Слово на великий пяток. 1845 г.
Вот и оправдалось пророчество праведного Симеона! Се предмет противоречий! Сын Божий во гробе. Искупитель мира умер позорно. Как соблазняет это иудея! для языческой мудрости Христос распятый – безумие (1Кор.1:23).
О, да не будет сей лежащий нападение нам, как многим во Израиле!
Если бы уразумели, то не распяли бы Господа славы, говорит апостол (1Кор.2:8). Так – нужно чистое, святое разумение сего почившего страдальца, чтобы Он был нам Божией мудростью.
С чего же начнем наше разумение тайны Его? С самих себя. Что такое человек? Что такое каждый из нас? Грешник – с первых минут своей жизни: от этого отказывается только тот из нас, кто, расстроенный страстями, теряет самопознание. Если говорим, что не имеем греха, то обманываем себя, и истины нет в нас (1Ин.1:8). Если же каждый из нас грешник, то каждый как-нибудь, но должен сложить с себя вину греховную. Что ж мы можем сделать для оправдания своего пред Богом? Можем ли умилостивить правосудие Божие своим раскаянием? Нет, – раскаяние само есть действие греха, и потому только обличает меня во грехе, а ничуть не уничтожает его; еще менее оно может уничтожить другие разнородные последствия греха, которых не в состоянии мы покорить своей власти. Не можем ли примирить с собою Бога лучшею жизнью своею? Но, живя лучшим образом, исполняем мы только обязанность нашу, а старый долг грехов все остается за нами; к большему горю, лучшая жизнь наша много заключает в себе такого, что снова делает нас должниками, снова обвиняет нас пред Богом. Когда-то люди приносили очистительные жертвы. Но в чем цена этих жертв? Только в том, что люди, принося их, сознавали себя нечистыми, сознавали нужду в очищении. Иначе они – и не собственность людей, они не могли очищать совести, окропляя только тело. И так, что ж остается думать о себе человеку? То, что он неоплатный должник пред Богом; то, что он погиб на целую вечность, если не отыщется кто-нибудь, кто заплатил бы за него долги; то, что ему совершенно необходим Искупитель.
К тому же убеждению должно довести человека и размышление о Боге.
Признавая Бога благим, человек может надеяться, что грехи его будут прощены ему. Может ли Всеблагий желать погибели грешника? Нет! Но Бог благий вместе есть и Бог правосудный. Как правосудный, Он требует удовлетворения за грехи. Не как оскорбленный, Он требует того: Он есть вечный покой. Он требует удовлетворения от грешника, как вечная любовь к добру. Как любовь, к добру, как самое добро, Он не может терпеть греха, отвращается от греха, а отвращаясь, оставляет грех его последствиям: бедствию, казни, муке. Иначе сказать: оставить грех без наказания означало бы в Боге то же, что оставлять грех вблизи Себя, обнаруживать благосклонность к греху, не признавать его за грех; а этому нельзя быть. Так, человек грешник, по понятию о Боге, может надеяться прощения грехов, но не может надеяться того, чтобы грехи прощены ему были без удовлетворения.
Где же Тот, Кто удовлетворит за грехи человека? Сам человек, как уже видели, ничем не может удовлетворить за грехи свои. Где же примиритель его? Не один ли это из духов чистых? Да, по любви, благие ангелы желают спасения грешников. Но, как бы ни быть высок по совершенствам, как бы ни был могуществен по крепости сил, дух сотворенный, ему остается каждое мгновение исполнять только свой долг, свое служение, а не служить за других; ему и за себя не выполнить всего, чего ожидает от него беспредельная правда. Нет, в ряду сотворенных духов, человек грешник скорее найдет против себя обвинителей. Духи добрые по тому самому, что они любят добро, не могут спокойно смотреть на грехи человека грешника. Духи злые по тому самому, что они злые, не преминут вызывать против грешника карающую правду Божию. Пусть сами они не любят правды, пусть сами они утешаются только грехом: но, наказываемые за грех, они, по самому ожесточению против благости Божией, готовы обвинять Всеблагого, если бы грешник был прощен благостью без платы за грех. Так, и мир духов говорит человеку грешнику то же, что ему необходим Искупитель.
Где же он?
То, что открылось людям в последние времена, то, что видим в сем живом, священном изображении, есть точно тайна из тайн Божиих, чудо из чудес Божиих. Сам Сын Божий, приняв на Себя лице человека грешника, пострадал за грешника. Сам Сын Божий истощил на Себе стрелы гнева Божия, устремленные на все человечество. Можно ли представить любовь выше сей любви? Какое знамение может обширнее выражать славу Божию, чем это знамение? Если творение мира есть дело любви Божией, то дело искупления людей смертью Сына Божия есть чудо любви Божией. Беспредельная любовь Сына приносить себя в жертву на алтаре крестном, чтобы возвестить небу и земле о неприкосновенной правде Отца вечного. Тайна триипостасного, недозримая во вселенной, открыта на кресте. Отец небесный до того простирает милосердие Свое к преступной твари, что не щадит Сына Своего для её спасения.
Не больше ли сделано здесь, чем требовало дело? Конечно, беспредельно величие Сына Божия. Но беспредельна и правда, требовавшая удовлетворения за грех. Одно другому – равно, одно другого ни больше, ни меньше. Значит преизбыточное удовлетворение Сына Божия – вымысел людей или не совсем крепких смыслом, или готовых пользоваться делом Божиим на службу страстям.
Не меньше ли сделано здесь, чем требовало дело? Не довольствовалось ли Божество тем, чтобы только признать жертву Сына Божия действительною, не подвергая действительной ответственности за человека? Нет! Беспредельной правде может удовлетворить только действительное служение, – и служение одного Беспредельного. Сын Божий страдал, Сын Божий вопиял в муках душевных: прискорбна есть душа Моя даже до смерти (Мф.26:38). Пусть немощно, не сильно дело человека. Но величие Иисуса, как истинного Бога, не отделялось от Иисуса-страдальца и во время страданий, хотя страдало на кресте человечество. Величие Иисуса, как истинного Бога, не отдельное от Иисуса-страдальца по личному соединению Божества с человечеством в Иисусе, дало беспредельную цену страданиям примирителя Иисуса.
Не оскорблена ли правда, когда праведник предан мучениям? Но вечная правда подвергла страданиям не праведника, а Того, Кто явился пред нею, от лица неправедных. Правда оскорблена была бы тогда, когда бы праведник против воли предан был страданиям: но сей Праведник восхотел предать Себя за нас неправедных, чтобы и нас спасти, и выполнить волю правды Божией. Любовь к правде желала удовлетворения за грех. Любовь к праведному и неправедным пожелала принесть удовлетворение, и принесла охотно. Как же любви правосудного не принять с любовью дела беспредельной любви?
Не понятно, как чужое состояние становится нашим состоянием, чужая правда – нашею правдою? И, однако, любовь выполняет за другого многое, чего не требует от неё право. Один платит за другого долг, тот несет повинности за несостоятельного бедного, – и право прекращает иск свой, – объявляет свободным того, кто дотоле был пред ним неправым. Услуги предков вменяются потомкам, услуги одного великого человека делают честь целому народу. На чем основана действительность этого заменного платежа или вменимости? На том, что члены общества составляют одно целое. А каково отношение наше ко Христу Господу? Он не стыдится нарицать нас братиею Своею (Евр.2:11); Он стал членом семьи человеческой, – и чего не могла уплатить семья, то уплатил Он. Что ж тут странного? Он второй Адам. Падший Адам был родоначальником греховного человечества, новый Адам, Христос Господь, – начальник нового восстановленного человечества. Виновность первого Адама перешла на потомков путем естественного союза их с праотцем; оправдание совершается посредством духовного союза верующих со Христом. Дело вполне согласное с порядком общим.
И так остается, братия, окончить тем, чем начали. Мы грешники! Мы грешники, – и за. грешников пострадал Сын Божий! Прольем слезы сокрушения о грехах наших, за которые распялся Сын Божий. Это одно, что мы можем приносить на гроб Господа. Без того и поклонение наше гробу Спасителя нашего не будет иметь смысла.
Христе Спасителю! страданиями Твоими умоляем Тебя, – открой омраченный взор наш на грехи наши, согрей сердце наше искренним сокрушением о нашем несчастий, чтобы могли мы начать жизнь, достойную великой жертвы, принесенной Тобою за нас. Аминь.
