Слово на день Введения Богоматери во храм. 1843 г.
Поучительный пример представляет нам ныне св. церковь.
Праведные Иоаким и Анна приводят единственную Дщерь свою в храм, и посвящают Господу. То, что было для них всего дороже, отдают Господу. Юное, единственное дитя, которого едва дождались во днях старости своей отнимают у себя самих, отторгают от объятий своих. Они хотят, чтобы воспиталось оно благочестием пред лицом Божиим, – и, ни возраст трехлетней дочери, ни то, что это была одна, долго ожиданная дочь их, не останавливает решимости их. Они уверены, что в храме Божием, в сем месте присутствия Божия, юная отрасль их возрастет как нельзя лучше, и по душе и по телу, процветет как маслина, орошаемая влагою слышания закона Господня согреваемая теплотой молитвенного возношения к Богу. И – века знают, как величественно исполнились надежды их!
Отцы и матери! пример сей не учит ли вас вашим обязанностям к детям? Не показывает ли, как вам надобно быть внимательными к своему званию? Вместе с вами желаю размыслить о ваших отношениях к детям.
Сама природа говорит отцу и матери, что их долг не тем только ограничивается, чтобы рождать детей, – но им надобно кормить и пристроить детей по состоянию. Того, кто отказал бы в пище своему птенцу, общее чувство считает ниже зверя, и лютая львица кормит своего львенка, и птенцы хищного коршуна не бросаются без призора, пока не будут в состоянии летать и находить себе пищу. Ужели между людьми могут встречаться отцы и матери, которые бросали бы детище свое на волю судьбы, отвергнув от своего призора?
Сердце содрогается, когда подумаем, что есть дети, брошенные без крова, без пищи. Но – дело еще не в том, что юное тело обречено страданиям. Далеко более важно, что души гибнут гладом. Далеко более страшно, когда вовсе не заботятся о сохранении души детей своих, оставляют ее в жертву погибели, даже сами содействуют погибели. И знаете ли, что особенно ужасно? Детей, которых души, хотя и не тела, обрекаются погибели, так много встречаем, что трудно составить им исчисление.
А как дорог выкуп за душу? Она – дыхание Божие. Для неё Сам Сын Божий нисходил на землю; ей принес свет истины, для неё страдал, был распят, и умер в муках. Чем же платить будут там на суде – на суде страшном, если по легкомыслию, по рассеянности беспечной, по нерадению крайнему, не только ничего не делали для спасения юных душ, но были виною гибели их?
С какою нежностью Спаситель принимал к Себе детей! Оставите их приходити ко Мне, и не браните им, таковых бо есть царствие Божие (Лк.18:16). В купели крещения души младенческие посвящаются Господу, а вы, отцы и матери, самым именем своим обязываетесь хранить и возращать их для Господа. Делаете ли вы это? Апостол говорит, спасется жена чадородия ради, т.е. если рожденные ею, по её заботливости, возрастут в вере и любви к Господу (1Тим.2:15). Следовательно, спасения ли может ожидать себе жена, когда она не знает и не хочет знать, что такое рождение духовное?
Что же надобно делать для спасения юных душ?
Что делает искусный садовник с молодым деревцем? Поливает, очищает, оберегает. Делайте и вы тоже с юной душою.
Да накажеши ими (заповедями) сыны твоя, и да возглаголеши о них седяй в дому, и идый путем, и лежа, и востая (Втор.6:7). Вот что заповедал Сам Господь родителям! Учить детей заповедям Божиим – вот самый важный долг родителей! Выше, нужнее, питательнее веры нет ничего на свете. Все другие знания имеют цену относительную временную, касаясь нужд души неважных и случайных, но с верою душа должна жить вечно. Вера – живой источник спокойствия, счастья, заслуг для времени и вечности. Без веры душе жить нельзя; без неё в душе мрак, порча, расстройство, и жизнь её – мука. Вера с первым движением души обнаруживает права свои на душу и этих прав, хотя бы хотели, не могут отвергнуть, душа сама их освящает. И, после детского возраста, нет другого более способного и готового принимать от родителей и наставников благотворные семена веры. Как страшно вам будет, беспечные родители, отвечать за детей ваших! Лишив их в юности спасительных семян веры, которые так легко и так глубоко могли бы пустить корни в нежных сердцах их, вы пускаете их в свет с пустотою, – и грешный свет свободною рукою наполняет эту пустоту соблазнами, пороками, заблуждениями самыми дикими. Не будут ли после того ваши собственные дети вопиять на вас пред судом Божиим? Да, они будут обвинять вас, как самых жестоких врагов своих.
Да возглаголеши о них сидяй в дому, и идый путем и лежа, и востая. Так важны для души заповеди Господни, что о них надобно говорить очень часто. Но не слишком ли часто требуется говорить о них? Когда же обучат детей другим предметам? Слушатели мои! я не знаю, разумел ли Моисей все те предметы, которым многие обучают детей своих? Но не сомневаюсь, что для предметов, совместных с заповедями Божиими, он оставил так много времени, что не можете жаловаться.
Предлагаемый им способ преподавания и изучения веры, удивительно, как удобен по всему! Учить вере, по наставлению Моисея, означает, чтобы заставить дитя выучить памятью десятословие или члены символа веры. Нет, надобно говорить с дитятею о вере, как о предмете ежедневной жизни, как о предмете, который нужен на каждом шагу, и который нужно изучать на каждом шагу, и идый путем, и лежа, и востая. Надобно только уметь это делать, а уметь не трудно, потому что говорить о вере не трудно. Показывайте дитяти, что грех действительно вреднее всего на свете, что любить Отца небесного также нужно, также сладко, как любить мать, как любить отца, которых дитя видит. Говорите дитяти, что все мы получаем от Отца небесного, что без Его любви к нам не было бы у нас ни пищи, ни питья, ни одежды, ни цветов, что Он все видит, все слышит, все знает, даже мысли и намерения наши; что Он любит только добрых, и наказывает за худое; что любовь Его велика к нам, так велика, что Он Сына Своего Единородного послал с неба на землю для спасения нашего, и Сей Сын за наши грехи распался на кресте, чтобы мы видели, как грех низводит на себя гнев Божий. Если бы так говорили с дитятею, такой язык, такой разговор, без сомнения, был бы понятен ему. Оно слушало бы вас со вниманием, само спрашивало бы вас о том и другом предмете с открытой душою. Вопросы о вере – основные вопросы в отношении к целому миру; решая их, решают или побуждают решать вопросы об окружающем мире. Поскольку же нет ничего выше и животворнее предметов веры, то, питая юную душу верою, облагораживали бы ее, как нельзя более, расширяли бы силы её для труда, даже в тех случаях, где остается безуспешным всякое человеческое усилие. Так – вы можете запрещать угрозами делать худое; но думать о худом, желать худого запрещала бы дитяти мысль веры о Всеведущем Судие сердец.
О, если бы так беседовали с детьми отцы и матери! Но так ли беседуют? О том ли говорят с ними? Нет, не о Тебе, о Боже сердец наших, не о Тебе говорят в семействах; другими предметами занимают юные души, столько дорогие для Тебя; тысячи предметов, миллионы предметов разговора; не говорят только о душе и Боге! О имени Иисуса в иных домах едва ли когда и слышали; не слышали о Том покланяемом имени, которое дети должны бы были иметь во устах, как скоро лепетать начинают. К чему же готовят себя и детей эти люди? А еще жалуются, что дети не знают ничего существенно-доброго, не занимаются и не хотят заниматься дельным, ленивы и непокорны, капризны и непочтительны. Как же быть им иными?
Иже щадит жезл, ненавидит сына своего, любяй же наказуем прилежно (Притч.13:25). Язвы и обличения дают мудрость (Притч.29:15). Так говорит древний мудрец. Наказания, говорят – жестокость. Не спорю и, следуя древнему мудрецу, оставляю на волю ненавидеть детей. Что? это еще жестче? Без сомнения. Послушайте же, други мои. Если есть болезнь, то нужно и врачевство, сообразное с болезнью. А наша беда в том, что все мы больны и болезни обнаруживаются в нас еще в детстве. Разность между нами в том, что, если лечат нас, бываем здоровее; не лечат, – болезнь застаревает. Наказания необходимы, как лекарство против зла, когда в питомце чувственность берет верх, или своеволие самолюбия выходит из пределов естественной немощи. Напрасно мечтают иные, что любовь их возведена на высшую степень, если ни в каком случае не дозволяют себе мер благоразумной строгости. Тут видна не полнота любви, а отсутствие разумной любви к человечеству. Тут видно только то, что не знают ни благих плодов той крепкой любви, которая любя наказывает, ни гибельных следствий той слабой любви, которая, отвергая всякое наказание, дает простор всякому злу. «Он еще молод, он еще ребенок, говорят; с летами будет умнее». Правда, дети с летами становятся смышленнее; но худые наклонности, худые привычки, если не укротят их в самом начале, не только не ослабляются с летами, но растут и становятся сильнее. Угодно ли тебе, нежная мать, чтобы нежно любимый сын, который теперь так волен, в последствии обращался с тобою, как с последнею служанкой? Будет, непременно будет он таков, если не станешь вразумлять его строгостью, как требуют поступки его. Ты еще не веришь? Потрудись посетить смирительный дом; там увидишь опыты; там услышишь жалобы – в роде следующей, «если бы отец и мать наказали меня за первое худое дело, я не был бы теперь таким негодяем пред Богом и пред людьми».
Впрочем, да не подумают, что древний мудрец требует, чтобы да исправления виновных детей обращались к гневу, запальчивости, брани. Он требует обличений для того, чтобы приобреталась мудрость, а не для того, чтобы сеяли неразумие. Будьте строги, но спокойны духом, будьте тверды, но с твердостью любви; будьте внимательны, но к тому, чтобы доброе свободно росло в юных сердцах, пусть они видят, что вы обращаетесь к горькому лекарству только по нужде, и из любви к долгу. Иначе, дети будут бояться побоев, но не пороков; иначе пороки их, под влиянием несправедливости вашей, будут тайно умножаться и расти.
Ваш пример, отцы и матери, ваше поведение сильнее слов и наставлений действуют на юные сердца. Если худ пример, не ждите плода от наставлений; пример все погубит. Неопытное дитя идет по следам своих воспитателей; в нем более, чем в зрелом человеке, замечается охота и способность подмечать все, что вы делаете, и обращать в правило для себя. Таково свойство души, в которой еще не развита деятельность мысли, а действуют память и наблюдательность чувственная. Не говорите ребенку неправды, и он будет стыдиться лжи. Если упрекаете его за резкость укоризн и жесткость слов, а сами за минуту пред тем делали выговор грубый, то вы бьете воздух. Вы учите сына страху Божию, а сами клянетесь без нужды, или с забвением Бога правды, поверьте, наставление ваше пропадет без плода. Вы говорите сыну, что надобно молить и благодарить Господа, а сами вместо храма идете туда, где вовсе не думают о Боге, где бесчестят Его делами, что вы делаете? Вы убиваете веру в сыне. Добрая мать! ты учишь дочь твою скромности, стыдливости, чистоте, и при ней же осуждаешь знакомых тебе, тревожишь языком честь и покой едва известных тебе, говоришь о том, о чем и наедине надобно только плакать, понимаешь ли ты, что ты делаешь? Нет, если вы хотите, чтобы дети ваши любили добро, показывайте делами, что добро достойно любви, а порок то же, что язва. Пусть жизнь ваша будет хвалою Господу и любовью к человечеству, тогда и ваши дети будут жить для славы Божией и для пользы людей. Как необходимо да вас, родители, быть благочестивыми! Гнев и благословение Божие переходят от вас к детям и внукам. Отчего это? Как это? Очень просто. Худой пример ваш научает худому детей ваших и – худые привычки, худые расположения, достаются по наследству детям вашим. Дикое дерево дает ли плоды вкусные?
Боже Благий и Всемогущий! Молитвами Преблагословенной Девы Богоматери подай сердцам нашим свет и силу да творим волю Твою святую. Аминь.
