нами, во славу Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
