Слово на освящение храма во имя Св. Живоначальной Троицы, в доме Святейшего Правительствующего Синода г. обер-прокурора и кавалера князя Александра Николаевича Голицына, 1812 г.
Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет царь славы. (Псал. XXIII. 7).
Вы слышали среди настоящего тайнодействия сию торжественную весть. Она* из уст пророка Давида. И можно ли было не спросить при сем: «кто есть сей царь славы?» (Псал. XXIII. 8). Столь превознесенный над всяким величием, что славный царь Израилев является перед ним только провозвестником Его шествия и вратником дома Его, – столь глубоко снисходящий к рабам своим, что желает внити в тесные врата, немогущие вместить его шествия, – «кто есть сей царь славы?» Дух Божий предваряет сие благоговейное недоумение и превращает его в радостное изумление – «Господь крепкий и сильный... в брани, Господь сил, той есть царь славы» (Пс. 23:8, 10), «приходящий вселиться посреде людей своих» (3Цар. VI. 13)**. «Господь крепкий и сильный», который «совершает... силу» свою в самой «немощи» (2Кор. XII. 9), – Господь «сильный... в брани», победитель мира и ада, греха и смерти, Господь «сил», который водит все воинство небесных и земных тварей в чине их, ополчает их за славу свою и ополчается за благо их, – сей-то «царь славы» преклонился ныне внити под кров сей, дабы утвердить здесь престол своего царства, силы, славы, благости, святыни. Какое блаженство для «души, которая желает и скончавается... во дворы Господни» (Псал. LXXXIII. 3)! Очами веры она видит теперь, как сии врата вняли гласу Дому-владыки, «вознесли главы свои», соделались «вратами небесными» (Быт. XXVIII. 17).
Но примечаете ли вы еще другие тайныя врата, к которым, сквозь сии видимые, взывает вратник Царя славы? «Возмитеся врата вечная» (Псал. XXIII. 7), – говорит он. Врата вечные, конечно, не суть те, которые устрояются из древа, и украшаются златом: итак, видите ли вы другие врата, в которые внити, другой храм, который освятить, желает Царь славы?
Христиане, «вы... есте церкви Бога жива» (2Кор. VI. 16). Если Он еще не живет в вас, то стоит у вечных врат бессмертной души вашей, ожидая, чтобы вы «уготовали путь Господень, правы сотворили стези его» (Мат. III. 3). «Се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас мой, и отверзет двери, вниду к нему» (Апок. III. 20).
Суетное было бы любопытство видеть освящение видимого храма, если бы мы в сие время не помышляли об освящении нашего храма невидимого. Но как един Бог совершает сие внутреннее освящение, так един Он может и показать славу торжества сего. Воззовем к Нему из глубины сердец наших, да даст нам очи видети, уши слышати, ум разумети.
Образ освящения внутреннего нам представлен в обрядах освящения внешнего. Здесь, при содействии молитвы, храм очищается в своих важнейших частях омовением, кроплением, помазанием, курением фимиама; уготовляется облачением и украшением престол таинственного присутствия Божия, и Царь славы, сокрывающий неприступное величие свое в осязаемых изображениях и знамениях, видимо сопровождаемый служителями алтаря, но невидимо Ангельскими дори-носимый чинми, силою своего слова, отверзает, проникает и наполняет свое жилище. То же самое и в освящении души. Освящение, украшение и благодатное посещение составляют всю тайну и всю славу храма внутреннего.
Храм Божий в человеке в самом начале своем был чист; ибо хотя создан был частию из персти земной, но создан руками Божиими: был благолепен, ибо в нем поставлен был «образ» Божий (Быт. I. 26): был свят, ибо исполнен был «дыханием жизни» (Быт. II. 7) от Духа Святого. Но дыханием змия отравлено дыхание жизни: человек сокрушил образ Божий, воздвигая собственный истукан, и тогда сам он толико возмерзил видением поруганного храма Божия, что восхотел его сокрыть от себя, ничтожною впрочем оградою – «листвия смоковнаго» (Быт. III. 7). В сем печальном виде храм Божий остается доселе в каждом естественном человеке, ибо Адам, как написано, «роди сына по виду своему и по образу своему» (Быт. V. 3), то есть чуждый образа Божия грешник распространил и на потомство свою нечистоту и безобразие.
Если сия прирожденная нечистота мало примечаема человеками, сие точно потому, что, подобно лютой проказе, она внедрилась в существо их и смешалась с самою природою. Но не она ли, будучи сознаваема, хотя темным, но тем не менее постоянным ощущением в таинственной глубине души, заставляет их чуждаться бессмертного естества своего, заниматься только временными нуждами, питаться только чувственными удовольствиями, жить в суете, в рассеянии, далече от себя самих: – «Адаме, где еси»*** (Быт.3:9)? Бегут во мрак, дабы скрыться от мрачного вида внутренности своей, и, страшась испытать снедающую жалость обветшавшего дома Божия, предают его в мерзость конечного запустения.
Кто сделает решительное усилие войти в себя самого, тому представится первою потребностию, и первым его желанием будет – очищение.
Уже Бог «очистил» нас, христиане, «банею водною в глаголе» (Еф. V. 26). Впрочем, церковь, при всей уверенности в силе и преизбыточестве благодати единократного крещения, признает и второе крещение в покаянии. Первый креститель водою проповедывал еще «крещение Духом Святым и огнем» (Мат. III. 11).
Все сии крещения заключаются в «едином», которое исповедует Церковь «во оставление грехов»: но единая благодать очищения толикократно изливается, колико крат для нее открывается и упраздняется сосуд наш; она является многообразною, по видам греховных нечистот. Кто не видит, что древняя проказа разсыпается в новых язвах и после очищения, и корень зла непрестанно дает отрасли? Какое же право имеем мы желать, чтобы Бог в одно мгновение ока оставил нам те грехи, которые мы в течение целой жизни хотим и не хотим оставить? «Измыйтеся, и чисти будите», повелевает Господь чрез Пророка. Но как, Господи? – «Отъимите лукавства от душ ваших пред очима моима,.. – и приидите, и истяжимся, глаголет Господь, и аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю, аще же будут яко червленое, яко волну убелю» (Ис. I. 16, 18). Отрекитесь прежде сами от нечистот своих искренно и постоянно, и потом с совершенною доверенностию предоставьте Богу продолжать или переменять купель, им для вас поставленную. Кровавые пятна нечистой природы будут убелены кроткою водою благодати; язвы непослушания омыются и уврачуются слезами раскаяния; деяния плотские умертвятся духом; вожделения и помыслы душевные очистятся огнем искушения и страдания.
Ничто так не опасно для желающих очищения, как то, чтобы они не успокоивали себя одною наружною чистотою, которая, услаждая их самолюбие, удержала бы стремление ко внутреннему и всецелому очищению. Да видят они, что делает Церковь в очищении видимого храма: оно начинается от внутреннейших и существеннейших частей, и от сих сообщается всем. Так должно быть и с человеком. «Очисти прежде внутреннее****, – говорит Христос, – да будет и внешнее... чисто»« (Мат. XXIII. 26). Человек! источник нечистоты твоей в твоей внутренности: заграждай потоки в источнике. Уклонением ума и воли ты отпал от Бога, и погибаешь в самом себе; отпади от себя глубоким внутренним самоотвержением, и ты обрящешься в Боге, и Бог в тебе. Изглаждай сокровеннейшие следы твоей собственности, где только их приметишь. Положи в огонь очищения самые добродетели твои; не ограждай себя сим «листвием смоковным» (Быт. III. 7), которое более обнаруживает, нежели покрывает наготу немощи твоей; ищи лучше в наготе самоотвержения чистоты своей пред очами того, который в чистейшей наготе пролил за тебя очистительную кровь свою; «отложи» без остатка «твоего ветхаго человека тлеющаго в похотех» (Еф. IV. 22).
По мере совлечения ветхого человека христианин облекается в нового, и за очищением храма внутреннего следует украшение.
Если очищение внутреннего человека состоит в отложении всего, что свойственно растленному человеческому естеству, то тем менее обновление и украшение оного может быть располагаемо по чертежам человеческого мудрования. Красота тварей недостойна человека, призываемого к славе Божественной, и может ли она в человеке удовлетворить Богу? Одно то украшение, которое с таким великолепием сияло в первосозданном, возвеличить может обновляемый храм Божий. Образ Божий в человеке есть такое сокровище, которое не только человека, но в нем и весь мир делает Богу драгоценным и любезным.
Где же найдем мы сей вожделенный образ, толь давно изглажденный, разрушенный и потерянный ветхим Адамом? – Он явлен, слушатели, паки в новом Адаме, в воплотившемся Сыне Божием, и преподан нам Его словом и жизнию. «Образ... дах вам», сказал Он пред разлучением с учениками своими, «да якоже Аз сотворих.., и вы творите» (Иоан. XIII. 15).
Доколе внутренний храм наш не столь еще упразднен от образов мира и плоти, чувств и воображения, чтобы мог вместить в себе великий образ Иисуса Христа, – мы можем собирать в оный уменьшительные образы Его, которые Он показал миру в избранных своих последователях. Апостол даже с убеждением предлагает себя самого в образец для тех, которые не смеют взирать на Божественный пример Господа: «молю... вас, подобни мне бывайте» (1Кор. IV. 16). Впрочем сие подобие, присовокупляет он, не должно вас удовлетворять и успокоивать само собою, но только приближать к существенному образу совершенства во Христе: «подобни мне бывайте, якоже аз Христу». Нет сомнения, что только неослабным подвигом и даже «болезнию» мы можем достигнуть того,"да вообразится в нас Христос» (Гал. IV. 19). Мы должны, по словам Писания, «преднаписать» его себе «пред очами» (Гал. III. 1) и непрестанно брать для себя с образа его каждую черту, для которой будем находить место в нашем уме, в нашем сердце и в нашей жизни. Надобно, чтобы мы его сопровождали от его рождения до его смерти, от яслей до креста и гроба, и подражали Ему во всем, что вочеловечившийся Бог может сообщить человеку долженствующему быть «причастником Божественного естества» (2Пет. I. 4). И когда наконец раздробленные черты истины, правоты, любви, смирения, послушания, долготерпения, умерщвления Христова, нами приемлемые и сохраняемые, слиются в единый живой образ Его; когда сей нерукотворенный образ отразится во всех наших силах, способностях, действиях и наполнит их так, что мы не «восхотим и ведети что.., точию Иисуса.., и сего распята» (1Кор. II. 2), и сие «не... по плоти, но по духу» (2Кор. V. 16)*****; когда во внутреннейшей храмине души, в небесной славе смирения, совокупно видимы будут ясли и крест Иисусов, подобно как в сем видимом алтаре священная трапеза, где Христос таинственно рождается и совершает крестную жертву свою; когда дух человеческий готов будет ежеминутно с духом Иисусовым предавать себе в руце Божии, – тогда «готов престол Твой оттоле», и одушевленному «дому Твоему подобает святыня Господи в долготу дний» (Псал. XCII. 2, 6) не земли, но «неба».
Престол Вездесущего не может быть празден, слушатели. Господь не умедлит посетить дом, коего един Он есть зиждитель и краеугольный камень, и украситель, и украшение.
«Аще... снасаждени были подобию смерти Его, то и воскресения будем» (Рим. VI. 5). Если мы насадили в себе его жизнь умерщвления, то процветет в нас и «сущий в нем живот и свет человеков» (Иоан. I. 4). Если мы не стыдимся «носить поношение» (Евр. XIII. 13) Сына человеческого, и хвалимся о кресте Его, то узрим и «славу... единородного от Отца» (Иоан. I. 14). Если в Нем умираем себе и миру, Он воскреснет в нас и в безмерном избытке все возвратит нам в себе самом. Привлекаемый силою своего в нас подобия Он «явится сам, и посетит» (Бл. Мак., «Беседы», 33), как изъясняется некто из посещенных Его благодатию, – «посетит душу чрез все ея исходы, стези и чувства». Он «приидет... дверем затворенным» (Иоан. XX. 19) и предстанет во внутреннейшем ея основании; постигнет и «приближится» на пути (Лук. XXIV. 15) внешней деятельности; предварит «в горе» (Мат. XXVIII. 16) Богомыслия; воссияет в духе неприступным светом своим; воспылает в сердце «преспеющею разум любовию своею (Еф. III. 19). Человек не столько будет чувствовать жизнь и бытие свое, сколько присутствие и действование возлюбленного своего Спасителя. «Живу... не ктому аз, но живет во мне Христос» (Гал. II. 20).
Но почто прежде времени немотствовать там, где и достигшие в меру возраста Христова, самые гласы словесе, в благоговении трепещут и умолкают? Апостол Павел освящение внутреннего храма называет «тайною сокровенною от век и... родов» , и, в то самое время, когда открывает, что уже она «явися святым» (Кол. I. 26), что «Бог восхоте сказати, кое богатство славы тайны сея во языцех», – заключает сию богатую тайну в сих только словах: «Христос в вас, упование славы» (Кол.1:27). Един тот может ввести во святилище тайны сей и показать ее богатство, кто повелевает вратам вечным, и тогда только покажет, когда они отверзутся. «Тайна Господня боящимся Его, и завет Его явит им» (Псал. XXIV. 14).
О, тайна таин, тайна славная и неизвестная, толь близкая и недосягаемая, толь давно проповеданная, но всегда неизреченная, толь часто пререкаемая, и толь редко постигаемая! Тщетно любопытство желает одним взглядом проникнуть всю глубину христианства, тщетно неверие думает слышать осязанием и слухом познавать свет, – Бог разумов таится от премудрых и разумных и открывается младенцам; его тайна не может быть исторгнута или похищена, но только испрошена терпеливо и дарована милосердо.
Наш долг, христиане, очищать и украшать храм свой, а не назначать Господу время и образ Его благодатного посещения. Если мы желаем испытать, как Он может обитать в сем храме, то испытаем прежде, как мы совершаем наше к тому приуготовление.
Отделимся на минуту от самих себя и внидем во внутренний храм наш хотя столь же хладнокровными зрителями, каковыми бываем иногда в храме видимом. Можем ли мы не приметить в нем множества образов мира, и плоти, которые одни за другими в него вносятся, одни над другими утверждаются и возвышаются, совокупно или попеременно требуют какой-либо жертвы и, хотя от времени до времени, ее получают. И сие ли есть храм единого Бога, или, это всебожница мира?
И, между тем, Господь «при дверех» (Апок. III. 20). О милость, о неблагодарность, непостижимые! Какой раб может пренебрегать посещением владыки своего, и какой владыка может снести такое пренебрежение? Может ли богатый оставить нищего толцать во врата свои от утра до вечера, и нищий не проклясть жестокосердного? Но Ты, Господи, с неизреченными сокровищами щедрот Твоих, с того времени как воссиял надо мною свет Евангелия Твоего, стоишь у вечных врат души моей, а я не внемлю Твоим кротким толцаниям, и вратами тления убегаю, скитаться по миру, и просить у врагов твоих моей погибели.
Пожелаем, слушатели, чтоб у каждого, кто будет отверзать врата освященного ныне храма, и входить в них, в то же время отзывались в душе, и отверзали бы ее Богу, Божественные слова освящения: «вознесите, врата, главы ваша, и отверзитеся врата вечная, и внидет Царь славы» (Пс.23:7). Аминь.
* * *
* В отд. изд. прибавлено: «взята».
** «И вселюся посреде сынов израилевых» – АВ.
*** В отд. изд. этих слов нет.
**** В отд. изд. напечатано так: «Очисти прежде внутреннее (сткляницы и блюда) (иносказательно) говорит Христос, «да будет и внешнее (их) чисто».
***** В отд. изд.: «в дусе».
Источник: Творения. Слова и речи : в 5 т. / свт. Филарет митр. Московский. - [Репр. изд.]. - Москва : Новоспасский монастырь, 2003-2007. / Т. 1: 1803-1821 гг. – 2003. – IV, 299, III с.; Т. 2: 1821-1826 гг. – 2005. – I, 426, IV с.; Т. 3: 1826-1836 гг. – 2006. – I, 480, V с.; Т. 4: 1836-1848 гг. - 2007. - 8, 635, VII с.; Т. 5: 1849-1867 гг. – 2007. – I, 581, XII с.
